—
— Как тебе удалось позвать того парня погулять? — спрашивает Кай, делая шумный глоток из почти опустевшего стакана с колой. Идти в МакДональдс с Тэхёном поначалу было немного неловко. Они с Тэхёном подружились, так или иначе, по чистой случайности, и поэтому намеренно идти куда-либо вдвоём ощущается как-то странно. Кай слишком привык к Субину. Наверное, гулять в компании кого-то другого тоже неплохо. — Разве ты не помнишь фокус, которому я научил тебя? — Тэхён кусает куриный наггетс. — Ага, помню, — говорит Кай. — Но парень же наверняка не сразу признался тебе в любви до гроба. — А-а, — понимающе отзывается Тэхён. — Тебя интересует ответ на «как я флиртовал с ним и как я понял, что со мной флиртовали в ответ»? Кай кивает, внимательно слушая. — Ага, это хороший вопрос, — замечает Тэхён. — Это может быть пугающе, потому что далеко не всегда ты знаешь, по мальчикам ли парень, который тебе нравится. Думаю, мне повезло. Я уже знал, что он гей. Он буквально был единственным геем среди тех, кого я знал, до встречи с тобой. Мы были… близки. — Тэхён замолкает, задумавшись. — Уже не близки, конечно. — Что случилось? — Кай покусывает пластиковую трубочку. Тэхён пожимает плечами. — Жизнь случилась. Я стал слишком занят. И он тоже стал слишком занят. И мне хотелось сосредоточиться на этом… — Тэхён жестом указывает на Кая, затем на себя самого, — …и на школе. Тем не менее, возвращаясь к твоему вопросу. Ты помнишь, какую карту нужно извлечь во время фокуса, которому я тебя научил? — Карту с королём? — отвечает Кай, не выпуская трубочку изо рта. Тэхён изгибает губы в улыбке и выглядит немного смущённым. — Я сказал, что тот парень стал королём моего сердца. Кай старается как может, правда, но не выдерживает. И прыскает со смеху. — Не смейся! — Тэхён заливается краской. — Уф. Больше не проси моих советов. Пожалуйста. — Понял, — Кай продолжает хихикать. Тэхён задумчиво окунает следующий понравившийся наггетс в кисло-сладкий соус. — Ита-а-а-ак, — тянет он. — Вернёмся к мальчику, которого, как ты сказал, тебе хотелось бы закадрить. Кай замирает, прикусив трубочку. Тэхён продолжает: — Это же Субини, да. Он даже не спрашивает. Кай случайно прогрызает дырку в трубочке. Выплёвывает её совсем. — Почему, — Кай пытается держаться уверенно, — почему ты так считаешь? Тэхён закатывает глаза. — Умоляю, это очевидно. Ты смотришь на него так, словно он сотворил солнце и звёзды в небе. И луну. И твоё подростковое либидо. Какая. Очевидная. Наглая ложь. И вообще, что такое «либидо»? Кай так и спрашивает. Тэхён лишь смотрит на него с сочувствием, что Каю совсем не нравится. — Это значит, что тебе хочется трахнуть его. Кай хлопает глазами. Ну. Что ему сказать? Не то чтобы это было правдой. И в то же время это… не неправда. О господи. Он слишком молод для этого! Тэхён ужасно влияет на него. — Дыши, — напоминает ему Тэхён, как ни в чём ни бывало отправляя в рот ещё один наггетс. — Это совершенно нормально. Губы Кая, наверное, побелели от того, как он поджал их. Кай открывает рот. Закрывает. Открывает снова. — Я не хочу трахать Субина, — не подумав произносит он. — Значит, это Субин? — невинно спрашивает Тэхён. Блядь. — Вау, я тебя ненавижу, — говорит Кай Тэхёну. — И я тебя тоже, — ласково отвечает тот. Кай вздыхает. — В любом случае, это невозможно. Он только по девочкам. Он типа. Самый гетеросексуальный чел на свете. Нашей любви не бывать. Как трагично. Тэхён снова обращает на него сочувствующий взгляд, и Каю это ничем не помогает. — Прости, — коротко отвечает Тэхён. — Честно, я бы сказал, что он так же без ума от тебя, как и ты от него. Но ты прав. Субин реально только по девочкам. Вау. Слышать, как кто-то другой признаёт это вслух, намного хуже. — Думаешь, это правда невозможно? — спрашивает Кай, теряя уверенность. Тэхён подталкивает картонную упаковку с последним наггетсом к Каю, намекая, чтобы тот съел его. — Я не говорил, что это невозможно, — отвечает Тэхён. — Просто, думаю, потребуется что-нибудь посущественнее, чем простой фокус с картами.—
