From the World Beyond\Из потустороннего мира

      Гарри выглянул в окно своего гостиничного номера. Солнце зашло за западный горизонт, и на фоне кроваво-красного неба чернели силуэты облаков. День был недолгим — было всего шесть часов вечера, и большую часть дня они провели в поезде, — но сейчас Гарри хотел только одного — лечь спать и не видеть всего остального мира.       В дверь гостиничного номера постучали, и он почувствовал, как на него накатывает чувство нежелания и страха. Джеймс был здесь, и хотя он согласился дать ему попробовать, это не означало, что он с нетерпением ждал того, что Джеймс собирался сделать.       Гермиона повернулась на его коленях лицом к нему, ее глаза глубоко впились в его глаза. — Мы пройдем через это вместе, хорошо? — вздохнула она, мимолетно коснувшись его носа своим. — Все будет хорошо. — Все будет хорошо, — повторил Гарри, больше для того, чтобы успокоить ее, чем себя.       Гермиона нежно поцеловала его в губы, и от этого короткого прикосновения он почувствовал тепло. Она села, взяла с подножия кровати пижаму и натянула ее, после чего пошла открывать дверь. Гарри поспешно накинул свой джемпер и последовал за ней.       Джеймс стоял в коридоре, держа рюкзак в правой руке и с осторожной улыбкой на лице. — Добрый вечер.       Гермиона попыталась улыбнуться в ответ, но это выглядело довольно принужденно. — Добрый вечер, — ответила она. — Проходи.       Джеймс слегка кивнул, прежде чем войти в комнату. Он прошел в противоположный конец и сел на кресло у окна. Гарри и Гермиона сели бок о бок на свою кровать. Гермиона положила руку на левое плечо Гарри, пытаясь успокоить его, но это не ослабило его предвкушения. — Как дела? — спросил Джеймс, пытаясь растопить лед. — Что вы делали?       Гарри пожал плечами. — Ничего особенного. Прошло всего два часа с тех пор, как мы виделись в последний раз.       Джеймс приподнял бровь и указал подбородком на пятно на полу. — Я вижу, ты был занят… некоторыми делами.       Гарри повернул шею, глядя поверх изножья кровати туда, куда он жестикулировал. Как только он увидел это, он почувствовал, что его лицо пылает. Его футболка валялась на полу, о которой он забыл, торопясь пойти и открыть дверь. Он снова повернулся к Джеймсу и попытался придумать историю, но обнаружил, что его голос не работает.       Джеймс хихикнул. — Я никому не скажу, — заговорщицки сказал он. — Когда мы с Лили начали встречаться… о, Боже…       Гермиона неловко сдвинулась с места, ее лицо стало ярко-красным от смущения. — Э… это… мило, — пробормотала она. — Это было действительно так, — вспоминал Джеймс, злобно ухмыляясь их дискомфорту. — Библиотека и Общая комната, скажу я вам…       Гарри уставился на отца, потрясенный услышанным. Он хотел сказать ему, что ему не нужно это знать, но обнаружил, что внезапно потерял способность произносить слова. Джеймс позволил себе несколько секунд посмеяться за их счет, после чего вернулся к серьезности. — Это то, чем ты занимался, чтобы справиться с ситуацией?       Гарри пожал плечами, зная, что ответ "да", но не желая произносить его вслух, не желая в какой-то мере признавать поражение. Джеймс, однако, похоже, понял это по выражению их лиц. — Я понимаю, — тихо сказал он. Это похоже на побег, не так ли? На короткое время ничто другое не кажется реальным. Но потом… — Оно возвращается, — пробормотала Гермиона. — Оно возвращается. — И ты можешь заставить его исчезнуть? — пробормотал Гарри.       Джеймс вздохнул. — Я не могу вам ничего обещать, кроме того, что постараюсь сделать все возможное. — Он повернулся, чтобы посмотреть на Гарри и Гермиону, на его лице было смертельно серьезное выражение. — Вы точно уверены, что хотите это сделать? Вы все еще можете отказаться, если действительно хотите.       