Выполнить до весны

Слэш
R
Завершён
1577
Размер:
270 страниц, 21 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
1577 Нравится 227 Отзывы 630 В сборник Скачать

Глава 9

Настройки текста

Чтобы к себе расположить рассвет, Я сравнивал с тобою день погожий И смуглой ночи посылал привет, Сказав, что звезды на тебя похожи. Уильям Шекспир. Сонет 28.

Было что-то волшебное в том, чтобы наблюдать за постепенно возрождающимся Гарри Поттером. На каникулы он фактически переехал на свободную кровать в комнате слизеринцев. Может, потому, что ему было одиноко в собственной пустующей комнате, а может, потому, что ему было комфортно рядом с закадычной троицей. Ну ведь не будешь же ты переезжать к тем, с кем тебе некомфортно, верно?.. Так рассуждал про себя Драко, искоса наблюдая за смеющимся Гарри на кровати напротив его собственной. - Тео, ради Мерлина, прости! - молил Блейз, вставая на колени перед кроватью Тео, который с каменным лицом листал газету, накинув одеяло на плечи. - Я обещаю, что больше не буду так шутить. - Я тебе не верю, - протянул Тео, не поднимая глаз от текста. - Нет, правда, прости. Больше ни слова про то, что ты гей. - В который раз ты мне это обещаешь? - вспыхнул Тео, наконец подняв взгляд на Блейза. - Обещаю — в первый, - ухмыльнулся Блейз. Ворон высунул голову из-под кровати и, блеснув разноцветными глазами, неодобрительно мяукнул. - Терпеть тебя не могу, - Тео обреченно вздохнул и встряхнул газету, закрывая лицо. - Ну нет же, Тео, ну что ты, - Блейз моментально потянулся к газете и опустил ее вниз, слегка помяв, открывая взору порозовевшие щеки Нотта. - Хочешь, мы тебе с Поттером утешительную песню споем? - Не думаю, что... - Ну давай, Гарри, - Блейз подскочил с пола и кинулся к Гарри, который послал извиняющуюся улыбку Тео. - Так, кого же спеть... О! - Блейз щелкнул пальцами и с ликующей улыбкой повернулся к Тео. - Элтона Джона! - Только не говори мне, что он... - Кстати да, он тоже гей, - одновременно с Тео сказал Блейз, и Гарри с придушенным смехом повалился на бок. Спеть они так и не смогли, потому что Тео вскочил и стукнул их обоих свернутой газетой по затылкам, как надоедливых мух. Блейз все чаще говорил и творил какую-то чертовщину рядом с Тео (Драко не хватало уверенности назвать это «флиртом»), а Тео все чаще краснел и раздавал ему подзатыльники. Драко все это прекрасно видел и молился всем богам, чтобы эти двое наконец разобрались в своих отношениях и дали ему дожить спокойно. Насчет Блейза он не был уверен, ибо тот в принципе говорит и творит всякую чертовщину вне зависимости от, так скажем, дел сердечных и окружения. А вот насчет Тео у него не возникало никаких вопросов: единственным человеком, тревожащим его обыкновенную хладнокровность и собранность, шутки и прикосновения которого окрашивали щеки Нотта в розовые пятна, был Блейз. Драко уже давно, на курсе пятом, когда это и началось, обо всем догадался. Может, потому, что он слишком хорошо знал своего друга. А может, потому, что Драко сам был таким же безнадежно влюбленным кретином. Присутствие Гарри рядом стало для него и проклятием, и благословением одновременно. Драко видел его каждый день. Видел, как с утра Гарри, полусонный и растрепанный, тянется за очками на своей тумбочке и водружает их на нос, моргая и фокусируя взгляд; потом спихивает одеяло, зевая, садится на кровати и потягивается; затем спрыгивает и мелкими босыми шажками добирается до ванной. Домашний такой, уютный, теплый. И Драко хотелось все больше и больше. Хотелось чаще видеть его таким, хотелось, чтобы Гарри был ближе, чаще ловил его взгляды, чаще смеялся, чтобы они чаще оказывались наедине друг с другом. Последнему, конечно, очень мешали двое неугомонных придурков, но Драко готов был перенести даже это. Видимо, случилось какое-то волшебство, потому что Гарри расцветал на глазах. Щеки порозовели, и на них все чаще появлялись ямочки от улыбки, он перестал казаться хрупким и вздрагивать при каждом резком звуке, руки больше не дрожали, тени под глазами посветлели. Только вот рукава его толстовок и свитеров по-прежнему заканчивались где-то на середине ладоней, но Драко не мог винить его в этом, да и не хотел. Ему оставалось только ждать, когда Гарри решится рассказать ему, потому что, если Драко может разделить с ним хоть немного этой боли, он это, черт возьми, сделает. Драко знал, что Гарри начал дольше и крепче спать по ночам, потому что сам спал плохо и ни разу не слышал и не видел, чтобы Гарри вставал с кровати и выходил из комнаты, чтобы примоститься на холодном подоконнике в гостиной. Сам Драко делал это почти каждую ночь, и в голове то и дело звучал тихий голос Гарри: «ждал». А еще Гарри фотографировал. Много и все подряд. Тео с Вороном, который забрался на затылок хозяина и разворошил аккуратно расчесанные волосы; просто Ворона, который