Вторые отборочные для них как для команды проходят хорошо. Но не так хорошо, как первые. — ВТОРОЕ МЕСТО? — вскрикивает Бомгю. — ВЫ ИЗДЕВАЕТЕСЬ? Ёнджун просто в изумлении смотрит на доску с рейтингом, побледнев. Должно быть, ему тяжело впервые оказаться не на первом месте, думает Кай про себя. Другая группа стажёров, которая опередила их, веселится раздражающе громко неподалёку. С двоими ребятами Тэхён раньше близко общался — Кай узнаёт их. — Поздравляю, — бросает им Тэхён. Они ударяют кулаками замысловатым образом, и со стороны это похоже не то на рукопожатие, не то на полноценную схватку. Кай очень озадачен. — Я НЕ МОГУ В ЭТО ПОВЕРИТЬ, — продолжает Бомгю так, словно включил капс-лок в реальной жизни. — Я ТОЖЕ, — подхватывает Кай, потому что кому-то же надо разделить негодование Бомгю, а хёны, судя по их виду, стопроцентно не собираются этого делать. — Твою мать, — выдавливает Субин слабым голосом. Ёнджун так же слабо склоняется к нему, и Субин знакомым движением обхватывает незнакомое плечо. Кай отводит взгляд.—
С того момента всё идёт под откос. Все по-разному справляются с поражением. Субин с Ёнджуном уже даже не заморачиваются с походами по барам; они просто закупаются дешёвым соджу в бутылках и напиваются до чёртиков на диване. Это немного тоскливо, не считая того, что Кай даже не каждый день видит Тэхёна и Бомгю, потому что те проводят всё своё свободное время за тренировками в студиях. По крайней мере, Тэхён частично сохранил рассудок. Он убирает за хёнами и ложится спать всего в два часа ночи (в отличие от Бомгю, который ложится… Кай даже не знает, во сколько; он не видел Бомгю уже почти три дня). А Кай? Кай просто подавленно лежит в кровати и слушает грустные песни. Он даже создаёт для этого плейлист в спотифае, с гордым названием «ОЧЕНЬ ОЧЕНЬ ГРУСТНЫЕ ПЕСНИ». Два слова «очень» означают место их группы в рейтинге: второе. Просто… он не может перестать сомневаться во всём. Что пошло не так? Его ноги оказались слишком деревянными? Он допустил ошибку в каком-то движении и даже не заметил этого? Это случилось из-за того, что он не распелся как надо? Подмигнул Субину недостаточно убедительно? Может, судьи поняли, что между ним и Субином что-то происходит? Может, они поняли, что он гей? О господи, наверное, Каю не следовало даже задумываться о дебюте. Может, он ставит всю группу под удар? Нет, это уже далеко в прошлом. Или же нет? Или. Может, дело лишь в нём? Он тянет ребят вниз? В конце концов, он тот ещё самозванец. Ему не место в группе тех, кто занимал с первой по четвёртую строчки в рейтинге. Быть может, эксперты наконец поняли это. Об этом Кай задумывается не часто, но в последнее время то и дело возвращается к этой мысли: до того, как их и других ребят разделили на группы, Кай был шестым, если повезёт, и седьмым-восьмым всё остальное время. Ему не место здесь, в группе тех, кто стабильно входил в топ-5. У него есть около трёх предположений, как он здесь оказался: 1. Над ним сжалились после того печального случая с издевательствами со стороны Кванхи. 2. Его странная внешность. 