Поверь мне

      Жадность ощущал себя так, словно находился под действием чёрной магии Истинного Первого. Цепи страха сковали жалкое человеческое тело, не давая ни пошевелиться, ни даже нормально вдохнуть. И пока Коннор думал, пока мялся, кусая губы и избегая ответного взгляда, оцепенение не спадало. Время словно замедлило свой бег, когда мужчина набрал в лёгкие побольше воздуха и посмотрел в ответ своим пронизывающим взглядом, готовясь озвучить принятое решение. По спине стекла холодная капля пота и осела внизу, впитавшись в пояс тёмных джинсов. Напряжение схлынуло, когда мужчина наконец заговорил.       — Я приму тебя любым, — взволнованно прохрипел Коннор. — Ты пришёл ко мне в облике демона, вторгся в мою жизнь, буквально перевернул её с ног на голову. И я полюбил тебя, вопреки всем доводам разума, открылся, доверился тебе и принял в свою жизнь проклятое Богом нечистое создание. Я… — Коннор прервался, откашливаясь, — я сблизился с тобой сильнее, чем с кем-либо из других людей, нарушил ради тебя уже столько церковных запретов, что пути назад просто нет. И если ради меня ты хочешь отказаться от силы и стать простым смертным, я буду рад провести с тобой отведённое мне время.       Демон обнял его сразу же, стоило только мужчине закончить речь, прижался вплотную своим сильным, пышущим жаром телом и поцеловал, не сдерживая рвущихся наружу эмоций и едва поддающейся контролю страсти. Будущий костёр радости в мёртвой душе разросся ещё больше, освещая и подчиняя себе новые участки темноты. Источник силы демона вновь дрогнул и так сильно толкнулся в созданные магией рёбра, имитируя биение человеческого сердца, что даже священник ощутил это биение под своей ладонью. В удивлении отпрянув от Жадности, он обеспокоенно взглянул в мутные глаза демона, который, морщась, растирал грудную клетку.       — Гэвин, ты в порядке? — Мужчина приблизился и положил свою руку на грудь демона, пытаясь снова нащупать глухие толчки. Тело демона, как и обычно, не отозвалось. — Что это было?       — Не знаю, — нервно ответил грех, с тяжёлым вздохом опускаясь на скамью. — Так бывает в последнее время, когда я испытываю слишком много эмоций за раз. Я не знаю природу происхождения этого явления, никогда не слышал о подобном и рассказывать никому не стану.       — Почему? А если это опасно для тебя?       — Для меня опасно само нахождение здесь с тобой, — резко бросил Гэвин и почти сразу осознал, что сболтнул лишнего. Он затравленно посмотрел на Коннора, но тот больше выглядел недовольным, чем удивлённым.       — Значит, ваш запрет на приближение к церкви и священникам всё ещё действует? — Пушистые брови сдвинулись под переносицей.       — Откуда ты?.. Ах, да, девчонка Кэры и про это рассказала? — спросил Жадность, и так зная ответ на свой вопрос. Другого источника информации у пастора просто быть не могло.       — Насколько тебе опасно здесь находиться? — Мужчина присел рядом с демоном, который упрямо избегал взгляда глаза в глаза.       — Не слишком опасно, — уклончиво ответил Жадность, отведя глаза в сторону.       — Гэвин, не ври мне, — с нажимом произнёс настоятель, подцепив пальцами щетинистый подбородок.       — Коннор, это неважно, я не хочу, чтобы ты волновался.       — Я уже волнуюсь, так что говори. Что с тобой сделают, если узнают о нарушении запрета? — Отец Андерсон смотрел так серьёзно и сурово, что демон даже напрягся, уловив в бликах в глазах знакомые нотки опасности.       — Знаешь, не будь ты священником, из тебя вышел бы отличный демон, быстро бы ставил слабаков на место с таким-то взглядом, — нервно рассмеялся Гэвин и сразу получил чувствительный подзатыльник.       — В академии и не такому учили. Знал бы ты, каким взглядом смотрят опытные детективы, я бы тебе на их фоне показался ребёнком, — с улыбкой ответил священник. — А теперь не пытайся перевести тему, я не отстану, пока не услышу ответ.       