всегда находил себе крайне занятные места для сна (от ящика Блейза до колена Драко); Блейза с полупустой коробочкой ирисок и пиратской саблей в руке; Вилли и Эндрю Эпплби, которые радостно улыбались во все зубы, пока Блейз на заднем плане ставил им рожки. Как-то раз у него даже получилось сфотографировать профессора Варда, пока тот сидел в своем пустом кабинете, залитом густым солнечным светом, и перебирал бумаги (как Вард его не поймал — остается загадкой). А еще Гарри фотографировал Драко. И, казалось, это происходило чаще, чем с остальными (хотя Драко убеждал себя, что это все его разыгравшееся воображение). Фотографировал, как Драко закутывается в шарф, прежде чем выйти на улицу, как поправляет рукав темно-зеленой пижамы, как спихивает с себя хохочущего Блейза, как сидит на своей расправленной кровати, обхватив колени руками и задумчиво смотря куда-то в пол, как со сосредоточенно нахмуренными бровями укладывает волосы... В общем, всякую чепуху, на которую, к немому удивлению Драко, Гарри тратил свои драгоценные первые тридцать шесть кадров. Был даже один такой, на котором Драко, весь взъерошенный, чистил зубы, а Гарри направил объектив в зеркало, чтобы он сам тоже влез в кадр, и щелкнул этой своей шайтан-машиной с ослепляющей вспышкой. Гарри распевал маггловские песни вместе с Блейзом. Учил Ворона кошачьему этикету вместе с Тео. Объяснял принцип работы винилового проигрывателя и прочих маггловских приборов. Кидался снежками, по большей части в Драко, смеялся, поскальзывался, утягивал его за собой, потом вставал и подхватывал его, и главное - жил, жил, жил. Да, это действительно было волшебство — видеть, как кто-то, до этого будто погруженный в страшный сон, медленно, но верно просыпается, вдыхает жизнь, как вдыхают ее первые весенние цветы, и начинает потихоньку сиять, как сияют первые лучи утреннего солнца. И Драко знал наверняка, что будет делать все, чтобы Гарри продолжал просыпаться. По крайней мере, пока он может. До весны. Эти дни могли стать самыми счастливыми в жизни Драко, если бы не одно «но». Драко, Мое состояние ухудшилось, поэтому я отправляюсь на лечение в больницу Св. Мунго. Прошу тебя, не пытайся приехать сюда. Можете вместе с Теодором и Блейзом уехать в мэнор на каникулы, если захотите. Пожалуйста, не переживай за меня. Если со мной что-нибудь случится, тебе сообщат. Учись хорошо.

Н.М.

Эта записка от матери пришла незадолго до рождественских каникул. Почерк подпрыгивал, и казалось, что писали медленно, как пишут дети или совсем старые люди. Драко тогда места себе не находил, все порывался собраться и поехать к ней, но чувствовал, что Нарцисса бы не очень обрадовалась его появлению, и догадывался, почему. Всю жизнь его родители поддерживали образ холодных и неуязвимых скал, которые как ни бей, как ни колоти — не поддадутся. Драко всегда казалось, будто они где-то далеко, слишком высоко от него, но знал, что он всегда может за ними укрыться. Мать, конечно, в гораздо меньшей степени, чем отец, но тоже играла в этот ледяной маскарад: холодная и далекая, но зато непробиваемая и стойкая, она давала маленькому Драко совсем маленькие частицы тепла только в те редкие моменты, когда рассказывала ему легенды о звездах перед сном. А потом Драко вырос, и тепла почти не осталось, хотя оно по-прежнему сквозило во взгляде Нарциссы, в ее редких заботливых прикосновениях. Тем не менее от образа скалы она не отказалась даже перед собственным уже достаточно взрослым сыном, а любой образ необходимо поддерживать. Попадание в больницу этому мешало. Драко чувствовал, какие слова скрывались за просьбой матери не приезжать: «Я не хочу, чтобы ты видел меня такой». Слабой. Уязвимой. Человеком. Драко злился. Он вырос и больше не нуждался в скале, которая будет защищать его от дождей, ветров и врагов — он сможет постоять за себя сам. Но в то же время Драко знал: для матери этот образ, как для него — выполнение домашних заданий. Бесполезно и ненужно, но привычно, обыденно. Что-то, что сохраняет иллюзию нормальности. Драко злился, да. Но понимал. Он не поехал к матери, как она его и попросила. Остался в Хогварсте и отметил лучшее Рождество в его жизни. Но на задворках сознания постоянно маячил тревожный образ ослабленной Нарциссы, неподвижно лежащей на белых простынях больничной койки. Друзьям Драко ничего не сказал. Не хотелось портить их последнее Рождество. Драко не сомневался в том, что мать любит его и готова целый мир перевернуть, чтобы он был цел и невредим. Но иногда ему было по-детски обидно, что эту любовь ему приходилось вылавливать только в тех редких частицах тепла и ее взгляде. И черт его знает, как, но на этом его мысли всегда возвращались к Гарри. Может быть, оттого, что Гарри не отдавал своего тепла по частичке — он сам был сплошным теплом. Лучиком. Самым настоящим солнцем.

