Ты мой день и ночь, мой свет и дождь;
Ты миг и век - мой любимый человек.
Ты мой свет и тень, мой побег и плен;
Ты миг и век - мой любимый человек.
Три года спустя
Аня, как всегда, верно ждала возвращения Саши. Он задерживался в Дубовом, где сейчас строился дом, должен был приехать ближе к девяти. За эту неделю она его знатно вымотала, а сегодня как раз пятница, — самое время, чтобы отдохнуть. Восполнить свои моральные запасы и восстановить нервные клетки. Выебла ли она ему мозг за эту неделю? Конечно! Устраивала ли она истерики на пустом месте? Естественно! Бросала ли она трубки и грозилась уехать к маме? А как же! И все сразу, каждый день — заебись винегрет. И все было бы в порядке, если бы Аня вдруг не задумалась о том, что дёргает мужа она не специально. Само собой происходит. Ее бесит оставленная чашка, — та самая чашка, которая всегда стоит на месте, потому что Саша педант, но ее бесит, что она стоит на этом самом месте! Не дальше, не ближе, не на другой полке, — вот именно там! Позавчера она с психу ее разбила. Швырнула прямо под ноги, а потом залилась слезами, обвиняя мужа в том, что он ее не слышит. В понедельник ее разозлило, что он первый занял душ, из-за чего она якобы опоздала на работу. Не опоздала бы, если бы согласилась ехать с ним, а не гордо идти на остановку. Во вторник она пересолила котлеты и обвинила в этом Сашу. Он отвлекал. Котлеты полетели в мусорку, хотя были съедобными. Она испугалась вечером в среду, когда разбила эту самую чашку, когда Саша молча собирал осколки, и ей не принесла никакого удовольствия его тихая злость. Показалось, что она специально провоцирует его на скандал. Не для игры, а чтобы поорать. Ей так хотелось орать… Сначала Аня подумала о том, что это так влияет на нее работа в школе. Тяжёло, дети бешеные, родители чокнутые, дедовщина в коллективе, да и вообще не ее это. Но нет, такой злости она на работе не испытывала. А вот дома… Она с ужасом подумала о том, что Саша мог ей изменить, и это ей так шестое чувство подсказывает. Стало только хуже. Сильнее обозлилась, накрутила себя… А потом… Потом и Соня, и Алиса буквально ткнули ее носом в очевидное. — Сделай тест! — У меня нет задержки! Я пью противозачаточные. Подруги встретились в излюбленном кафе и оперативно пытались поддержать Аню, потому что на ее отрешенное лицо смотреть невозможно было. Как призрак, честное слово. — Так иногда бывает. — В смысле бывает? У меня прошлой неделе месячные были, — нет, она, конечно, знала, что ситуации бывают разные, но чтобы с ней… — А если я реально беременна? — Сделай тест и не мучайся. Аня пялила в одну точку. В свой остывший чай. А что, если это не месячные были, а выкидыш на раннем сроке? Девушка нервно содрогнулась от страшных мыслей, хотя другой исход пугал не меньше: — Я не готова. Мы не готовы, — призналась она. — Ты же хотела детей, и Саша не против был, — возразила Алиса. — Да, но мы планировали, что заведем ребенка, когда будет дом, когда бизнес станет больше…. — Так, а ну-ка подбери сопли, — Соня подсела к подруге и крепко обняла ее за плечи. Алиса сделала тоже самое с другой стороны. — Вы не в том положении, когда нечего дать ребенку. Ань, ты будешь прекрасной мамой, а зная чувство обострённой ответственности Разина, он будет тот ещё нянька… Я думаю, у вас будет дочка. Отдадим ее вместе с нашим в садик, — ну да, Сонька сама уже сидела с небольшим таким трёхмесячным пузожителем. — Поженим их… Аня тихо рассмеялась тому, как Соня выстроила за нее жизнь, зато как красиво. Хорошо жилось Алиске. По ее графику детей можно было не ждать минимум пару лет, хотя родственники наседали со всех сторон. — Ань, сделай тест, — согласилась Алиса. — и успокойся уже. Если реально залетела, что? — глянула она на шикнувшую Соньку. — Я реально смотрю на мир. Всегда можно сделать аборт на раннем сроке. — Я не хочу аборт, просто я не знаю, как отреагирует Саша… Мне