Они обменялись взглядами, и Гермиона слегка кивнула. — Я уверен, — ответил Гарри. — Ну, тогда… начнем, — сказал Джеймс, потянулся в свою сумку и достал стопку пергамента и карандаш. — Я попытаюсь провести вас через ваши самые травмирующие воспоминания… постарайтесь отделить то, что вы видели, от автоматического страха. Такие вещи, как свет, или вспышки, или… крики… кровь…       При последних четырех словах Джеймса, вспышка воспоминаний пронеслась по поверхности его психики. Он отмахнулся от них — подобные мелочи, похоже, больше не беспокоили его, — но все же не смог удержаться от того, чтобы не вздрогнуть от них. — Нам нужно… э… составить список вещей, которых вы боитесь, — продолжил Джеймс. — И проанализировать их в зависимости от того, насколько сильно вы их боитесь. Мы будем прорабатывать их по очереди.       Все не станет лучше в одночасье, но если Сириус является примером… то в конце концов станет.       Гарри и Гермиона медленно кивнули. — Как мы это сделаем? — спросила Гермиона. — Мы не можем… устроить дуэль… здесь. — Я попробую поговорить с вами, — ответил Джеймс. — Кажется, это сработало с Сириусом и его воспоминаниями с того дня, когда он встретил Петтигрю. Мы начнем с самых низких пунктов в списке и выберем событие, которое произошло. Вы пересказываете мне их как можно подробнее. Надеюсь, со временем эти воспоминания начнут казаться более… нормальными.       Джеймс взял блокнот для записей со стола в углу комнаты. — Вы уверены, что хотите продолжать? — И Гарри, и Гермиона снова кивнули. — Тогда… Гарри, могу я начать с тебя? — Разве мы не можем сделать это вместе? — спросила Гермиона, прерывая его. — Составить список для нас обоих?       Джеймс безмолвно смотрел на нее. Судя по выражению его лица, казалось, что он не знает, как именно ей ответить. — Я… я не знаю. Я не читал ничего, что говорило бы о том или ином… — Мы с Гарри прошли почти через все вместе, — возразила Гермиона. — Помочь ему было бы то же самое, что помочь мне. И… э… это может быть лучше для нас… для Гарри.       Она потянулась и сжала руку Гарри для поддержки, и он нежно сжал ее в ответ. — Гермиона права, — добавил он тихо, находя перспективу ее идеи гораздо более привлекательной, чем идти в одиночку. — Я… если мы сможем… я хочу сделать это вместе.       Джеймс поднял глаза от пергамента, который он читал, и вздохнул. — Мы можем попробовать, — сказал он. — Если это может улучшить ситуацию… мы можем попробовать.       Гарри украдкой взглянул на Гермиону и увидел на ее лице вспышку облегчения. Он обернулся и посмотрел, как Джеймс возится, пытаясь сбалансировать листы пергамента на коленях, и обнаружил, что его первоначальная опаска несколько рассеялась благодаря предложению Гермионы. Но все же было удивительно, что ее присутствие могло сделать для него… — Ты уверен в этом? — Джеймс снова спросил, на этот раз еще более осторожно. — Я знаю, что ты сомневался, когда мы говорили об этом в поезде, Гарри. Я не хочу… — Я уверен, — ответил Гарри. На этот раз он чувствовал, что его ответ исходит изнутри него самого, что он не просто говорит что-то ради Гермионы или Джеймса.       Джеймс медленно кивнул, несколько мгновений внимательно рассматривая Гарри, прежде чем перевести взгляд. — Думаю… прежде чем мы начнем, ты хочешь спросить меня о чем-нибудь? — спросил он, немного неловко переместившись в своем кресле.       Гарри посмотрел на отца, и в нем снова зародилось чувство сомнения, но он не знал, стоит ли высказывать его. Джеймс, казалось, искренне заботился — он даже отдавал свой вечер чему-то якобы безнадежному — но Гарри чувствовал некую разобщенность. Здесь, прямо сейчас, в этой комнате, Джеймс меньше всего походил на его отца или друга и больше на безличного целителя…       Он открыл рот, и, прежде чем он смог остановить себя, слова вырвались наружу. — Они прекратятся? — прохрипел он. — Кошмары.       Неожиданно для Гарри, лицо Джеймса потемнело на несколько тонов. Теперь именно он, казалось, находился в противоречии между откровенностью и осторожностью. Гарри наблюдал, как он тяжело сглотнул и сделал долгий, глубокий вдох. — Нет, — ответил он гораздо тише, чем ожидал Гарри. — Нет. Они никогда не останавливались полностью ради меня.       Потребовалось несколько секунд, чтобы до него дошел смысл сказанного. — Вы… вы… — Да, — мрачно ответил Джеймс. — Во время Первой войны, до того, как у нас появился ты, Гарри, происходили… разные вещи. Стычки и бои… Инфериус… видеть, как умирают люди.       