***
— Кто звонил? — полюбопытствовал Юджи. — Сурин, — Мегуми убрал телефон в карман. — Просила уведомить её, если что-то пойдёт не так. Это касается и вас двоих, — он повернулся к ребятам. — Есть, босс! — Итадори, дурачась, отдал честь. — Вы что, уже не нервничаете? — рассердился парень. На самом деле, у него не было ни одной оптимистичной мысли по поду происходящего. Бескрайние просторы, открывшиеся перед ними, были похожи на расширенную территорию, к которой проклятия привязывались с момента рождения. Точно утверждать он, конечно, не мог, но дух наверняка уже вылупился из яйца и сейчас блуждал где-то совсем рядом. Встреча с ним была лишь вопросом времени. — Уже нет. С тобой очень спокойно, Фушигуро, — Юджи улыбнулся и крайне доверчиво взглянул на него. — С твоей помощью мы и сами выживем, и других спасём. Мегуми только вздохнул. Обречённо. — Идёмте уже. Они прошли в тишине какое-то время, свернули за угол и вышли к просторному помещению. Там их встретило нечто страшное и неприятное — трое распотрошенных и изуродованных заложника. Те самые, которых они должны были спасти. — Какой ужас, — у Кугисаки от увиденного задрожали глаза. Итадори сжал челюсти. Эти люди не заслуживали такой смерти, даже не смотря на то, что были тюремными заключенными. Он по инерции двинулся вперёд, желая спасти тело хотя бы того, кто был целее всего, и вернуть его родным, чтобы они смогли по-человечки его похоронить, но Мегуми, неожиданно схватив его за капюшон, отдёрнул от этой глупой затеи. — Ты что делаешь? Его надо спасти. — Даже не думай. Не трать время на труп человека, с которым уже всё покончено, — зашипел на него парень и крепко схватил за грудки. — Что? — Юджи не хотел верить в услышанное. Что он такое говорит? Разве они не за этим сюда пришли? — Я понимаю, ты жаждешь спасти всех людей, потому что руководствуешься мыслями о правильной смерти. Но ты не думал, что можешь спасти того, кто в будущем станет убивать других? — Мегуми хорошенько его встряхнул, желая привести в чувства. Сейчас им было не до этого — самим бы спасить. Ситуация давно вышла из-под контроля, им надо было найти оставшихся заложников, если они, конечно, были ещё живы и поскорее убежать отсюда, а этот болван (снова) лез куда не нужно. Хотел помочь тому, кому до этого уже не было никакого дела. — В таком случае, зачем ты спас меня? — недоумённо выдохнул Юджи ему в лицо и тоже вцепился рукой в его воротник. Мегуми осёкся. Почему он его спас? Да потому что глупый, вот почему. Умер бы, так ничего и не узнав об этой жизни. Влез куда не надо, хотя он не просил и ходил теперь с ношей, которая приносила всем одни беды. Улыбался, как придурок, хотя только пару дней назад потерял единственного близкого родственника, стремился всем помочь, хотя его, опять же, никто об этом не просил, взял на себя такую ответственность, какую была ему явно не по силам, искал для всех достойной смерти, точно ненормальный, и почему-то не вылезал у него из головы ещё с момента их первой встречи. Не давал покоя своей назойливой простотой и добротой. Глупый. Какой же этот Итадори Юджи был глупый. — А ну прекратили! — влезла наконец-то Нобара. — Что вы тут устроили, два идиота? Правда, стоило ей сказать эти слова, как её в следующее же мгновение куда-то резко затянуло. На полу, прямо под ней, появилась странная тёмная окружность и девушка, коротко вскрикнув, провалилась под неё, исчезнув без следа. Парни ничего не успели сделать. Даже толком среагировать. Мегуми в ужасе скосил взгляд в сторону — в стене торчала голова убитой гончей и, почувствовав, как липкий страх подкатывает к горлу, резко и цепко схватил Юджи за руку, пока и он куда-нибудь не исчез. — Итадори! — парень так же ошарашенно посмотрел на него. Был в не меньшем ужасе от происходящего. — Будем искать Кугисаки потом. Бежим! Но сдвинуться с места не получилось — проклятье, вылупившееся из яйца, оказалась прямо рядом с ними. Незаметно, бесшумно, заставив их оцепенеть от неожиданности. Оно незамедлительно ударило шаром из чистой проклятой энергии, разъединив их по разным сторонам. — Чёрт, — запретив себе бояться и паниковать, Мегуми пошарил руками по карманам в поисках телефона, но его там почему-то не оказалось. На помощь было не позвать. — Фушигуро! Мегуми обернулся не с первого раза. Эта была не магия вовсе — этот дух был на совершенно другом уровне, страшнее и безумнее, чем все, кого он когда-либо встречал раньше. Скопление отрицательных эмоций в чистом виде. Настоящее зло. Им ни за что не справиться с ним. — Фушигуро! — он посмотрел на окликнувшего его парня. — Иди искать Кугисаки, я задержу его. — Не дури! Я не оставлю тебя одного. Он и не ожидал другого услышать. Этот Итадори, какой же он дурак. Мегуми сейчас больше переживал за него, чем за себя, но он опять лез на рожон без какого-либо плана. Готов был совершить очередную глупость, за которой не последует ничего хорошего. — Иди, Фушигуро. Я справлюсь, — Юджи улыбнулся, но улыбка его вышла совсем уж вымученной. — Подашь мне знак и я поменяюсь с Двуликим, — он встал в стойку, готовясь к бою. — Давай. Прошу тебя. Уходи. Мегуми сжал челюсти, впившись в него ненасытным взглядом. Уходить не хотелось совершенно и выпускать этого идиота из-под своего взгляда тоже. Потому что прекрасно понимал, что они, возможно, видятся в последний раз. — Если сдохнешь, я достану тебя с того света. — Договорились. На этот раз ему улыбнулись искренне. И Мегуми, зажмурившись, запомнив и засунув эту улыбку поглубже в сердце, развернулся и побежал прочь.***
