Поверь мне

      Коннор подробно рассказал о том, где проживает семья Уильямс, упомянул, что Лютер сейчас не в городе, а значит, Алиса дома одна. Попросил не пугать девочку своим появлением на пороге дома, а явиться лишь когда Кэра придёт с работы. Предложил подождать до завтра, закрыть церковь и подвезти Гэвина до нужного адреса, на что демон лишь отмахнулся, сказав, что быстрее будет переместиться. Отец Андерсон не мог поверить, что Гэвин действительно согласился на его просьбу. От осознания этого внутри разливалось нечто тёплое, но Коннор поспешил задвинуть это «нечто» подальше. Потом. Он обязательно подумает над новой эмоцией немного позже.       — Ты уверен, что не нужно тебя подвезти? — третий раз за вечер спросил Коннор, осматривая непривычно одетого Гэвина. Помимо мешковатых джинс на нём сейчас красовался кристально чистый белый свитер с высоким горлом, который ярко контрастировал с багрового цвета кожей.       — Уверен, Коннор, — устало вздохнул Гэвин. — Оставайся дома, я скоро вернусь. Передача душ не занимает много времени, я дольше буду искать укромное место, чтобы ненароком не попасть на камеры.       Коннор в недоумении поднял брови.       — Ты виден на камерах?       — В определённом образе виден, — уклончиво ответил Жадность, решив пока не раскрывать все карты. Вряд ли Коннор задумывался о том, что Гэвин тоже может принимать человеческий облик, и пока это умение грех решил сохранить в секрете.       Демон сосредоточился на примерной точке перемещения, изучая ближайшее к нужному адресу пространство. Он сумел обнаружить присутствие ещё двоих достаточно сильных собратьев в интересующем районе и едва не пропустил слабое сияние магии низшего демона. Решив, что источником этой слабой силы и является Кэра, он понял, что ситуация у неё действительно плачевная. Женщина была очень слаба, ей оставался месяц-другой до того, как она исчерпала бы остатки магии и исчезла, оставив после себя жалкую горстку пепла. Обозначив для себя конечную цель, Жадность открыл глаза и посмотрел на взволнованного Коннора.       — Я вернусь в течение часа, — произнёс демон, делая небольшой шаг вперёд. Прежде, чем пастор успел среагировать, Гэвин коснулся его щеки с короткой однодневной щетиной и ласково, насколько позволяла огрубевшая от адского жара кожа на пальцах, огладил её.       Священник тихо выдохнул, неотрывно смотря в полные нежности янтарные глаза демона, и поднял руку. Гэвин, заметив это движение, отвёл взгляд и исчез, телепортируясь на другой конец города. Он так и не понял, что в этот раз Коннор не собирался его отталкивать. Коннор хотел коснуться в ответ.       Появившись в переулке между двумя многоквартирными домами, Жадность осмотрелся и, убедившись в отсутствии камер, настроился на очеловечившийся разум живущей на третьем этаже демонессы. Облик его начал меняться, рост незначительно увеличился, плечи и бёдра стали у́же, и через несколько секунд из проулка вышел молодой темнокожий парень в обтягивающей голову красной шапке, которая нелепо смотрелась в сочетании с классическим свитером. Гэвину было плевать на это, он не стал оценивать свои внешние данные со стороны, важнее было быстрее закончить здесь и вернуться к Коннору.       Жадность поднялся по старым ступенькам, ведущим ко входу в подъезд, спугнув по пути чью-то лохматую рыжую кошку, и толкнул дверь, взломав своей силой электронный замок. Проигнорировав старый лифт, похожий больше на клетку, чем на средство перемещения, он взбежал на нужный этаж по лестнице. Замерев у двери с облезлым номером двадцать восемь, Гэвин прислушался. Несмотря на убогость района и тот факт, что дом был явно старым, звукоизоляция была неплохой — за дверью было тихо. Звонка не было, как и глазка, поэтому демон без колебаний постучал в дверь. Через несколько секунд раздалось щёлканье замка, а в небольшой щели показалась низкорослая женщина с короткими светлыми волосами. Грех лишь мысленно усмехнулся, со скепсисом посмотрев на тонкую железную цепочку, которая не позволяла двери открыться полностью.       — Кто вы? — Неприкрытое недоверие в голосе можно было резать ножом. Демон посмотрел прямо в голубые глаза и самодовольно оскалился.       — Жадность.       Гэвин остался доволен реакцией демонессы, видя, как недоумение и непонимание сменяется осознанием и ужасом. Кэра, растерявшись, попыталась захлопнуть дверь, но грех среагировал быстрее, вставив в проём ногу, а рукой коснувшись разделяющей их цепочки. Звенья жалобно звякнули и с громким стуком осыпались на пол, и демон спокойно вошёл в чужую квартиру.       — Кэра, у нас гости? — раздался из спальни приглушённый детский голос.       — Просто сосед зашёл за солью, — взволнованно ответила женщина. — Посиди в комнате, я сейчас вернусь. — Будь Жадность более человечным, эта мольба во влажных голубых глазах проняла бы его. — Пожалуйста, не убивай её. Можешь делать со мной, что хочешь, только прошу, не трогай Алису. — Кэра замерла, перекрыв собой проход к детской комнате.       — Я пришёл не за тем, чтобы убить тебя или её, — спокойно ответил Жадность, присаживаясь на подлокотник старого кресла неподалёку. — Я пришёл помочь.       — Помочь?       — Ты ведь хочешь жить здесь, в этом мире, стать человеком, но не можешь заключить договор. — Он поднял на собеседницу глаза цвета разбавленного чая, в которых на мгновенье загорелась жёлтая вспышка. — Я дам тебе нужное количество душ, чтобы ты смогла переродиться и стать обычным человеком, как того и желаешь.       — Это шутка? — прошипела не своим голосом Кэра. — Второй по силе демон Ада приходит ко мне в квартиру и заявляет, что даст души для превращения в человека. И почему я должна в это верить?       — Я не буду тратить своё время на бестолковые разговоры, — огрызнулся грех, в голосе которого прозвучала угроза.       Склеры Гэвина наполнились чернотой, а радужка ярко засияла жёлтыми переливами. Место обычной человеческой руки заняла когтистая чёрная лапа, которая с громким хрустом проломила грудину и вторглась внутрь свежесозданного тела. Каждое движение кисти сопровождалось неприятным чавкающим звуком, чёрная кровь полилась из открытой раны, пачкая белый свитер и тёмные джинсы. Несколько капель упали на ламинат и почти сразу испарились, ненадолго оставив после себя тонкие струйки смольного дыма. Жадность поморщился, хрипнул и выдернул руку, разбрызгивая чёрную кровь по округе, зная, что через мгновенье не останется и малейших следов.       — Забирай, — рыкнул он, переходя на родной язык демонов и протянул Кэре ладонь, на которой поблёскивал влагой едва заметный чёрный осколок. — Здесь даже немного больше, чем тебе нужно, лишнее можешь поглотить сейчас, чтобы восстановить силы. И можешь не играть в благородство, тебе нужна подпитка, иначе Ад убьёт это тело.       Кэра осторожно взяла осколок, всё ещё не веря в происходящее. Она была готова подумать, что это сон, очень реалистичный сон, но только энергия душ, пульсациями доносящаяся из осколка силы, явно была настоящей. Она подняла глаза на своего неожиданного гостя, который уже залечил рану и успел сменить облик обратно на демонический. Жадность, поймав чужой взгляд, довольно оскалился и произнёс:       — Слова благодарности можешь сказать Коннору.       Грех исчез, ни секунды не сомневаясь в том, что Кэра догадается, о ком идёт речь. Демонесса лишь тихо всхлипнула и затряслась, прижимая к груди руку с зажатым в ней осколком. Алиса, всё же решившая покинуть комнату, застала её стоящей на коленях и трясущейся в беззвучном плаче. Несмотря на слезы, девочка почему-то знала, что её приёмная мама плачет от счастья.

