Поверь мне

      Коннор проснулся среди ночи с неуместным чувством, что он выспался. Подобное происходило редко, но даже тех единичных ночных пробуждений было достаточно, чтобы понять — уснуть снова не получится. Мужчина поднял правое запястье к глазам, зажав подсветку на потёртых часах, которые показали 3:41 ночи. Священник обречённо вздохнул и перевернулся на другой бок, сразу сталкиваясь взглядом с двумя яркими огнями, от которых расходилось едва заметное свечение на нос и веки. Даже в темноте зрачок Гэвина не изменял свою форму, оставаясь узким вертикальным провалом, делящим янтарную радужку на две части.       — Ты что, всю ночь тут провёл? — хриплым спросонья голосом спросил Коннор.       — Да, — шёпотом, словно стараясь не спугнуть ночное спокойствие, ответил Жадность. — Когда нет необходимости моего присутствия в Аду, я остаюсь с тобой.       — И зачем? — нервно ответил священник, с удовольствием потягиваясь, чтобы размять мышцы. Кровать негромко скрипнула, когда мужчина поднялся, принимая сидячую позицию.       — Тебе часто снятся кошмары, я их прогоняю, — признался демон, даже в темноте замечая, как поджались губы пастора. — Я думал, ты заметил и сам об этом догадался.       — Я заметил, но никогда бы не подумал, что причиной их исчезновения являешься ты. Я вообще не знал, что демоны такое умеют. — Коннор зябко поёжился, нехотя выпутываясь из тёплого одеяла, и включил ночник, лампа которого окрасила светлые стены в жёлтые тона.       — Проникать в человеческие сны могут только демоны греха. — Гэвина так и продолжил сидеть на полу рядом с кроватью, следя за ранними сборами пастора. — Ещё ночь, ты не будешь ложиться?       — Нет, я всё равно не смогу уснуть. Лучше включу пораньше обогрев церкви, и потом мы сможем поговорить, если, конечно, твой интерес не угас за прошедшую ночь. — Коннор повернулся, зашелестев плотной тканью осенней рясы, и подошёл к зеркалу, привычным движением застёгивая у горла потёртую колоратку.       — Мой интерес к тебе никогда не угаснет, Коннор, — с улыбкой на багряных губах ответил демон. Священник недовольно цыкнул языком, но промолчал, решив не комментировать услышанное.       — Оставайся здесь, я включу обогреватели и вернусь, — сказал Коннор перед тем, как выйти за дверь. Мужчине хотелось немного побыть в одиночестве, ведь шестое чувство подсказывало, что разговор будет не самым лёгким. Отец Андерсон не любил откровенничать, лишний раз рассказывая кому-то о своей жизни, и особенно не хотелось откровенничать с демоном. Пастор уже успел пожалеть, что согласился на это, но отступать было поздно — Коннор всегда держал слово.       Меньше чем через десять минут настоятель вернулся и сел на жалобно скрипнувший под его весом стул. Демон с неприкрытым скепсисом и недовольством посмотрел на раздражающий своей ненадёжностью предмет мебели и промолчал. Раз починить эту рухлядь Коннор не позволял, оставалось дождаться того момента, когда стул развалится самостоятельно. Судя по его натужному скрипу, ждать оставалось не так уж и долго.       — Спрашивай, Гэвин, что ты хочешь узнать обо мне? — облокотившись о стол, буркнул мужчина.       — Всё, что ты сам готов рассказать, Коннор, — откликнулся грех.       — Ладно, — угрюмо отозвался священник, не зная, с чего начать. — Я родился и рос здесь, в Дирборне, в этой церкви. Мама умерла во время родов, поэтому мы с отцом жили только вдвоём. Хэнк с детства посвящал меня в религию: читал книги, рассказывал истории, объяснял важность веры. Исповеди, мессы, разговоры с прихожанами, крещения и молитвы — это всегда было частью моей жизни, сколько я себя помню. До определённого момента я даже не мог утверждать, что верю, религия воспринималась как часть жизни, не более того. А после двенадцати всё начало стремительно меняться.       Выйдя из школы, я впервые столкнулся с чем-то. Сейчас я знаю, что это был демон, но тогда я увидел лишь тёмное пятно, подобие тени, следующее за одним из учителей. Я убедил себя, что мне показалось, но самовнушение работало лишь до момента, пока я не столкнулся с другим человеком с такой же тенью. Увидев это нечто один раз, я стал замечать такие чёрные пятна всё чаще. К пятнадцати годам эти тени сформировались в некое подобие человеческого силуэта, и тогда я начал бояться, что схожу с ума.       