— Кугисаки! Кто-то затормошил её за плечо. Голос был знакомый, но Нобара не могла понять кому он принадлежал. — Очнись, Кугисаки! Девушка скривилась от резкой боли в голове. Она не помнила ни как оказалась здесь, ни как успела отрубиться, и резко вскочила, тут же пожалев об этом — голова разболелась нещадно. — Слава богу, — с облегчением выдохнула Сурин, придержав её за плечи. — Не делай резких движений. Просто сфокусируйся на мне. — Хаякава? — Нобара неверяще заморгала слипающимися ресницами. — Как ты… это ты меня спасла? Она удивлённо огляделась по сторонам: вокруг не оказалось ни одного духа, которые до этого бесчисленным количеством уродливых, парящих в воздухе масок, окружили и напали на неё. — Тише, это сейчас не важно. Лучше скажи где Мегуми и Итадори. — Я не знаю, нас разъединило, — Кугисаки начала понемногу всё вспоминать. — Меня сюда, их в другую сторону. Всё произошло слишком быстро. Чёрт возьми, я даже не успела ничего сделать, я… — Тише, всё уже позади, — она твёрдо накрыла её плечо рукой в успокаивающем жесте. — Молодец, что позвонила мне, — видимо, Нобара так сильно ударилась головой, что совсем позабыла об этом. — Встать сможешь? Я перенесу тебя на улицу. — Ты умеешь телепортироваться? — Да, и делаю это быстрее кого-либо, — ободряюще улыбнулась Сурин, легко подхватив её. — Ты крутая, — улыбнулась в ответ Кугисаки. — Мне нравятся крутые девушки. А потом мир перед её глазами закружился и превратился в одно бесконечно движущееся полотно. Нобара не успела даже толком удивиться, только лишь отстранённо поняла, что уже стоит у служебной машины. Сурин всё организовала: сказала Идзити отвезти Кугисаки в больницу, позвать кого-нибудь из взрослых на помощь, желательно, чтобы это был шаман не меньше первого уровня, а самое главное — доложить всё Годжо. Мужчина успел только согласно кивнуть — девушка растворилась в воздухе сразу же, как удостоверилась, что информация получена правильно. Осталось самое сложное — найти парней. Нобара нашлась быстро, поскольку была ближе всех к выходу, но вот в незавершенной расширенной территории, где проклятая энергия ощущалась буквально отовсюду, было сложно распознать чью-то конкретную. Приходилось искать почти что вслепую. Сурин боялась опоздать. Нобара успела только номер набрать, ничего не сказала, но она и так поняла всё без слов — дурное предчувствие преследовало её не просто так. Она пришла незамедлительно, благо, успела быстро разобраться с собственным заданием и, как бы Миура не старался её отговорить от этой затеи, упрямо не послушалась. Первогодок отправили сюда специально — теперь девушка была в этом уверена и знала, что Миура это тоже прекрасно понимал. Они оба это понимали. И наверняка отсутствие Годжо сыграло в этой ситуации не последнюю роль. Никто не стал бы отправлять его учеников на такое задание, будь он в Токио. Сурин не стала напрасно гадать, всю правду ей всё равно до конца никогда не узнать, для неё сейчас было в приоритете спасение парней — всё остальное просто не имело значения. Ведь именно на такой случай Годжо и назначил её куратором. Доверил своих учеников ей, потому что знал, что она может с этим справится. Она не могла его подвести. Но, к сожалению, Сурин всё же опоздала. Итадори нашёлся первым и едва живым, у раздавленной его же телом стены. Он что-то судорожно шептал у себя под носом, был весь в крови и без одной руки, безоружный и совсем отчаянный, с пустым, почти безжизненным взглядом и разбитыми убеждениями, за которые до сих пор держался. А совсем рядом, словно насмехаясь над ним, блуждало проклятье, точно искавшее способ поизощреннее, чтобы убить его. Сурин с ужасом двинулась вперёд, тело опередило мысли, она молниеносно схватила его и телепортировалась в место побезопаснее. — Я такой бесполезный, — сказал он совсем потерянно, зная, что это она. — Думал, что сильный, а оказалось, что совсем ни на что не способен. Девушка не нашла подходящих слов. Да и что она могла ему сказать? Ситуация была не из лучших, ей самой едва хватало терпения и стойкости, чтобы не сорваться и не разозлиться. Загородила парня собой и, сконцентрировавшись, сложила пальцы в знак. «Накопление урона: локальный масштаб». Проклятье, запустившее в них мощный шар энергии, резко замедлилось. Атака не дошла до цели и была поглощена барьером — сам дух остался под небольшим, едва заметным куполом. — Посмотри на меня, — пока техника удерживала этого неконтролируемого духа взаперти, Сурин покрепче обхватила Юджи за плечи и встряхнула. — Итадори! — он едва разжал веки, взглянув на неё. — Что у вас здесь произошло? И где Мегуми? — она боялась даже мысли допустить, что с её другом могло что-то случиться. — Он пошёл искать Кугисаки. Мы договорились, что я