Устало вздохнув, Жадность перевёл взгляд на горящие в углу свечи, оставленные сегодня редкими прихожанами.       — Меня уничтожат, — тихо произнёс грех, сжав пальцы в кулак. — Первый — наш король — подвергнет меня пыткам, разрушит оболочку за оболочкой, пока в моём источнике силы не иссякнут души для восстановления ран, а потом я просто исчезну.       Повисла тяжёлая, давящая на сознание пауза, пока Коннор переваривал услышанное. Получается, что всё это время Гэвин рисковал жизнью, приходя к нему в церковь, и сейчас он был в опасности, ставя своё существование под угрозу. Сердце пастора ёкнуло и сбилось с ритма от мысли, что его демон в какой-то момент может просто исчезнуть, погибнуть мучительной смертью, узнай в Аду о его похождениях.       — Уходи, — дрожащим голосом произнёс Коннор. — Возвращайся в Ад, а я дождусь, пока ты переродишься и снова придёшь ко мне.       — Нет! — оборвал его Жадность. — Я не уйду от тебя, точно не сейчас, когда я знаю, что мои чувства взаимны.       — Ты правда думаешь, что я позволю тебе рисковать собой? — Коннор подскочил, нервно зарываясь пальцами в волосы.       — Я рискую собой полтора года со своего самого первого появления вблизи этой церкви, ещё пара дней ничего не изменит, — взяв себя в руки, ответил Гэвин и обнял пастора, успокаивающе поглаживая его по спине. — Коннор, король доверяет мне, он в жизни не заподозрит, что я нарушил его закон. Сегодняшнюю ночь я проведу рядом с тобой, а завтра с утра вернусь в Ад и заключу договор. Уже вечером я появлюсь здесь в качестве человека, через пару дней заберу документы от нашего контактного лица и стану ничем не примечательным членом общества. Худшее, что может произойти, — меня арестует полиция для установления личности. Но я очень надеюсь, что мой возлюбленный священник позволит спрятаться в своей церкви до получения документов, — с улыбкой закончил грех.       — А если я откажусь, что будешь делать? — хитро блестя глазами, спросил Коннор.       — У нас есть конспиративные квартиры в крупных городах, обычно переродившихся демонов отправляют в них, чтобы не разгуливали по улицам без документов. Ближайшая находится в Детройте, отсижусь там и приеду через несколько дней, — беззаботно пожал плечами демон. — Готов выпнуть меня в общественный клоповник?       — Ты же знаешь, что нет. — Коннор невольно закатил глаза. — Гэвин, ты ведь понимаешь, что я в любом случае буду волноваться, пока ты не вернешься целым и невредимым.       — Всё будет в порядке, Кон, не забивай голову, — Гэвин ободряюще растрепал тёмные волосы. — А теперь, если ты не против, я хочу воспользоваться душем, мне кажется, от меня несёт на весь зал. Человеческое тело такое несовершенное.       — Привыкай, раз собрался жить в нашем мире, — усмехнулся пастор.       — Будто у меня есть выбор, — недовольно буркнул грех. — Просто лучше бы вкусы мог различать, чем потел, как слон. — Он недовольно понюхал ворот футболки.       — Свежее полотенце наверху в шкафу, можешь взять, оставь потом в корзине рядом со стиральной машинкой, — сказал настоятель, начиная обходить зал и тушить горящие свечи.       Послушав священника, Гэвин поднялся наверх и взял чистое полотенце. Спустившись обратно на первый этаж, демон осторожно прошёл по узкому проходу к душевой и подозрительно покосился на лестницу. Хоть сейчас он был без рогов, грех всё равно пригнулся чуть ниже, чем того требовали обстоятельства. Скрывшись за тёмной деревянной дверью, Жадность осмотрел помещение, в котором ни разу не был. Комната была немного меньше, чем спальня Коннора, одна часть была отведена под стиральную машинку, сушилку и раковину, над которой висело большое зеркало, а сама душевая была отделена тонкой непрозрачной перегородкой. Стены и пол были покрыты светло-бежевым кафелем с изображением каких-то абстрактных разводов, на потолке светилось несколько панелей, скрывающих светодиодные лампы. Интерьер был скромный, как и во всей церкви, а судя по грибку по углам и между некоторыми стыками кафеля, ремонт тут не делали довольно давно.       