***

За десять дней проживания со слизеринцами Гарри успел уяснить несколько вещей: 1. Не будить Блейза раньше одиннадцати ни при каких обстоятельствах; 2. Если в тебя кинули подушку — отвечай двумя; 3. Если Тео сидит на кровати и со сосредоточенным видом черкает карандашом в своем блокноте, то лучше его не отвлекать — он рисует; 4. Тео очень круто рисует. - Мерлин меня задери, - обалдело выдал Гарри, когда Тео показал ему наброски Ворона на желтоватой странице блокнота. На двух статичных рисунках очень реалистичная мордочка котенка была изображена в анфас и в профиль, и были еще два двигающихся, на одном из которых Ворон готовился к прыжку, а на другом склонял голову набок, сощурив глаза и качая хвостом из стороны в сторону. - Нравится? - Издеваешься?! Я в восторге! - Гарри опустился на пол и положил руки на спинку кровати, глядя то на блокнот, то на довольного Тео. - Покажешь еще? Тео рисовал широкие поля, штормовое и спокойное море, туманные леса. На страницах часто попадались анатомические наброски человека в полный рост, но лучше всего у Тео, по субъективному мнению Гарри, получалось рисовать руки: аккуратные серые линии карандаша прорисовывали каждое маленькое несовершенство, от мелких шрамов и мозолей до веснушек и заусенцев. Тео не рисовал что-то идеальное — он рисовал настоящие, реальные руки, на которых каждая деталька рассказывала свою историю, и от этого Гарри они и нравились. Страницы с набросками глаз и лиц Тео решительно пропускал, и Гарри сначала подумал, что Тео просто не нравится, как у него получается; но потом Гарри, когда рука Тео на секунду задержалась, заметил, кого именно он рисовал. - А мне он никогда свои рисунки не показывает, - огорченно сказал тогда Блейз, заходя в комнату. «Ну конечно, черт возьми, он не будет их показывать», - подумал тогда Гарри, еле сдержав улыбку. Паззл складывался в его голове: все эти переглядывания, подтрунивания, идиотские шутки Блейза, краснеющий Тео... Теперь это все объяснялось, но легче как-то не стало. Наоборот, Гарри в голову все чаще начинали приходить мысли о том, что, надо же, а ведь можно и в парней влюбляться. Не то чтобы он раньше об этом не знал, просто сейчас, когда прямо перед его глазами развертывалась эдакая история, в подсознании то и дело возникал образ одного такого конкретного человека, от которого сердце ускоряло свой ход, радостно выстукивая в такт: Дра-ко, Дра-ко, Дра-ко... Кхм, вернемся к списку: 5. У Блейза явный талант к актерскому мастерству. Как-то раз он ворвался в комнату, отыгрывая ровную походку профессора Варда и его ехидную ухмылку. Потом Блейз весь следующий день старался повторить походку каждого из их компании (включая Ворона) и, надо, сказать, преуспел в этом. Потом очень натурально упал в обморок прямо в сугроб. Потом, стоя на своей кровати, со всем артистизмом читал параграф из учебника по Уходу за Магическими существами. В общем, с ним не соскучишься. 6. Ворон любит фотографироваться; 7. Но не очень любит вспышку фотоаппарата; 8. Драко тоже не очень любит вспышку фотоаппарата; 9. Тем не менее, Драко хорошо выглядит в кадре; 10. Драко очень хорошо выглядит в кадре. Гарри уже не терпелось отщелкать оставшиеся кадры и рвануть на выходных в какой-нибудь маггловский фотосалон, чтобы проявить пленку. И он знал наверняка, что Драко на фотографиях будет больше всего. Гарри даже не заметил, как стал больше спать. Кошмары не прошли полностью, они до сих пор были частыми гостями его сновидений, но теперь каждый страшный сон проходил как сквозь пелену, а к утру становился совсем расплывчатым и непонятным. Зачастую Гарри даже не помнил, что именно ему снилось, разве что какие-то вспышки и черные пятна, поэтому по ночам он просыпался крайне редко. Поначалу это казалось чем-то совершенно непривычным, неправильным. Белые и коричневые шрамы на руках так и возмущались: «Как ты можешь спать, как ты можешь чувствовать себя хорошо после всего, что ты натворил?!» Но Гарри мог. Поэтому, в конце концов, перестал прислушиваться к говору этих маленьких полосочек на запястьях и звоночков вины в голове. В кои-то веки у него начало получаться не замечать их, и Гарри чувствовал себя почти свободным. В силу своей врожденной неаккуратности Гарри то и дело забывал об элементарных вещах: то воротник свитера подвернет не полностью, то капюшон куртки наизнанку вывернет, то шапка у него набекрень слезет, а он не заметит, то шнурки на толстовке заплетутся в какой-нибудь странный узел. В такие моменты рядом всегда оказывался Драко. Мягко, ненавязчиво, почти незаметно он поправлял воротники и капюшоны, возвращал на место шапку и съехавший куда-нибудь вбок шарф. Только вот с узлом однажды пришлось повозиться: Драко черт знает сколько просидел на кровати перед Гарри, развязывая комок из длинных шнурков на толстовке, от стараний нахмурив брови и плотно сжав губы, иногда вздыхая: «Поттер, ну как так можно...», а Гарри не знал, куда деть взгляд, чтобы скрыть отчего-то появившийся румянец и глупую улыбку. Наверное, это то объятие на него так повлияло. Да, определенно. Гарри просто давно ни с кем не обнимался, вот и все. «Но я хочу еще». Гарри приказывал этому внутреннему голосу заткнуться. Но с каждым взглядом на Драко, на эти его шелковистые белые волосы, острый подбородок, маленькую веснушку на веке, потрескавшиеся губы, на которых даже после Заживляющего оставались трещинки, и эти серебристые, сияющие глаза в обрамлении темных длинных ресниц, голос становился настойчивее, а стук сердца все громче: Дра-ко, Дра-ко, Дра-ко... Гарри видел, что Драко что-то тревожит, но понятия не имел, как узнать, что именно. А вот что у него каким-то неведомым образом получилось узнать, так это то, что Драко не любит холод; что никогда не добавляет сахар ни в чай, ни в кофе; что иногда он слишком сильно сжимает кулаки, отчего на каждой ладони появляются красные царапинки от ногтей в форме полумесяцев; что хранит в своих учебниках гербарии из осенних листьев, потому что осень — его любимое время года; что любимые его цвета — зеленый и серый; что руки у Драко почти всегда холодные, и что кожа на них краснеет и зудит от холода; что Драко любит спать, накрывшись одеялом до ушей и свернувшись клубочком. И с каждым днем Гарри ловил себя на том, что ему хочется узнать больше, что ему и боязно, и интересно, и что чувства его становятся все запутаннее и запутаннее, и что каникулы заканчиваются, а это значит, что скоро ему придется покинуть этот маленький уголок тихого счастья. Но с этим он разберется позже, а пока позволит себе погружаться в мягкий шепот собственного сердца: Дра-ко, Дра-ко, Дра-ко...

