***
Спускаясь, Миранда не могла унять дрожь в руках. Она никогда не любила спускаться в подвалы, темницы. Даже в родном доме, дворце Умбао, принцесса не подходила к кровавой двери вниз, не старалась расслышать измученные крики заключённых. Но ей рассказывали, что каждый из троих её братьев пытался туда пробраться. Играя в прятки, они часто прятались от сестры туда. Но Миранда прекрасно знала урок матери — никогда не подходить к двери в подвал. Поэтому она обходила этот коридор при любых обстоятельствах. — Сколько всего арестантов? — Если считать Донну, то шестеро. Двое нас предали, этот Фринтал, мистер Уокеншоу и тот, что до тебя домогался. — Я думала, что ты убил его. — О, нет, — на лице короля появилась мстительная улыбка, но Миранде это не помогло набраться смелости перед долгожданной встречей. — Я ещё отыграюсь. Элайджа подвёл её к одной из камер, за железной дверью которой должен находиться Фринтал Геррем — убийца семьи Миранды. Она в ужасе остановилась напротив неё, боясь войти. Но смотрящий уже нашёл нужный ключ и подошёл к замку, что отливал голубым в свете факелов. И Миранда снова подумала, что это было неизбежно. Все её слёзы не изменили того, что она сейчас стоит здесь. Возможно, это была пустая трата времени, и теперь она никогда не выберется из этой ямы, в которую её кинули ещё на пляже Умбао, когда она ударилась головой об камень в песке. Когда её диадема потерялась в волнах океана вместе с настоящим титулом. А на самом деле всё это сейчас — притворство. — Ты видел его? — Да. Но издалека. Миранда перепроверила кинжал и револьвер, который специально зарядила — нельзя идти на такую встречу без защиты. Даже если рядом Его Величество. С тяжёлым щелчком дверь открылась, и их обдало холодным воздухом. Миранда стояла на пороге и не могла сдвинуться с места. На самом деле ей не хотелось видеть этого человека, не хотелось бередить только-только начинающую заживать рану на душе. Она бы так и стояла возле порога, если бы пара тёмных, озлобленных глаз не взметнулись прямо к ней. На полу у стены сидел человек, которого принцесса Джоко видела впервые. Он высокий, широкоплечий, с тёмными волосами и мелкими шрамами на лице после сражений. Самый обычный солдат, таких в обществе даже уважали. Мужские руки закованы в кандалы и подняты вверх, крепясь к сырой стене. Но из металла торчали шипы, разрезающие его запястья. Кровь стекала по коже, впитывалась в одежду и землю, на которой Фринтал сидел. Но даже так на его руке ярко выделялись две буквы — МА. Миранда хотела что-то сказать, спросить, но не могла, словно язык отнялся. Только смотрела на капитана Геррема, не отрывая взгляда. — Ты похожа на них, — неожиданно заговорил солдат, и из его рта стекло несколько багровых капель. Элайджа практически услышал, как сердце Миранды пропустило удар. Он уже пожалел, что привёл её сюда. Она устремила глаза к полу, на мгновение прикрыв их. Но тут же снова посмотрела на Фринтала. — Значит вы знаете кто я? Фринтал Геррем не видел полностью пришедшую девушку из-за тени, упавшей на половину лица. Но этот изгиб губ, этот слегка вздернутый мягкий нос, прямоугольный подбородок — она слишком похожа на Илира Джоко. — Я успел рассмотреть лицо твоего брата перед тем, как убить. — Миранда, — Элайджа склонился к ней, беря за локоть. Это была ошибка. Если и приводить Миранду сюда, то тогда, когда этому душегубу вырвут язык. Она и так постепенно сходит с ума. Слышать этого ей не нужно. А они смогут справиться с загадкой Малума и без слов Фринтала. — Знаете, — несмотря на попытки трида увести её, начала Миранда. Она уже воинственно настроилась и собиралась достичь цели. — Он всегда считал, что на нём нет грехов, за которые он должен расплатиться жизнью. Мой брат Илир даже никогда не убивал. Он был… — Не нужно пытаться вызвать у меня вину, — продолжал улыбаться капитан, чтобы хоть как-то отомстить им за боль, которую сейчас испытывает. — По плану вся ваша семейка должна была сдохнуть. — Он очень любил меня. И у него была возлюбленная — Тина. Она была служанкой у нас, а после поехала вместе с ними в тот поход. Однажды, перебрав с алкоголем, Илир пообещал, что отвезёт нас обоих к звёздам. Как думаете, с вашей помощью у него получилось исполнить это обещание? Смогли ли они с Тиной достичь этих звезд