У Гарри отвисла челюсть, потому что то, что он говорил, казалось, противоречило всему, что он знал и наблюдал от своего отца. — Но… но ты… — Кажется, я в порядке? — спросил Джеймс, подняв брови. Гарри неловко кивнул. — Это потому, что я в порядке… Лили и я. То немногое, что мы видели… это ничто по сравнению со всем, что произошло во время Первой войны, ничто по сравнению с тем, через что прошел Сириус в Азкабане, ничто по сравнению с тем, с чем столкнулись вы. Даже когда Волан-де-Морт… в ту ночь, когда мы умерли… это было быстро; мы ничего не почувствовали. И в конце концов… нам удалось защитить тебя. Сейчас это причиняет нам меньше страданий, чем ты думаешь. — Но ты… но у тебя все еще… кошмары? — Гарри надавил. — Да, — признал Джеймс. — Сейчас их не так много, по сравнению с прошлыми годами. У меня был только один, я думаю, с тех пор как мы вернулись. Возможно, они не пройдут полностью, но станет лучше. Может быть… может быть, ты окажешься в лучшем месте, чем я. У меня никогда не было… — он жестом указал на стопку пергаментов, — ничего из этого.       Возможно, признание Джеймса должно было заставить Гарри почувствовать себя еще более неловко. Но, напротив, это лишь придало ему новое чувство доверия и уверенности в отце, источник которого он не мог определить. — Что ты хочешь, чтобы мы сделали? — спросил Гарри.       Джеймс прочистил горло. — Мне нужно, чтобы вы… вы оба, я полагаю, составили список вещей, которых вы боитесь. То, что чаще всего появляется в ваших кошмарах. И мне нужно, чтобы вы оценили их по шкале от нуля до ста. Чем выше число, тем больше вы боитесь этого воспоминания. — Бояться воспоминаний? — спросила Гермиона с некоторым недоумением. — Что значит "бояться"? — Ты когда-нибудь… не знаю, просыпался посреди ночи от какого-то конкретного кошмара? — задумчиво ответил Джеймс. — Или видел что-то, что заставило тебя вспомнить что-то, что произошло? А что касается их рейтинга… это сложно, но субъективно, насколько сильно они на вас влияют?       Гарри порылся в памяти, пытаясь вспомнить свои самые частые ночные кошмары. И тут же на него, как страшный дикий зверь, набросилась встреча в Малфой-мэноре. Тогда он был так близок к тому, чтобы навсегда потерять Гермиону… Даже в бодрствующем состоянии это воспоминание пугало его как никакое другое.       По правде говоря, он даже не хотел обсуждать то, что произошло тогда, и не думал, что мучительные крики Гермионы когда-нибудь полностью выветрятся из его памяти. Но потом он вспомнил, что делает это не только для себя. Если звуков ее криков было достаточно, чтобы вызвать ужас у Гарри… он не мог даже представить, каково было ей. — Малфой-мэнор, — вздохнул Гарри. Справа от него Гермиона слегка подпрыгнула, и он положил руку ей на поясницу, пытаясь как-то успокоить ее. — Сто.       Джеймс записал это в блокнот. — Последняя битва, — сказала Гермиона. — Когда мы все думали, что Гарри… умер. Девяносто. — В Отделе тайн, — добавил Гарри, поморщившись. Как будто Сириуса, провалившегося сквозь Завесу, было недостаточно, это был еще один случай, когда он чуть не потерял ее. — Э-э… семьдесят. — Что насчет ночи, когда Волан-де-Морт вернулся? — спросила Гермиона, глядя на Гарри с неуверенным и осторожным выражением лица.       Гарри кивнул и попытался улыбнуться ей в знак благодарности, но вышло только принужденно. — Шестьдесят. — Ночь в "Годриковой Впадине", — добавила Гермиона. — Когда… когда змея Волан-де-Морта почти… почти убила Гарри. Сорок. — В ночь, когда умер Дамблдор, — сказал Гарри. — Я… я понятия не имел, где кто находится… пострадали они или нет. Может быть… тридцать пять.       