***

Драко потеплее закутался в свой шарф, стараясь скрыть улыбку, которая настойчиво расползалась по лицу, стоило только ему вспомнить, чья толстовка скрывалась на нем под пальто. - Эта самая теплая, что у меня есть, - сказал Гарри, протягивая Драко объемный сверток серой ткани. - А как же ты? - А я не разгуливаю зимой в пальто. - Оно теплое, Поттер. - Не верю, - Гарри настойчиво вложил толстовку Драко в руки. - У тебя на каждой прогулке губы почти синими становятся, - в сердцах добавил он, а потом, видимо, осознав, что ляпнул, глянул на удивленного Драко и буркнул: - Надевай уже. Ткань пахла каким-то дешевым стиральным порошком и чем-то сладким, вроде корицы или шоколада. Драко зарылся носом поглубже, чтобы еще раз вдохнуть этот запах. Стояло морозное январское утро, ясное и безветренное, и они всей своей дружной четверкой шагали к большому серому камню, который гордо стоял на берегу Черного озера у самой границы с лесом. Каникулы вот-вот подходили к концу, снег и лед сверкали в ярком солнечном свете. Изо рта вырывались густые клубы пара с причудливыми завитками. Блейз, напевая что-то себе под нос, скользил на подошвах ботинок по замерзшей воде у берега, разбрасывая внушительный слой снега в разные стороны и то и дело теряя равновесие из-за того, что руки держал в карманах, а перчаток у него не было. В конце концов Тео, который шел по чуть более утоптанной земле рядом с ним, раздраженно вздохнул, снял свои и сунул их в руки Блейзу, который с искренним удивлением уставился сначала на перчатки, потом на удаляющегося Тео, а затем сделал шаг, ойкнул, поскользнулся и грохнулся набок. Рядом с собой Драко услышал приглушенный смех. - Подожди, лежи так. - Гарри быстро достал из кармана фотоаппарат, приложил его холодную стенку к щеке и щелкнул. Потом, по-прежнему улыбаясь, подошел к замершей кромке воды и, найдя не скользкую опору для ног, помог Блейзу подняться. - Зачем он дал мне перчатки? - по выражению лица Блейза Драко не мог точно сказать, шутит тот или нет. - Чтобы ты надел их, наверное... - Иди, спроси у него, - Драко кивнул на идущего впереди Тео. - Да, спроси у него, - подхватил Гарри и как-то нетерпеливо подтолкнул озадаченного Блейза в спину, который, стряхнув снег с плеч, чуть ли не бегом бросился за Тео. Драко заметил, что шапка Гарри съехала куда-то влево, потянулся к ней и уже ставшим привычным жестом водрузил на затылок. - Спасибо, - улыбнулся Гарри, но потом его серьезный взгляд пробежался по лицу Драко. - Ты в порядке? Драко мысленно усмехнулся: обычно он задает этот вопрос. - Сегодня — да. - А вообще? Драко неуверенно посмотрел в обеспокоенные зеленые глаза за круглыми стеклами очков. - Думаю, ты сам знаешь ответ. Гарри еще несколько секунд в упор глядел на него. - Помнишь, что ты сказал мне на Рождество? - Гарри отвел взгляд в сторону. Драко весь обратился в слух. - Ты сказал, что я всегда могу поделиться с тобой, - не дожидаясь ответа, продолжил Гарри. - Тем, что... - он неопределенно махнул головой, еле заметно повертев кистями рук в карманах. Драко тут же кивнул, показывая, что понял, о чем он. Драко с трепещущим сердцем смотрел на порозовевшие от холода щеки и жесткие пряди, выбивающиеся из-под шапки над ухом. - Так вот, в общем... - Гарри наконец снова поднял свой сияющий взгляд на него. - Я вижу, что ты о чем-то беспокоишься. И... ты тоже всегда можешь поделиться со мной, Драко. Чем угодно. Ох. Драко смотрел на него, почти не дыша. Все вокруг, казалось, будто нарочно затихло, будто давая шанс Гарри услышать стук сердца Драко. Гар-ри, Гар-ри, Гар-ри... - Хорошо, - тихо ответил Драко, и благодарная улыбка тронула его губы. - Спасибо, Гарри. - Эй, голубки! - донесся голос Блейза откуда-то издалека. - Мы только вас ждем! - Это кто из нас еще голубки, - проворчал Драко, тут же заливаясь сердитым румянцем, а Гарри фыркнул и расхохотался. - Итак, - Блейз ловко, одним широким шагом, вскочил на камень, расчищая ботинками поверхность от снега. На руках были перчатки, а на лице — довольная улыбка. Когда снег больше не мешал стоять, он торжественно взял список, любезно протянутый Тео, и зачитал: - Пункт номер девять — чтение стихов на камне у Черного озера... “С выражением так, чтоб прям до слез”... И кто попросил добавить это?.. - Ты, - одновременно ответили Тео и Драко. - Точно, я, - тут же кивнул Блейз, будто никакого вопроса и в помине не было. Пункты номер восемь и девять поменяли местами. "Чтобы самое интересное напоследок осталось", по словам Блейза. Драко посмотрел в ясное январское небо, которое почти резало глаза своей голубизной, и искренне пожелал, чтобы в ночь выполнения вылазки на метлах оно было таким же чистым — звезды будет хорошо видно. - Кто первый? - прямо спросил Тео, когда Блейз, шустро соскочив с камня, передал ему свернутый пергамент. В ответ раздался только тихий хруст снега и гальки под ногами у переминающегося от холода Гарри. - Ладно, кто второй? - вздохнул Тео. - Давай я! - Блейз казался таким по-детски обрадованным и взволнованным, что Драко невольно улыбнулся. - Хорошо, Блейз второй. Я пойду третьим, - продолжил Тео с каменным лицом. - Гарри — четвертым, Драко — пятым. Все