после смерти? Когда взгляд дочери Джелана загорелся ненавистью, Фринтал всё же почувствовал, что из этого подвала он выйдет только на плаху. Интересно, в семнадцать её отец обладал таким же вспыльчивым характером? А Рудо Таман? Никто не сомневался, что молодые души Джелана и Кассиана герцогиня Ямира забрала своей любовью лезть на рожон. — Я скажу тебе больше, дорогая наша выжившая, — Фринтал подался вперёд, почему шипы ещё больше врезались в его плоть. — Я выполнил поручение Главы и не жалею. Я поставил твоего отца на колени. Он пал перед телом своего сына, а я добил его. Элайджа не успел заметить, как она направила дуло револьвера на убийцу. Лицо Миранды было таким же, как в тот день, когда он впервые увидел её — бесстрастное, холодное, но при этом с полными страха глазами. — Они моя семья! — уже на грани истерики произнесла королева, почему её голос сорвался. В голове крутилась лишь одна мысль — её семья верила в неё. А она предала всех. Но разве у неё был другой выход? Разве сердце ещё бы билось, не прими она помощь Элайджи? — Два человека, которых вы убили! Они моя семья! Рука Миранды дрогнула, но выстрел прозвучал. Пуля вошла в бедро капитана Геррема. Он ударился о стену головой, а из ноги на уже и так пропитавшуюся землю хлынула кровь. Элайджа лишь смотрел, как Миранда целится во Фринтала второй раз, и понимал, что она не выстрелит. Зелёные глаза широко раскрылись, но даже в полумраке король мог всё по ним прочесть. В них не было ненависти. Не было злобы. Только страх, который она испытывала перед убийцей своих родных. И как он и предвещал, Миранда опустила револьвер, глубоко вздохнув отрезвляющий морозный воздух. Этот выстрел не принёс ей удовольствия, не смог забрать все эмоции с собой. Поэтому глаза защипало от слёз. — Больная тварь, — выплюнул Геррем, но после очень пожалел об этом. Потому что у Элайджи в планах не было удерживать Миранду — он и сам прекрасно знал, как приятно отомстить людям, что причинили так много боли. А та быстро сократила расстояние и с силой наступила ногой на рану. Фринтал взвыл от боли, когда каблук сапога стал проталкивать пулю глубже. — У меня есть только одно желание, — прошептала она, хватая капитана за подбородок, чтобы он видел её глаза полные боли от потери. — Чтобы вы никогда не обрели покой. Если так жестоко отстаиваете права человека в тридском мире, то точно знаете, что делают с убийцами в аду. Стараясь не обращать на режущую боль, которую причиняла принцесса Умбао, Геррем молча смотрел на неё, зная, что его всё равно убьют. Поэтому Миранда наклонилась к самому его уху: — Седьмой круг ада — кипячение в кровавой реке. Но в этом мире вас тоже ждёт наказание за всё содеянное. Где же ваша Глава, которая спасает и поддерживает «своих»? — А ты чего меня то учишь? — всё же решил заговорить Фринтал. — Блуд, гнев, ересь, убийство. Знаешь сколько сама кругов ада пройдёшь? Блуд — второй круг ада. Любодеяния с тридом. Гнев и уныние — пятый круг ада. Ересь — шестой круг ада. Брак с тридом, отказ от веры. Убийство — седьмой круг ада. Миранда замахнулась, ударяя мужчину по лицу револьвером, который сжимала в руке. Затем ударила его еще раз — в этот раз по шее — и он затих. Как можно унять тоску по людям, которых уже не вернуть? Которых убил человек, сидящий перед её глазами? По старой формуле только изощрённой местью. — Ты ведь не хочешь, чтобы он умер? — спросил Элайджа. Он скрестил руки за спиной, удивляясь, как мог звать её ангелом. Миранда ведь говорила, что они наставляют на правильный путь… «Может это моё общество так плохо влияет?..» — Нет, — Миранда убрала револьвер обратно в кобуру. — Он ещё за всё ответит.***