отвлеку проклятье на себя, а затем, когда они оба будут в безопасности, он подаст мне знак и я поменяюсь с Двуликим. — Совсем с ума сошёл? Не смей этого делать. — Прости. — Чёрт, — досадно шикнула девушка. Чтобы она сейчас не сказала, он её всё равно не послушается. — Не вытворяй глупостей, Итадори. Слышишь? Мы выберемся отсюда и без помощи Двуликого. Мозг отчаянно искал пути наилучшего решения. Вернее всего, конечно, было бы просто перенести Юджи на улицу или наложить на него печать, чтобы он не брыкался, но времени для размышления было слишком мало — нужно было действовать незамедлительно. Но что она могла сделать? Купол уже начинал трескаться, мощь проклятья оказалось столь сильно, что уже не выдерживало ударов, но в этом и была суть. Накопленного урона должно было хватить, чтобы изгнать духа — Сурин очень хотелось надеяться, что его будет достаточно. Решив драться до конца, она чётко взмахнула сложенной в знак рукой, техника развеялась и обрушилась на врага градом ярких, сносящих всё на своём пути взрывов. От мощной волны их с Итадори разъединило по противоположным сторонам, но, к несчастью, этого оказалось недостаточно. Разумная тварь вовремя увернулась, уловка стала для неё ясна и понятна, поэтому, отделалась малым: оборванными ногами и частью торса, которые почти сразу же восстановила обратно. Не медля ни секунды, запретив себе бояться, Сурин бросила последний взгляд на Итадори, оставшегося позади, и за секунду оказалась рядом с проклятьем. Сконцентрировала проклятую энергию в руках, наотмашь ударила дважды по ещё не восстановившейся ноге, снова снося ту в пух и прах, и ударила ещё раз, но на этот раз прямо по страшно улыбающейся морде. Дух отшатнулся, разозлился и яростно вскрикнул. В этот же момент, вместе с этим криком, раздался волчий вой, какой обычко издавали шикигами Мегуми. Тот самый знак, о котором говорил Юджи. «Отлично. Мегуми в безопасности», — только и успела подумать Сурин. — Занятная у тебя техника, — усмехнулся кто-то за её спиной. Проклятая энергия от него была такой устрашающей, что она оцепенела. Дух напротив тоже в ужасе замер. — Даже почти получилось его изгнать, но этого, увы, было недостаточно. Сукуна не заставил себя долго ждать — Итадори таки поменялся с ним местами. Он подошёл со спины вплотную, почти насквозь вонзил в её руку свои когти и отшвырнул в сторону. Девушка пролетела нескольких добрых метров, попутно ударившись обо все камни подряд и больно приземлилась затылком о бетонную плитку. В отличие от неё, Двуликий быстро расправился с проклятьем и без проблем вынул из него проклятый палец. На грани сознания Сурин видела, как он милосердно дал Итадори шанс вернуться в собственное тело, но тот почему-то молчал и не хотел возвращаться. Мужчине это развязало руки. Его оскалившееся лицо, исказившее мягкие и добрые черты лица Юджи, испугало до дрожи в коленях, но девушка нашла в себе силы подняться. — Не трогай Мегуми, — она уставилась на него, как дикая кошка, заполонив собой путь. Руку она уже не чувствовала, с ушибленной головы горячей струйкой по виску и шее стекала кровь. Но боли не было. Был лишь адреналин и страх. — Я не спрашивал твоёго разрешения, — широко и безумно ухмыльнулся Сукуна. — Отойди, пока не убил. — Я не позволю тебе пройти. — Ты едва на ногах стоишь. Серьёзно думаешь, что сможешь остановить меня? — он схватил её за шею и приподнял над полом. Сурин бы ответила, если бы он резко не вонзил когтистую ладонь в её грудь, безошибочно схватив и сжав бешено бьющееся сердце в тисках. Из-за рта тут же брызнула кровь, запачкав подбородок и одежду. — Последнее слово? Злая усмешка тронула губы — ощущения были не из лучших, даже врагу такого не пожелаешь. Кровь свернулась от испуга в жилах. Она вот-вот умрёт. — Что за? — Сукуна удивлённо приподнял бровь. — Ты что сделала, дрянь? — он захотел дёрнуть руку на себя, прихватив с собой чужое сердце, но та не послушалась — осталась в том же положении, что и была. — О-о-о, — протянул он уже довольно, видимо, догадавшись что к чему. — Как говоришь тебя зовут? Хаякава? — Катись к чёрту. Сурин накрыла его руку своей, сжала настолько сильно, насколько смогла, а затем секунда и… та оторвалась вместе с плечом, тут же испарившись в воздухе. Мужчина отшатнулся — не вскрикнул от неожиданной боли, даже глазом не моргнул, но тут же отрастил себе конечность обратно. Принялся с удовольствием наблюдать, как из чужой груди хлынула кровь и как мерзавка рухнула лицом вниз, в самый последний момент успев дотянуться рукой до груди. — Ну надо же, — довольный происходящим, он схватил её за шкирку и снова поднял, чтобы любопытно рассмотреть всё поближе. Девушка уже была без сознания, но из открытой раны кровь больше не лилась — поверх одежды стояла какая-то странная печать с древним рисунком. — Удивила, — он поднял её лицо когтистыми пальцами, впиваясь ногтями в нежную кожу. Специально поцарапал по подбородку. — Так уж и быть, убивать тебя не буду. Конечно же, если не издохнешь первой, — хохотнул он зловеще, словно она могла это услышать и, прихватив с собой, направился прямиком к Фушигуро.***