согласны? - Чего? - Блейз озадаченно уставился на Тео, выставив перед собой четыре пальца. - Нас только четверо, - напомнил Гарри. - Но первого же нет, - ухмыльнулся Тео. - Так что первым пойдет второй. - Согласны, - ответил за всех Драко. Блейз вскинул брови, одарив довольного Тео возмущенным взглядом. - Теодор Нотт, ты самый скользкий тип, которого я знаю. - Рад слышать, - фыркнул тот, подталкивая Блейза к камню. - Иди давай, открывай наше собрание юных чтецов. Блейз со вздохом медленно поднялся на валун и обвел взглядом своих слушателей. - Заранее говорю вам, друзья, - начал он вкрадчиво, - что не нужно стыдиться собственных эмоций. Если вам захочется поплакать, а вам захочется, то... - Да, Блейз, мы поняли, начинай, - оборвал Тео, засунув руки в карманы и поежившись. - Как скажешь... Ой, кстати, есть один маггловский фильм, о-о-очень интересный, как раз напоминает мне это наше собра... - БЛЕЙЗ. - Да все, все, ладно! Он выдохнул. Закрыл глаза. Выпрямил спину. Сделал глубокий вдох. - Уильям Шекспир... - Черт. - Мачту мне в глотку, Тео, ты меня сбил. - Прости, - сконфузился тот. - Я просто тоже взял Шекспира. Блейз пристально поглядел на него, а потом широко улыбнулся: - Гении мыслят одинаково, верно? - Скорее идиоты, - фыркнул Тео. - Говори за себя, - сощурился Блейз. - Да ты начнешь или нет? - возмутился Драко, чувствуя, как под его теплое шерстяное пальто и толстовку пробирается холод. - Ладно-ладно, все, начинаю. И не чертыхайся мне тут, - Блейз пригрозил пальцем закатившему глаза Тео. - Итак, Уильям Шекспир. Сонет номер тридцать. Снова закрыл глаза, и слова мягким потоком устремились ввысь, к небу, и в сердца трех юношей, стоящих у камня: - Когда на суд безмолвных, тайных дум Я вызываю голоса былого, — Утраты все приходят мне на ум, И старой болью я болею снова. Из глаз, не знавших слез, я слезы лью О тех, кого во тьме таит могила, Ищу любовь погибшую мою И все, что в жизни мне казалось мило. Веду я счет потерянному мной И ужасаюсь вновь потере каждой, И вновь плачу я дорогой ценой За то, за что платил уже однажды. Но прошлое я нахожу в тебе И все готов простить своей судьбе. Драко внимательно смотрел на своего посерьезневшего друга. Он ведь привык видеть Блейза совсем другим — шутником, безнадежным оптимистом, который даже в слезах и боли находит в себе силы посмеяться. Который даже на возвышенные чувства, которые воспевают поэты и музыканты, на ту же любовь смотрит как на что-то, способное принести веселье, или как на то, из чего можно слепить приключение или очередную авантюру. И никогда, никогда еще Драко не слышал такой грустной искренности в его словах. - Блейз? - нарушил повисшую тишину Драко. Тот посмотрел на него. Глаза, честные, немного обеспокоенные, будто спрашивали: «Ну как? Получилось?»... Драко успокаивающе улыбнулся: «Да, получилось», а потом достал руки из карманов и захлопал в ладоши, сначала медленно и тихо, а затем все быстрее и громче, пока наконец Гарри, одобрительно присвистнув, не присоединился к овациям, и пока наконец на лице Блейза не возникла ответная улыбка. Драко краем глаза видел, что Тео тоже хлопает, ровно, не сводя глаз с Блейза. - Ладно, теперь я, - торопливо сказал Тео, видимо, желая побыстрее убраться с холода, когда Блейз оказался на заледенелой земле. Он быстро вскочил на камень, ежась, и Блейз молча протянул ему перчатки. Тео одарил его нечитаемым взглядом, а потом, сохраняя молчание, взял перчатки из его рук и надел на свои. - Итак, второй Шекспир за день, - он шмыгнул носом. - И только посмей не сфотографировать меня, Гарри, второй раз рассказывать не буду. - Как скажешь, - ухмыльнулся Гарри и вытащил фотоаппарат из кармана. Костяшки его пальцев покраснели от холода. Было все еще немного непривычно слышать, как Блейз и Тео стараются звать Гарри по имени, а не фамилии, но так уж получилось: после всех этих дней, проведенных бок о бок, называть его «Поттером» язык поворачивался только у Драко, но и он в конце концов стал отказываться от этого, используя фамилию только в случаях раздражения или возмущения (часто - наигранного). Тео кашлянул и, устремив взгляд вдаль, на вершины гор, начал: - Уильям Шекспир. Сонет номер восемьдесят один. Мне ль плакать о твоей придется смерти, Иль самому лежать в могиле той, Но, не сумев лишить тебя бессмертья, Забвенье рассчитается со мной. В веках нетленным будешь ты, мой милый, А я так скоро буду позабыт! Я стану прах, мне хватит и могилы, Тебя ж людская память приютит. Ты оживешь сонетами моими, Потомки вновь их перечтут не раз; И сотни уст твое прошепчут имя, Когда умрут все те, кто жив сейчас. Так, под пером бессмертным став, Ты заживешь дыханьем на устах. Сердце медленно сжалось в тугой узел. Драко, конечно, не рассчитывал на что-то поверхностное или легкое, но слышать такое от своих друзей было... трогательно. И печально, ведь каждый из них троих понимал, что выбор стихотворений не случаен, и что все, выложенное в этих строках, неизбежно случится с ними. Тем не менее, Драко кожей ощущал, как с каждой прозвучавшей строчкой незримая связь между ними только крепнет. Как там Байрон говорил?... «Союз друзей — любовь без крыл»*... Да, кажется, так. Щелк