Скинув с себя пропитавшуюся потом и измазанную в пыли и краске одежду, демон щёлкнул пальцами, уничтожая грязные вещи. Хоть Коннор запретил использовать магию в церкви, но не в стирку же кидать искусственно созданные шмотки. Забравшись в душ, Гэвин настроил воду и скептически осмотрел почти пустые полки. На одной стояло два бутылька с шампунем — старый, судя по подтёкам, и новый, чуть ниже — гель для душа и мочалка, в самом низу лежала бритва, а рядом стояла пена для бритья.       Задумчиво почесав колючую щетину, демон выдавил на пальцы пену и распределил по лицу, всматриваясь в маленькое зеркало на стене. С сомнением покосившись на чужую бритву, Жадность выпустил чёрный коготь и принялся осторожно срезать им надоевшую растительность. Получилось неплохо, он даже порезался всего один раз, но царапина почти сразу затянулась. Удовлетворившись собственным отражением, демон увеличил напор воды, подставляясь под горячие струи. Гель для душа, как и шампунь, он проигнорировал, тщательно обмылся под сильным напором воды и через десять минут вышел из душевой, вытирая мокрые волосы. Подсохнув, грех создал себе новый комплект одежды (ограничился свободной бордовой футболкой без принта и серыми спортивными штанами). Уже на выходе он столкнулся лицом к лицу с полуголым Коннором, который обвёл изучающим взглядом обновлённый внешний вид демона.       — Выглядишь моложе, — довольно улыбнулся пастор, кивнув демону, — хотя с щетиной тоже неплохо.       — Она колется, и тебе это не нравится, — хмыкнул Гэвин, освобождая проход. — Буду ждать наверху. — Напоследок поцеловав Коннора в щёку, грех поспешил подняться в комнату, не замечая долгого задумчивого взгляда, которым проводил его священник.       Коннор провозился в душе дольше обычного. Даже лёгкие касания к почти чёрной от синяков шее, к потёртостям на спине и отбитым бокам вызывали боль, и мужчина пришёл к мысли, что для начала придётся попросить Гэвина вылечить повреждения. Повязав полотенце на бёдра, настоятель с недовольством оценил свой внешний вид и потрогал багровую ранку на губе. Несколько раз вздохнув, мужчина ненадолго задержал дыхание, успокаивая разошедшееся сердце. После всех признаний, после сегодняшних откровений Коннор волновался ещё больше обычного, поднимаясь в спальню. Восемнадцать ступеней и десять шагов до двери в этот раз казались непреодолимо длинным путём. Чем ближе мужчина подходил к закрытой двери, тем сильнее нервничал, стараясь удержать сердце, которое, казалось, решило пробить себе выход наружу. Дверь бесшумно отворилась и захлопнулась за спиной у Коннора с тихим щелчком. Гэвин резко перевёл взгляд на вошедшего мужчину и сглотнул мгновенно набежавшую вязкую слюну.       Коннор снова стоял в одном лишь коротком полотенце, которое на честном слове держалось на узких бёдрах. Губы пастора сжались в тонкую полоску, выдавая его неуверенность и волнение, но тёмный взгляд смотрел глубоко. Будь у демона душа, он бы поклялся, что именно в неё так изучающе смотрел священник, словно пытаясь отыскать все ответы на ещё не заданные вопросы. Шаг, шаг, ещё шаг, и вот отец Андерсон уже стоит напротив демона, почти вынуждая его опереться на стол. В карих глазах шевельнулось что-то тёмное, потаённое, скрытое глубоко внутри, а потом настоятель заговорил своим низким одурманивающим голосом:       — Вылечи меня, Гэвин. — Длинные пальцы показательно огладили ранку на губе, скользнули по шее с чёрным узором гематом, медленно, скользящим движением, опустились по груди вниз, к синюшному пятну на правом боку.       