Триада снов

Фэн Синь не дожидается остывания и резво запрыгивает на подоконник. Зоркий взгляд молниеносно находит следы "преступника": примятая трава, сломанная ветка… И гадать не нужно, из-за кого эти сны обернулись полнейшим фиаско. Небожитель давно не ощущал настолько пламенной решимости, поэтому преследование продолжается недолго. Беглец действительно старался скрыться, но когда Фэн Синь едва ли не хватает его за хвост — силуэт исчезает в проеме огромного дворца. Генерал незамедлительно идёт следом. Внутри ожидаемо тихо и по-вечернему спокойно, однако некоторые духи литературы всё ещё мельтешат то тут то там, отвешивая поклоны Совершенному Владыке, что, вероятно, недавно сбежал из сарая или чьей-то спальни, судя по внешнему виду. Фэн Синь врывается в пустой главный зал с бесконечными стеллажами и горами свитков, улавливая в центре маленький источник света. Линвэнь, кажется, совсем недавно уснула за столом. Краем глаза он замечает беспокойную тень. Тихие, едва слышные шаги, шуршание дорогой бумаги. Отдел древней литературы, бессмертная классика, народы дальнего востока и… — Сука! Шипящее ругательство слетает с губ и Му Цин хватается за чужие запястья едва ли не впиваясь в кожу ногтями. Фэн Синь крепко держит его за волосы на затылке. Начинается очень громкая возня и обмен взаимными тычками, в ходе которых на пол валится столько киновари и документов, что у заядлого перфекциониста наверняка случился бы инфаркт. Сбитое дыхание в полумраке и мощное напряжение всё ещё взывают к недавним событиям, лишая шанса на отступление. Му Цин заваливается на столешницу и его грубо хватают за воротник и колено. — Так это был ты?! Блядский говнюк..! — Не понимаю, о чём речь! Пошёл нахуй! Фэн Синь решает не церемониться и достаёт из рукава ханьфу тот самый цзянь, который он прихватил с собой. Зачем? Да потому что Сюаньчжэнь очень любит себя выгораживать до последнего вздоха. Клинок изящно прокручивается на пальцах и небожитель резко прикладывает навершие к бледной щеке, заставляя Му Цина замереть на месте. Кончик скользит к уголку рта, мягко очерчивает нижнюю губу и слегка её оттопыривает. Невозможно близко и до такой степени стыдно, что проще провалиться под землю, чем продолжать этот спектакль. Внутренние противоречия раздирают напополам и страх перед грядущим остервенело рвёт глотку беснующемуся желанию. — Помнишь? Вкрадчивый голос заставляет тяжело сглотнуть и навершие медленно скользит по коже вниз, подталкивая Му Цина едва ощутимо выгнуть шею и прикрыть веки. Когда прохладный металл касается пульсирующей жилки, Сюаньчжэнь поднимает взгляд. — Нет. Напомни мне так, чтобы я не убил тебя после. Он едва ли пытается придать голосу резкость, оставив эту задачу глазам. Фэн Синь прекрасно понимает намёк. Клинок летит на пол и юго-западный генерал крепко хватается за края столешницы, силясь выдержать этот страстный напор. Фэн Синь целует настойчиво, Му Цин выпрямляется и обхватывает "заклятого друга" ногами. — Понравилось рыться в моих мыслях? — Захлопнись. Фэн Синь в отместку имитирует грубый толчок и стол опасно пошатывается, вынуждая Му Цина окончательно потерять стыд и ухватится за чужие плечи. Ему нужны поцелуи, касания, он их жаждет как никто другой, жадно отбирает весь воздух, спутывает длинные волосы и царапает затылок, заставляя Наньяна недовольно мычать ему в рот. Хочется кожей к коже, ведь ткань ужасно неприятно трёт по чувствительным точкам. Му Цин ощущает их общий накал, пытается не утонуть в водовороте блаженства и дискомфорта, поэтому совершенно забывает о том, в каком месте они находятся… *** Это абсолютно и полностью её вина. Когда генерал Сюаньчжэнь запросил отчёты из дворца Наньяна — уже тогда она увидела, как резво зашевелились фигуры на доске судьбы. Линвэнь достаточно просто делает те или иные выводы, прекрасно видя небожителей насквозь. Ненависть? Ха, ненависть совсем не противоположность любви. Не связывай этих генералов что-то большее, они наверняка ощутили бы друг к другу безразличие спустя столько-то лет, но… Признаться, такой развязки не ожидала даже Совершенная Владыка. Её заспанные глаза наблюдают за соитием двух божеств и не выражают абсолютно ничего. Однако она упорно продолжает смотреть. Сдавленные стоны, громкое дыхание… Интерес вынуждает Линвэнь подойти немного ближе. Она практически ощущает исходящий от этой пары жар, видит, как генералу Сюаньчжэню зажимают рот и спускают с него штаны, словно с провинившегося ребёнка. Столешница вновь шатается и скрипит настолько громко, что… Внезапно всё затихает. Отчетливый мокрый звук и тихий скулёж пускают по спине мурашки, и богиня разворачивается на 180 градусов, решив, что тактическое отступление в этой ситуации — наилучший выход. Что же делать с этой информацией? Без сомнения, некто, любящий сиюминутные удовольствия, на следующий день пустил бы слух, став источником опасных для жизни сплетен. Но этот "некто" явно не Линвэнь. Слово — это действительно грозное оружие, если знать, где и когда его применить. Ещё одна ниточка в руку умелого кукловода.