Джеймс сделал еще несколько заметок, а затем поднял голову, без слов спрашивая о других воспоминаниях. Гарри и Гермиона сидели в тишине еще несколько минут, и Гарри пытался вспомнить свои сны. Больше ничего не приходило ему в голову, хотя воспоминания о нескольких других эпизодах все же потрясли его. Было Окаменение Гермионы… та ночь в Запретном лесу с Ремусом… ночь смерти Дамблдора… но эти воспоминания меркли по сравнению с другими. Другими воспоминаниями, в которых Гермиона действительно была на грани смерти… — Я больше ничего не помню, — сказал он наконец. — Я тоже не могу вспомнить, — тоненьким голосом повторила Гермиона. — Хорошо… вы поставили ночь смерти Дамблдора на самое низкое место в вашем списке, — сказал Джеймс, на мгновение опустив взгляд на свои записи, а затем снова подняв его на Гарри и Гермиону. — Мы можем начать с этого и медленно продвигаться к более высоким воспоминаниям… мы будем работать по одному за раз, пока ваша оценка не снизится… или если вы почувствуете, что вам нужно остановиться. Это то же самое, что делали мы с Сириусом. — Ты не против? — спросил он, слегка наклонившись вперед.       Гермиона потянулась и снова взяла руку Гарри, крепко сжав ее. — Да, — нашел в себе мужество сказать Гарри. — Тогда… кто-нибудь из вас… или вы оба… пожалуйста, опишите как можно подробнее, что произошло той ночью, — попросил Джеймс. — И… постарайтесь представить это как можно лучше в своем воображении. Попытайтесь увидеть воспоминания в своем сознании, если это имеет смысл.       Когда они закончили почти два часа спустя, даже Джеймс выглядел бледным и встревоженным. Гарри не знал, что чувствовать. Часть его, как он и ожидал, была потрясена еще больше, чем раньше. Но в то же время он испытывал и некое облегчение от того, что рассказал кому-то, кому-то, кто заботился о случившемся больше, чем просто из желания получить информацию. Неожиданно Джеймс коротко обнял их обоих на прощание, и Гарри, несмотря на то что вначале ему было немного не по себе, почувствовал, что расслабляется в объятиях отца. — Как ты себя чувствуешь? — спросила Гермиона после того, как Джеймс закрыл за собой дверь, повернулась к Гарри и осторожно положила руки ему на плечи.       Гарри пожал плечами. — Я не знаю. — Но лучше, чем я ожидал, — добавил он несколько секунд спустя.       Гермиона слабо, но искренне улыбнулась и полностью заключила его в объятия. — Это хорошо.       Гарри полусерьезно кивнул ей в плечо. — А ты? — Лучше, чем я ожидала.       Она отстранилась и посмотрела ему в глаза. — Мы сможем пройти через это, не так ли? У нас все будет хорошо. — У нас все будет хорошо, — подтвердил Гарри, на этот раз действительно веря в то, что говорит. — Мы есть друг у друга, не так ли?

***

      Время пролетело незаметно, и не успел Гарри оглянуться, как наступил предпоследний день их пребывания в Австралии. Их последней остановкой был Сидней, откуда они должны были вылететь домой. Последние две недели казались чем-то необычным. Между путешествиями, осмотром достопримечательностей и, пожалуй, больше всего — ночными встречами с Джеймсом, казалось, что прошел целый месяц.       С вмешательством Джеймса все стало лучше, полагал он. Теперь, когда в голове всплывали прежние воспоминания — вольно или невольно — они уже не казались такими яркими и пугающими. Вместо этого его охватило какое-то тупое чувство. Он все еще мог видеть себя в тех сценах, мог видеть, как Гермиона или он сам умирают. Они все еще сотрясали его, но, как сказал Джеймс, ужас, казалось, постепенно отступал.       Кошмары тоже не исчезли, даже когда они постепенно начали прорываться к более тяжелым воспоминаниям из их списка. Однако он обнаружил, что они стали преследовать его меньше, и что он и Гермиона стали реже просыпаться посреди ночи. Как бы мало это ни было, это все равно казалось прогрессом, и если Гарри чему-то и научился во время поисков крестража, так это тому, что нужно быть благодарным за небольшие успехи.       Они договорились о позднем начале дня, хотя Гарри по невольной привычке проснулся рано. Это было ленивое утро: они с Гермионой больше часа провели в постели, просто обнимая друг друга. Они приняли неожиданно долгий душ, после чего отправились завтракать. Когда они пришли, родители Гермионы уже были там, и они помахали им рукой, чтобы они сели с ними. — Хорошо провели ночь? — Хелен спросила разговорчиво, хотя не нужно было быть гением, чтобы понять, какой вопрос она хотела задать. — Всегда могло быть лучше, — ответила Гермиона, сделав глоток кофе. — Но неплохо.       