Демон выдохнул сквозь крепко сжатые зубы, проводив движение пожелтевшими глазами, и поднял взгляд на Коннора. Показательно неторопливо облизав высохшие губы, грех качнулся вперёд и выдохнул практически пастору в рот:       — Как скажешь.       Пастор успел лишь втянуть носом воздух, когда Гэвин провёл влажным языком по ранке на губе, а следом с напором толкнулся внутрь горячего рта. За глубоким и пока ещё неторопливым поцелуем настоятель почти не заметил лёгкого пощипывания, после которого разбитая губа затянулась.       Демон не хотел отрываться от отзывчивых губ, играл с юрким языком, то втягивал его в рот, слегка прикусывая зубами, то позволял пастору самому выбирать комфортный темп. Постепенно набираясь опыта, Коннор целовался лучше, уверенней, жарко напирая в ответ. Его руки скользили по лицу, шее, пальцы зарылись в ещё влажные волосы, оттягивали их у самых корней и лишь раззадоривали, причиняя лёгкую боль. Священник смелел с каждой секундой, изучал ладонями крепкое тело, гладил широкую спину, царапая её сквозь ткань футболки, очерчивал пресс, грудь и снова зарывался в растрёпанные волосы.       Жадность издал возбуждённый рык, когда отец Андерсон, заигравшись, несильно прикусил ему губу и оттянул её на себя. Поймав мутный взгляд Коннора, грех не сдержал довольный выдох — в карих глазах плясали черти. Гэвин осторожно прикоснулся к тёмным синякам, контрастно выделяющихся на белой коже, обвёл контур, едва касаясь их подушечками пальцев, и мужчина с тихим выдохом прикрыл глаза, доверчиво подставляясь под осторожные прикосновения рук.       Сглотнув набежавшую слюну, демон наклонился и повторил движение пальцев языком, скользя по мягкому бархату кожи. Пастор задышал глубже, чаще, сильнее вцепился в плечи, комкая в руках раздражающую футболку Гэвина. По коже бегали странные разряды, похожие на лёгкое покалывание тока, но тянущая боль отступила под этим необычным действием магии. Лишь жар удовольствия постепенно нарастал, скапливаясь в паху, а когда грех легонько прикусил кожу у самой ключицы, оставляя после себя небольшой след, пастор простонал в голос, притираясь своим возбуждением к чужому паху. Гэвин засипел перебитым носом и вжался пальцами в упругие бёдра, всё ещё скрытые полотенцем.       — Ты даже не представляешь, какое влияние оказываешь на меня, — зашипел демон в опухшие от долгих поцелуев губы.       Вздрогнув от утробного голоса, священник посмотрел в пылающие расплавленным янтарём глаза Гэвина и задохнулся от накативших чувств. Сердце сбилось с ритма, подскочив к горлу, стоило встретиться взглядом с демоническими глазами, которые полностью растеряли схожесть с человеческими. В чёрных склерах и не менее чёрных зрачках плескалась бездна: неукротимая, опасная, пугающая, в которой хотелось раствориться вопреки здравому смыслу.       Когда мужчина потянулся за новым поцелуем, Жадность увернулся, нагло ухмыльнувшись, единым движением рухнул перед ним на колени. Губы мягко мазнули по животу, втянули тонкую кожу у пупка, а ладони послали сонм мурашек по чувствительному телу. Грех не торопился, внимательно изучая изгибы торса и контуры мышц, проводя руками, губами, языком, залечивал тёмные синяки на боках и изредка оставлял вместо них свои несдержанные метки. Небольшие алые засосы расцветали на светлой коже, подобно весенним цветам в саду, и жалили кожу, распаляя возбуждение, собирающееся в паху тугим комком.       