— Твоя подружка неплохо продержалась против того проклятья. Мегуми резко обернулся. Сукуна беспардонно волочил за собой тело Сурин, с которого медленно стекала кровь и почувствовал, как в который раз за этот бесконечно жуткий день страх и ужас тошнотворной пульсацией подступили к горлу. Не может быть. Она мертва? — Девчонка жива, — словно прочитав его мысли, сказал он. Отпустил её на землю и перевернул ногой лицом вверх. — Пока что, — добавил он, надавив этой самой ногой ей на грудь. — Не смей с ней так обращаться, — забыв себя от злости, Мегуми едва не полез первым в драку, но вовремя опомнившись, понял, что безопасность Сурин куда важнее. — Что тебе нужно? — Мне? — удивился искренне Сукуна и, потеряв интерес к Хаякаве, спокойно перешагнул через неё. — Я скажу, что мне нужно. Вы, детишки, меня сегодня очень позабавили, — оскалившись, он вальяжно зашагал вперёд. — Но для начала, я возьму этого засранца в заложники. И прежде чем вырву его сердце, скажу что он весьма отчаянно хотел вас всех спасти. Особенно тебя, — продолжая скалиться, Сукуна вонзил руку в своё тело, в тело Юджи, и вырвал его сердце. — Но вот что случается, когда меняешься со мной без договорённости, — он продемонстрировал сердце Итадори, словно оно было какой-то игрушкой. — Очевидно, он не может сейчас вернуться в своё тело, так что это, — он кивнул на сердце и швырнул его на землю, — моя подстраховка. Мегуми почувствовал, как земля ушла из-под ног. Происходящее было похоже на какой-то дурной сон. Он знал, что ему придётся убить Итадори, если случится худшее, с трудом принял для себя эту мысль ещё в тот момент, когда, скрепя сердцем, оставил его наедине с тем проклятьем, но всё же искренне надеялся, что ему удастся спастись. Полагал, что спасётся и Сурин, на неё была вся надежда, но, видимо, он был слишком наивен. И слишком слаб и глуп. — Нравится вырывать чужие сердца? Отчаявшись, Мегуми не поверил своим ушам — это был голос Сурин. — Чёрная молния. Удар пришёлся в спину, подло и грязно, но другого выхода она сейчас не видела — было не до угрызения совести. Потому что либо он их, либо они его. И уже было не важно, было это тело Итадори или ещё кого-то. Ситуация требовала решимости и смелости, а самое главное — хладнокровия. — Дрянь, надо было тебя прикончить сразу же. Сукуна, напротив, происходящим был впечатлен. Удар Сурин для него был не больнее комариного укуса, он шустро развернулся, но ударил по воздуху — девушка телепортировалась и уже стояла рядом с Мегуми. — Сурин, как ты… — парень не смог найти подходящих слов. Он же видел: она была без сознания, полуживая, даже проклятой энергии от неё почти не ощущалась. Не могла она сейчас так просто стоять на ногах, а уж тем более применять Чёрную молнию. — Сейчас не до этого, Мегуми, — повысила голос Сурин, следя краем глаза за Двуликим. Тот сложил руки на груди и любопытно наблюдал за ними. Милосердно давал возможность поговорить. — Если мне будет суждено здесь умереть, то только после того, как мы его остановим и вернём Итадори. Понял меня?! — Да, — он с трудом сглотнул. — За дело. — Отлично. Я рад, что вы наговорились, — хохотнул мужчина. — А теперь повеселите меня. Их бой вряд ли можно было назвать весельем. В ходе сражения Мегуми потерял двоих шикигами, Сурин тоже держалась из последних сил: они работали слажено и без промашек — она замедляла пространство, отрывала Сукуне руки, чтобы он не успевал складывать печати, а шикигами наносили решающие удары, но этого всё равно было недостаточно. Король проклятий был на ином уровне. Против него они были бессильны, словно младенцы. — Вы так рискуете своей жизнью ради этого паршивца, но он совсем того не стоит, — самодовольно усмехнулся Двуликий. — А ты, — обратился он к Мегуми. — Лучше бы сбежал, когда была возможность. Такой талант попусту тратится. «Лучше бы сбежал?» — подумал парень со злой усмешкой. Да, возможно, было бы лучше, если бы он действительно сбежал. А если ещё хорошенько подумать, то для него не было никакого резона спасать Итадори, что сейчас, что тогда, но разве он мог дать погибнуть хорошему человеку? Разве мог пройти мимо такой несправедливости? Этот парень не был ни в чём виноват. Он просто оказался не в том месте и не в то время. И Мегуми никогда не пожалеет о том, что спас его. — Вот как? Ты хороший парень, Фушигуро, — знакомый звонкий голос привёл его в чувства. Они с Сурин удивлённо переглянулись — это был Юджи. Он вернул контроль над телом. — Спасибо тебе за эти слова. Думаю, мне не о чем больше переживать. — Что? — ошарашенно выдохнул парень. Неужели он произнёс те слова вслух? — Ты правильно живёшь, Фушигуро, и о многом думаешь, но и я ведь не хуже, правда? — улыбнулся Итадори. Мегуми впился в него взглядом, чувствуя, как глаза начинают щипать от подступающих слёз. В горле стоял ком. Нет. Это не могло быть правдой. Он не мог так просто умереть. — Сестрица Сурин, спасибо, что пришла на помощь и прости, что не послушался тебя. — Дурак, — ответила ему девушка дрогнувшим голосом, получив в ответ смех, полный света и тепла. — Вы оба, Кугисаки и Годжо-сенсей, живите долго, ладно? — он широко и ярко улыбнулся в последний раз и, закрыв глаза, замертво повалился на землю. — Итадори! — вскрикнули они оба. Но он уже ничего не слышал. Мегуми упал на колени рядом с ним и дрожащей рукой прикоснулся к светлым волосам, накрывая макушку. — Нет, — шепнул он, чувствуя как дрожит нижняя губа. Из глаз таки полились предательские слёзы. — Мегуми, — хрипло позвала его Сурин, чувствуя, что не продержится больше. Сознание, державшееся только на одном упрямстве и адреналине, вдруг покинуло её и она резко упала вперёд следом за Юджи. Фушигуро успел поймать её в последний момент. И, пожалуй, впервые в жизни позволил себе вскрикнуть во весь голос от раздирающей в груди боли.***