Хелен кивнула, тепло улыбаясь. — Волнуешься, что поедешь домой?       Гермиона пожала плечами. — Вроде того. — Почему "вроде"? — Я не знаю, — ответила Гермиона со вздохом. — Просто это кажется… странным. Последний месяц здесь… все казалось таким нормальным. А как только мы вернемся домой… нас снова бросят в Министерство и на восстановление… К тому же, уже почти август, и если мы решим вернуться в школу… это будет через месяц. — Будешь скучать по медленной жизни? — спросил Джей, усмехаясь. — По крайней мере, немного, — признала Гермиона.       Хелен откусила кусочек вегетарианского тоста. — Ты собираешься вернуться в школу?       Гермиона рассеянно смотрела в окно. — Я не знаю, — сказала она через минуту. — Если бы вы спросили меня две недели назад, я бы, наверное, ответила "нет" Но сейчас… может быть. — Что привело к переменам? — Хелен спросила из любопытства.       Гермиона вздохнула. — Джеймс, — прошептала она свой ответ. — Ты имеешь в виду… то, что он делал с тобой? — Гермиона слегка кивнула в знак подтверждения. — Этот человек просто невероятен, — прокомментировал Джей. — Я никогда не слышал, чтобы кто-то без образования пытался научиться психотерапии по книге. Конечно, он не идеален и не так хорош, как опытный психолог… но все равно впечатляет. — Разве вы не поступили бы так же, если бы ваш лучший друг испытывал трудности, а в вашем мире не было ресурсов, чтобы помочь ему? — предположила Хелен. — Или ваши дети? — Я буду честен. Как бы мне ни хотелось помочь им, я, вероятно, опасался бы принести больше вреда, чем пользы, — ответил Джей после небольшой паузы. — И если бы я смог сделать хотя бы треть так же хорошо, как он, я бы уже был впечатлен собой. И это при том, что в университете я посещал занятия по психологии. — Ты, вероятно, тоже будешь хорош в этом, — добродушно сказал Гарри. — ты посещал занятия по этому… я уверен, что ты знаещь, что делаешь. Джей покачал головой. — В теории — да. Практика — это совсем другое дело. Ты можешь выучить все о зубах по книжке, но это не сделает тебя дантистом. У твоего отца есть талант… может быть, ему стоит поступить в магловский университет и получить полноценную профессиональную подготовку. В вашем мире очень не хватает ресурсов для психического здоровья, не так ли?.       Гермиона покачала головой. — Их просто нет. — Он может изменить мир, этот человек, — сказала Хелен с ухмылкой. — Ему стоит подумать об этом. — Может быть, тебе стоит поговорить с ним, — предложил Гарри, которому очень понравилась идея о том, что его отец не станет аврором. — Убедить его сделать это. Хелен и Джей обменялись заговорщицким взглядом, и Гарри не мог не поразиться тому, как удивительно похожи их выражения лиц на выражения Гермионы, когда они это делали. — Конечно, это неплохая идея, — согласилась Хелен. — Мы должны загнать его в угол во время похода. Кстати говоря… вы двое готовы? Ваши сумки собраны? Вы можете быть слишком измучены, чтобы собрать вещи, когда мы вернемся, а мы уезжаем завтра утром. — Да, — немедленно ответила Гермиона. — Гарри, хотя… Она бросила на Гарри косой взгляд, и Гарри почувствовал, как его лицо немного потеплело. — Я… немного собрался. — Ага. Две рубашки и одна пара джинсов.       Родители Гермионы рассмеялись и, закончив завтрак, отправили их собирать вещи. Гарри довольно небрежно бросил свою грязную одежду в сумку. Это вызвало несколько неодобрительных взглядов со стороны       Гермионы, хотя она ничего не сказала по этому поводу, кроме нескольких хмыканий.       Когда они спустились вниз, Джеймс, Лили и Сириус уже были там. Сириус сидел на одном из диванов в холле, и Гарри заметил, что он выглядел немного вялый, чем обычно по утрам. Джеймс сидел спиной к входу, и тихо разговаривал с ним, а Лили беседовала с родителями Гермионы в отдалении.       Сириус помахал им рукой, а Джеймс обернулся и улыбнулся, прежде чем встать и подойти. Он быстро обнял Гермиону и взъерошил волосы Гарри. — Всё в порядке? — Да, неплохо. — Это хорошо. Готовы идти? — Мы собрались и все такое, — ответил Гарри. — Отлично, — сказал Джеймс, повернувшись к Сириусу и кивнув головой в сторону остальных. — Пойдемте.       