Пробежавшись ладонями по округлым бёдрам, Гэвин наконец сдёрнул раздражающее полотенце. Обдав тёплым дыханием возбуждение пастора, он хитро посмотрел в почти чёрные от расширившихся зрачков глаза. Черты лица Гэвина хищно заострились, а потом он выпустил наружу почти чёрный раздвоенный демонический язык, потерявший даже малейшее сходство с человеческим. Коннор приглушённо застонал, когда демон оплёл языком его возбуждённый член и несколько раз двинулся, лаская упругую плоть. Немного подразнив пастора, грех отклонился и оскалился, довольный произведённым эффектом.       — Гэвин, пожалуйста, — просипел мужчина, моляще смотря своими влажными глазами.       — Терпи, Коннор, я ещё не всё вылечил, — ухмыльнулся Жадность и, поднявшись, обошёл пастора со спины. — Ещё здесь, — жаркий шёпот опалил шею, а через секунду влажный язык широко лизнул стёсанную кожу на лопатках.       Пастор дёрнулся от внезапной, но несильной боли, а потом пришло облегчение. Мужчина опёрся ладонями о стол, прогнулся в пояснице и шумно выдохнул, когда горячий язык заскользил ниже, оставляя влажный след, который быстро остывал, охлаждая кожу, а контраст температур будоражил кровь не хуже умелой ласки. Коннор почти задыхался от желания и жара. Ещё недавно он сомневался, что позволит кому-либо притронуться к себе, а теперь жаждал горячих касаний одного конкретного существа.       Гэвин сводил с ума, его сильные руки, его мягкие губы и влажный язык, казалось, были везде, лаская и нежа каждый сантиметр кожи. А когда пальцы демона ненавязчиво провели между половинок, отец Андерсон тихо застонал сквозь прикушенную губу и вцепился рукой в бедро Гэвина, практически впечатывая его в себя. Возбуждение демона толкнулось между ягодиц, и тот машинально потёрся о них, ещё больше пачкая естественной смазкой недавно созданные штаны.       Сильно сжав пальцами ягодицу, Жадность с утробным стоном неторопливо задвигался между половинок, имитируя фрикции. Свободной рукой он обхватил член пастора, двигаясь синхронно с заданным темпом. Как же Гэвин хотел больше, глубже, быстрее, буквально сгорая в желании овладеть любимым человеком, подарить ему наслаждение, которое тот не испытывал ранее. Ещё никогда Жадность не желал столь сильно, ни люди, ни демоны его в равной степени не интересовали. Каждое сексуальное взаимодействие ранее сводилось лишь к механическим движениям и сомнительной тени удовольствия. С Коннором всё было иначе: чувственнее, приятнее, желаннее, словно мужчина делился своим удовольствием, подпитывал его и принимал до последней капли.       Хотелось ближе, кожа к коже, без преград и ограничений, без лишней ткани между ними, и грех, отвлёкшись на короткий миг, щёлкнул пальцами, уничтожая свою одежду. Горячий член скользнул между бёдер, и Жадность потянул пастора на себя, вжимаясь грудью в потную спину.       — Сожми бёдра, — прохрипел низким голосом Гэвин и нетерпеливо двинулся, когда Коннор исполнил просьбу.       Не переставая ласкать пастора, грех задвигался быстрее, изредко шипя сквозь зубы. Без смазки демон чувствовал лёгкую боль от трения, но ему было плевать на сопутствующий дискомфорт, главное, что он открыто чувствовал Коннора. Бёдра священника подрагивали и сжимались, когда он подавался навстречу, низкие стоны и сбитое дыхание ласкали слух. Сознание пастора утекало, растворяясь в удовольствии от близости с любимым, он едва удержался на ногах, когда долгожданный оргазм прокатился дрожью по телу и осел белёсыми каплями в ладони Гэвина. Демон застонал и кончил следом за своим человеком, впитывая и пропуская через себя малейшие крупицы чужого наслаждения.       Тяжело дыша, Жадность прислонился вспотевшим лбом к не менее мокрой спине Коннора, переводя сбившееся дыхание. Несмотря на пережитый оргазм, член не торопился опадать, требуя продолжения. Грех что-то невнятно прошипел на языке демонов, когда Коннор развернулся, выпутываясь из объятий, и несмело коснулся возбуждения Гэвина.       — Не надо, я едва себя сдерживаю, — предостерегающе прошипел демон, с трудом вернув контроль над голосом.       — Не сдерживайся, я готов, — тихо ответил ему Коннор и уверенно поцеловал, стирая с чужого лица изумление.       Секундный полёт, растерянный вскрик, и вот Гэвин уже навис над священником, прижимая его к кровати. Они столкнулись зубами, когда Жадность нетерпеливо накинулся на истерзанные лаской губы. Близость и доступность Коннора дурманила сознание, и грех едва удерживал человеческий облик. Утробно рыкнув, демон сжал пальцы на округлых ягодицах и замер, внезапно прекращая целовать любимого.       — Что-то не так? — взволнованно спросил Коннор, пытаясь поймать взгляд Гэвина.       — Я не могу, — с сожалением в голосе ответил демон. — Сейчас я так плохо контролирую свою силу, что боюсь сорваться, боюсь навредить тебе, — продолжил Жадность, усилием воли втягивая назад прорезавшиеся когти.       Коннор, вздохнув, ласково прикоснулся к выбритой щеке, неспешно огладил контур скулы, провёл пальцами дорожку до плотно сжатых губ и нежно погладил влажную кожу.       — Всё хорошо, я не боюсь. — Он ободряюще улыбнулся, неотрывно смотря в мутную жёлтую радужку.       — Нет, мы продолжим позже, — произнёс демон, нехотя отстраняясь, — когда я перерожусь и стану человеком, то не будет даже малейшей возможности ранить тебя.       Перехватив ускользающую руку, священник прижался щекой к влажной ладони. Он потёрся о неё, словно кот, ищущий ласки хозяина, и потянулся к желанным губам. Мужчина не стал целовать первым, дразня своим дыханием чужие губы, надеясь, что Гэвин не сможет сдержаться. И оказался прав, потому что Жадность почти сразу прижался вплотную, прикусывая и немного оттягивая нижнюю губу, а затем скользя в глубину податливого рта. Они снова переплелись языками, двигаясь почти синхронно, вторя друг другу. Наравне, ведь никто не пытался перехватить инициативу у партнёра. Демон и человек, разные виды, разные миры, но сейчас они как никогда были близки друг к другу, сгорали в обоюдном желании, переплетая не только языки, а также пальцы и даже тела, притираясь друг к другу и тихо постанывая в сплетённые губы. Разорвав поцелуй, Коннор глубоко вдохнул и сипло зашептал:       — Не останавливайся, Гэвин, прошу. Я верю в тебя, верю всем сердцем, что ты сможешь сдержаться, что не навредишь мне.       Мужчина потянулся к сведённым бровям, и демон перехватил протянутую руку, с нежностью целуя каждый палец, а потом наклонился к любимому лицу с россыпью маленьких родинок и тихо заговорил:       — Я буду нежен, осторожен, обещаю тебе. Только попроси, и я остановлюсь. — Жадность завороженно провёл по изгибу шеи, груди, огладил мягкий живот и восхищённо выдохнул, не отводя от пастора глаз. — Как же ты красив.       И не успел Коннор смутиться, грех опустился ниже, щекоча дыханием покрытую мурашками кожу, и облизал напряжённый сосок. Выцеловывая и нежа в ладонях отзывчивое тело, Гэвин опустился ниже, склоняясь меж разведённых ног, и аккуратно обхватил ладонью напряжённый орган, на пробу делая несколько движений. Хриплый довольный выдох пастора отозвался дрожью в теле демона. Обхватив губами потемневшую головку, он провёл по ней языком, одновременно с этим вводя внутрь первый палец. Желанная глубина встретила мягкостью, влажностью и жаром, отчего демон приподнялся, в недоумении смотря на священника.       — Ты готовился?       — Естественно. — Мужчина отвернулся, смущённо краснея. — Если я никогда не занимался сексом, это не значит, что я не знаю, как это происходит. Ну, и всегда можно обратиться за помощью к Интернету.       — Я хотел всё сделать сам, — возбуждённо просипел Жадность, двигая внутри уже двумя пальцами.       