Сказать, что Годжо был в бешенстве, значит ничего не сказать. Начальство воспользовалось его отсутствием и отправило его учеников на изначально провальную миссию. Он бы понял и не удивился бы даже, если бы дело было в нём, эти дряблые глупые старики его всегда недолюбливали и боялись, но на этот раз что-то подсказывало, что дело всё же было не в нём, а в недавно поднятом вопросе об отсрочке казни Юджи. Они тактично захотели устранить паренька, представлявшего для них угрозу, потому что боялись его не меньше. А его искренняя ярость, к слову, сыграла бы им сейчас только на руку. Если бы все первокурсники и Сурин погибли, он бы точно не сдержался и перебил бы всех без сожалений, но у него назрел вариант получше. Благо, Юджи успел побыть мёртвым всего несколько часов и тут же вернуться в строй. Раздумывая об этом, Годжо бесшумно заглянул в помещение, собираясь проверить не проснулась ли Сурин, но его сердце тут же остановилось, чтобы через мгновение забиться быстрее прежнего. Девушка сидела на краю больничной койки и, заломив брови, пыталась себя перебинтовать. Точнее, привести после долгого и беспокойного сна своё состояние в более менее адекватное. И самое ужасное и потрясающее во всем этом было то, что на ней были одни широкие пижамные штаны и… всё. Открытая грудь, которую неумело пытались перебинтовать тут же приковала взгляд, но Годжо обеспокоил не столько факт обнажённости, сколько случайно замеченный шрам, красный и выпуклый, клеймом высеченный на красивой молочной коже. Почти такой же, какой бы мог остаться у Итадори, если бы тот заново не отрастил себе новое сердце. Только вот своё сердце Сурин вряд ли бы смогла отрастить с таким же успехом — ей было повезло чуть меньше. Годжо подпёр стену плечом и принялся наблюдать за ней, нисколько не смущаясь от мысли, что впервые видел её в подобном виде. Он больше думал, что всё это выглядит слишком нереально. Ведь если бы это была реальность, у Сурин был бы отёкший глаз или сломанный нос, или выбитые зубы, или ещё какая-нибудь страшная чертовщина. Но Сурин выглядела слишком красиво, слишком идеально даже сидя полуголой на больничной койке — да, бледная, поломанная, с синяками под глазами, с ссадинами на скуле и подбородке. И всё же… Такая красивая. Живая. — О боже! — девушка в ужасе подскочила, наконец-то заметив его присутствие, и вполне не наигранно схватилась за сердце. — Только не говорите, что вы всё видели, — её охватила паника. Не дай бог. Не дай бог, он всё видел. — Что именно: твою грудь или твои забавные потуги? — мужчина отлип от стены и скользящим шагом подошел ближе. — И то, и другое! О, нет. Это конец. Он всё видел. Какой стыд. — Ничего не видел. Я только что зашёл. — Правда? Сурин спросила так доверчиво, что ему на секунду стало стыдно за свою ложь. Но только лишь на секунду. — Правда. Я все равно через маску ничего не вижу. «Да он меня за дуру держит», — рассердилась девушка. Собралась уже возмутиться вслух, но Годжо её опередил — в три широких шага преодолел расстояние между ними и как-то порывисто, отчаянно прижал её к себе. Сурин подавилась воздухом от неожиданности. — Ай-ай-ай, — с явным драматизмом вскликнула она, пытаясь отшутиться. Лицо, которое Хаякава успела заметить, прежде чем он прижал её к себе — взволновало до глубины души. Никогда ещё прежде она не видела, чтобы он так сильно переживал. — Вы слишком сильно обхватили. — Потерпишь, — он суматошно зарылся носом в мягкие тёмные волосы, рукой придерживая её за затылок, и наконец-то расслабленно выдохнул. — Если надумали меня ругать, то я не буду ни за что извиняться, — бросила она сразу в лоб, собираясь обнять его в ответ. — Совсем бессовестная? — он чуть отстранил её от себя, обхватив за плечи. — Натворила делов и даже не раскаиваешься? — Итадори это всё равно не вернёт к жизни, — Сурин устало выдохнула. Не было сил даже спорить. — Что толку от того, что я вмешалась? — Ты спасла Мегуми и Нобару. — Да, но Итадори мёртв, понимаете? — она беспомощно посмотрела на его повязку. — Он ведь даже не успел ничего повидать, совсем ещё юный был, а уже… чёрт, я очень сожалею. — Ты не виновата, — мужчина снова притянул её к себе. — Но я могла его спасти. Я была там, я… — она сорвалась, тихо заплакала и замолчала. Годжо успокаивающе погладил её по волосам, от неожиданных слёз он растерялся и начал шептать что-то судорожное, что-то на грани, убеждая, что нет её вины во всем этом, что она отлично справилась, что если бы не пришла вовремя, Мегуми