Семь человек прошли небольшое расстояние до близлежащей станции метро и погрузились в переполненный утренний поезд, после чего сошли и пересели на паром. Корабль отчалил от причалов и проплыл мимо Оперного театра. В это время десятки туристов устремились к правой стороне парома, почти перелезая друг через друга, чтобы сделать снимок. — Эй, Сохатый, иди сюда, — позвал Сириус с носа лодки.       Что случилось? — Просто подходи.       Джеймс выглядел слегка смущенным, но, тем не менее, встал и подошел к Сириусу, морской ветер, дующий с гавани, сделал его волосы еще более дикими. — Ты знаешь тот магловский фильм, который мы смотрели? — спросил Сириус, почти крича, чтобы его было слышно из-за оглушительных порывов. — Тот, где был тонущий корабль? — Ты имеешь в виду "Титаник"? — Да, конечно, — сказал Сириус. — Ты знаешь… позу… которую они делали на носу корабля?       Гарри, внезапно поняв, к чему все идет, не зная, фыркать ли ему над нелепостью Сириуса, смеяться над его глупостью, плакать от смущения или все три варианта. Он взглянул на Гермиону, и она выглядела так, будто вот-вот взорвется от хихиканья. — Они что, серьезно? — спросила она у Гарри, издав крошечный смешок. — Похоже на то, — пробормотал Гарри в ответ.       Гарри обернулся к своему отцу и крестному. Сириус стоял у лука, вытянув руки. Джеймс подошел к нему сзади и положил руки ему на бедра. Им удалось на секунду задержаться в этой позе, прежде чем оба взорвались смехом, покраснев лицом. Лили закрыла лицо руками, неодобрительно покачивая головой, а родители Гермионы хихикали между собой.       Они медленно плыли через гавань. Сириус и Джеймс сидели с Лили и родителями Гермионы, и те, похоже, подтрунивали над мужчинами за их подвиги. Сириус, казалось, воспринимал все это добродушно, и выражение его уже слегка загорелого лица выражало искреннее веселье.       Корабль причалил, и пассажиры начали выходить. Семь из них сошли одними из последних и прошли небольшое расстояние по главной дороге, а затем свернули на небольшую прогулочную дорожку, обсаженную деревьями.       Хелен и Джей заняли позицию, Джеймс расположился между ними, Лили следовала прямо за ними, несомненно, загоняя его в угол, как они обещали сделать за завтраком ранее. Гарри и Гермиона вместе с Сириусом остались в тылу. — Не могу поверить, что завтра мы отправимся домой, а? — спросил Сириус, пока они шли. Звуки людей и машин стихали по мере того, как они продвигались дальше в парк. — Такое ощущение, что времени не пришло, — признался Гарри. — Я не чувствую, что готов вернуться назад.       Глаза Сириуса на долю секунды расфокусировались, но затем быстро вернулись в нормальное состояние. — Кто-нибудь из нас готов вернуться? — спросил он. Гарри уловил в его голосе мрачность. — Я… я уверена, что все будет хорошо, Сириус, — быстро сказала Гермиона. — Мы что-нибудь придумаем для тебя… Тебе не придется туда возвращаться… — Спасибо, — сказал Сириус, прервав ее. — Мы уже говорили об этом с Джеймсом и Лили.       Невысказанное желание прекратить разговор не пропало ни для кого, и Гермиона выглядела немного отчаявшейся из-за того, что затронула эту тему. Гарри легонько сжал ее руку, и она сжала ее в ответ. — Тебе понравилось здесь? — спросил Гарри, пытаясь сменить тему. — Это было весело, — ответил Сириус, пожав плечами. — Все в порядке.       После такого неловкого окончания разговора они шли дальше в молчании. Впереди передвигаясь — Лили, Джеймс и родители Гермионы были погружены в беседу, хотя Гарри не мог разобрать, о чем они говорят. Хелен и Джей выглядели взволнованными, Джеймс — немного неловким, а Лили — задумчивой. — Как дела с Джеймсом? — внезапно спросил Сириус, нарушая тишину.       Гарри не ожидал, что Сириус снова затронет эту тему, и вопрос застал его врасплох. Кроме того, что он должен был ответить, "Хорошо"? — Э… хорошо, — ответил он через несколько секунд. — Чувствуешь ли ты, что ситуация улучшается? — спросил Сириус.       