Поверь мне

Прошлое       Ад. Так мало букв в человеческом языке и так много фантазий и выдумок, характеризующих это место. Котлы с корчащимися от боли душами, хвостатые черти с вилами, летающие птицеподобные существа, вырывающие куски из страдающих грешников — ничего из этой чуши здесь не было. Никаких посторонних душ, только сами демоны, которые даже свои запасы прятали где угодно, но только не в этом нестабильном и проклятом месте. Ад — это большое, мёртвое плато, окружённое бесконечным количеством действующих вулканов, постоянно расплёскивающих по округе горячую лаву. Ад — это чёрная от копоти, погибшая от постоянного воздействия пламени и огненных рек земля; земля такая же чёрная, как и образы здешних обитателей. Даже те редкие, пусть и обуглившиеся, деревья, которые раньше встречались на плато, исчезли окончательно, рассыпавшись в невидимую глазу труху.       Раньше — тысячи и тысячи лет назад — Жадность любил взобраться на ближайшую высокую гору или просто найти удачный выступ, чтобы полюбоваться окружающим его великолепием. Сейчас от былой красоты, которую мог оценить даже самый слабый и помешанный на жратве демон, не осталось ни единого напоминания. Это место было проклято. Будто грехи были виноваты в падении людской морали и нравственности, а не Его неидеальные творения сами пришли к той жизни, которую влачили столько поколений. Нет, Он ни за что не признал бы своей ошибки — слишком гордый для этого. Не признал бы, что не демоны наслали сомнения в человеческую душу, не демоны склонили людей к греху, это люди были теми, кто породил их, породил грехи. Да, возможно, Падший — Первый, как он с гордостью величал себя — приложил руку к началу падения людской расы, но не он породил в человеческом сознании первые отвратительные чувства, благодаря которым когда-то очень давно появилось на свет Истинное поколение грехов.       Люди — несовершенные создания, вечно недовольные своей жизнью, постоянно преследующие эгоистичные цели и разрушающие всё на своём пути. Достаточно было посмотреть по сторонам, чтобы увидеть последствия их существования на вверенной территории. Они планомерно уничтожали всё вокруг себя, разрушали прекрасный мир, что Он создал для них, но Создатель упорно продолжал отвергать собственную ошибку, которая плодилась и размножалась, подобно раковой опухоли, и безбожно уничтожала всё, до чего могла дотянуться. Проще было свалить всю вину на демонов, лишив их всех чувств, оставив только постоянный, неумолимый голод, и проклясть своим словом новый дом тёмных созданий.       А ведь когда-то сотни тысяч лет назад огненная Геена была цветущим зелёным лесом, в котором летали причудливой расцветки птицы и гуляли животные, каких не сыскать на Земле. В Аду даже было собственное небо — тёмное, почти чёрное, с россыпью мириады звёзд, но Его проклятье лишило их всего великолепия, что создал Первый. И если новому поколению демонов было плевать на прошлое собственного дома — летописей и очерков создания тьмы не вели, история и истинный облик этого места сохранились лишь в зыбких воспоминаниях, — то Жадность ещё мог себе воссоздать в памяти, как выглядел их дом раньше. Спустя тысячелетия воспоминания поблёкли, утонув в омуте ненадёжной памяти, но изредка казалось, что грех всё ещё слышит шелест некогда зелёных листьев.       