фотоаппарата, и Тео под аплодисменты спрыгнул с камня, к Блейзу. И опять — смотрят друг на друга, как два влюбленных голубя. «Святые угодники, я что, так же выгляжу?..» - Моя очередь, - оповестил Гарри, отвлекая Драко от смущающих мыслей и возвращая в не менее смущающую реальность на зимний берег Черного озера. - Вот, возьми, - Гарри осторожно передал ему в руки фотоаппарат, касаясь его кожи холодными покрасневшими пальцами. - Сфотографируешь меня, ладно? Только на этот раз без вспышки. Драко хихикнул и кивнул. Несколько дней назад Гарри решил во что бы то ни стало научить его пользоваться фотоаппаратом: объяснил, что есть что, вкратце объяснил, как работает пленка, показал, за что отвечают вращающиеся кольца объектива. - То, что ближе к краю — за фокусировку, чтобы картинка была четкой, - говорил он, одной рукой придерживая фотоаппарат снизу, чтобы не шатался, а другой прокручивая переднюю часть объектива, пока Драко с любопытством первокурсника смотрел в стеклышко видоискателя, осторожно держа бока корпуса. - Ну как, нормально? - спросил Гарри после нескольких секунд манипуляций. - Не размыто? - Не размыто, - подтвердил Драко, - но я вижу только твой глаз. - А, это потому что второе кольцо выкручено. - Гарри еще раз прокрутил объектив. Картинка в окошечке плавными рывками отдалилась, открывая взору Драко слегка размытое довольное лицо Гарри вместе с его взлохмаченными волосами. - Оно приближает и отдаляет. Гарри еще раз прокрутил переднее кольцо, и лицо в окошечке приняло четкие очертания. - Так нормально? - Отлично, - улыбнулся Драко. - Хорошо, - Гарри в видоискателе улыбнулся в ответ. - Так, вот тут вот есть колесико с режимом вспышки, нужно просто провернуть его на себя, и тогда... Драко быстро провернул колесико и нажал на кнопку спуска. - АЙ! - воскликнул Гарри, зажмуриваясь от вспышки и падая спиной на кровать, пока пленка с жужжанием прокручивалась внутри корпуса. - Прости, - сквозь смех выдавил Драко, откладывая фотоаппарат на одеяло и наклоняясь над все еще жмурившимся Гарри. - За что ты так со мной?! - возмущенно спросил Гарри, пальцами потирая глаза под стеклами очков. - За твой первый кадр, - фыркнул Драко и, повинуясь секундному порыву, снял с Гарри очки, чтобы ему было легче тереть свои идиотские прекрасные глаза. - Больше никогда не буду тебя ничему учить, - пробубнил Гарри, медленно разлепляя веки. Ресницы слиплись от слез, блестящие расфокусированные глаза покраснели, отчего зелень радужки казалась еще ярче. Драко, как зачарованный, смотрел в них и не мог отвести взгляда. - Прости, - еще раз выдохнул он, возвращая очки на переносицу Гарри. Гарри несколько раз моргнул, фокусируя взгляд на склонившемся над ним Малфоем, а потом, нагло ухмыльнувшись, рывком дотянулся до камеры и направил объектив на Драко, который, вскрикнув, тут же зажмурился и повалился на спину, на всякий случай закрывая лицо руками... В общем, с тех пор Драко знал, как фотографировать. Гарри проворно вскочил на камень, и Драко посмотрел в видоискатель, настраивая объектив. - Кхм. Владимир Маяковский. «Послушайте!». - Вау, - восторженно обронил Блейз. - Не знаю такого, - озадаченно прошептал Тео. - Просто слушай. - Послушайте! - начал Гарри, с радостью в глазах глядя на внимательных слушателей. - Ведь, если звезды зажигают - значит - это кому-нибудь нужно? Значит - кто-то хочет, чтобы они были? Значит - кто-то называет эти плевочки жемчужиной? И, надрываясь в метелях полуденной пыли, врывается к богу, боится, что опоздал, плачет, целует ему жилистую руку, просит - чтоб обязательно была звезда! - клянется - не перенесет эту беззвездную муку! А после ходит тревожный, но спокойный наружно. Говорит кому-то: "Ведь теперь тебе ничего? Не страшно? Да?!" Послушайте! - на этих словах взгляд Гарри метнулся к замершему Драко, который, почти не дыша, стоял с фотоаппаратом в замерзших руках, и, ни на секунду не отрываясь, смотрел на Гарри. - Ведь, если звезды зажигают - значит - это кому-нибудь нужно? Значит - это необходимо, чтобы каждый вечер над крышами загоралась хоть одна звезда? Даже если бы Драко захотел сдержать подступивший к горлу слезный ком, у него бы не получилось. В голове эхом звучал голос Гарри, зеленые глаза c притупленной нежностью смотрели на него, как бы говоря: «это было для тебя». Черт возьми, ну надо же было ему выбрать стихотворение про звезды. Уголки губ Гарри дрогнули в неуверенной улыбке, и Драко, не теряя ни секунды, улыбнулся в ответ, не заботясь даже о блестящих на солнце глазах. Через секунду Тео с Блейзом, которые до этого стояли, разинув рты от восторга, закричали и захлопали в ладоши. Гарри вздрогнул, и рассмеявшись, перевел взгляд на них, теперь уже почти подпрыгивающих на месте. В этот момент Драко очнулся и, приблизив видоискатель к левому глазу и стараясь не замечать ряби света в собравшихся слезах, направил объектив на смеющегося Гарри, тут же нажимая на кнопку спуска. Камера щелкнула, незаметная на ярком дневном свете вспышка блеснула, пленка с шуршанием прокрутилась внутри. Хлоп — и мгновение поймано в кадр. - А как ты вообще узнал про Маяковского? - все еще изумленно улыбаясь, спросил Блейз, когда