— Ты всё же пришла посмотреть, — уголки губ Киллама лишь слегка приподнялись, когда он увидел Миранду. Когда её стража отвела людей чуть в сторону, королева прошла к нему, краем глаза взглянув на эшафот. Пару часов назад, он сидел на крыльце назло Шел, которая так желала его прогнать, но через боль встал, когда Миранда вылетела из дома с темницей вся в слезах. За ней шёл Элайджа и несколько охраняющих правителей солдат. Он что-то усердно старался объяснить, но принцесса его не слушала. И она явно пришла в ярость. Она кричала, активно жестикулируя, угрожала то ли самому Элайдже, то ли кому-то другому, плакала и, казалось, была готова забрать у короля меч и вонзить его в кого-то. Но в конечном итоге просто обняла его и убежала в дом мистера Уокеншоу, где спала сутки назад. После этого Элайджа сообщил, что она, вероятно, не явится на казнь. — Хочу увидеть этого Геррема на плахе. Надеюсь, Элайджа не сам его казнит? Киллам засмеялся, опираясь на трость. — Слишком много чести. Зато он выбрал способ. Но если бы меня не подстрелили солдаты, — кстати, которыми руководил Геррем — то я бы сам его прикончил. — Правда? — вскинула густые брови Миранда. — Да. Не люблю таких, как он. Миранда молча перевела взгляд на толпу. Почти весь Зен собрался, чтобы увидеть смерть арестантов. Только дети и те, что за ними присматривают, остались дома. Ибо эта ночь разожгла в их сердцах ненависть к неизвестному Малуму и желание увидеть массовую казнь его участников. Увидев её уныние, Киллам опёрся на трость, а другой рукой притянул девушку к себе. — Да ладно тебе, принцесса. Элайджа с такими круглыми глазами вернулся. Мне кажется, что он теперь тебя боится. Но ты круто этого Геррема сделала. Я бы так не смог. Миранда не смогла сдержать улыбку. Она поправила волосы, которые растрепал ветер, и вытерла снова вечно красную в последнее время область под глазами. — Я уверена, что ты бы над ним похлеще поиздевался. — Ну не-ет, — протянул герцог, опираясь подбородком на макушку королевы. — Я не такой кровожадный, как ты и Элайджа. — Как твоя нога? Миранда отстранилась, когда заметила взгляды жителей на их странноватой паре. Ещё не хватало слухов, что она любовница фельдмаршала, который по совместительству хороший друг Его Величества. Тогда её совсем сожрут. — Да нормально, как видишь, — Киллам понял, почему она так сделала, и усмехнулся. — На новогоднем балу уже буду танцевать с красавицами. На эшафот стали выводить заключённых. Миранда точно знала, что мистера Уокеншоу и двух предателей приговорили к повешению. А вот что будут делать с Фринталом Герремом даже не догадывалась. Это оставалось по-странному приятной интригой. — Пообещай, что потанцуешь со мной, принцесса, — Киллам заметил, как переменился её взгляд от вида преступников. — А то на день рождения Изабеллы я не смог приехать. С ней я много раз танцевал, а вот с тобой… — О, ты записал меня в красавицы! — Миранда шутливо поправила военную форму и еле ощутимо коснулась пальцами револьвера. Киллам понял её намёк. — Не знаю, с каких пор в эзорийскую армию берут таких обворожительных красавиц, но если ты не потанцуешь со мной, то я скинусь со скалы, — герцог приложил руку к груди, закрывая глаза. Но после открыл один, наклоняясь к ней: — Обещаешь, что предотвратишь такую глупую смерть? — Обязательно. Только вылечись, прошу тебя. И… Она замолчала, когда увидела, что Элайджа — Его Величество, Верховный генерал и её муж — поднимается по ступенькам эшафота. На нём чёрный парадный кафтан, в который он последний раз облачался по приезде в Храм ветра. За ним следом вели Фринтала Геррема и солдата, что хотел повышение через унижение Её Величества. — А как казнят их? — Миранда снова встала чуть ближе к фельдмаршалу, так как они с Элайджей всё это обсуждали. Она же в это время в одиночестве пыталась успокоиться после встречи с убийцей своего отца и брата. Интересно, сколько будет сохнуть подушка после её истерики?.. — Элайджа выбрал коготь. — Коготь? — ужаснулась Миранда, понимая, насколько это мучительно. Хотя вряд ли будет что-то хуже, чем четвертование после восстания. Если бы она тогда находилась в толпе, то её бы точно вырвало. — Они заслужили, Миранда. От неожиданно строгого и серьёзного голоса Киллама Ариаса принцессу передёрнуло. Но она хотела посмотреть на то, как будет мучаться капитан Геррем, который так и не раскаялся. Плевать на того солдата. — Сейчас приду. Киллам попытался схватить жену друга, но из-за больной ноги слишком медленно двигался. В это время Миранда уже прошла к ступеням на эшафот. Всех приговорённых уже закрепляли на их местах: предателей поставили на подставки и закинули на шеи петли, солдата Малума и Фринтала стали прикреплять к железной плите, которая, вероятно, уже сотни раз мылась от крови приговорённых. — Эмира? — Элайджа подал ей руку. Но в этом жесте меньше галантности, чем могло показаться зрителям. Он сильнее, чем положено, сжал