кажется, он будет против… — Глупости не говори. Сначала обсудите все, а потом делай выводы. А вообще, сделай сначала тест, может, ты просто устала и все. Аня все же согласилась. Купила тест. Сразу шесть штук разных фирм и разной цены. Долго сидела на кухне, смотрела на эти бумажные полоски, пластиковые трубки и никак не решалась пойти и проверить. Уже ближе к возвращению Саши она набралась смелости. Дрожащей рукой вытаскивала из пластикового стаканчика один за другим тест, складывала их на раковине. И с каждым тестом сердце падало все ниже и ниже. Две полоски. Две полоски. Плюс. Плюс, две полоски. Одна? А нет, вторая вот проявилась… Ей хотелось плакать, нужно было рассказать Саше, но вместо этого она собрала тесты в кучу и сунула их поглубже в мусор, чтобы он их ни за что не увидел… Сегодня пятница. Они будут играть. Должны были, но она не готова ни морально, ни физически. В голове рой мыслей, шум, а в теле мерзкая ноющая боль, нервозная такая. Тем не менее, Аня покорно сидела на кровати, когда муж вернулся домой и привычно одарил ее холодным, молчаливым взглядом. Пошел в душ, коротко кинул ей команду раздеться и ждать его у окна. Так и сделала. Даже тапки сняла для этого футфетишиста, он даже купил ей этот чертов пушистый ковер, который она заебалась пылесосить. Но мягкий, да, этого не отнимешь. Саша вернулся через несколько минут, и Аня услышала и увидела в отражении, как он взял в руки новую выверенную пеньку. Ее и без того напряжённая спина напряглась ещё сильнее, ломая осанку едва ли не в прогиб. И сердце забилось так часто… — Руки, — сказал фюрер, обхватывая веревкой талию жены. — Руки, — добавил громче, чтобы она развела руки в стороны. Аня послушно подняла руки, с дрожью ощущая то, как затягиваются первые несколько узлов. Пеньковая веревка неприятно колола и терла кожу. В этот раз как-то особенно туго и даже больно… Дыхание Саши она слышала прекрасно, ощущала его на своем плече и могла точно сказать, что муж напряжен не меньше. — Можно сегодня без веревки? — тихо спросила она, когда Саша перекинул один конец через спину и начал вязать узлы на вокруг груди. — Мне больно. Мужчина позади хмыкнул и сунул под верёвку палец. Место мало, но он не затянул слишком туго. Наверное, ему лучше все же не экспериментировать и использовать джут, как всегда. — Хорошо, — все же согласился он, распутывая узлы. — Руки за спину, — приказ отлетел от его зубов так четко, что Аня возражать не рискнула, даже мысли такой не было. Она молча завела руки за спину и сложила их на пояснице. В отражении видела, как Саша отложил верёвку и выудил из их коллекции кожаные наручники. Что ж, видимо, сегодня ей все же придется быть хоть немного скованной. Саша быстро застегнул их на запястьях. Проверил и обошел жену. Встал перед ней, надеясь заглянуть в эти бессовестные глаза, но Аня потупила взгляд. — Что это? — брезгливо кинул он, складывая руки за спиной, как настоящий фюрер. — Подними голову и смотри мне в глаза. Анна, — позвал так строго, что вместо того, чтобы подчиниться, она зажмурилась. — Я не ясно выразился? Или мне взять плеть? В его голосе столько непогнутой стали, холода, приказа, что ей становится страшно. Нет, он не зол. Вернее, зол, но в рамках игры, как обычно злится на нее. Он исполняет идеальную роль идеального верхнего. Ей надо подчиниться, она и сама это понимает, и хочет глубоко внутри, но сейчас… Она бы могла отыграть лучшую нижнюю на свете. Встать на колени и отсосать, но сейчас ее мысли были заняты другим, хоть ещё в понедельник и во вторник она с нетерпением ждала сегодняшнего дня. Саша молча хмыкнул и отошёл в сторону, когда она все же решилась поднять взгляд. В отражении, уже в третий раз видела, как Разин с интересом крутит в руках ту самую розгу, которую они использовали ещё пару раз, когда Аня вела себя из рук вон плохо. Видимо, сегодня именно такой случай. — Не надо, — от