Гарри спрыгнул с камня. - У Сириуса в квартире на Гриммо был небольшой томик со стихотворениями поэтов серебряного века, - пожал плечами Гарри. - Без понятия, как он у него оказался. Летом я от нечего делать открыл, почитал, ну и вот это как-то само в память врезалось, - он грустно улыбнулся, прокручивая в голове воспоминания, а потом вдруг озадаченно уставился на Блейза: - Подожди, а ты-то откуда о нем узнал? - Ну, я немного читал про маггловскую культуру и... - Ага, немного, - встрял Тео и доверительно сообщил Гарри: - Он все лето только этим и занимался. - Ну и в итоге дошел до авангардизма, - продолжил Блейз с плохо скрываемой улыбкой, - а там до футуризма, ну а там уже и до России с Маяковским было недалеко. К тому времени Драко уже успел немного встряхнуться и прийти в себя. Главное не заплакать, повторял про себя он. Но, стоило только вспомнить первые строчки своего стихотворения, Драко захотелось устроить себе нагоняй, потому что слезы опять начали подступать к горлу. - Ну что, Драко, вперед, - Тео с улыбкой кивнул на камень. - Закрывай литературное сборище Клуба сумасшедших. - С превеликой радостью, - фыркнул Драко, стараясь не выдать своего смятения, и передал холодный фотоаппарат в руки заинтригованному Гарри. Вскочил на камень. Серая шершавая поверхность, пронизанная жилками и пятнами притоптанного снега, впилась в подошву ботинка. - «Если завтра без меня начнется». - А автор? - Это местный магический фольклор, Блейз, имя автора доподлинно неизвестно, - вздохнул Драко, чувствуя, как тревога медленно отступает. Сердце перестает метаться, душу заполняет холодное солнечное утро. Он слабо улыбнулся. - Мама часто рассказывала мне его перед сном. Вроде колыбельной, только без мелодии. Ребята только задумчиво кивнули, приготовившись слушать. Драко вдохнул и закрыл глаза. Ему вдруг показалось, что все это не по-настоящему, что и яркое солнце, и верхушки дальних гор, и спящий лес за спиной, и ледяная гладь озера, укутанная в белую сверкающую перину снега, на самом деле лишь часть воображения. Казалось, что в мире существует только он, равнодушное чистое небо над головой и слова, готовые вот-вот политься из сердца плавным потоком. Наверное, так чувствуют себя актеры на своем последнем выступлении. Или певцы, когда раздаются аккорды перед заключительными строками их любимой песни. Выпускники, когда приходит время встать за кафедру и сказать свою тщательно подготовленную речь, которая в последний момент всегда забывается. Умирающие, когда достают пергамент, берутся слабыми руками за перо и аккуратно выводят сверху листа: «Завещание». Так чувствовал себя и Драко. Он знал, что сейчас Блейз, Тео, Гарри, каждая снежинка на земле, каждый камушек и льдинка, и даже доселе равнодушное небо подались вперед, чтобы поймать его слова. «Что ж, - подумал Драко и открыл глаза. - Слушайте». - Если завтра без меня начнется, И не доведется больше мне смотреть, Как солнце утреннее глаз твоих коснется, Которые от слез уже успели покраснеть, Прошу тебя, не плачь, иль плачь как можно меньше, И боли режущей не чувствуй никогда, Если о робких мыслях прожитых мгновений Ты будешь вспоминать, не обратив в слова. Я знаю, что любовь с тобою рядом. Она в тебе сияет, как рассвет, Который я встречал, скрывая звездопадом Свой собственный закат и на любовь ответ. И если в завтра я явиться не сумею И связь мою с тобой прервет холодный гость, Тепло любви моей с тобою уцелеет: Найдешь меня и в сердце, и средь звезд.** Драко медленно выдохнул, изо рта вырвался полупрозрачный клубок пара. Сердце билось в такт словам, время будто бы нехотя возобновило свой ход, заставляя солнце плыть дальше по небу. Он перевел взгляд с заснеженных вершин гор на друзей. Уголок губ Тео подпрыгнул в болезненно-грустной улыбке, а Блейза, кажется, пробило на слезу, судя по блестящим глазам. Драко приподнял брови и слабо улыбнулся, стараясь успокоить их и себя самого. Реальность холодной волной накрыла его, тугой узел слез стремительно подбирался к глазам. «Нельзя смотреть на Гарри». Но было уже поздно: взгляд сам метнулся к нему, стоящего чуть левее от Тео и Блейза. Гарри сжимал фотоаппарат в холодных пальцах, на щеках от мороза застыл яркий румянец, шапка опять съехала набок. «Мерлин, ну как так можно», - отрешенно подумал Драко и наконец посмотрел в зеленые глаза: они и еле заметно восхищались, и успокаивали, и глядели с зарытой где-то глубоко тревогой. А еще они блестели. Драко вдруг подумал, не слишком ли будет странно, если он сейчас подойдет к Гарри и обнимет его? Потому что это было единственным, чего Драко хотел в данный момент. - Драко? Голос Блейза отвлек его. Он повернулся к нему. - Спускайся сюда, - сказал Блейз, притягивая к себе за плечи сначала Тео, а затем и немного заторможенного Гарри. Драко мигом спрыгнул с камня и на ватных ногах подошел к ним. Перед глазами проносились сверкающий снег, голые ветки деревьев, притоптанные дорожки, галька на берегу — всякие мелкие детали, которые сейчас не имели совершенно никакого смысла. Драко закинул руки на плечи к Тео и Гарри, попутно поправляя его шапку и ловя слабую улыбку, а потом Блейз шагнул ближе к центру, так, чтобы