Отец догадался, что я вижу то, чего не замечают остальные люди, и рассказал мне о существовании вашего мира. Оказалось, что он тоже может видеть вас, демонов, и он хотел защитить меня. Папа сказал, что лучшая защита от вашей магии — это искренняя вера и следование слову Господа. Он рассчитывал, что я стану священником, отрекусь от соблазнов этого мира и посвящу жизнь служению Богу, но в то время я не хотел такой жизни.       — А чего ты хотел? — тихо спросил Гэвин, придвигаясь ближе к ногам Коннора.       — Я мечтал стать полицейским. Мой отец до того, как стать священником, работал детективом в одном из департаментов Детройта, поэтому я думал отучиться в колледже и тоже податься в полицейскую академию. Мне было семнадцать, когда я рассказал об этом отцу, надеясь, что он примет моё решение. Он всегда говорил, что нельзя насильно навязать путь веры, что я сам должен прийти к этому, а в итоге он разозлился, когда узнал, что я не отказался от идеи работать в полиции.       Коннор тяжело вздохнул и встал, подойдя к раковине. В трубах зажурчала вода, и мужчина налил себе полный стакан, выпивая всё разом. Он поморщился от неприятного привкуса на языке и вернулся на своё место.       — Мы поругались. На следующий день я уехал в школу, даже не попрощавшись с ним, а когда вернулся, его тело выносили на носилках. Сердечный приступ, — голос Коннора едва заметно дрогнул.       — Поэтому ты винишь себя, думаешь, что если бы не настоял на своём, то отец был бы жив?       — Нет, не совсем, — задумчиво ответил мужчина. — Я виню себя, потому что не нашёл сил помириться с ним с утра.       — И решил искупить вину, став священником, — уныло ухмыльнулся Жадность.       — Нет, — ответил Коннор, чем вызвал удивление у демона. — Я сдержал слово, отучился в колледже, потом в академии, собирался стать офицером, пока не увидел его. — Мужчина прикусил губу, вспоминая встречу.       — Его?       — Демона. Только он отличался от всех, что я видел раньше, один его вид вызывал ужас, само присутствие подавляло, а этот взгляд я потом долго видел во снах.       Это был день выпуска из академии. Мы с сокурсниками пошли в бар, решив совместно отпраздновать получение дипломов. Я не пил особо — не люблю алкоголь, — но просидел с ними почти до закрытия. Разъезжались на такси. Моя машина задерживалась, и в итоге я остался один рядом с закрывшимся баром, а когда перевёл взгляд на другую сторону улицы, то увидел его — тёмно-серый силуэт, словно окутанный дымом, в котором с трудом можно было различить руки и ноги. Я смутно помню, как он выглядел, в памяти осталось лишь смазанное пятно его образа, но зато я слишком отчётливо запомнил глаза — глубокие, синие, холодные, которые буквально приковали к месту волной ужаса. Если подумать, то ощущения были схожи с теми, которые я испытывал, когда ты впервые появился в церкви. — Коннор прервался, осенённый внезапным осознанием этого сходства.       — Что он сделал? — голос демона дрогнул, на мгновенье растеряв человеческие ноты.       — Ничего. Приехало такси, водитель отвлёк меня, а когда я снова посмотрел через улицу, демона там уже не было. Зато внутри остался какой-то первобытный страх, ведь если это существо появилось один раз, могло объявиться снова. Именно после этой встречи я решил вернуться к служению Богу, потому что только в церкви я чувствую себя в безопасности.       Коннор замолчал, вспоминая жуткую встречу, и грех тоже молчал, осмысливая сказанное. Те ощущения ужаса, что описывал пастор, могли возникать только при встрече с грехом в его истинном облике, а из всех грехов Гнев был единственным, кто подходил под описание Коннора. Неужели человек, нанёсший ангельские руны на их клинки, был отец Коннора? Смерть от сердечного приступа могла быть вызвана магией греха, но если Гнев был тем, кто убил Хэнка Андерсона, то почему явился перед юношей, ещё и спустя несколько лет? Гэвин не мог спросить у Первого напрямую, ведь тогда бы пришлось признаться в нарушении запрета, а так рисковать ради удовлетворения собственного любопытства демон не мог.       — Коннор, скажи, ты когда-нибудь видел подобные знаки? — Жадность начертил в воздухе несколько искажённых ангельских рун. Священник нахмурился, разглядывая тающие в воздухе каракули.       — Кажется, мне попадалось нечто подобное в пометках отца. — Мужчина достал Новый завет и бегло пролистал почти до конца. — Вот. — Он развернул к демону книгу, показав исписанную страницу. — Это что-то значит?       — Да, — сипло ответил грех, узнавая в заметках набросок росчерка для собственного клинка. — Ангельский язык. — Гэвин замялся. — Твой отец был силён, раз мог писать на нём, в мире людей не так много тех, кто владеет им.       Жадность замолчал, соотнося факты. Теперь он почти не сомневался, что тринадцать лет назад именно отец Коннора нанёс заклинания на их клинки.       Священник с подозрением посмотрел на притихшего демона. Тот явно неспроста задал вопрос про эти странные знаки, Гэвин что-то скрывал, но продолжал молчать. Похоже, выпытывать подробности явно было бессмысленно.       — Это всё, что ты хотел узнать? — наконец прервал затянувшуюся тишину Коннор, отворачиваясь к окну. Небо уже начало светлеть, близился рассвет, пришла пора заняться церковными делами.       — Кто такой Сумо? — спросил вынырнувший из раздумий демон.       — Собака. Сенбернар, которого завёл отец, когда сбежал наш кот, — с нескрываемой нежностью в голосе ответил Коннор, отчего Жадность почувствовал укол ревности. Демон хотел, чтобы таким же голосом пастор говорил и о нём.       — Любишь собак?       — Да, люблю, хотя так и не завёл другую после смерти Сумо. Он был фактически членом семьи, было слишком тяжело прощаться с ним, не хочу переживать подобное снова, — искренне ответил пастор, ловя себя на том, что слишком разоткровенничался.       — Ответь мне тоже на один вопрос, Гэвин. — Демон в ожидании поднял брови. — Когда отец рассказывал мне про демонов, он упоминал, что вы поедаете человеческие души. А что потом, что чувствует душа, когда ты её поглощаешь?       Жадность молчал, не зная, как ответить.       — А что чувствует сэндвич, когда ты его ешь? — задал он встречный вопрос, ловя на себе недоумённый взгляд Коннора.       — Это же еда, я не знаю, — растерявшись, ответил настоятель.       — Вот и я не знаю, Коннор, потому что пропащая душа для нас такая же еда, что для тебя кусок хлеба, — ответил демон, поднимаясь с пола. — Демоны чувствуют определённый вкус, у каждой души он свой, но если ты думаешь, что мы слышим мольбы, крики или стоны боли, то это не так. Душа — это небольшой сгусток энергии, и даже если она что-то чувствует, то мне это неизвестно.       Гэвин умолчал лишь о тех душах, которые не использовались в качестве еды сразу, а хранились про запас или передавались для платы за перерождение. Разделённые с телом, но не использованные, они стенали и страдали, приобретая разные формы и пугающе завывая при малейшем колыхании. Жадности не хватило смелости признаться в этом священнику.       — Мне нужно уходить, — нехотя сказал грех, вслушиваясь в только ему слышный голос, — меня вызывают.       Посмотрев в тёплую глубину карих глаз, Гэвин улыбнулся и сделал шаг по направлению к Коннору. Одно осторожное касание к мягкой коже щеки, и следом демон исчез, растворившись в воздухе. Священник растерянно проследил за исчезновением гостя, даже не обратив внимания на неприятные ощущения в желудке. На коже до сих пор чувствовалось приятное тепло жёсткой ладони, и мужчина неосознанно провёл пальцами по тому месту, где его касался демон. Отвращения не было, вместо него глубоко внутри появилось странное желание ощутить ласковое прикосновение снова.       Мотнув головой и отгоняя от себя непрошеные мысли, пастор поднялся со стула, собираясь позавтракать. Кухня отозвалась глухим гудением ламп, которые осветили сырое помещение холодным белым светом. Один из светильников неприятно жужжал и мигал, отчего Коннор, вздохнув, взобрался на табурет и выкрутил лампочку. Нужно было снова проверить проводку, контакт опять барахлил, но разбираться с этим сейчас желания не было. В помещении стало немного темнее, зато белый свет не так сильно резал глаза, в которые, по ощущениям, засыпали пару килограмм песка. Мужчина с нажимом потёр немного опухшие веки и засыпал на пару ложек растворимого кофе больше, чем обычно. Даже сахар не стал добавлять, лишь бы побольше взбодриться, хотя не питал особой страсти к горькой черной жиже. Коннор никогда не любил кофе и держал его на случай, если кто-то из прихожан решит задержаться и поболтать, вот только с появлением Гэвина желающих начать душевный разговор ощутимо поубавилось.       