и Нобара обязательно бы погибли, что сам виноват, что не оказался рядом и уже не мог понять кого успокаивал и что говорил. Ладонями бережно обхватил заплаканное, скривившейся в гримасе сожаления и боли лицо, и осторожно вытер солёную влагу с нежной кожи. Почувствовал, как вдруг до боли захотелось вплести пальцы в короткие волосы на затылке, приласкать потерянную Сурин и, наклонившись, поцеловать. Без пошлости — просто нежное касание губ, неуклюжая попытка согреть и утешить. Он чуть не потерял её. Её привезли обратно в техникум с зияющей в груди раной, всю побитую, холодную и бледную, как смерть. Одежда была пропитана кровью так, что уже не было понятно, где раны, но Сурин сумела спастись почти что чудом: успела вовремя наложить печать и остановить собственное кровотечение. Сёко была удивлена увиденным не меньше и настойчиво гнала его из операционной, уверяя, что всё в порядке, но Годжо не обращал на неё внимания, впервые в жизни молясь небу, чтобы оно сжалилось над ним, чтобы не отнимало самое дорогое, что было, что только недавно осознал и обрёл. Глаза жгла боль при виде хрупкой фигуры, которая была на грани жизни и смерти. В тот момент он с ужасом для себя осознал, что, измученный печальным опытом, сожалениями и болью, но найдя спасение и покой в этой девушке, мог не только любить, но и безумно, панически, безоговорочно бояться за свою любовь. За Сурин. Она — как второй шанс. Подарок самой судьбы. Способ исправить ошибки прошлого, чтобы стать счастливым в настоящем. И его буквально трясло и выворачивало от ужаса, от мысли о том, что он мог её навсегда потерять. — Посмотри на меня, — попросил Годжо, вытерев пальцами влажные дорожки с бледных щёк и, не удержавшись, прикоснулся коротким поцелуем к холодном лбу. — Зная тебя, я более, чем уверен, что ты сделала все возможное, чтобы избежать такого исхода. — Да, но этого все равно было недостаточно, — она подняла на него заплаканные глаза, успокаиваясь. — И это не повод себя винить, — произнёс он не то серьёзно, не то укоризненно. — Даже не занимайся такими делами, поняла меня? — и покрепче обхватил за щеки, мягко стиснув в ладонях. — Ошибки — лишь повод для роста, но никак не для самоненависти и самобичевания. — Поняла, — решительно и твёрдо кивнула Сурин, взбодрившись. — Иди сюда, — он ещё раз притянул её к себе и девушка с радостью поддалась навстречу. Они крепко обнялись и оба с облегчением выдохнули. Больше слов не требовалось. — Давай я помогу с перевязкой, — Годжо привычно улыбнулся и снова обхватил её за плечи, мягко погладив большими пальцами по открытой нежной коже. — А вы умеете? — Ещё спрашиваешь? Моя подруга — гениальный врач, конечно я умею. Сурин только улыбнулась. Послушно села обратно на кушетку, оставив побольше места для мужчины и, быстро вытерев ещё влажное лицо ладонью, принялась наблюдать. Сатору лихо распаковал новые бинты, достал нужные средства и сел напротив, взявшись за обещанное дело. Делал всё аккуратно, едва касаясь кожи, был непривычно молчалив и собран, но девушка не могла перестать украдкой улыбаться и всё время себя отдёргивала, чтобы он случайно не заметил её игривое настроение. — Ай-яй-яй, — она краем глаза наблюдала за его реакцией. — Терпи, — Годжо даже не посмотрел на неё — знал, что она притворяется. — Какой строгий из вас врач. Я думала, вы подуете на рану. — Куда тебе ещё подуть? — он усмехнулся. — Молчи и терпи. Сегодня ты лишена этой великодушной части меня. Сурин тихо рассмеялась над его хмурым и строгим тоном, подставляя другую руку. Годжо делал вид, что рассержен, играл свою роль учителя, а она поддавалась, зная, что провинилась. Эта дурость нужна была сейчас им обоим. — Шрам можно будет убрать, — сказал он как бы между делом. Не смог промолчать. — Так вы всё-таки видели, — она досадно пихнула его рукой, краснея. Господи, ладно бы он просто увидел её корчившейся, пыхтящей или ещё в каком-нибудь дурном виде, Сурин никогда не боялась показаться смешной, но он видел её почти обнажённой. Видел её грудь. Какой ужас! — Ну видел и видел. Чего бубнить-то? — улыбнулся он ехидно. — Будто я там что-то новое и необычное увидел. — Избавьте меня от подробностей. — Какие мы нежные. Сурин хмыкнула и улыбнулась — он всё отзеркалил на своём лице. А затем они оба одновременно отвлеклась на незваного гостя. В комнату один раз постучали и без разрешения вошли. Годжо быстро сдвинулся в сторону, закрывая собой девушку, и выглянул через собственное плечо — Миура переступил через порог и тут же замер. — О, Миура. Здравствуй, — улыбнулась ему Сурин, взглянув из-за плеча мужчины. Она коснулась его руки, давая понять, что всё в порядке и он может отойти, но Сатору не сдвинулся ни на миллиметр — упёрто не хотел, чтобы какой-то там Миура увидел то, что ему самому удалось увидеть впервые. — Ох, вижу помешал? — спросил он неловко. — Зайду тогда попозже. Вот, оставлю гостинцы здесь, — он сконфужено улыбнулся и положил пакет с угощениями на ближайший стул. — Спасибо большое, — быстро проговорила Сурин и хотела добавить что-то ещё, но парень быстро исчез за дверью. — Он ухаживает за тобой? — Годжо непроницаемым