3. Субин. Субин наверняка замолвил за него словечко перед экспертами во время беседы с Баном ПиДи. Вот только сейчас Субина рядом больше нет. Такие дела. Когда Кай не упивается собственным горем, то подслушивает пьяные разговоры Субина с Ёнджуном. Голос Субина всё также раздражающе красивый, низкий и успокаивающий, даже когда пронизан печалью и разочарованием. Кай просто пиздец как скучает по Субину, и от того, что Кай слушает его, ему самому становится ещё более подавленно, из-за чего он снова включает свой плейлист, из-за чего он ещё больше жалеет себя — и цикл повторяется и повторяется до тех пор, пока он не засыпает от крайнего изнеможения. Так продолжается примерно неделю, пока Тэхёна не прорывает. — Может, вы двое уже возьмёте себя в руки? — рявкает он, так громко, что Кай слышит его даже через наушники. Кай ставит на паузу ОЧЕНЬ ОЧЕНЬ ГРУСТНУЮ ПЕСНЮ №78. — Как грубо, — отвечает Ёнджун, но его голос даже не звучит расстроенно. Он звучит… равнодушно. Кай выглядывает из-за двери. — У нас осталось три недели до следующих отборочных и нам нужно поднажать, — продолжает Тэхён, немного спокойнее. — Он прав, — соглашается Субин, проглатывая часть звуков. — Прости, Тэхёни. — Бомгю ещё работает над новой песней, — говорит Тэхён. Он замечает Кая, который притаился за дверью. — Привет, Кай. — Что за новая песня? — неловко интересуется Кай. — Собственного сочинения, — поясняет Тэхён. — Он только что закончил черновик, выглядит хорошо. А, так вот чем занимался Бомгю. — О-о-о, — тянет Ёнджун. В его глазах возвращается здоровый блеск. Какое счастье. Зомби-Ёнджун приводил Кая в большое замешательство. — Ему нужно помочь со словами, — говорит Тэхён. — Прямо сейчас он поёт про своё правое плечо, и меня это беспокоит. — Наверное, его правое плечо это важно, — замечает Субин. — Ты пьян. Твоё мнение не учитывается, — сообщает ему Тэхён. — Грубо! — повторяет Ёнджун, но его голос звучит уже чуть бодрее, а не смертельно тоскливо, как до этого. — Так или иначе, нам стоит выступить с этой песней, — говорит Тэхён, — на отборочных через месяц. Оно заключительное. Мы должны так зажечь, чтобы все упали. — И как нам помочь? — с большим нетерпением уточняет Кай. ОЧЕНЬ ОЧЕНЬ ГРУСТНАЯ ПЕСНЯ №78 всё никак не перестанет играть в его голове, и Каю она уже приелась. А написание слов к песне звучит крайне заманчиво. — Очень просто. — Тэхён принимается собирать бутылки от соджу, не обращая внимания на невнятные возгласы возмущённого Ёнджуна. — Перестать киснуть и взяться за работу.—
— Итак, нам нужно что-то типа метафоры для этой песни, — Бомгю трёт покрасневшие глаза. Кай подозревает, что тот не покидал пределы студии — на нём всё та же ярко-розовая футболка с покемонами, в которой Кай видел Бомгю три дня назад, а на диване расстелено одеяло. — В которой точно не стоит упоминать твоё правое плечо, — добавляет Тэхён. — Эй! — оскорблённо отзывается Бомгю. — Мне нравится эта строчка! — У меня вопрос, — подаёт голос Кай, — почему твоё правое плечо, а не левое? У Бомгю глаза вылезают на лоб. — Как насчёт… обоих плеч, — шепчет Субин. — Как насчёт сделать метафору с плечами? — подсказывает Ёнджун. Бомгю щёлкает пальцами. — Гениально! — Постойте, но… — теряется Тэхён. — Песня будет называться «Плечи», — заявляет Бомгю. — …вы не думаете, что идея с плечами немного… — пытается продолжить Тэхён. — Давайте подвигаем плечами! — встревает Кай. — …стрёмная? — заканчивает Тэхён. — Речь идёт о плечах, а не о ногах, — отзывается Бомгю непринуждённо. Все остальные замолкают, немного растерявшись. — Плечи не могут быть стрёмными, — Бомгю пытается объяснить им это. — Сейчас я понимаю, почему ты решил выбрать карьеру в сфере развлечений, а не в интеллектуальной, — сухо отвечает Тэхён. — В любом случае, — Субин вклинивается, — почему бы нам не написать про свои чувства? Людям такое нравится. Бомгю эта идея устраивает. — С плечами выйдет хорошая метафора о чувствах. — О-о-о, — реагирует