Их мир менялся медленно, постепенно, а красота таяла, обрастая глупыми домыслами людей, даже само название «Ад» выбрали люди, сами грехи никогда не задумывались над тем, как называть свой дом. Территория тьмы расширялась всё дальше по мере того, как вырастали и умирали новые и новые поколения людей. Небылицы и сказания о мире демонов из года в год становились всё страшнее и нелепее, и в зависимости от того, как люди представляли себе Ад, это место подвергалось изменениям. Исчезли птицы и животные, зачахла зелень, сначала сменившись вечной зимой, а потом на месте красивых гор появились вулканы с кипящей магмой внутри. А со временем, когда зима отступила, на смену ей пришла выгоревшая земля и тлевшие изнутри деревья, которые не могли сопротивляться пеклу подземелья. На какое-то время (повезло, что не очень долгое по меркам демонов) даже появились котлы. Грех помнил это абсурдное время слишком хорошо, ведь однажды свалился в такой котёл, а вариться в кипятке, пусть и недолго, даже для демона было сомнительным удовольствием.       Но проклясть их земли Создателю было мало. Показалось недостаточным связать облик Ада с изменяющимися представлениями людей, облик демонов тоже начал меняться. Если раньше они походили на своих прародителей — людей, — то со временем люди придумали им рога, хвосты, когти и острые зубы, алую кожу и даже крылья. Крылья Жадности понравились, хоть долго летать не получалось, а вот копыта были явным перегибом, сменившие их трёхпалые ноги ему нравились немного больше. А когда со временем у грехов исчезли крылья, он даже немного огорчился, ведь у остальных демонов, которых наплодила фантазия людей, они остались. Хуже стало позже, когда человеческий род перестал воспринимать грехи в качестве демонов. Они стали чем-то аморфным, размытым и неясным, не имеющим чёткого облика, и это сказалось на их истинном облике — демоны греха стали тёмными сгустками подвижного дыма. Не одно тысячелетие прошло до момента, когда они научились возвращать себе более чёткий образ, который со временем назвали промежуточным, и больше трёх сотен лет понадобилось, чтобы вновь научиться принимать человеческий облик.       Сейчас, сидя на выступе одного из вулканов, Жадность понимал, что тех, кто помнил истинную историю становления Ада, осталось всего трое — он сам, Первый и Гнев, с которым по странному стечению обстоятельств Жадность не сталкивался с момента рождения. Он даже не мог вспомнить, как выглядел его собрат. Хотя это особо не удивляло, грехи никогда не отличались сплочённостью, всегда предпочитали оставаться одиночками, соприкасаясь лишь своей силой в борьбе за очередную душу. Жадность даже с Ленью начал общаться по чистой случайности и то по той причине, что они водили некое подобие дружбы ещё во времена, когда она была простым среднеуровневым демоном.       Естественно, Лень, не являясь истинным носителем греховной сущности, не могла помнить то, что происходило на заре появления их мира — убийце демона, который являлся носителем греха, переходила только сила, воспоминания осыпались прахом вместе с уничтоженным порождением тьмы. Она даже не особо верила в рассказы Жадности о том, как когда-то выглядел Ад, да грех сам бы себе не поверил, если бы не помнил, потому что выжженная пустыня ни капли не напоминала густую чащу леса. Демон даже не знал, зачем до сих пор ходит на выступ и осматривает это мерзкое место. Видимо, даже у воплощений тьмы могли появляться привычки или неоправданные надежды, что не удивительно, ведь изначально они были созданы людьми по собственному подобию. Но что бы ни вело его к утёсу над Плато, Жадность приходил каждый день, на автомате осматривая чёрные земли, испещренные трещинами и провалами, в которых текла и понемногу стыла лава. И он никак не ожидал, что в один из таких дней к нему придёт неожиданный гость.       — Это ведь ты Жадность, да? — раздался за спиной низкий, словно кашляющий голос.       — Допустим, — лениво откликнулся грех, даже не поворачиваясь к внеплановому собеседнику. — А что, хочешь побороться за силу?       К Жадности редко подходили демоны, он не любил своих собратьев и они отвечали взаимностью. Даже смельчаков, желающих потягаться с ним за могущество греха, почти не находилось.       — Хочу, но только не с тобой. — Озвученный ответ немного удивил демона. — Мне нужен Первый.       — Тогда зачем ты пришёл ко мне? — всё также лениво произнёс Жадность.       — Тебе ведь не нравится его политика, я прав? Принудительное собирание душ, постоянная и несоразмерная плата просто за то, что он разрешает существовать. Пока мы, демоны, медленно вымираем от голода, он крепнет, его сила растёт, а всё ради чего? Ради безумной идеи снова попасть наверх, в обитель светлых, куда ему давно заказан путь. — Лишь дослушав чужие рассуждения, Жадность решил повернуться, чтобы воочию увидеть обладателя незнакомого голоса. Внешность собеседника оказалась довольно необычной.       — Ты ещё кто такой? — Он впервые за свою жизнь, длиною не в одно тысячелетие, видел демона с такими длинными волосами цвета летних облаков. Коса спускалась почти до пят и раскачивалась на волнах огненного дыхания, поднимающегося из Провала.       — Я бы сказал, что огорчён тем фактом, что меня не узнал собственный брат, но даже не удивлён, ведь мы виделись слишком давно. Я Гнев. — Силуэт улыбнулся, а яркие, сияющие ледяной синевой глаза вспыхнули предвкушением. — Но я предпочитаю, чтобы меня звали Король ада.       Жадность лишь скептически ухмыльнулся на столь пафосное заявление.       — Ты слишком самоуверен, Гнев. И не зови меня своим братом, мы были рождены почти в одно время, но между нами нет никакой связи.       — Все демоны связаны между собой, все мы браться и сёстры, даже такой одиночка, как ты, должен это признавать.       — Ты явно не о семейных узах пришёл рассуждать. Что тебе нужно? Если хочешь рискнуть и выступить против Первого, то дерзай, так уж и быть, я даже посмотрю на то, как ты облажаешься. — Жадность снова повернулся к Провалу, не фокусируя внимание ни на одной точке. Как бы отрешённо он себя не вёл, рассуждения Гнева его заинтриговали.       — Я не облажаюсь, и ты мне в этом поможешь. Мы сильнейшие демоны из ныне живущих, не считая Падшего, но даже со своими запасами душ он не сможет выстоять против нас двоих. — Собеседник подошёл ближе, невесомо опускаясь рядом с собратом. — Я стану новым Владыкой, а ты будешь моей правой рукой и получишь такую силу, что даже все демоны ада не смогут тебя уничтожить.       — Интересно, только с чего ты взял, что я сам не решу захватить власть? — Грех с вызовом посмотрел в глубокую синеву чужих глаз.       — Потому что тебе это не интересно, иначе ты бы давно попытался.       Сын бездны тихо хмыкнул в ответ на такое заявление. Гнев был прав, власть его не интересовала. Править окружающим его стадом он всегда считал неблагодарной работой, и лишь такой псих, как Первый, мог пойти на это. Возможно, постоянная борьба и трата сил на поддержание власти являлась основным катализатором его прогрессирующего сумасшествия и озабоченным, можно сказать, маниакальным желанием пробить себе путь наверх. Будто количество падших душ, что он поглощал ежечасно, могло как-то повлиять на открытие Небесных врат. Не нужно быть гением, чтобы понимать очевидное — сад светлых навсегда закрыт для чёрных существ, в которых с подачи Создателя превратились грехи.       — Полагаю, ты заинтересован, — прервал затянувшуюся паузу хриплый гортанный голос.       — Допустим, — нехотя признался Жадность, — но у меня есть условие лично для тебя.       — И какое же? — В темноте вечной ночи блеснули белые ровные зубы — не клыки, как успел заметить Жадность, а обычные, почти человеческие зубы. Хоть кому-то из них повезло, самому Жадности долгое время пришлось свыкаться с острым частоколом во рту.       — Состриги это убожество, не хочешь, чтобы мы проиграли бой с Падшим из-за того, что он оттаскает тебя за эту непомерно длинную косичку.       Гнев молча обхватил основание косы, и через секунду она полетела в огненную пропасть, расстилающуюся у них под ногами.       — Почти двадцать лет улетели гореть в бездну, — тихо прохрипел Гнев, поднимаясь на ноги. — Мне нужно уходить, я найду тебя завтра, чтобы обсудить план действий.       