её ладонь, чтобы Миранда точно подняла на него глаза. — Мой отец говорил, что те, кого уже вывели на эшафот, говорят охотнее, — тихо произнесла она. — Я хочу спросить кое-что. — Ты мне его тут раньше времени убьёшь…— начал ворчать король, но пропустил её к капитану малумской роты. Глаза Фринтала всё так же по сумасшедшему горели. Видимо, его абсолютно не смущала пытка, которую придётся вытерпеть перед смертью. Либо же он ещё не в курсе. — Ваше Величество, — шутливо приклонил голову он, пока помощники палача закрепляли его ноги. — Оно стоило того? — выпалила Миранда, так как в лёгкие переставал поступать воздух при одном виде этого человека. И пусть капитан Геррем поймёт это по своему. Но ответит на её вопрос. Фринтал лишь ещё шире улыбнулся. С его рук стали снимать кандалы и поднимать наверх. — Стоило, госпожа Миранда. Каждый предатель должен платить. Джелан это знал. — Что? — нахмурилась принцесса, чувствуя руку Элайджи на плече. Она ухватилась за его ладонь, стараясь найти хоть какую-то опору, ощутить уверенность. — Почему мой отец предатель? — Ты не знала? Джелан ездил встречаться с Кассианом, они встретились в заливе. И решили, что не станут вступать в Малум. Сказали, что триды тоже живые существа и такие издевательства над ними — грех. Отказались от нашей веры, как и ты. Яблоня от яблони, как говорится, — засмеялся Фринтал, хотя палачи уже начали тянуть его вверх за верёвки. Ноги капитана перестали касаться земли, но он чувствовал себя как никогда хорошо. — Каждый поплатился. — Иди, — Элайджа потянул Миранду в сторону лестницы вниз. Он понимал, что заключённые всегда говорят на эшафоте больше — надеются на помилование. Но Фринтал Геррем абсолютно точно мог наговорить всякого лишь для того, чтобы окончательно запугать дочь Джелана и сестру Илира, которых убил. Но Миранда потянулась к форме Геррема, которую с него сняли и оторвала один осколок, через который ведьмы наблюдали за ними из, вероятно, штаба Малума. — Вы за это все заплатите, — прошипела принцесса Умбао, а после закрепила зеркало так, чтобы было точно видно, что сделают с Фринталом. — Каждый из вас умрёт в нищете и без признания. — Позволишь дать последний совет? — снова подал голос капитан, бросив взгляд на осколок. — Всегда ходи и оглядывайся. И никогда одна не оставайся. — Иди, Миранда, — Элайджа уже более грубо сжал её плечо. Но ему оставалось обрадоваться, когда Миранда без сопротивлений ушла — даже сама сбежала по лестнице вниз. Она нашла глазами Киллама и направилась к нему. Герцог сразу стал расспрашивать её о словах капитана, но королева ограничилась короткими ответами, пытаясь уложить в голове всё, что узнала. В это время Донна всеми силами кричала, чтобы её услышали. Но из-за шумной толпы на площади у неё слишком мало шансов. Она снова бросила взгляд на двух убитых солдат в форме Эзории, а после на члена Малума, явно ждавшего начала изготовления небольшого подарка для правящей верхушки Эзории. — Отпустите меня! Бывшую Хранительницу толкнули на землю, а после взяли за руки, на которых и так уже были кандалы. Сверху стали повязывать ещё верёвки, пропитанные онароном, почему крик Донны стал ещё громче. — Поднимай, — махнул рукой главный, когда другой конец закинули на крупную ветку старого крепкого дерева. Один из рядовых стал тянуть верёвку, поднимая Донну до того момента, пока она не встала на ноги. Он завязал узел и его никак не пугали ядовитые травы. — Хватит! Отпустите меня, кретины! Хватит! Халиф Мюррей тяжело вздохнул, а после развернулся и с силой ударил кричащую девушку по лицу. Но Донна взвизгнула только от боли того, как верёвки с онароном въелись в кожи — всё же удар короля тридгельма в несколько раз сильнее. — Тебе всё равно не жить, — шепнул Халиф, проводя пальцами по заживающей на губе ране. — Даже если они тебя услышат. Думаешь Элайджа помилует тебя? Он махнул рукой и ему подали небольшой сосуд. И Донна узнает этот мутно-золотистый цвет из тысячи оттенков жёлтого. — Нет! Пожалуйста! Но Халиф уже начал вливать онарон ей в горло, чтобы последующие действия над девушкой провести без приключений. Подожжёт ещё их всех… мало ли, что триды придумали? И знали бы все остальные, что лишь через несколько домов, на окраине города, остались ещё несколько солдат Малума. Может они бы