страха — вдруг такого дикого и глубокого сперло горло так, что просьба утонула в неслышном хрипе. — Я буду смотреть в глаза. Пожалуйста, не нужно, — заумоляла она уже чуть громче. Саша за ней лишь усмехнулся, постукивая розгой по ладони. Потом встал чуть с боку и вытянул руку, коснувшись тонким концом полных ягодиц. Аня едва заметно отшатнулась и тут же замерла на месте, пришпоренная недовольным взглядом в отражении. — Пока что я остановлю на пятнадцати ударах. Ты будешь считать и смотреть на меня в отражении. Отведешь взгляд хоть раз, я прибавлю ещё два удара. Издашь лишний писк, ещё три. Ясно? — девушка замерла, нервно и отчаянно цеплялась за цепочку наручников. — За молчание добавлю ещё один. Все ещё не хочешь ответить? — Лучше плётку, пожалуйста… Розгой слишком больно… — В этом суть наказания. Подними руки повыше, иначе я могу попасть тебе по пальцам, — Аня болезненно сморщилась и послушно согнула руки в локтях, насколько это было возможно. — Что я сказал про взгляд? — одернул он, заметив, как забегали глаза жены. Аня собралась с силами и уставилась в одну точку. Под счёт «раз» воздух на секунду зарезал короткий свист и ягодицы тут же обожгло такой сильной болью, что Разина прикусила губу до крови, лишь бы не закричать. Грудь заходила ходуном от глубокого и частого дыхания через нос. Под счёт «два» удар, кажется, пришелся прямо на то же место, потому что боль такая, что Аня замычала в сжатые губы и кое-как сглотнула ком в горле. Под счёт «три» она не удержала слезы и болезненный писк, за который Саша пообещал дать ей ещё пару ударов сверху. — Хватит, — всхлипнула она, заходясь в слезах и боли. — Пожалуйста, мне очень больно… Я буду смотреть, только перестань, пожалуйста! Ай! — она сорвалась, захрипела и отшатнулась вперед, когда за своей истерикой и шумом в ушах не услышала свиста и удара. — Саша! Не надо! Седьмой удар пришёлся мимо. Она не выдержала больше, отошла, прикрывая красные исполосованые ягодицы руками. За спиной послышался требовательный приказ вернуться на место. Она не могла. Содрогалась в истерике, кусала губы и, когда Саша шагнул к ней, она испуганно обернулась и отступила назад. Замотала головой, глядя на розгу и завыла. — Лосев! Лосев! Хватит! Мне больно и страшно! Не надо, пожалуйста! Разин застыл на месте, столкнувшись с таким перепуганным взглядом. Она не напугана, она пиздец как напугана! Ей не должно быть страшно. Стыдно — да, но не страшно! В груди в этот момент все рухнуло. Из рук выпала эта несчастная розга, да и сам Саша едва мог устоять на ногах. Он перегнул. Напугал. Оттолкнул. Скатился. Не сдержался. По щекам Ани текла тушь, смешанная со слезами. Саша умирал под этим молящим взглядом. Смотрит как на насильника. А он ведь и есть насильник. Заклеймил себя прямо сейчас, — она ведь просила! Он ведь видел, чувствовал, что что-то не так. Отмахнулся, сослался на элемент игры. Идиот! — Прости, — прохрипел уже Саша, ощущая такую боль внутри, что хотелось провалиться. — Все-все, — он постарался взять себя в руки, заговорить мягче. Притянул к себе жену и крепко обнял, принявшись гладить дрожащую спину. — Тише, все, сейчас я тебя отпущу, — блять, говорит же как маньяк! Подцепил пальцами кожаные застёжки, выпустил запястья и едва не рухнул от того, что Аня тут же обняла его и разрыдалась, доверчиво прижимаясь к теплой груди. — Все кончилось, — тихо успокаивал Саша, покачиваясь из стороны в сторону. — я сожгу ее сегодня же. Аня что-то буркнула, а потом медленно выбралась из объятий и попросилась в ванную, умыться. Это был первый такой раз. Неудачный и такой болезненный, и Аня не знала, что теперь сказать Саше. Как все преподнести. Три года в браке. Три! Он теперь думает, что все это время она терпела. Ей не нравилось, но она терпела. Это не так, но Саша так точно думал. Так и было, потому что, выйдя из ванной в халате, немного успокоившись, Аня застала мужа на краю