Дождавшись едва заметного согласного колыхания чёрного дыма, из которого состоял образ Жадности, демон исчез, оставляя собрата в одиночестве.       Планирование растянулось на несколько месяцев. Первые варианты казались Жадности откровенной чушью, фактически самоубийством, ведь даже объединив свои силы против Первого, они всё ещё были слабее. У каждого был запас душ для пополнения сил и лечения ран, но у Владыки этих душ было в разы и разы больше. Пусть большую часть он поглощал сразу, подпитывая свою силу после очередной провальной попытки пробиться к светлым, но постоянные поступления от демонов обеспечивали его нескончаемой силой. Жадности нравился потенциал Гнева, его стремление прекратить эти поборы и избавить демонов от правления чокнутого Падшего, но изначальный план, что он вынашивал уже несколько месяцев, привёл бы их на верную смерть.       — Единственный реальный шанс застать его врасплох — это напасть сразу после очередной попытки Первого пробиться в Рай, — уверенно произнёс Жадность. — Их магия ослабляет его, замедляет регенерацию, и только так мы сможем пробить брешь в его защите, но даже при всём этом шансы на победу у нас просто смехотворные.       — Нет, наши шансы куда выше, чем ты себе представляешь, — ответил ему Гнев. — Не хотел показывать раньше времени, но всё же придётся. — Демон почти неуловимо махнул рукой, в которой появился короткий меч, сияющий голубым свечением.       — Какого?.. Это же ангельские руны, неподвластный нам язык, как ты смог нанести узор на оружие? — Жадность слегка отодвинулся от опасного меча, ведь даже одно прикосновение священного лезвия могло вызвать ужасающую боль. Опасный для созданий тьмы язык ярко переливался на холодной стали, грех впервые видел настолько сильный и хорошо прорисованный узор.       — Я нашёл человека, который не понаслышке знаком с этим языком. Он вынужденно согласился помочь мне, и сейчас заканчивает такое же оружие для тебя, — пояснил Гнев, убирая свой меч в пустоту души. — Это будет наш козырь. Скорее всего, Падший сможет вынести удар одного такого меча, но против двух он будет полностью бессилен. Через месяц, по человеческим меркам, моё доверенное лицо закончит создавать второй экземпляр, тогда и нападём, дождавшись момента.       — Доверенное лицо, — скептически хмыкнул сын ада. — Не знал, что ты доверяешь людям.       — Я называю его так в их мире, считай, привычка, — костлявая рука махнула вверх, в ту сторону, где из-под смольных облаков пробивался свет портала в мир людей. — Как только он закончит свою часть сделки, то больше не будет нужен, этот священник и так знает слишком много.       — Ты тоже выжил из ума, раз обратился к священнику, — бросил в ответ Жадность, понимая, что только представитель церкви мог начертать столь сильные руны. — А что насчёт армии Первого? Его элитные батальоны не смогут нас убить, но ощутимо задержат, и тогда шансов на победу не останется, — спросил демон. — Сам знаешь, на счету будет каждая секунда, ведь как только он упадёт обратно, провалив очередную попытку сломать врата, то сразу начнёт восстанавливать свою мощь.       — Это уже твоя забота, — ответил Гнев, ловя на себе удивлённый взгляд брата. — Собери свою армию, Жадность. Тебя не любят, тебя боятся и ненавидят, но только под твоим командованием наши собратья согласятся выступить против Первого. Им нужен лидер, им нужен ты.       