их круг сузился. - Знаете, - задумчиво начал он, оглядывая каждого по очереди с видом тронутого до глубины души философа. - Это было круто. - Угу, - промычал Тео. - Хотя чтецы из нас, как из гоблинов единороги. - Блин, Тео, испортил такой душевный момент. - Простите, - улыбнулся он. - Вообще-то, я очень тронут. - И я, - согласился Гарри, и Драко с подпрыгнувшим сердцем почувствовал, как он еле заметно придвинулся ближе к нему. - Надо будет почитать Маяковского, - рассудил вслух Тео. - И местный магический фольклор, - вставил Блейз. - И местный магический фольклор. Драко видел, как на их лицах появляются счастливые улыбки, и чувствовал, как на его губах расползается такая же. Минуты две они простояли в уютных объятиях, улыбаясь и думая о чем-то своем. Драко вдруг отчетливо представил себе ту невидимую ниточку, которая связывала их с Тео и Блейзом узами дружбы и понимания на протяжении долгих лет, и которую почти ни разу не приходилось продлевать для кого-нибудь еще. А теперь эта ниточка самостоятельно обвилась вокруг Гарри, негласно включая его в их круг. И Драко был уверен, что все остальные почувствовали то же самое. - Я очень замерз, - наконец выдал Блейз, мелко перепрыгивая с ноги на ногу и распуская объятие. - Пошли в замок, - поддержал Драко, едва пошевелив замерзшими медленными пальцами. Они уже почти отошли от валуна, как вдруг Гарри чертыхнулся. - Что такое? - Драко обеспокоенно повернулся к нему. - Я забыл тебя сфотографировать, - Гарри выглядел огорченным. И смущенным. «По-моему, меня там предостаточно», - хотел сказать Драко в ответ, но вовремя прикусил язык. - Сколько кадров осталось? - вместо этого спросил он. Гарри вытащил фотоаппарат из кармана и, сощурившись, посмотрел на малюсенький счетчик кадров, примостившийся рядом с кнопкой спуска. - Всего один, - удивленно сообщил он, поправляя очки на переносице. - Тогда у меня есть идея, - ухмыльнулся Драко. - Блейз! Тео! - А? - Блейз вальяжно повернулся к ним. - Наклонитесь. - Чего?.. - Я говорю, наклонитесь, - повторил Драко, хватая Гарри за руку и подходя к ним ближе. - Зачем? - недоумевал Тео, но все-таки наклонился, утягивая за собой и Блейза. - Отлично, - улыбнулся Драко, когда, наклонившись вместе с Гарри, у них получилось образовать что-то типа круга. - Гарри, давай камеру. Немного сбитый с толку Гарри передал ему фотоаппарат, и Драко, взяв его в обе руки, развернул объектив на их склоненные над землей лица, нащупывая указательным пальцем кнопку спуска. - Давайте ближе, чтобы головы соприкасались. - Это официально твоя самая дурацкая идея, Драко, - фыркнул Тео, но все-таки шагнул ближе, слегка подтолкнув ойкнувшего Блейза, который тут же закинул руку ему на спину, ставя рожки указательным и средним пальцами над темно-русым затылком. Гарри снял шапку и тоже подвинулся вперед. Его волосы выглядели еще более лохматыми, чем обычно, но Драко подумал, что так даже лучше. Он наугад покрутил переднее кольцо объектива, а второе кольцо закрутил до упора, чтобы как можно больше отдалить картинку. - Готовы? Три, два... - Драко, вспы... - ОДИН! Раздался щелчок, и яркая белая вспышка бросилась в глаза. Раздался дружный вскрик, а за ним - громкий смех. - На этот раз я не специально, - уверял Драко сквозь улыбку, пока Гарри, пошатываясь на месте, потирал веки. - Правда. - Ну вот и что мне с тобой делать, - вздохнул Гарри, часто моргая и тут же снова зажмуриваясь. - Ой, а ты шапку мою не видел? Кажется, я ее выронил... Секунду спустя Драко аккуратно, почти невесомо, слегка задевая ладонями взлохмаченные мягкие пряди, надел шерстяную шапку назад на голову Гарри. Гарри еще раз моргнул и поднял изумленный, слезящийся взгляд на смутившегося Драко, который в этот момент как раз поправлял завернувшийся наружу край шапки у его уха. - Не роняй больше, - робко пробормотал Драко, неохотно отнимая руки и разворачиваясь к Тео и Блейзу, которые нарочито не смотрели на них, рассматривая отчего-то ставшее очень интересным Черное озеро. А Гарри еще несколько секунд стоял, глупо моргая и смотря Драко в спину, не понимая, отчего сердце делает один радостный кульбит за другим. - Знаешь, Тео, о чем я сейчас подумал? - вдруг сказал Блейз, скользя по замерзшей кромке воды, вытянув руки в перчатках в стороны. - М? - Я беру свои слова назад. Ты вообще не скользкий тип. - Надо же? - Тео с искренним удивлением уставился на него. - И почему это? - Потому что на тебя всегда можно опереться... ОЙ! - Блейз, твою ж за ногу! - выругался Тео, подхватывая Блейза, который почти что повалился на него. - Я же говорю, - губы Блейза растянулись в улыбке. - Самый не скользкий тип, которого я знаю. Он слегка взъерошил его темно-русые волосы, вызывая у Тео невольную улыбку. - Кстати, а что это за маггловский фильм, про который ты говорил? - М? А, когда-нибудь я тебе расскажу. - А почему не сейчас? - Настроение не то. - Ладно. Так они и шли до самого замка. Блейз и Тео - по замерзшей кромке воды, оперевшись друг на друга и болтая о каких-то совершенно простых вещах, а Драко и Гарри - позади них, молча, соприкасаясь плечами, со счастливыми улыбками на губах.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.