кровати. Сгорбившегося над коленями. Он закрывал лицо руками, а когда услышал, как девушка вышла, глянул на нее таким несчастным взглядом, будто ни о чем в жизни так сильно не сожалел. — Аня… — Все хорошо, слышишь? — перебила она мужа, подойдя к нему и встав между его ног. — Я не смогла отвлечься, подумала, что в процессе перестану думать о работе и все такое. Ты не виноват. Саша отрицательно помотал головой: — Нет. Я должен был понять… Ты была так напряжена, но я подумал, что так и должно быть… — Так и должно быть, ты ведь знаешь, — она обхватила его голову руками и прислонила к мягкому животу, принявшись гладить макушку. — Просто сегодня неудачный день. Мне нужно было сразу тебе сказать, что я не готова. — Ты никогда такой не была. Я должен был это заметить, — Саша без устали корил себя и все же с желанием прижимался щекой к животу Ани. — Прости меня. — Ты не виноват, — заверила Аня, отстранилась немного, взяла в ладони лицо мужа и наклонилась к нему. — Я тебя люблю. Слышишь? — Саша тихо выдохнул под мягким поцелуем. — Это я дура. Знала же, что без настроя не получится. Я правда этого хотела, просто… Эта неделя так вытрахала меня, что у меня не осталось сил. Фюрер усмехнулся и, взяв жену за руку, утянул ее на кровать и сам улегся рядом. — Чувствую себя так, будто изнасиловал тебя… Отвратительное ощущение… — Дурак совсем? Нет, мы два дурака… Нет, как ты вообще об этом подумал?! — она приподнялась на локте. — Ты правда думаешь, что я не… Ты правда думаешь, что ТЫ мог бы это сделать? Ты? Саша! Ты же Жан-Вальжан нашего времени… — Ты так испугалась. Смотрела так же, как и Ира… — Нет, — отрезала Аня и положила ладонь на щеку мужа. — ты не такой. Не смей даже сравнивать себя с тем ублюдком. Ты любишь меня, а я люблю тебя, мы просто немного не поняли друг друга. В конце концов, ты не все можешь контролировать. И вообще, будь я верхней, ты бы точно был изнасилован! — Да ну? — Саша усмехнулся и двинул бровью. — Да, — Аня прищурилась, закусила губу и, закинув одну ногу на мужа, приподнялась и уселась на его бедрах. — Я была бы очень плохой верхней, там, знаешь, — ее шаловливые пальчики поочередно нажимали на кубики пресса, то спускаясь, то поднимаясь. — нужно нижнего слышать, следить за всем… Я не такая внимательная как ты. — Все точно нормально? — Саша подцепил пояс халата, и он легко распахнулся, открыв вид на красивое тело. — Давай поговорим об этом позже? — Аня заерзала на быстро затвердевшем члене. — Лучше поцелуй меня. — Ты только что плакала, — отчаянно попытался возразить фюрер, все ещё ощущая червя сомнения. — Боже… — как только его торса коснулись губы Ани, а потом грудь с твердыми сосками, он тут же согласился отложить переговоры. — О, ты хочешь назвать меня богом? — она с ухмылкой сделала круг бедрами, ощутив на них ладони мужа. — Богиней, — поправил Саша, скользнув рукой между ног. — Очень мокрой богиней. — И мне мало твоих пальцев, — Аня тихо ахнула под медленными поглаживаниями большого пальца, пока указательный и безымянный плавно толкались в ней. — Я не понимаю намеков. — Я хочу тебя. — Не понимаю, — со злорадной ухмылкой он скинул с себя девушку и слез с кровати, опустился на колени и рывком притянул к себе Аню. — Что ты хочешь? Саша взял ее под колени, задрал ноги и развел их широко в стороны. — Те… Ох, мамочки, — она истерично дернулась, ощутив скользкий язык на клиторе, а потом ниже, на входе влагалища. — Я хочу вас, Александр Дмитриевич… Ох, боже мой, Саша! — ему пришлось почти что положить ее лягушкой и прижать ноги своими локтями, чтобы давать свободу ладоням. — Нет! Я же только что кончила! — Аня звонко завизжала, когда муж сдвинул капюшон с набухшего узелка и принялся мучительно медленно водить по нему языком. — Саша! Ну нет! — дерганья ничем не помогали, а острые ощущения между ног сводили ее с ума. Саша давал ей всего лишь долю секунду на передышку, а потом