Ёнджун. — Ага, типа, можешь поплакаться в моё плечо в любое время. Бомгю заметно оживляется. — Правда? Ёнджун выставляет перед собой руки. — Нет, это было просто предложение— ай, уйди! Бомгю умостил голову на плече Ёнджуна и выглядит чрезвычайно довольным собой. — Субин-хён прав, — замечает Тэхён, в открытую игнорируя попытки Ёнджуна спихнуть Бомгю со своего плеча. — Этот период оказался непростым для каждого из нас, и, знаете, таким способом мы бы хорошо показали экспертам, что направили свои страхи и переживания в продуктивное русло. В комнате становится настолько тихо, что Кай слышит, как дёргается нога Субина. Это от нервов. — Значит ли это, что нам нужно поговорить… о наших чувствах? — спрашивает Кай, лишь бы преодолеть эту неловкость. — Наверное, — тянет Ёнджун, немного напряжённо. И снова тишина. — Иногда мне кажется, что я совсем не знаю, что делаю со своей жизнью, — делится Тэхён. — Или сомневаюсь, правильную ли дорогу выбрал. — Точно, — продолжает Бомгю. — Нас могут даже не выбр— — А ну не смей! — вскрикивает Ёнджун. — Даже не произноси это! Бомгю замолкает. — Хён, мы только сдвинулись с мёртвой точки, — жалуется Тэхён. — Мы словно в лабиринте, — говорит Субин, утешительно похлопывая Тэхёна по ноге. — Не можем найти выход; даже не знаем, существует ли он. Не знаем, может, всю оставшуюся жизнь нам придётся слоняться без цели, и нам не суждено когда-либо выбраться из этого лабиринта, не суждено… Дебютировать. Кай глядит на Субина. На Субина, у которого уголки губ направлены вниз, у которого в глазах отражается беспомощность; на Субина, который крепко сжимает пальцами колени. Каю хочется подняться, подбежать к нему, спотыкаясь, как и всегда, обнять его и как следует погладить его живот. Но он не может. — По крайней мере, у нас есть мы сами, — голос Кая слегка подрагивает. Кай не сводит глаз с лица Субина. Субин поднимает взгляд и замечает его. — Ага, — отвечает Субин, и в его тёмных глазах отражается эмоция, которую Кай не может определить. В тот момент Каю кажется, что Субин отвечает ему — только ему и никому больше. — Ага, у нас есть мы сами.—
От их выступления на третьих, заключительных отборочных, как Тэхён и предсказал пугающе чётко, падают. Буквально. — Ай, — отзывается Кай с пола, потому что его больная нога, будь она трижды проклята, неудачно подвернулась на последнем движении к их последней песне, и из-за этого Кай попросту рухнул на пол (и громко). Прямо перед экспертами. Это больно. Словно… словно он по-новой переживает То Происшествие, как когда он беспомощно лежал на полу в туалете, с вывихнутой лодыжкой, и страшно боялся. Словно его самого раздавливает под весом его надежд. Словно его лёгкие заполняются разочарованием, таким вязким. Ему тяжело дышать. Он всё испортил, испортил для всех них, и ему тяжело дышать. Он обхватывает себя руками на полу, обхватывает ноющую лодыжку. — …нини? Хюнини, ну же. Это Субин. Субин? Но они не говорили друг с другом больше месяца. Затем Субин берёт его на руки — прямо как невесту, вау — откланивается экспертам, извиняясь, и бежит так, словно Кай лишь пушинка в его руках. — Ого, не спеши, — обращается Кай к Субину, когда тот перемахивает сразу через две ступени. Как знакомо. Всё кажется таким знакомым, таким правильным. Таким невероятным. Кай спит? Если да, то он не уверен, ужасный кошмар это или прекрасная сказка. — Твоя нога, — коротко бросает Субин, на секунду проверяя Кая. — Твоя нога дала о себе знать. Ты неудачно упал. Я… — Субин замолкает и поджимает губы. — Сейчас уже будем в медпункте. — Чёртова нога, — пытается отшутиться Кай, но потом снова думает о том падении, и вскоре думать о чём-либо становится слишком