***

      Коннор читал, когда почувствовал появление Гэвина. Мужчина сразу убрал книгу, подмечая непривычную раздражённость демона. Грех заговорил, сразу уловив немой вопрос в глазах священника.       — Я дал ей души, примет она их или нет, решать не мне, но со своей стороны я сделал всё необходимое. — Жадность подошёл к кровати, опускаясь на привычное место на полу. — Если придёт сказать тебе «спасибо», значит, переродилась, — кисло ухмыльнулся он.       — Ты не выглядишь довольным, — беспокойно произнёс Коннор, подсаживаясь ближе.       — Процесс передачи душ не самый приятный, — сухо ответил Гэвин, неосознанно потерев грудную клетку, и вздрогнул, когда прохладная ладонь коснулась его волос. Демон слегка отклонился, повернув голову, и посмотрел прямо в улыбающиеся глаза пастора. — Что ты делаешь? — собственный голос осип, но Жадность не обратил на это внимания, полностью поглощённый процессом.       — Массаж головы, — кратко ответил отец Андерсон. — Людям такое помогает расслабиться, сам же знаешь, возможно, и тебе поможет, — почти шёпотом продолжил он, глубже зарываясь в тёмные и довольно жёсткие волосы демона.       Гэвин хотел что-то сказать, но передумал, стоило подушечкам пальцев мягко скользнуть по коже, разминая и массируя уверенными движениями. Коннор неторопливо двигал пальцами, то надавливая более ощутимо, то наоборот едва касался, перебирая рукой почти чёрные пряди. Ласкал нежно, осторожно, иногда соскальзывая ладонями на напряжённую шею и плечи.       Жадность чувствовал, как раздражение и неприятное покалывание в грудной клетке сменяются почти удушающим теплом и всепоглощающей любовью, которую так сложно стало удерживать внутри себя. Демон выдохнул, прильнул ближе к тёплому бедру пастора, слегка потеревшись об него щекой, и расслабился, позволяя мужчине делать всё, что придёт на ум. Внутри проклюнулся росток новой, сильной и незнакомой демону эмоции, которая начала заполнять пустоты в душе, грозя перелиться через край. Видимо, это была радость от осознания, что любимый человек коснулся его первым, волновался и желал успокоить.       Каждое человеческое прикосновение ощущалось ярко, отпечатывалось в памяти и дарило такое удовольствие, что Жадность впервые почувствовал себя практически живым. В груди что-то сжалось и громыхнуло, сильно ударившись о рёбра, и демон резко подскочил, нехотя отрываясь от Коннора. В глазах на мгновенье показался испуг, Гэвин схватился за грудь, ощупывая место, где располагался собственный источник силы, и не почувствовал ничего необычного. Не было сокращений, не было тепла, но демон был почти на сто процентов уверен в том, что ощутил миг назад — его источник силы только что пытался биться, словно ожив от переполняющих чувств.       — Что-то не так? — Атмосфера близости растаяла также быстро, как одинокая снежинка тает при контакте с тёплой кожей. Коннор выглядел взволнованно, не понимая причину резкой смены настроения Гэвина.       — Нет, всё в порядке, — прозвучало так жалко, что Жадность сам себе не поверил. Он обернулся и попытался вложить в голос и взгляд всю уверенность и спокойствие, что мог сейчас собрать. — Я не могу точно объяснить тебе ощущения, но причин для беспокойства действительно нет.       — Сделаю вид, что поверил тебе, — резко ответил Коннор, ощутив странный укол обиды, ведь Гэвин явно что-то не договаривал.       — Коннор…       — Уже поздно, — оборвал его священник, — я устал, пойду в душ и спать. — Выхватив из шкафа чистое полотенце, настоятель поспешил удалиться, чтобы не выдать свои истинные эмоции.       