снова вел широкую полосу языком от входа к клитору. — Я не могу так! — Аня била его по плечам и цеплялась за волосы, то выгибаясь дугой, то сжимаясь от того, с каждым касанием ее кололо миллионом иголок. Саша шикнул, когда Аня чуть не вырвала ему клок волос: — Руки, — приказал он, глядя в раскрасневшееся лицо. — или я заменю язык пальцами, — и в подтверждение мазнул пальцем, отчего Аня судорожно дернулась. — Я очень хочу тебя… — прохныкала она, складывая руки над головой. — Пожалуйста… — Так сильно? — фюрер поцеловал бедро, глядя на то, как вздымается грудь жены. — Меня или мой член? — Член все ещё часть тебя. Ну, — подняла Аня голову. — не будь таким противным, иди ко мне… — Бессовестная. Саша плавно толкался внутри, с дрожью ощущал обжигающий жар и то, как жмётся к нему Аня. Тянется за поцелуем и растворяется в нем. Как стонет под ним, цепляется за плечи, царапает спину и сдавливает его бедра ногами. Ее по-блядски мокрые бедра, мягкую грудь, соски которой он поочерёдно хватал губами и сосал. Слышал шепот, как Аня говорит, что любит его, и он не мог не ответить. Он, ебаный рот, третий год с ней на пару носит кольцо на безымянном пальце, но до сих пор не верил, что это все по настоящему. Что она реальная. Лежит под ним, целует его и говорит, что любит. Без капли лжи. Он тоже. Да, он тоже… Иногда Аня жалела, что в доме душ, а не ванная. Например, в такие моменты, когда хотелось поваляться вдвоем, расслабиться. Именно поэтому в Дубовое Саша заказал двухметровую чугунную махину, ещё и шириной на полтора, чтобы уж точно поместились. Ну, а пока обходились просто горячей водой и объятиями друг друга в постели. Саша молчал, щёлкал КиноПоиск, пока Анька рядом лениво ластилась к нему. В ногах храпел Санта, а на подушке, слева от головы фюрера сопел Симба. Настоящий зоопарк, но он уже не жалуется. Кормит кота, гуляет с собакой по утрам. Ласкает кота, моет собаке лапы. Возит обоих в ветклинику на плановые осмотры. Не любит животных, как же. А кто извелся весь, когда у кота началась мочекаменная болезнь, и пришлось его оперировать? Понтазер! Аня за это его и любила. За такую напущенную неприступность и искреннюю доброту и заботу. Наверное, он будет хорошим отцом… — Саш, — тихо позвала Аня и мазнула пальцем ему по лицу. — М? — отозвался он, продолжая листать фильмы. — Ты бы хотел больше сына или дочь? Разин на секунду задумался и пожал плечами: — Не знаю. Сына наверное, с ним проще. За девочкой нужно следить. — А за мальчиком нет? — Не в том смысле. Просто вокруг столько мудаков, что, будь у меня дочь, я бы отстреливал всех ее ухажёров. Ее могут похитить, изнасиловать, обидеть… А пацан может просто нос в ответ сломать. — Саша! — Что? — фюрер улыбнулся, притянул жену ближе и поцеловал макушку. — Да и я не знаю, о чем говорить с девочкой… — А ты бы хотел одного ребенка или несколько? — Двоих пацанов. — Опять пацаны. — Ну хорошо, одного мальчика, одну девочку. Пацана пораньше, чтобы он сестру защищал. — А как бы ты их назвал? — Аня потянулась, ухватила руку мужа и уложила ее себе на живот. — Бля, спроси что попроще. Не знаю, девочку… Не знаю, Сашей и сына тоже. Будет семейство Шуриков, — девушка закрыла глаза, рассмеявшись в плечо Разина. — А почему ты спрашиваешь? Сонька начала тебя в роль крестной зазывать? — Ну, нет. Ещё нет, — Аня положила свою руку сверху, поглаживая ладонь мужа. Саша сначала улыбнулся под приятными поглаживаниями, а потом его улыбка медленно сползла с лица, оставляя место для непонимания, осознания и шока. — Когда ты узнала? — он отложил пульт и сел на постели, ошарашенно глядя на Аню. — Вчера… — Ты не шутишь? В его голосе ни ноты радости, и Аня готова была откусить себе язык. Может, он настолько удивлен… Аня покачала головой. — Я сделала вчера несколько тестов. Все положительные. — Ты… — Саша запнулся и нахмурился, и сердце девушки рухнуло в желудок. — Ты знала, что беременна