больно, и он прекращает попытки. Доктор Ли не удивляется, когда видит Кая. Что-то, связанное с вывихами, травмами в прошлом, с тем, что нужно избегать активных физических нагрузок, снова. Уфф. Атмосфера между ними удручающе неловкая после того, как доктор Ли провожает их из медпункта, поручив Субину позаботиться о Кае. — Попрошу, чтобы Тэхёни помог мне, — вслух размышляет Кай, стоя на месте и опираясь на здоровую ногу. — Чего, — отвечает Субин. — Раз ты так явно ненавидишь меня, — поясняет Кай. Идеальные губы Субина беззвучно произносят «о». — Я не ненавижу тебя, — говорит он. — Ты избегал меня всё это время. — Это не означает, что я ненавижу тебя. — Тогда что это означает, хён? Пожалуйста. — Каю с трудом удаётся понизить голос, немного близкий к крику. — Объясни мне. Выражение на стремительно помрачневшем лице Субина Кай никогда прежде не видел. — Вот видишь? — Кай кривится и переводит взгляд на пол и на свою дурацкую забинтованную ногу. — Что плохого я сделал, хён? — Ничего, — голос Субина звучит разбито, и Кай на секунду поднимает глаза. Может, прошло чуть больше месяца с тех пор, как они разговаривали друг с другом, но Кай всё ещё гордится тем, что знает все привычки Субина. То, как подрагивает его голос, как отдаёт хрипотцой — Кай замечает и эту. Субин выглядит так же потерянно, как чувствует себя и сам Кай. — Тогда, — Кай обеими руками указывает на расстояние между ними, — почему нам так плохо? Пальцы на вытянутых вдоль тела руках Субина дёргаются, но его поджатые губы превратились в полоску. — Хён, пожалуйста. Возможно, голос Кая слегка надламывается. Возможно, нет. Возможно, Кай позволяет себе слегка прослезиться. Возможно, в коридоре просто пыльно. — Прости, — шепчет Субин. — Что произошло между нами? — вздыхает Кай. — Объясни, чтобы я это исправил. — Ты ничего не исправишь, — отвечает Субин обречённо, однако делает шаг навстречу, ещё один, и Кай падает в его объятия, о которых тосковал, в которых так нуждался. — Я соскучился, — бормочет Кай в плечо Субина, крепко сцепляя руки у того за спиной, потому что больше не позволит Субину оставлять его. Субин выдыхает, так тяжело, что Кай ощущает его вздох всем своим нутром. — Я тоже. — Субин сглатывает. Кай чувствует, как чужой кадык задевает его макушку. — Мы можем просто вернуть всё как было? И сделать вид, что ничего не произошло? Он мог даже не спрашивать. — Ладно, — соглашается Кай. Он дрожаще вдыхает, наслаждаясь запахом вспотевшего Субина. Он всё ещё пахнет приятно. Так приятно, что Кай не может удержаться от того, чтобы принюхаться к футболке Субина, затем к его шее, на всякий случай, проводя кончиком носа по коже. — Обычный я сказал бы, что ты пахнешь ужасно и потрясающе одновременно, — со вздохом добавляет Кай. — Я соскучился по этому. Если бы Кай не знал Субина так хорошо, то подумал бы, что Субин вздрогнул. — Ага, а я не скучал по тому, как ты обнюхивал меня, как щенок, — поддразнивает его Субин. — Думаешь, я не заметил? Упс. Неужели это было так заметно? Субин делает шаг назад и приседает. — Залезай. — Смотрю, тебе нравится носить меня на руках, — отзывается Кай, но послушно выполняет просьбу Субина, забираясь на него. — Я прямо как твой щеночек. Субин смеётся, и его смех точно музыка для ушей Кая. — Ага, ты липнешь ко мне совсем как щенок. — Обещаешь, что ты тоже будешь липнуть ко мне? — просит Кай, пожалуй, даже слишком честно. Субин отвечает не сразу, а сделав несколько шагов. — Обещаю, — произносит он тихо. Делает ещё пару шагов, и продолжает. — Мне правда жаль, Хюнини. Ты простишь меня? — Конечно, — отвечает Кай, только сильнее смыкая руки вокруг шеи и плеч Субина, там, где держится за него. — Само собой.