Пастор тихо постанывал, прикрывая от удовольствия веки, недовольно морщился от лёгкого дискомфорта, когда в него протиснулся уже третий палец. Гэвин действительно не торопился, двигался аккуратно, медленно, не жалея смазки из флакона, который наколдовал ранее. Коннору было так хорошо, что даже не хотелось возмущаться из-за применения адской магии в его церкви, ведь то, как ласкал его Гэвин, приятно проезжаясь по простате, выметало из головы все мысли. Настоятель хотел больше, но терпеливо ждал, когда демон сам решит продолжить, полагался на его опыт, хотя собственное возбуждение уже некоторое время искало выход.       Когда Гэвин неторопливо начал протискиваться внутрь, священник застонал, цепляясь ногтями в мускулистую спину. Было не слишком больно, скорее, неприятно, дискомфортно и до ужаса непривычно, но он верил, что Гэвин снова доставит ему удовольствие. И демон оправдал доверие, когда через несколько минут, набрав темп, поменял угол проникновения, и пастора от копчика до затылка прошиб разряд удовольствия. Коннору не с чем сравнить эти сводящие с ума ощущения, он просто отдавался им целиком, плавился и выгибался навстречу глубоким толчкам. Скрестив ноги за спиной Гэвина, он подавался навстречу, приближая финал, впивался в искусанные губы демона и целовал, целовал, смешивая их сбитое дыхание.       Гэвину было так же хорошо, как и его возлюбленному. Хорошо настолько, что он не сдержался и кончил, выходя из горячей глубины и пачкая спермой ягодицы и пах священника. Не давая себе и секундной передышки, грех сам оседлал бёдра любимого. Отец Андерсон не успел осознать рокировку, как Гэвин начал насаживаться на его возбуждённый член. Они наравне: возлюбленные, любовники, партнёры, никто не доминирует над другим. Равные. Поэтому Жадность ни секунды не сомневался, впуская в себя горячий член Коннора.       Тот не сдержался и первый двинулся, подхватив своего любимого демона под ягодицы. Коннор простонал от тесноты и жара в унисон с Гэвином, который начал подмахивать толчкам, теряя человеческий облик. Кожа снова налилась багрянцем, зубы заострились, на голове выросли смольные дуги рогов, а хвост начал бешено лупить по кровати. Священник не сдержался, укладывая на себя демона, и обхватил основание рогов, набирая торопливый ритм. Гэвин то ли скулил, то ли стонал и сжимался так сильно, что у Коннора перед глазами плясали звёзды. Кончая, пастор выстонал имя своего демона и без сил откинулся на подушку.       Пять минут спустя отдышавшийся грех всё же смог вернуть человеческий облик, с трудом взяв себя в руки. Поцеловав настоятеля в уголок губ, Гэвин встал, удерживая равновесие на дрожащих от напряжения ногах. Коннор облизнул пересохшие губы, наблюдая, как демон набирает воду в стакан. Выпив всё до последней капли, пастор довольно улыбнулся, снова ложась на сбившуюся подушку.       — Иди ко мне, — устало прошептал мужчина, хлопая по месту рядом с собой.       Кровать Коннора не рассчитана на двоих взрослых мужчин, но с трудом они умудрились вместиться, переплетая руки и ноги. В кольце тёплых рук пастор заснул почти мгновенно, и Гэвин был готов последовать его примеру. Щелчок пальцев в тишине комнаты прозвучал слишком громко, но Жадность не мог позволить им уснуть в следах своей страсти.       Ночь прошла незаметно, и ранний будильник поднял Коннора ещё до рассвета. Священник был немного расстроен тем фактом, что проснулся один, но он помнил, что Гэвин собирался с утра вернуться в Ад. Пастор хотел бы скорее увидеть своего демона в новом облике, думал об их встрече весь день, даже двери церкви не стал закрывать на замок, ожидая, что Гэвин вот-вот вернётся.       Когда часы показали полночь, Коннор едва на стену не лез от волнения. Он ждал всю ночь, сидя на скамье в главном зале, на ней же и отключился от усталости, заснув в неудобной позе. Но Гэвин так и не пришёл ни на следующее утро, ни через несколько дней.