Гарри сдержал вздох. Теперь он был единственным, кто хотел сменить тему. Они должны были веселиться, наслаждаться последним днем в Австралии перед возвращением в реальность. Честно говоря, это была последняя тема, которую он хотел бы обсуждать. — Возможно, — просто ответил он. — Это лучше, чем ничего, — сказал Сириус. — Знаешь, это действительно работает, то, что делает Джеймс.       Гарри пожал плечами. — Может быть, — повторил он.       Разговор закончился, и они пошли дальше. Однако по мере того, как они продолжали идти через лес, Гарри понял, что Сириус был единственным человеком, который имел хоть какое-то представление о том, через что им пришлось пройти. Все томительные вопросы и сомнения, которые преследовали его… возможно, именно он мог избавить его от них.       Он резко вдохнул. — Действительно становится лучше?       Сириус медленно кивнул. — Да, это так. Медленно. Тебе придется дать ему время… но все наладится.       Он сделал глубокий вдох, прежде чем продолжить. — Не все проходит… не тогда, когда они были с тобой так долго… Я думаю, мы с Джеймсом смирились с тем, что некоторые вещи будут существовать вечно. Но время лечит. В конце концов, ты придешь к тому моменту, когда эти вещи перестанут беспокоить тебя сознательно. — Так вот где вы сейчас находитесь? — робко спросила Гермиона, не зная, ступает ли она на запретную территорию.       Однако Сириус, казалось, не обиделся. — Возможно, — ответил он. — Кошмары приходят не так часто. Нахождение в кабинке общественного туалета больше не вызывает воспоминаний о том, как я… был заперт в камере… больше. Мне не хотелось выпить с… той ночи… Может, я там, а может, и нет. Но все стало лучше, чем было до вмешательства Джеймса… и я благодарен ему. — Как ты думаешь… ты знаешь… Джеймс мог бы делать это по-настоящему? — спросила Гермиона. — Профессионально? Не только для нас.       Сириус выглядел немного озадаченным. — Типа… как целитель в своем роде? Для разума?       Гермиона кивнула. — "Целитель разума"? В больнице Святого Мунго, возможно. Многие ведьмы и волшебники могли бы воспользоваться такой помощью… особенно после войны. Есть так много людей, которые сражались с Пожирателями Смерти… или были замучены ими… или были брошены в Азкабан без всякой причины… он мог бы… — Если он этого хочет, я уверен, что он сможет, — немедленно заявил Сириус. — И я буду его защитником.       Они подошли к концу прогулочной дорожки на утесе с видом на море. Казалось, они сильно отстали от остальных, и те уже стояли вместе у перил и разговаривали. Трое медленно подошли к ним, не чувствуя необходимости спешить. По мере того, как они приближались, разговор четверки постепенно стал различим. — Тебе нужно получить диплом психолога, — говорила Хелен Джеймсу. — Это трехлетний курс — во всяком случае, там, где я училась в университете. Неплохо было бы пройти обучение по специальности после окончания университета. Это займет год или два, в зависимости от вашей специальности… — У меня есть друг, который сейчас работает профессором в Университете Лондона, — рассказал Джей. — Это прямо в центре города, так что ты никогда не будешь слишком далеко от кого-либо. Я могу спросить его о требованиях для поступления, но для такого умного человека, как ты, я думаю, все будет довольно гладко. — Ну, теперь ты заставляешь меня краснеть, — ответил Джеймс со звучным смешком. — Осторожно, ребята, — хихикнула Лили. Вы снова раздуете его голову. — Кто, мою? — спросил Джеймс, звуча в голосе насмешливого скандала.       Лили ударила его по предплечью. — Да, твою. Так ты сделаешь это?       Наступило долгое молчание. — Да, я сделаю это, — тихо сказал Джеймс.       Остальные трое разразились аплодисментами. Лили подарила Джеймсу долгий поцелуй, а Джей и Хелен обняли его и похлопали по спине. Обернувшись, они увидели Сириуса, Гарри и Гермиону, идущих по тропинке к ним. Не успели они понять, что произошло, как их тоже охватили праздничные объятия.       Гарри почувствовал, как на его лице появилась глупая, но довольная праздничная улыбка.