взглядом смотрел на дверь. — Нет, что вы, — она беззаботно отмахнулась. — Миура просто мой друг. — Просто друг? — что-то он в этом начинал сомневаться. Скользкий этот Сато Миура тип, не нравится он Годжо. Ой, как не нравится. Только вот, кажется, самой Сурин не было до этого Миуры никакого дела — она просто была с ним мила и вежлива, как и со всеми остальными. Он только зря переживал. Они почти одновременно развернулись друг к другу обратно и из-за того, что сидели близко, случайно столкнулись носами, ударяясь. — Ауч! — тихо вскликнула девушка, схватившись за нос. — Господи, да вы реально хотите меня сегодня добить. — Прости. Дай посмотрю, — виновато проговорил мужчина, потянувшись рукой к её лицу. — Не надо. — Дай, говорю. Он осторожно обхватил ладонями её лицо, пытаясь разглядеть повреждение, но тут же пожалел. Сурин широко улыбнулась и весело рассмеялась над его обеспокоенным лицом. — А говорили, что не переживаете. — Вообще-то я сказал другое, но ладно, — он тепло улыбнулся. — Ты меня поймала. — Но вы действительно выглядите встревоженным. Вас что-то смутило? — она внимательно наблюдала как он, вернувшись к своему незаконченному делу, озадаченно нахмурил брови под повязкой, ожидая пояснений. — Я имею в виду ситуацию с миссией. — А, ты про это, — Годжо уже было распереживался, что она уличила его в глупой ревности. — Да, смутило. — Думаете, палец Двуликого оказался там не случайно? — предположила Сурин и не прогадала. — Теперь я в этом убеждён, — хмыкнул мужчина. Она никогда его не разочаровывала — её догадки почти всегда были верны и совпадали с его собственными. — Есть предположения кто это сделал? — Пока нет. Но есть резон думать, что это кто-то из наших. Предатели всегда водятся на виду у всех, — он недобро усмехнулся. — Будь начеку, ладно? Если увидишь что-то странное, сразу сообщи мне, — он поднял на неё взгляд, получил утвердительный кивок и вдруг сам стал серьёзнее. — И, Сурин… — М? — Никаких больше дуростей. Девушка промолчала, задумываясь над словами, и как-то странно взглянула на него из-под ресниц. — Не обещаю, но постараюсь. — Такой вариант ответа меня не устраивает. Попробуй ещё раз. — Мегуми сказал, что это я у вас дурости понабралась, так что обвинять вам меня не в чем. — Я и не обвиняю, а прошу быть осторожнее. Мы же с тобой уже говорили об этом. Ты чуть не погибла, Сурин. Это уже не шутки, — он запнулся, потому что эта негодяйка с каждым его словом улыбалась всё шире и шире. — И чему ты улыбаешься? Если честно, поводов для улыбок было много. Видеть подобного рода проявления эмоций в вечно шумном, улыбающемся и активном человеке было необычно, странно и приятно. Сколько бы Сурин не была с ним рядом, как бы много не знала и не пыталась понять, Годжо всё равно чуть ли не каждый день раскрывался для неё с новой стороны. Был столь многогранным, что, кажется, ей никогда не удастся его до конца разгадать. — Вы всё-таки переживали, — сказала она так довольно, счастливо и игриво, что Сатору чуть не подавился воздухом от возмущения. — Сейчас подерёмся, — предупредил он и на этот раз нарочно затянул всё потуже. Кажется, повидав смерть лицом к лицу, Сурин совсем страх потеряла. Хотя Годжо прекрасно понимал почему она себя сейчас так вела. И без него прекрасно понимала, что могла погибнуть. Они оба это понимали. И они оба, возможно, подсознательно пытались отвлечь друг друга от этой страшной мысли. — Вы поднимите руку на девушку? Как низко. — Ну всё, ты договорилась. Он резко дёрнулся навстречу, пальцы прикоснулись к открытой коже на животе и резко зашевелились, щекоча. — Нет! — девушка негромко взвизгнула, попытавшись остановить его руки, и начала змеёй выворачиваться. — Только не щекотка. Годжо-сенсей! Она захохотала во весь голос, откинулась на подушку, снова извернулась, а он навис сверху и замер, наблюдая, как её смех мягко притихает, оставляя на лице лёгкую улыбку. Её аккуратная грудь вздрогнула на вдохе, успокаиваясь, Годжо заметил, как подтянулся прямой торс от этого движения и с трудом заставил себя поднять взгляд — это было привлекательно. Сурин тоже замерла, как мышка и внимательно уставилась на его тёмную повязку. Сатору прекратил смеяться, улыбка его была странной и незнакомой, но она всё равно завороженно проследила за тем, как он потянулся пальцами к ткани на глазах, желая её снять. — Можно мне? — тихо спросила девушка, осторожно останавливая его. — Правда хочешь? — Только, если разрешите. — Тебе я разрешу что угодно. Она застенчиво улыбнулась, наблюдая как Годжо доверчиво наклонил к ней голову. В нос ударил запах шампуня и укладочного средства для волос, и Сурин сперва мимолетно коснулась их: из-за средства они были слегка жесткие у кончиков и наверняка очень мягкие и тонкие у корней, но не решилась проверить. Вместо этого метнулась взглядом к губам, услышав как он хмыкнул, разведя их в улыбке. — Ты решила начать с волос? Я, конечно, не против, но не могла бы ты… — Тише. Не сбивайте меня, — шикнула на него Сурин. Сатору послушно замолчал и замер, решив не торопить, а она осторожно схватилась кончиками пальцев за край ткани и медленно потянула его вниз, затаив