Жадность понимал, что доля истины в словах Гнева присутствует. Несмотря на всеобщую нелюбовь, его хотя бы знали, в отличие от брата, который пропадал где-то не одно тысячелетие, а последние четыре десятка лет (если не больше), как выяснилось, вовсе поселился в мире людей. Демоны не пошли бы за тем, кого почти не знали, демоны пошли бы за Жадностью. Грех не был уверен только в том, успеет ли собрать вокруг себя армию, достойную по силе и превосходящую по численности число бойцов Падшего, ведь у него был всего месяц. Слишком мало времени, чтобы отобрать достойных бойцов и натренировать их, но на данном этапе отказываться было слишком поздно — они уже заключили союз, а из тёмного союза был всего два выхода: осуществление цели или смерть. Выбор был очевиден.       Жадность решил, что лучшим способом начать свою часть сделки — это обратиться к младшей сестре. Лень была единственным из грехов, которая не перестала поддерживать отношения с остальными демонами. Даже убив предыдущего носителя греха и получив в свои лапы огромную, практически недостижимую, по меркам низших и средних демонов, мощь, она осталась жить на Плато. Вопреки своему новоприобретённому греху (а три сотни лет, по меркам этого мира, были сущей мелочью), Лень была непомерно активной и общительной, настолько общительной, что Жадность сам не заметил, как подружился с этой девицей. И он был уверен, что демонесса поможет, ведь несмотря на свою неопытность и относительно молодой возраст, она устала от ненормального правления Падшего не меньше, чем все остальные демоны. Именно благодаря разговорам с ней Жадность знал, что армия приверженцев Первого стремительно тает.       — Я правильно тебя поняла, Жадность, Гнев захотел совершить переворот и стать новым королём, а ты решил ему помочь, потому что тебе наскучила рутина и отсутствие разнообразия в жизни? — Другой реакции на свои слова демон и не ждал.       — Вроде того, — уклончиво ответил он. — Так ты поможешь?       — Ты и сам знаешь ответ. Как бы я не боялась силы Владыки, я лучше рискну выступить против него и его не менее чокнутого батальона, чем продолжу существовать, глядя на то, как мои вчерашние соседи рассыпаются и исчезают, умирая без необходимой подпитки, — слишком взволнованно для создания бездны ответила Лень. — Может, я не чувствую какой-то привязанности к своим собратьям, но голод не лишил меня разума. То, что сейчас происходит вокруг — полнейшее безумие. Первый свихнулся в своём стремлении вернуться к свету, он даже не понимает, что чем больше душ поглощает, тем меньше его шансы открыть врата.       Демонесса замолчала, продолжая задумчиво смотреть вдаль, туда, где за Провалом проживала основная масса их собратьев. И очень многие из них уже дошли до той черты, когда рисковая попытка выйти против действующего короля была единственным шансом на выживание.       — Дай мне неделю, генерал, и я соберу тебе такую армию, которая и в страшном сне не посещала Первого. — Лень улыбнулась, обнажив ещё более жуткие, чем у Жадности, зубы, которые напоминали острые иглы. А вкупе с холодным и решительным взглядом тёмных, почти полностью чёрных глаз, её внешний вид был действительно пугающим. «Отличная кандидатура на должность заместителя, — подумал Жадность. — Нет, лучшая кандидатура».       — Хорошо, через неделю встретимся здесь же, расскажешь о своих успехах, — он удовлетворённо кивнул (если колыхание смольного дыма, из которого состоял его силуэт, можно было назвать кивком) и поднялся. — А мне нужно найти и навестить ещё четверых засранцев. Пришла пора нашей недружной семейке собраться вместе.       — Могу немного помочь тебе перед уходом, — вдогонку крикнула Лень. — Гордость уже больше шестидесяти лет живёт в США, притворяется человеком, поговаривают, что у него даже очень неплохо получается. Он сейчас какая-то важная шишка, заправляет многомиллиардной корпорацией. Не понимаю его, демону и без человеческих денег неплохо живётся.       — Что за корпорация хоть? — нетерпеливо спросил Жадность, не давая разговору свернуть в ненужное русло.       — Название я не знаю, но что-то связанное со смартфонами, компьютерами и прочими электронными приблудами.       — Я даже не удивлён, это вполне в его духе, — задумчиво ответил демон и продолжил, поймав на себе вопросительный взгляд. — Он всегда любил вмешиваться в развитие людских технологий, говорил, что души умников самые вкусные. Кто знает, возможно, не просиживай Гордость задницу в мире людей, они бы до сих пор не изобрели Интернет.       Не прощаясь, грех испарился, направляясь в такой ненавистный ему человеческий мир. Может, ему повезёт, и выяснится, что остальные грехи тоже поселились среди людей, и тогда получится выцепить не только Гордость…       Ожидания оправдались, ну или ему просто слишком повезло. Блуд и Обжорство нашлись в той же Америке, и Жадность не удивился, узнав, что живут они вместе, он давно подозревал о том, что эти двое спят друг с другом. В конце концов, Блуд был единственным из них, кто целиком и полностью отдавался собственному греху, при этом умудряясь не только сохранить свою силу, но ещё и приумножить её. Демон скривился, в первый и единственный раз переступая порог дома своего братца, который окружил себя несколькими копиями Обжорства. Сама демонесса, видимо, не была против такого расклада, что напрягало не меньше. Жадность только сильнее склонялся к мысли о том, что звать этих двух ещё более безумных психов, довольно глупая идея, жаль, иного выбора не было, как и возможности избежать этого неприятного разговора.       — Ну и хоромы ты себе отгрохал, Блуд. — Собственный голос эхом отражался от стен, и Жадность нетерпеливо вспыхнул янтарными глазами, ожидая, когда демон соизволит вылезти из бассейна. — Есть разговор.       На удивление, Блуд, чьё человеческое имя Жадность проигнорировал чисто из вредности, выслушал его довольно спокойно и даже согласился помочь, обозначив лишь одно условие — он хотел свободы для себя и Обжорства. Падший, вопреки устоявшимся правилам и давно существующему закону, отказывался отпустить его в мир людей окончательно. Он не хотел принимать души на откуп, ведь сейчас от греха поступало в разы больше пищи, чем требовал нужный этой парочке договор. Жадность даже не раздумывал, когда соглашался на эти простые условия. В тандеме эти двое обладали ошеломляющей силой, такие два бойца с лёгкостью заменили бы армию среднеуровневых демонов и, главное, они вдвоём смогут противостоять элите батальона Падшего, а их странности моментально отошли на второй план.       Разговор с Гордостью, предшествующий встрече с этими двумя, тоже прошёл без лишних осложнений. Собрат, сосредоточившись на ведении дел в человеческом мире, немного ослабил хватку и теперь потеря каждой души в пользу Первого доставляла ему ощутимые неудобства. Стоило Жадности кратко озвучить план действий, как собеседник согласился спуститься в Ад, чтобы принять участие в грядущей битве.       Единственный, с чьим поиском пришлось ощутимо напрячься, был Зависть — этот грех скрывался где-то в Аду. Если в мире людей обнаружить силу столь сильного демона было довольно просто, то в подземном мире все ощущения смешивались в единую кашу, в которой найти ниточку магии Зависти было практически невозможно. Встретившись с Ленью, Жадность весь оставшийся месяц посветил поискам последнего брата, с большим трудом обнаружив его в самом центре города демонов высшего уровня. И уговаривать его пришлось дольше всех, ведь жил грех довольно припеваючи, а на остальных демонов ему было плевать. В итоге раздражающий коротышка так и не согласился выступить на их стороне, сказав, что ему нет дела до того, кто именно будет восседать на адском троне, рисковать собой Зависть не собирался.       Хоть Жадность был недоволен ответом, расклад всё равно был неплохим. Шесть грехов и многотысячная армия разноуровневых демонов, которых собрала Лень, могли побороться против Падшего. Когда их семейка почти в полном составе в назначенное время собралась у Провала, в глазах демонов горела только холодная решимость.