и согласилась на игру? Какой БДСМ, ты в своем уме? А если бы тебе стало плохо?! — Аня виновато поджала губы и прижала руки к животу. — Почему ты мне не сказала? Глядя в серьезные глаза мужа, она искала себе оправдание, но так и не находила. — Испугалась, — пришлось честно признаться с болью на сердце. — Я так злилась на тебя всю неделю, что забыла, какой ты на самом деле заботливый. Накрутила себя, подумала, что ты и так на меня злишься за все истерики, ещё и это… Мы ведь не планировали, и я сама не знаю, как так получилось, может, я забыла когда-то выпить таблетки, или они были просроченными… Я подумала, что ты не будешь рад, — она громко сглотнула и глянула в глаза Саши. — Ты ведь не рад, да? Слишком рано? Саша покачал головой и снова положил руку на живот жены. — У нас будет ребенок. Ты будешь матерью моего ребенка… Как думаешь, я могу быть не рад? — Просто ты так отреагировал… — Потому что ты не сказала мне раньше. БДСМ стресс для организма, а тебе нельзя, — пожал он плечами и погладил живот. — Больше никаких игр. — Ну! — запротестовала Аня, ударив кулаком по кровати. — Без «ну». Я не хочу рисковать, солнце, — Саша потянулся и щелкнул Аню по носу. — Тебе может стать плохо. — Ты правда рад? — она поднялась и села рядом с мужем. — Лучше скажи честно… — Аня, в тебе растет наш ребенок. Ты — моя любимая женщина, станешь матерью моего ребенка. Ты, а не кто-то другой… Я, наверное должен сейчас кричать от радости и обзвонить всех родственников, но я просто в ахуе. Вот это реально то, что я не смог проконтролировать… Упертое потомство, даже через таблетки пробилось. — Саш, — Аня нахмурилась, принимая шутку больше за обиду. — это неприятно слышать… — Это просто шутка. Иди сюда, — он потянул девушку к себе, развернул спиной и уложил себе на грудь. — Я не ожидал, что это будет так скоро. Придётся нам немного потесниться здесь. Годика два, максимум три. А потом переедем в дом и… — на его руку упала пара горячих капель, и он наклонился вперед. — Ты чего? — Ты правда рад? Честно-честно? — всхлипнула Аня. — Я не хочу делать аборт, — и разревелась сильнее, а Сашу это как ножом ударило, хотя он понимал, что даже, если бы он и настаивал на прерывании, Аня бы его нахуй послала. — Дура совсем? — Саша усадил ее полубоком и прижал к себе. — Никакого аборта. Я люблю тебя и нашего ребенка тоже. — Это ведь не сильно испортит тебе планы? — Аня задрала голову, судорожно вытирая слезы. — Какие планы? Я ж не карьеру строю, — к слову, карьера преподавателя закрылась для него год назад, когда Аня защитила с ним диплом, и он уволился. — Дом никуда не денется, а деньги это вообще не твоя забота. — Точно? — переспросила она уже в который раз. — Точно. — Но нам ведь можно будет сексом заниматься? При беременности можно… — Да, ты определено была бы плохой верхней, — Саша улыбнулся и поцеловал жену в висок. — Посмотрим, что скажет врач. Если все хорошо, будет тебе секс. И знаешь, я думаю тебе лучше уйти в декрет. — Ещё рано. Я даже не знаю срок. — И что? Тебе все равно не нравится там. Найдешь себе занятие на дому. — Думаешь? — Да. Но смотри сама, — он запустил руку под футболку Ани, уложил на живот и погладил по пупку. — Ребенок, ахуеть… Я люблю тебя, солнце, — под тихий ответ «я тебя тоже», Саша утянул жену в поцелуй. Аня все же уволилась из школы. Дома занялась фрилансом. Писала статьи на заказ, но это быстро надоело, и она просто забила. В первое время ей казалось, что Саша ей соврал, чтобы не ранить чувства, но позже, глядя на то, как трепетно он относится к каждой ее просьбе, все сомнения развеялись. Он возил ее на обследования, трясся за каждый не очень хороший анализ, ругался, что она лазит босиком, хотя раньше его бесили ее тапки. Когда живот стал виден, началось веселье с хотелками. Краденый шашлык, вино на грибах, кошачий корм, собачий корм, к слову, кошачий оказался вкуснее. На удивление, все