что-то и сделали. Но сейчас Элайджа лишь продолжал вещать по поводу всего произошедшего или, как выразился Киллам, пропагандировать свою точку зрения. Но Миранда прекрасно знала, как хорошо такие показательные казни с участием Его Величества влияют на граждан. Но она настолько сосредоточилась на словах Фринтала, что даже не слушала слова Элайджи. Он говорил что-то про цену предательства и безоговорочной преданности. Королева очнулась только, когда из-под ног приговорённых вытолкнули подставку. Она видела, как покраснело лицо мистера Уокеншоу, а после в и так тёмных глазах стали лопаться сосуды. — У них никогда ничего не получится, — голос Элайджи был настолько отчётливый и, хотя он не старался перекричать толпу, его слышал каждый. — Ведь Эзория не встанет на колени никогда. Её сердце громко колотилось, когда она смотрела на неминуемую смерть. И это казалось чем-то настолько обыденным, бытовым… Ещё пару секунд назад эти люди дышали и боялись приближающейся боли. А теперь их уже даже не считают за отдельные личности — лишь тела. Миранда не могла понять, что же с ней случилось со времён казни после восстания, но не могла бороться с этим ледяным спокойствием и даже скорее интересом. Ей будто рассказывали это, будто всё это происходило не с ней и не сейчас. И зелёные глаза застыли на этих людях, как на рисунках в книге с поучительными сказками. — Нервничаешь? Миранда подняла раздражённый взгляд к Килламу. — И ты туда же? Нет, конечно, ясно, почему они все так за неё беспокоятся. Но Миранда и так чувствовала себя слабее среди них не только физически, но и морально, а когда они постоянно об этом напоминают… Можно и с ума сойти. Когда началась последняя часть кровавого мероприятия, Элайджа подчеркнул, что это вторая казнь с его участием за время его недолгого правления, но она так же связана с издевательствами над его женой. Тогда Миранда не смогла сдержать улыбку. Палач взял в руки длинное древко, на которой сверху крепился пластина с четырьмя «когтями». И Миранда впервые испытала наслаждение за этот день, когда, как её называли, кошачья лапа стала разрывать кожу капитана Геррема. Затем второй раз, третий. Он не кричал, но лицо его стало красным, а рот перекосило от сдерживаемого крика. Несмотря на то, что он сделал, он был востребованным солдатом Малума и хотел умереть с честью, без страха. В голове крутилась мысль, что это даже заслуживает восхищения. Миранда помнила, как больно ей было во время пыток Ривена — как здесь можно молчать? Киллам понимал, почему Элайджа выбрал именно этот метод. И почему повернул Фринтала лицом. На груди слишком близко находятся хрящи и кости. Когда палач надавил сильнее, коготь стал сдирать и их, заставляя капитана всё же подать голос. Миранду пробрала сладостная дрожь. Аран первым не выдержал. Когда коготь стал ломать рёбра, он вышел из толпы. Киллам сначала глянул на него, а после на принцессу, стоявшую перед ним. Поэтому фельдмаршал недовольно покачал головой, даже слегка разочаровываясь в подающем надежды Хранителе. Тот же быстро вышел с главной улицы, начиная петлять между домов. Его не волновало, что его могут увидеть и посчитать слишком слабым. Он просто хотел убежать от этих криков, но они раздавались на весь город. Половину казни Фринтала Геррема Миранда простояла, смотря на небо. Но она всё равно была безмерно благодарна Килламу, который положил руку ей на плечо, слегка поглаживая шею. Пусть это и могло со стороны показаться слишком развратно, — он не имеет права даже касаться её руки — но казалось, что он забирает всё плохое себе. Возможно, именно поэтому, когда всё закончилось, он был темнее снежных туч на небе. — Знаю, что тебе здесь не нравится, — еле заметно улыбнулся Элайджа, когда спустился с эшафота. — Завтра поедем домой. Халиф махнул рукой, прося ведьм скрыть их. Интересно, через сколько найдут Донну Леманн, если он сейчас застрелит кого-то из Их Величеств? А если обоих? Беглый принц перезарядил ружьё, решая, что если сначала выстрелить в королеву, то Элайджа растеряется. Хотя в прошлый раз, в Умбао, стрелок действовал по этой же тактике. Ничего не вышло. Но сейчас у него преимущество. Ведьмы слишком хорошо скрывают его. У Элайджи и мысли не появится, где может находиться стрелок. А значит — и его жизнь легко оборвётся.