Паренёк из Московского метро

— Приветствую вас с радостью, дорогие сталкеры! Позвольте вас сопроводить до кабинета начальника станции, — радостно выскочила перед нами секретарша.       — Привет. Так приятно встретить милую девушку. Как вас звать? — пленила Никиту красота, и тот не удержался спросить.       — Зовут меня Ксения Анатольевна, спасибо за комплимент. Пройдёмте со мной, — ответила на вопрос и повела через всю станцию.       — Никита, ты что творишь, не смущай милую гетеру. Всё-таки мы здесь по важному делу, — шёпотом пожаловался с явной горечью в голосе.       — Да умолкни ты, не видишь какой вид открывается перед нами, — шепчет в ответ и бессовестно разглядывает в движении ягодицы секретарши.       Картину в руках прижал к себе и смотрю как на станции «Парка культуры» бурлит жизнь под звучание старого концерта с виниловой пластинки. И стою один посреди платформы, Никита и Ксения Анатольевна куда-то пропали из виду.       — Пусть переговорит с начальником станции, пока я продам картину, — отмахнулся и отправился к скупщику предметов искусства.       Рыночная площадка с прилавками грибов, мяса, одежды, оружия и многое другое привозят самое лучшее с далёких станции. Рядом палатку коллекционера открыл старик в гладком чёрном смокинге, белой рубашке и серых брюках с лакированными туфлями.       — Не успел выставить картины, а клиент тут как тут. Извините меня, старость не радость. Вам что-то нужно? — вздохнул тяжело, поправил пиджак и пристально оглядел меня с ног до головы.       — Желаю я продать картину, что нашли с моим напарником в музеи имени Пушкина, — повернул картину с желанием передать ему в руки.       — Так-с, секундочку, — потрогал свои карманы в поисках очков, — куда же их дел, вот они!       Вытащил старинные очки с новыми окулярами, пригляделся и высказал своё мнение:       — Выглядит прелестно, античный миф о Фаэтоне, трагедия, что воплотилась в реальность.       Перехватил с моих рук и направил ближе к свету лампочки лучше разглядеть краски. Повернулся ко мне, чтобы что-то сказать, но его слова застряли в горле. Так и простояли молча возле палатки, каждый при своих мыслях. Вспомнил я, как-то Павел рассказывал ещё в детстве о том времени, когда гулял по парку в середине лета, слушал пение птиц и шелест листьев от тёплого ветерка.       — За данную картину плачу тысячу патронов, хоть я обычно плачу по пятьсот, но вы дорогой мой поразили меня, — воспылал старик и вручил мне картину, — подержите, соберу для вас сумку с патронами и вернусь.       — Благодарю вас за такую щедрость, господин, — выдал от радости с итогов оценки картины.       — Зовите меня Дмитрием Ивановичем, — прозвучал голос из палатки.       Показался с большим серым мешком и обменял на картину с рук моих. Полный магазинов с патронами, такой суммы хватит добротно подготовиться к путешествию до бункера «Д6».       — До свидания, Дмитрий Иванович, не смею вас отвлекать от дел, — почтительно попрощался и отошёл в сторону пересчитать сумму патронов.       — Ровно тысяча патронов, увидеть бы сейчас лицо Никиты, когда узнает во сколько я обменял картину, — мечтательно улыбнулся, огляделся по сторонам и приметил для себя гостиничные палатки.       Завязал шёлковый мешок полный патронов с приятным на ощупь тканевым орнаментом. Глянул на круглые часы, что висят в центре станции, время доходило до девяти утра. Усталость проявила себя, так и хочется прильнуть к кровати, забыться в крепком сне. Вялым шагом подошёл к смотрителю гостевых палаток, что сидит за столом из красного дерева и при свете лампы делает записи в книге.       — Простите, что отвлекаю, у вас есть свободная палатка для двоих? — спросил мужчину средних лет с короткими светлыми волосами и небольшой залысиной.       — Да-да, конечно, для вас голубчик подберу хорошую палатку, — почтительно утвердил, заложил листок и пролистал толстую книгу до нужно страницы, — заселиться можете в палатку под номером двадцать.       — Хорошо, и сколько с меня будет за один день? — желаю узнать цену и ставлю на стол мешок патронов.       — Для двоих по двадцать, итого сорок патронов, — высказал цену, но не удержался добавить, — можете доплатить ещё тридцать за питание и пропуск в общественные ванны, а также есть для гостей билеты в театр.       — Уговорили, семьдесят патронов в уплату за номер и питание с ванной, — развязал мешок, отсчитал нужную сумму и передал в руки смотрителю.       — Прелестно с вашей стороны, можете мне показать ваш паспорт? — убрал патроны в сторону и радостно просит мой документ.       — Конечно, а также со мной будет мой напарник, Никита Алексеевич, сейчас он у начальника станции, — рассказал, для кого второго палатка, и вытащил паспорт смотрителю.       — Тогда как только освободиться, пусть подойдёт ко мне, хорошо? — попросил об одолжении и быстро переписал себе на листок данные моего паспорта.       — Вещи в палатку уберу и пойду за ним к начальнику, а то знаю, как любит поговорить Василии Фёдорович, — дал заверение смотрителю.       — Не терять ключ с биркой, без неё не попадёте в палатку и не пустят в столовую, ванны, — строго предупредил и передал мне с протянутой руки паспорт с двумя ключами на бирке ручной работы.       — Благодарю, учту ваш совет, господин, до свидания, — попрощался со смотрителем и пошёл искать палатку.       В самом дальнем конце стоит широкая военная палатка с крупным номером двадцать, что запечатан на замок. Ключом открыл вход, залез внутрь и не мог поверить, сколь уютно обставлен интерьер при всей скудности размера. Мягкая кроватка так и манила своей свежестью, мягкостью, но не могу так бросить Никиту с Василием Фёдоровичем и гетерой секретаршей Ксенией Анатольевной. С последней уж точно нельзя, не то таких дров наломает.       Сложил вещи по ящикам, а мешок с патронами всунул глубоко в тумбочку. За собой прикрыл на замок палатку и ушёл искать кабинет начальника станции. Запах со столовой манил к себе не хуже усталости ко сну — жареные яйца, бекон и душистый чай. Сбежал к центру станции, стоит мужик у входа в кабинет Василия Фёдоровича.       — Могу ли я зайти к начальнику станции? — спросил у охранника с автоматом на плече.       — По какому делу? — холодным голосом ответил вопросом.       — Я напарник Никиты Алексеевича, пришёл по личному делу к Василию Фёдоровичу, — дал молодому крепкому охраннику причину своего визита.       — Хорошо, входи, сталкер, — выдал твёрдо решение и отошёл в сторону.       Толкаю прочную металлическую дверь, а внутри на диване сидят все трое: Ксения, Никита и Василий, заливаются смехом. На журнальном столике наполнены три бокала и бутылка вина старого образца.       — Серёга, мой любимчик, за тобой отправил свою Ксению, а пришёл какой-то Никита Алексеевич, но он тоже ничего, — привстал с дивана обрадованным моим появлением в своём роскошном кабинете.       — Позаботился о патронах и месте для сна, нам с Никитой отоспаться бы хорошо перед долгой дорогой, — объяснил причину почему не явился к нему в кабинет.       — Вы куда так спешите, только же прибыли с поверхности, — заговорил, как Никита Алексеевич поднялся с мягкого дивана, а за ним Ксения.       — Идти и вправду пора, долг зовёт, Василий Фёдорович, спасибо за вино, Ксения Анатольевна, ваша красота меня пленила, — попрощался и всё-таки не смог удержаться, наклонился к невинной Ксении Анатольевне и взял грубо её поцелуй.       Василий Фёдорович порозовел от злости, с убийственной ненавистью посмотрел на сцену перед собой, прокричал:       — Прекратить! Змею пригрел на шее! Серёга, забирай напарника и больше чтоб не видел эту скотину на своей станции!       — Да-с, Василий Фёдорович, так и будет! — незамедлительно ответил и сдвинул столик, с наслаждением схватил Никиту и потащил за собой.       Никита пытался отцепиться и вернуться назад, к любимой красавице. Угомонил свой пыл, когда увидел слёзы Ксении, что тихо присела на край дивана. Выскочили из кабинета и летели нам в спину крики Василия. Охранник встревоженно поглядел и когда разобрался в чём дело, вернулся на свой пост.       — И теперь во век не простит обиду. Говорил тебе, Ксения Анатольевна — гетера, с которой нужно быть нежным как с хрустальным цветком тонкой работы, — тащу к смотрителю гостевых палаток и причитаю Никиту за глупый поступок.       — Да и пусть, зато сладко засосал эту красоточку, — мечтательно облизнулся и оглянулся, — хотел бы я взглянуть, что у неё под платьем скрыто.       — Хватит, Никита, что же творишь, будто сам не свой, — удивляюсь переменам в поведении строго солдата «Полиса».       В ответ тишина, так прошли по станции, крепко держал подле себя и привёл его к столу смотрителя. Попросил он, Никиту, показать паспорт, чтобы указать в книге второго посетителя.       — Благодарю, Никита Алексеевич, и вас, Сергей Павлович, что исполнили мою просьбу, — отпустил пару добрых слов смотритель, вернул паспорт моему напарнику и на прощание сказал, — ванны открылись и вам мой совет — сейчас сходить, потом уже очередь набежит.       — Так и поступим, до свидания, — попрощались мы и ушли к палатке.       — Наш номер двадцать, ключи вторые пусть будут у тебя, — передал с биркой ключик и своим открыл замок.       — Как же тут хорошо, — дивится внутренним убранством гостевой палатки, уселся на вторую кровать и не удержался спросить, — сколько ты патронов отдал?       — С ванной и походом в столовую для двоих семьдесят за день, — Никита нахмурил брови от цифры большой и решился я усладить траты, — за картину, что добыли мы, выручил ровно тысячу патронов.       Полез в тумбочку за бархатным серым мешком и присел к нему показать. Никита замер в то же мгновение, рукой потянул за край, разглядеть под светом лампы полные патронов магазины.       — За одну картину?! Как помниться столько не давали, молодец, сорвал большой куш, — от радости крепко приобнял рукой со спины, похлопал по плечу.       — Ванные нас ждут, Никита, накупаемся и спать, — озвучил план, завязал мешок и засунул обратно в тубу.       Подождал немного, когда освободит свой рюкзак полупьяный солдат и достал под подушкой мягкий свёрток, указал ему:       — Халат и ключ взять не забудь, сдадим одежу в прачку.       — Всё готов, идём? — стоит у входа Никита и ждёт.       — Да, — ответил, вздохнул тяжело и за ним устремился.       Закрыл палатку и вместе недалеко отошли к ваннам, у входа за столом сидит женщина с маленькой книжкой в руках. Волосы пышные, мягкое белое платье, не хватает тонкой сигары для полноты образа.       Краем глаз приметила, отложила чтиво в сторону и хитро рассмотрела нас, высказала по делу:       — Ранние гости подоспели, вижу по биркам всё уплачено, прошу заходите, шкафчик занимайте по своему номеру, приятных ванн.       — Спасибо, — кратко ответил ей и зашли в раздевалку.       Сняли грязные одежды, сложили по пакетам и засунули к халатам в ящик с номером двадцать. Стоим в одних трусах, в руках белые полотенца, на ногах шлепки из кожи.       — Не дурно здесь устроено и такое на станции метро, — восхищается приятным приёмом в блеске чистоты.       — Василий Фёдорович строго бдит за порядком на станции с тех пор, как оправились от кровопролитных побоищ с красными, — поделился с Никитой и поставил ванну наполняться, продолжил свой рассказ, — теперь пыжатся насолить: то засылают сюда своих людей под прикрытием, то группы собирают и через соседние туннели растаскивают караваны с богатым товаром.       — Ты значит помогал отражать эти удары, если лично знаком с начальником станции, — высказал предположение.       — Нет, не мне участвовать в политических разборках. Василий сам был рад на минуту отвлечься от всего этого. Образумил найти себе такого секретаря, что излечит горести, печали и в деле знает толк. Ксения Анатольевна — ангел спаситель для этой станции, — объяснил ему и с лёгким трепетом погрузился в тёплые воды белоснежной ванны.       — Приятно по балдеть в тёплой воде, — улёгся Никита голой задницей в ванну, расслабился и дал волю языку, — когда вино пили, он рассказывал мне, что ты помог в одном деле и за это тебе благодарен. С ним такой же фокус проделал как со мной?       — Расслабься, всё кончилось хорошо, сейчас мы одни в тёплых ваннах, — тихим голосом убаюкаю, закрываю глаза в наслаждении моментом.       — Не хочешь ответить мне на такой простой вопрос, — язвительно упрекнул, собрал в ладошку воды и запустил мне в лицо.       — Никита, угомонись уже, спас я тебя от злого рока, а Василию правильных слов хватило, — не выдержал и высказал ответ.       — Кто тебя просил, мальчишка, лезть ко мне в душу и вырывать память о моей Наташе?! — с пьяной злобы обвинил меня в спасении себя.       — Не знаю зачем только рисковал жизнью ради какого-то солдата, что привёл к себе в качестве собутыльника. Хорошо, что не изнасиловал, тогда бы может и оставил гибнуть мучительной смертью, — воспылал от горячей воды, взял мыло и принялся намывать себя.       Никита вылез из воды, натянул на ноги шлепки и подошёл к моей ванне, чтобы тепло прошептать, — давай тебе спинку потру.       Посмотрел на него удивлённо и передал мягкую серую мочалку. Он взял мыло и намылил, твёрдой рукой прошёлся по всей верхней половине тела. Не скрывает как глазами пожирает меня, дай ему волю и притворит в жизнь свои самые грязные желания.       Как смыл пену, передал он в руки мочалку с мылом со словами:       — Теперь мне давай.       Вернулся к своей ванне и плюхнулся в воду, оперся ногами и руками. С ухмылкой смотрит как подхожу к нему и старательно тру твёрдую мускулистую грудь. Спускаюсь до кубиков пресса и вижу перед собой, медленно поднимается большой член с небольшими волосатыми яйцами.       — Нравится мой хуй? — сладко шепчет и медленно трясёт влево и вправо перед моим лицом.       — Да, такой крупный, — без зазрения совести тру своей мягкой серой мочалкой ствол Никиты и с упоением смотрю на лицо.       — Ублажи руками своего командира, — простонал приказ и двинулся в мой кулак.       Сменил руку, плотно ухватился за ствол и медленно провожу вдоль крупных вен, а второй рукой с мочалкой намывал мощные мышцы бёдер. Никита был на седьмом небе от счастья и мёдом для ушей его стоны. Прервал нас мужик, что открыл дверь и принялся наполнять свою ванную.       В страхе отпустил тёплый твёрдый член и намыливал ноги. Без слов Никита понял, и мы благополучно кончили с ваннами. Спустили грязную воду и в раздевалке укутались белыми халатами. Одежду занесли в соседнее помещение с табличкой «Прачка». Решил достать остатки патронов, но молодая девушка уверила, что для нас, клиентов гостевых палаток, первая стирка вещей бесплатна.       — Когда нам подойти забирать? — задал важный вопрос и мы с Никитой поставили на столы в пакетах грязную одежду.       — Завтра утром, — ответила, взяла наш груз со своей стороны и понесла к себе.       — До свидания, — попрощались мы и вышли на платформу в одних халатах.       Вместе мы вернулись к своей палатке, открыл её и на кровати легли. Не прошло и десяти минут, как дремота погрузила в долгий сон. Небо чистое, голубое, затмили серые тучи, солнечный свет промелькнул и исчез. Холодный дождь полил и сверкнул гром за одиноким домом. Вбежал в дом, спрятаться от ненастной стихии, ветер захлопнул дверь.       От ветров бури за окном завыл сквозняк, протяжным голосом обращается ко мне:       — Время, время, время идёт! Слушайся нас, неси бремя судьбы! Гибельный плод ты сорви и беспощадно раздави!       Гром ударил в дом на последнем слове, стены затрещали и рухнула крыша на меня. Открыл глаза, холодная дрожь пронзила всё тело, кое-как сел на край кровати и прижался руками к груди в попытке согреться.       Проснулся Никита, увидел меня в полутьме, подсел ко мне в халате и прижал к груди, мягко прошептал на ушко:       — Прохладно тут, давай я поделюсь с тобой теплом.       — Никит, спасибо, — с дрожью в голосе поблагодарил и прильнул всем телом к более сильному.