дыхание. Что-то очень запретное ощущалось в этом действий, что-то интимное и слишком, слишком близкое, что Годжо наверняка не позволял кому-либо другому, но позволял сейчас ей. Голова пошла кругом от этой мысли. Сурин зажмурилась до мушек в глазах, не веря в происходящее. Всё вдруг резко приобрело совсем другой контекст. Никто из них раньше не вёл себя так. Ни он, ни она. Девушка не решилась поднять на него взгляд, пока повязка не осталась висеть на шее и не решилась даже после. Стало отчего-то так страшно, но Годжо решил эту проблему за неё — мягко поймал её пальцами за подбородок, заставив посмотреть на себя. И Сурин могла поклясться что впервые растерялась насколько сильно от узора причудливых нечеловеческих глаз напротив. Она видела эти глаза множество раз, казалось, должна была за столько лет уже привыкнуть, но дыхание сперло, обжигая лёгкие. Годжо не был человеком. Не мог кто-то столь прекрасный и абсолютно невообразимый быть обычным человеком. Её собственные глаза нагло её обманывали. — Нравится? — Ваши глаза? Годжо мягко улыбнулся, покачав головой. — Хорошо, пусть будут глаза. — Нравятся, — уверенно кивнула Сурин. — Очень красивые. — Иначе и быть не могло, верно? — Ну, конечно. Иначе бы ваше хрупкое эго наверняка бы снова пострадало, скажи я что-то другое. Годжо коротко прыснул, а затем широко, совсем как мальчишка, улыбнулся. У Сурин от этой улыбки всё сжалось внутри. — Мне нравится, когда ты меня подкалываешь. — Так у меня получается? — удивилась и улыбнулась девушка. — Ну, не так хорошо, как у меня. Но тоже сойдёт, — он весело подмигнул. — Вот же ж! — она захотела его пихнуть, но он перехватил её руку, крепко сжав в своей. — Я действительно переживал, Сурин, — сказал он вдруг серьёзно. — Даже не представляешь как сильно. Чуть было не поседел от ужаса и не постарел на целую жизнь. — У вас и так седые волосы. — Да что ты знаешь? Это благородный платиновый цвет, вообще-то, — оскорбился Годжо. Сурин только рассмеялась, не сводя с него глаз. А потом, успокоившись, тихо призналась: — На самом деле, я так испугалась, — она тяжело сглотнула. — Думала, что умру. Ещё никогда не приходилось так сильно бояться, я… это было ужасно. Сатору молча сжал её руку, кивнул и качнул головой, подталкивая её продолжать. — Думала, никогда больше не увижу ни вас, ни Мегуми и стало так страшно, что даже не поняла, как всё обернулось в мою пользу. — Ты про печать, которая на тебе была? — Да, — она растерянно кивнула. — Я никогда не знала о ней, даже не подозревала, что способна на такое. — Ничего удивительного на самом деле, — он ободряюще улыбнулся. — В момент смерти и не до такого додумаешься. Критичная ситуация, приправленная стрессом и страхом, всё решила. — Но я не уверена, что могу применить эту печать на других. — Я тоже могу вылечить только себя. Это не всегда работает в обе стороны, Сурин. Не расстраивайся зря. — Хорошо бы избавиться от этой привычки, да? — Да. Порой ты очень суетливая. Они улыбнулись друг другу, пока взгляд одного из них не дрогнул, нечаянно метнувшись к губам другого. Эта была Сурин. И она конкретно прошляпилась, поскольку Годжо в следующее же мгновение поддался вперёд, приняв это на свой лад. И ему даже почти показалось, что она согласно потянулась навстречу, как они оба вдруг осеклись, одновременно почувствовав, что к комнате кто-то приближается. И судя по проклятой энергии, это точно был Мегуми. Сатору в последний раз посмотрел на неё, запечатляя раскрасневшийся нежный образ на подкорке сознания и нехотя отодвинулся, мягко потянув её за собой. — Где твоя одежда? — Мне нечего стесняться перед Мегуми. — Не сомневаюсь в этом, — он снова как-то странно усмехнулся, а ей почему-то с улыбкой показалось, что Годжо просто не хотел, чтобы другой мужчина, даже Мегуми, видели её в таком виде. Не могла не заметить, как он закрыл её собой, когда вошёл Миура. Но с другой стороны, увидел ведь он. И видел куда дальше и больше бинтов. — Где твоя одежда, Сурин? — повторил он настойчивее. — На полу с другой стороны кушетки. Он вопросительно приподнял бровь, явно не понимая, как она могла там оказаться, но молча поднялся, взял футболку в руки и, встряхнув, протянул ей. Она послушно взяла одежду и, чуть кривясь от боли, просунула сначала голову, потом руку, но застряла во втором рукаве. — Кажется, мне нужна помощь. — Будто я не вижу, — добродушно хмыкнул мужчина и, вновь оказавшись близко, осторожно помог выпутаться. — Спасибо, — она виновато и крайне очаровательно улыбнулась, быстро подняв и опустив глаза. Ещё никогда не было так чертовски неловко в присутствии Годжо. Между ними сейчас произошло кое-что однозначно странное и необъяснимое, переходящее все невидимые установленные стены. Как раз в этот момент Мегуми зашёл в комнату и Сурин с облегчением выдохнула — неловкая ситуация была спасена. Но Сатору, словно желая её безжалостно добить, успел перед этим, схватив и притянув к себе за футболку, тихо произнести: — Мы не закончили. Заставив сердце от этих будоражащих слов остановится, а затем забиться в два раза быстрее. Что он имел в виду под этими словами оставалось лишь гадать.