Коннор быстро спустился в душевую и слишком громко захлопнул дверь, из-за нервов не подрасчитав силу. Вдох-выдох, вдох-выдох. Он досчитал от десяти до нуля, собирая в кучу разрозненные мысли и успокаиваясь. Мужчина сдёрнул с себя рубашку, а следом разделся полностью, закинув грязные вещи в стирку. Понимая, что ведёт себя глупо, отец Андерсон выкрутил холодную воду, желая смыть остатки злости. Повода для такого недостойного поведения не было, демон не виноват, что ещё не научился определять те эмоции, что его захватывают. Даже люди, живя в мире чувств с рождения, не всегда могли правильно их выражать.       Продрогнув до самых костей, пастор переключился на тёплую воду взял с полки гель. Идиот. Нужно было просто поблагодарить Гэвина, что всё же помог Кэре, а не сбегать без повода. Коннор прислонился лбом к прохладному кафелю, замирая под приятными струями воды. В последнее время он стал более эмоциональным, чем раньше чаще раздражался по мелочам и острее реагировал на близость. Могло ли присутствие демона так влиять на контроль над эмоциями или причина крылась в чём-то другом? Священник не был уверен, что сможет ответить на этот вопрос. Он вообще уже мало в чём был уверен. Собственный привычный и выверенный годами уклад жизни крошился и осыпался, и по ту сторону разрушающейся стены самоконтроля Коннор видел только улыбающееся лицо Гэвина.       Выключив воду, настоятель тряхнул головой, разбрызгивая по сторонам капли. Наскоро вытеревшись, он повернулся к крючку и только в этот момент понял, что не взял запасную одежду. Даже бельё забыл. Бросив тоскливый взгляд на корзину с грязными вещами, Коннор решил, что полотенца будет достаточно, чтобы добраться до комнаты. Церковь он прогрел хорошо, холодно не должно быть, а Гэвин… Гэвин тоже мужчина, в конце концов, стесняться было бы глупо. Повязав синее полотенце вокруг бедёр, Коннор направился в свою комнату, по пути убеждая себя, что бояться нечего.       Гэвин стоял у окна и смотрел вдаль, когда Коннор тихо переступил порог комнаты. Стоило мужчине прикрыть за собой дверь, как демон обернулся и обомлел, цепляясь взглядом за такое желанное, но недоступное тело. С почерневших от влаги волос пастора падали последние прозрачные капли, оседая на покатых плечах, усыпанных тёмными отметинами родинок, или скатывались дальше по бледной коже груди. Влажный торс соблазнительно блестел в свете одинокой лампы, висящей под потолком, тёмные ореолы сосков ярко выделялись на фоне незагорелой кожи. Грудь Коннора была гладкой, как и живот, лишь совсем тонкая дорожка чёрных волос уходила вниз к паху, скрытому таким раздражающим сейчас полотенцем. Демон даже дышать перестал, жадно осматривая прекрасное тело и едва сдерживаясь от того, чтобы не прижать мужчину к себе.       Коннор буквально обмер под взглядом янтарных глаз. Тело отказывалось слушаться команд, мужчина замер у двери, не в силах сдвинуться с места. Он всегда знал, что многие считают его привлекательным, даже красивым. Он часто ловил в свой адрес заинтересованные и многообещающие взгляды до того времени, когда принял решение посвятить свою жизнь служению Богу. Даже сейчас, во время поездок в город, ему иногда приходилось отказывать людям (как женщинам, так и мужчинам), которые хотели познакомиться поближе. Но ещё ни разу за всю сознательную жизнь он не ловил на себе такой взгляд.       В глазах Гэвина билось пламя. В глазах Гэвина был бушующий океан огня, а эмоции танцевали самое жаркое танго, какое только можно вообразить. Едва сдерживаемое желание, обожание, восхищение и при этом абсолютная покорность — Коннор ни разу не видел подобного сочетания эмоций, направленных в свой адрес. Все сомнения в том, что демон действительно мог чувствовать, только что развеялись окончательно, ведь подделать такую страсть не смог бы и лучший актёр современности.       — Не знал, что демоны могут испытывать возбуждение. — Священник очертил взглядом явную выпуклость в штанах и поспешил отвернуться. О том, что его голос прозвучал непростительно соблазнительно для причастного к церкви человека, он не подумал.       — Могут, — на выдохе ответил Гэвин.       Демон провёл когтистой рукой по поясу джинсов, расстегнул пуговицу и для верности пару раз двинул жёстким пальцем по ширинке, тем самым усиливая приток аналога человеческой крови к окрепшему органу.       Священник проследил это вызывающее движение взглядом и сделал шаг в сторону Гэвина. На принятие решения ушло несколько секунд. Пастор не сомневался, что с утра пожалеет об этом, очень пожалеет, а сейчас… Сейчас он расслабленно, стараясь ничем не выдавать своего волнения, опустился на кровать и расставил ноги в стороны. Карие глаза горели непривычными игривыми искрами, а взгляд исподлобья выглядел слишком соблазнительно. А когда мужчина распахнул полотенце, опёрся на руки, чуть отклонившись назад, Жадность понял, что вот-вот сорвётся.       — Коннор… — Как же он хотел этого человека.       — Не касайся меня, — хрипло прошептал пастор, — я запрещаю меня трогать, ты можешь только смотреть. — Взгляд Коннора снова огладил багровое тело, задержался на руке, характерными движениями оглаживающей пах, и с вызовом посмотрел в яркие жёлтые глаза.       Жадность задохнулся. Жадность понял скрытый намёк. Жадность сдался и похабно облизнул сухие губы, подойдя ближе и замерев на расстоянии вытянутой руки. Он избавился от ненужного элемента одежды и, смотря на прекрасное тело перед собой, начал двигать рукой, представляя, как мог бы огладить крепкий торс, ощутить под ладонями тёплое, податливое и такое живое тело, очертить языком каждую тёмную точку на теле любимого, а потом подняться мягкими губами и пленить их в желанном поцелуе. Демон резко дёрнул хвостом и громко выдохнул, беспрестанно лаская себя и желая, чтобы этот миг никогда не заканчивался.       Коннор, видя перед собой красивое мускулистое тело, внушительную эрекцию, непередаваемую реакцию и не мог остаться равнодушным. Мысли постепенно потекли не в том направлении, в паху начало собираться тянущее томление, и собственный член довольно скоро дёрнулся, заинтересованный происходящим. Пастор прикусил губу, стараясь отрезвить себя, но собственный организм взбунтовался против хозяина, желая ответной ласки. Скрыть свою реакцию не удалось бы даже в одежде, и мужчина невольно напрягся, когда Гэвин снова облизнулся, одарив его возбуждённым взглядом.       — Коннор, приласкай себя тоже. — Жадность обещал себе не использовать тёмную силу на любимом, сдерживался, как мог, но капля магии неосознанно просочилась сквозь выстроенные барьеры, а срывающийся от возбуждения голос демона направил её до ближайшей цели.       Пастор дёрнулся, словно тело прошиб лёгкий разряд тока, а потом поднял тёмные глаза на Гэвина и не смог больше себя контролировать. Рука крепко сжала ствол, пальцы скользнули по пунцовой головке и сжали чувствительную плоть. Прямо так, глаза в глаза, Коннор, обильно плюнув на ладонь, ласкал себя представляя вместо своей руки руку демона. От яркой фантазии он шумно выдохнул и толкнулся бёдрами навстречу движению собственного кулака. Священник знал, что долго не продержится, слишком давно он себя не трогал, избегая лишних соблазнов, а сейчас все соблазны сконцентрировались в кошачьих глазах адского создания и буквально впечатали в кровать, вынуждая подводить себя к высшей точке наслаждения.       