Наскоро запихнув в себя пригоревшую глазунью, священник вышел в прохладу осени. Часы показали начало седьмого утра, небо почти полностью посветлело, но рассветное солнце ещё не успело нагреть воздух. Коннор сделал глубокий вдох, насыщая лёгкие утренней прохладой. В ноздри забился запах влажной листвы и свежей росы, и пастор наслаждался приятным ароматом, вслушиваясь в сонную тишину природы и неуверенный шёпот листвы. Вдалеке послышался приближающийся звук работающего двигателя, и Коннор невольно удивился, что в такую рань к нему пожаловали гости. Грунтовая дорога, отходящая от шоссе в эту часть лесополосы, вела только к его церкви, но каждый из прихожан знал, что официально пастор открывал главный вход в восемь утра. Звук приблизился, и настоятель узнал характерный рокот грузовичка, на котором ездил Лютер. Странно, ведь собранный и ответственный мужчина обычно заранее предупреждал, что приедет.       Когда «Кантер» остановился на небольшой площадке перед церковью, использующейся в качестве парковки, Коннор уже стоял неподалёку и поднял руку, приветствуя гостя. Темнокожий мужчина махнул в ответ, обходя автомобиль, и помог вылезти из кабины маленькой девочке.       — Здравствуй, Алиса, — приветливо улыбнулся Коннор, когда они подошли ближе. — Не ожидал вас сегодня увидеть, особенно так рано. — Священник протянул руку, отвечая на крепкое рукопожатие. Его холодная, бледная ладонь утонула в огромной и тёплой ладони Лютера.       — Простите, что без предупреждения, Святой отец, но поступил срочный заказ, нужно доставить груз в Детройт, а у Кэры сегодня двойная смена, — низкий бас звучал виновато. — Я не хотел лишний раз вас беспокоить, но сами понимаете, Алису не с кем оставить.       — Всё в порядке, я присмотрю за ней, — кивнул священник, переводя взгляд на растерянную девочку. Алиса стояла, прижимаясь к Лютеру, и словно с опаской осматривала окрестности.       — Что-то не так, Алиса? — поинтересовался Коннор, закусывая щёку изнутри. Неужели она тоже ощущала присутствие потусторонней силы? Девочка вздрогнула и потупила взгляд, крепче сжав в объятиях грязно-белого зайца.       — Нет, всё хорошо, — едва слышным шёпотом ответила она.       — Просто не выспалась, — отозвался Лютер, ласково проведя по мягким волосам приёмной дочери. — Сборы были ранние, я всех перебудил. Простите, отец Андерсон, мне пора ехать, и спасибо, что так выручаете.       — Конечно, Лютер, нет проблем, — улыбнулся пастор. — Интересно, дождусь ли я того дня, когда ты будешь звать меня просто Коннор?       Утренний гость лишь едва заметно улыбнулся, покачав головой. Они общались чуть меньше года, познакомившись через некоторое время после переезда семьи Уильямсов, но мужчина так и не начал обращаться к пастору по имени.       — Веди себя хорошо, Алиса. — Отчим на прощание поцеловал девочку в лоб и запрыгнул в кабину. Напоследок посигналив разок и спугнув этим стаю птиц, мужчина развернул грузовик и покатил обратно к шоссе. Уже через минуту его машина скрылась за широкими стволами деревьев.       — Ты завтракала? — спросил Коннор, очень надеясь на то, что девочку покормили.       — Да, — отозвалась она, — а ещё мне дали обед, так что можете не переживать, готовить не придётся. — Алиса хитро улыбнулась, посмотрев на священника. — Хотя я даже немного соскучилась по вашим сэндвичам.       Коннор сдержанно рассмеялся. Уильямс прекрасно знала про его неумение готовить, поэтому частенько старалась привозить еду с собой, иной раз делясь с мужчиной домашней пищей. Отец Андерсон был не против, Кэра готовила действительно вкусно.       — На улице холодно, пойдём внутрь? — спросил настоятель и развернулся, как вдруг маленькая ладошка обхватила несколько его пальцев. Он посмотрел на гостью в недоумении.       — Давайте немного погуляем в вашем саду. — Алиса упорно избегала взгляда в глаза.       — Сезон прошёл, цветы уже давно завяли, сейчас там ничего нет, — виновато ответил мужчина, словно мог как-то повлиять на растения.       — Тогда пойдёмте в лес, я соскучилась по природе, в городе мало деревьев. Хочу успеть, пока хотя бы часть листьев ещё держится на ветках.       