протекало даже без токсикоза. Родители были рады, маман визжала как бешеная. Саша своим даже звонить не стал. Когда Аня предложила все же сообщить им, он только отмахнулся и, кажется, закрылся. Он боялся быть таким же хуевым отцом, и Аня это ясно понимала. Пыталась его переубедить, поддержать. Он ведь совсем на него не похож. Чтобы он поднял руку на Аню? Только в игре и то по жопе. Саша был прекрасным мужем и отцом должен был стать не хуже. Иногда Аня просыпалась ночью одна. Саша сидел на улице и долго, нервно курил. Тогда она приходила к нему, и они молча сидели вместе. Держали друг друга за руки, и Аня говорила ему, что он справится, ведь он не его отец. Рядом с Аней он старался не курить. Пытался бросить, но только разнервничался сильнее, и решил, ну нахуй такую пытку. Лучше покурить за углом. Они до последнего тянули незнание пола ребенка. Аня каждый раз просила на УЗИ не говорить ей, все надеялась, что это будет девочка. И вот, на шестом месяце ей все же сказали, вернее не ей, а Алисе, которая пошла с ней для того, чтобы сделать это модное гендер пати. Но подружка решила сделать все немного по-другому. Саша ее тогда позвал смотреть дом, вернее, пока что стены и окна, ну, а остальное-то за малым. Гоша, он же Жорик, он же Йорик, он же Гога… ходил, показывал хозяйке с мужем их будущее двухэтажное гнездо. — … Так, — зашёл он в одну из комнат. — а это детская вашего малыша. Будет потом сюда девчонок таскать… — Сын, — улыбнулся Разин. — У нас будет сын! — на радостях он так сжал жену и так страстно ее поцеловал, что Гоша решил удалиться. — Сын, — довольно подтвердила Аня, поглаживая небольшой живот. — Его заберут в армию, — собственно, это была одна из главных причин, почему она хотела больше дочку. — Я с ума сойду… — Ничего страшного, годик отдохнем от него… — Дурак! — Поедем домой? — Саша легко поцеловал жену в губы и погладил вдоль спины. — Вечером я закажу нам столик, а до этого мы найдем занятие? — Будем выбирать имя? — Конечно-конечно… И все было хорошо. Ну, не считая той ситуации с выпиской, когда огромный праздник, который закатил для Ани Саша немного испортился появлением его родителей. Цветы, шарики, куча сладостей. Она тогда расплакалась от того, как осторожно он взял сына на руки. Второй раз, но волновался как первый. Смотрел с такой любовью, что Аня уже даже не понимала, как могла подумать, что он будет против? А потом, из толпы родственников и друзей выглянули родители Саши. Может, им Ира ляпнула, может, ещё кто, но Разин готов был удавить их этими самыми шариками. К жене и сыну не подпустил ни на шаг, посоветовал им тихо уйти и не появляться больше в его жизни. Когда мать спросила о том, может ли она хотя бы одна взглянуть на внука, Саша покрутил у виска и выставил их из роддома. Родители Ани затихли в уголке, опасаясь, что их тоже сейчас следом отправят, но когда Саша предложил им взять внука на руки, с облегчением выдохнули. Все веселье отложилось до дня, когда исполнился Руслану год, до этого Аня попросила ее сильно не дергать. Хотелось немного отдохнуть от этих девяти месяцев. Собственно, для нее лучшим праздником было то, когда Саша нянчился с сыном, вставал ночью, чтобы покормить его или успокоить. Иногда они оставляли его у бабушки с дедушкой, да родители Ани с гордостью получили повышение в семейной иерархии. Сами могли уже полностью расслабиться. — Я тебя так сильно люблю, — прошептала Аня и поцеловала мужа в плечо, пока он укачивал сына. — Спасибо. Одна бы я не вывезла… — Это не только твой сын, — Саша улыбнулся, аккуратно укладывая ребенка в кроватку. — Собственник, — она потянулась прямо в его объятия, рассыпаясь на сотни довольных лепестков в глубоком поцелуе. — Пойдем наверх? — они все ещё жили в его маленькой обители, но через год должны уже переехать в Дубовое, а пока, когда им хотелось уединиться, они уходили на второй этаж. — Там Симба спит. — Оккупант.