Гэвин, следя за каждым движением, за малейшим изменением в мимике, беспрестанно двигал рукой и не пропускал ни единого вздоха любимого человека. Он любовался румянцем на бледных щеках и упивался сбитым дыханием. Коннор хотел его. Коннор сейчас мастурбировал на него. Обнажённый, возбуждённый, красивый — он был идеален, живое воплощение любой развратной мечты демона, который даже представить себе не мог, насколько великолепно будет смотреться его человек в таком состоянии. Мысли в голове крутились только вокруг Коннора, который даже сейчас умудрялся выглядеть одновременно соблазнительно и невинно. Хотелось прикоснуться, хотелось понять, как будет ощущаться на языке обрезанный член пастора и Жадность, отчаянно захрипев, упал на колени прямо перед расставленными ногами мужчины. Чужой член находился в тройке сантиметров от собственного лица, и Гэвин даже мог почувствовать мускусный аромат возбуждения священника. Демон с наслаждением облизнулся, быстро скользнув раздвоенным чёрным языком по губам, смотрел прямо в глубокий омут тёмных глаз пастора и застонал от удовольствия.       Коннор смотрел сверху вниз в этот проклятый огонь в глазах адского создания, утопал и горел в нём, варился в чужом желании и граничащем с безумием возбуждении. А стоило демону открыть рот, чтобы пошло и протяжно застонать, пастор прикрыл веки и напрягся, с хриплым стоном кончая в собственный кулак. Оргазм был таким необычайно ярким, желанным и оглушающим, что священник даже не заметил, как несколько капель спермы попали на лицо его персонального соблазнителя, и этот соблазнитель сейчас стирал пальцами белёсые капли и самозабвенно слизывал их с жёстких подушечек.       Мужчина откинулся на кровать, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Сердце колотилось в груди с такой силой, что грозилось пробить кости, но жар и возбуждение уже начали отступать, сменяясь расслабленностью и удовлетворением. Тугой узел в животе полностью ослаб, но о случившемся упрямо напоминала подсыхающая на ладони и пальцах сперма и неконтролируемая дрожь в ногах, которые стали тяжёлыми и ватными. Не хотелось двигаться, не хотелось вставать, хотелось уснуть, поддавшись влиянию посторгазменной нёги, но отец Андерсон смог перебороть себя и поднялся, опираясь на чистую руку.       Демон всё ещё стоял на коленях у ног пастора и отодвинулся лишь в тот момент, когда Коннор попытался встать. Гэвин заметил, что его ноги немного подрагивали, но в остальном мужчина двигался уверенно. Жадность щёлкнул пальцами, в один миг приводя себя в порядок и возвращая джинсы. Священник едва заметно вздрогнул от этого щелчка, но ничего не сказал, продолжив смывать с пальцев следы недавнего удовольствия. Гэвину не нужно было пытаться понять, о чём думает пастор, всё было слишком явно — мужчина теперь смущался произошедшего. Вместо того, чтобы выключить воду, он продолжал намывать уже явно чистые руки, боясь обернуться. Жадность умилился подобной реакции и подошёл со спины, обнимая Коннора за талию и прижимая к своей груди. Священник, словно зачарованный, следил за тем, как когтистые пальцы закрутили кран, взяли висящее неподалёку маленькое полотенце и начали вытирать его руки.       — Хочешь, чтобы я ушёл? — Горячий выдох прошёлся по остывшей коже, а следом Гэвин мягко провёл своим носом по шее, зарываясь во влажные волосы на затылке. Коннор задрожал, вцепился в огрубевшие руки демона, и тот, воспользовавшись моментом, переплёл их пальцы между собой. Полотенце с тихим шелестом соскользнуло на пол, а они — обнажённый священник и полуодетый демон — замерли у раковины, обмениваясь теплом собственных тел. Жадность мог бы стоять так вечность, наслаждаясь запахом любимого человека, в котором до сих пор чувствовались мускусные ноты, но Коннор завозился, мягко отстраняя от себя чужие руки.       — Нет, хочу, чтобы ты остался, — честно признался мужчина, избегая смотреть глаза в глаза, — а ещё я устал и хочу спать.       Священник собрал раскиданные полотенца, повесив их на крючок, надел первые попавшиеся в ящике трусы и почти с головой нырнул под одеяло. Впервые за долгое время мышцы ныли приятной усталостью, а в голове была удивительная пустота. Мысли ласковыми волнами перетекали где-то на периферии сознания, не создавая в голове раздражающий шум. Мужчина протяжно выдохнул и полностью расслабился, чувствуя, как сон постепенно захватывает контроль над телом.       Матрас на кровати прогнулся под дополнительным весом, но священник был слишком доволен и отрешён, чтобы прогонять внезапно обнаглевшего демона. Жадность же не стал претендовать на чужую территорию, понимая, что при всём желании спать вдвоём на тесной кровати Коннора будет неудобно. Он опёрся коленом о матрас, склоняясь над пастором, и коротко поцеловал его за ухом. Отстранившись, Гэвин снова перебрался на пол и совсем тихо запел всплывшую в памяти старую колыбельную. Едва закончив первый куплет, Жадность понял, что настоятель уже уснул.       Ещё несколько секунд тихонько помычав себе под нос спокойную мелодию, демон притих, смотря в стену перед собой расфокусированным взглядом. Гэвин, кажется, впервые ощущал себя настолько умиротворённо, впервые не думал ни о происходящем в Аду, ни о том, как рискует каждый день, приходя навещать своего человека. Даже постоянный спутник любого демона — голод — притих, почти не перетягивая на себя внимание. Жадность открыто улыбнулся, смотря в никуда, откинулся головой на кровать и прикрыл веки. Остаток ночи он провёл в полудрёме, слушая тихое дыхание любимого человека.       Когда Коннор проснулся, демона в комнате не оказалось. Учитывая случившееся накануне, он даже был рад, потому что слабо представлял, как будет смотреть в эти янтарные глаза и при этом лишний раз не возвращаться воспоминаниями во вчерашний вечер. Он проиграл, поддался неуместным желаниям, опустился в омут похоти, и что было совсем плохо, он забыл помолиться. Впервые за последние несколько лет священник пропустил вечернюю молитву и теперь корил себя за слабоволие.       Нужно было разорвать это общение сразу, обрубить все попытки заговорить, выставить вон проклятое Богом существо, а не идти на поводу у демонических обещаний. Даже если и неумышленно, но Гэвин подтолкнул его на сторону греха, соблазнил, и Коннор, ведомый обманчиво ласковым голосом, пошёл на поводу у низменных, греховных желаний. Священник в отчаянии сжал пальцами мягкое одеяло, сдерживая рвущийся наружу голос. Он согрешил, испачкался, предал свои принципы, пусть на вечер, но отвернулся от убеждений церкви, чтобы на несколько минут стать ближе к созданию, которое не должен был впускать в свою жизнь.       Пастор выдохнул, решаясь. Он прогонит его, сделает всё, чтобы Гэвин исчез, избавится от этих странных чувств, которые будил в нём демон. Да, прогонит и навсегда забудет о его существовании, ни за что не позволит этой ошибке повториться вновь.       Внезапно тихо, без привычного поскрипывания, отворилась дверь, и на пороге показался объект невесёлых мыслей настоятеля. В чёрных руках белела чашка с горячим фруктовым чаем, которую демон поспешил поставить на стол. Обернувшись, Жадность посмотрел на Коннора и тепло улыбнулся. Священник замер под этим взглядом, понимая, что почти тонет в любви, которая бушующим океаном плескалась в демонических жёлтых глазах. Он должен прогнать его, должен…       Коннор улыбнулся в ответ.