Девочка уверенно потянула его в сторону, с опаской косясь на здание церкви. Пока ничего подозрительного не было видно, но она ожидала, что в любой момент та странная тень может объявиться вновь. Алиса не хотела, чтобы это существо подслушало их разговор.       — Милая, что-то не так? — обеспокоенно спросил Коннор, когда они дошли до ближайшей тропинки. Его подозрения крепли с каждой секундой, ведь волнение слишком явно отражалось в карих глазах и непривычно резких движениях маленькой гостьи.       Отойдя на расстояние, показавшееся достаточным, Алиса остановилась прямо под разлапистым дубом и неуверенно заговорила.       — Отец Андерсон, мне кажется, что вам грозит опасность. — Девочка сильнее сжала пальцами одной руки плюшевого зайца, а другой нервно теребила край розового свитера.       — Почему ты так решила, Алиса? — Коннор обошёл собеседницу по кругу, шурша сухой опавшей листвой, и присел перед ней на корточки, придерживая руками длинный подол рясы.       — Я вижу рядом с вами тень, — со страхом в голосе прошептала Алиса. — Тёмную тень, страшную, сильную. Я наблюдаю за ней с того дня, когда вы крестили меня, она присутствует почти на каждой мессе, преследует вас.       Девочка заглянула в обеспокоенные глаза Коннора, и он закусил губу. В блестящих глазах Алисы стояли слёзы.       — Эта тень умело скрывается, не показывает свой образ, и я едва могу её разглядеть, но уверена, что это демон.       Сжавшись в комок, Алиса обняла себя руками, и у священника дрогнуло сердце. Встав коленями на влажную холодную землю, мужчина обнял девочку, прижимая к груди, и начал успокаивающе гладить по волосам.       — Милая, демонов не существует, — негромко произнёс Коннор, с трудом выдавливая из себя эту ложь. Нельзя было напугать девочку ещё больше.       — Существуют! — неожиданно громко вскрикнула Алиса, выпутываясь из тёплых объятий. — Я знаю это, потому что встречалась с одним из них лицом к лицу.       Пастор замер, обескураженно смотря на утрешнюю гостью. Совсем маленькая, хрупкая и беззащитная, ей всего девять, неужели она действительно успела столкнуться с одним из этих существ. Как это могло произойти, при каких обстоятельствах создание Ада могло прийти к маленькой девочке? Неужели они соблазняли не только взрослых, но и не брезговали давлением на детский разум, склоняя его во грех с ранних лет?       — Как это произошло? — охрипшим голосом спросил настоятель.       — Вы верите мне? — удивлённо спросила Алиса. — Не скажете, что я выдумываю это, что во всём виновата только моя богатая фантазия, и эта история лишь глупые россказни?       — Нет, — мужчина отрицательно мотнул головой.       — Вы тоже встречались с ними, тоже видите их, — догадавшись, прошептала девочка. Коннор лишь кивнул в ответ, понимая, что дальше скрываться бессмысленно.       — И вы знали, что один из демонов преследует вас?       — Да, знал, — нехотя ответил настоятель. — Я не могу избавиться от него, не могу прогнать, но он не опасен для меня, ты можешь не волноваться. Я же священник, — ободряюще улыбнулся Коннор, заправляя за ухо девочке выбившуюся из хвостика прядку. — Лучше скажи, как ты повстречалась с демоном, — попросил Коннор, надеясь, что Алиса не откажет. Он мало знал о той жизни замкнутой девочки, которая была до переезда их семьи в Дирборн, ведь она не спешила делиться воспоминаниями, с трудом открываясь людям.       — Хорошо, отец Андерсон, я расскажу вам, но только вы должны пообещать, что не сообщите об этом разговоре Лютеру, — неуверенно согласилась Алиса.       — Конечно, милая, мой рот на замке. — Мужчина изобразил пальцами застёгивающуюся на губах молнию.       — И Кэре тоже ни слова, если вы когда-нибудь встретитесь, — с нажимом произнесла девочка.       — И Кэре тоже, — эхом отозвался пастор, сомневаясь, что вообще когда-то повидается с ней. За всё время он ни разу не видел приёмную мать Алисы, которая, казалось, практически жила на работе.       — Тогда пойдёмте в церковь, я замёрзла. — Девочка неуютно поёжилась, сильнее кутаясь в объёмный свитер. — Его ведь нет там, да? — Не нужно было уточнять, о ком она спрашивает.       — Нет, милая, сейчас его там нет, — ответил Коннор и сжал в руке протянутую замёрзшую ладошку. — Пойдём, я сделаю тебе чай, согреешься, и мы поговорим. — Коннор повёл малышку за собой, надеясь, что демон не объявится в самый неподходящий момент.