***
Через шесть часов Люциус взмахнул палочкой и прошептал: «Муффлиато». Удостоверившись, что заклинание надёжно заглушило всё звуки, он аккуратно потянул дверь на себя и заглянул в спальню сына. Терпкий запах зелий ударил ему в нос, и Малфой-старший невольно поморщился. Он приоткрыл дверь чуть шире и переступил порог комнаты. Драко крепко спал после ударной дозы зелья сна без сновидений, свернувшись на кровати в клубок. Его бледное лицо терялось на фоне постельного белья, а дыхание было шумным и сбивчивым. Люциус подавил в себе желание подойти ближе и дотронуться до лба сына — крепкий сон был такой редкостью для младшего, что нарушить этот долгожданный момент он не мог. Вместо этого Малфой взмахнул палочкой и освежил воздух в комнате, избавившись от терпкого запаха целебных снадобий. Всё так же бережно Люциус прикрыл за собой дверь и негромко произнёс: — Бобби. Тут же перед ним появился щуплый домовик, боязливо взглянувший на хозяина. — В комнате Драко не должно вонять как в палате Мунго. Следите за порядком, иначе… Домовик вздрогнул и тут же почтительно поклонился. — Бобби будет следить. — Свободен, — бросил Малфой, и домовик тут же исчез. Какое-то время Люциус задумчиво простоял под дверь, а затем неторопливо отправился к себе в кабинет. Он предполагал, что Драко придётся тяжело — задание, что Лорд поручил шестнадцатилетнему подростку в качестве наказания за промах отца, без сомнения должно было оставить след в психике сына. Но то, что происходило с Драко в последний год, беспокоило Люциуса всё больше и больше. Сын страдал от кошмаров, панических приступов и частых стихийных выбросов магии, что практически никогда не встречалось у взрослых волшебников. Сократившийся в количестве (и, конечно же, в качестве) персонал Мунго разводил руками и указывал на истощение от хронического стресса; Драко прописали курс стандартных зелий для крепкого сна и подавления панических атак. Люциус остановился на полпути, крепче сжал трость в руке и вновь позвал домовика. — Бобби убрал всё в спальне молодого… — Где миссис Малфой? Эльф тут же замолчал и кивнул: — Хозяйка в розарии. — Приведи меня к ней, — сказал Малфой и нетерпеливо вытянул вперёд руку. Бобби боязливо дотронулся до руки господина — точнее, до рукава, чтобы не дай Мерлин не задеть — и мягко аппарировал Люциуса в розарий, располагавшийся на заднем дворе поместья. Несмотря на холодный октябрьский воздух, внутри теплицы царило ощущение вечного лета. После того, как Лорд наконец-то съехал из фамильного поместья Малфоев, Нарцисса рьяно принялась за перестановки и обновления интерьера. Подвалы замуровали, гостиную, где пытали Уизли, домовики разобрали практически до кирпичика и вынесли из неё всю мебель. Люциус никак не вмешивался в деятельность жены, прекрасно понимая, чем вызвана её активность. Этим летом Нарцисса переключила все силы на садоводство и начала с разведения роз. Вдыхая нежные ароматы и чувствуя, что в мантии стало жарко из-за температуры и повышенной влажности, Люциус на секунду подумал, будто окружающий мир с его проблемами исчез. Яркие цвета всевозможных сортов контрастировали со свинцовым небом за окном. Буйство форм не сочеталось с опустевшим Косым переулком. Тонкий аромат обезоруживал после стойкого запаха целебных зелий. Нарцисса вынырнула из розового облака и нахмурилась: — Что-то случилось? Малфой пару раз моргнул, выходя из ступора. — Нет, но… — он слегка прочистил горло, прежде чем продолжить. — Просто захотел тебя увидеть. Нарцисса нахмурилась ещё больше и подошла к нему ближе, на ходу снимая перчатки. — Проснулся? — Нет, — отрицательно помотал головой Люциус. — Всё ещё спит. Эльфы не проследили и позволили ему выпить двойную порцию зелья. — Я уже приказала в следующий раз сразу будить меня, — резко сказала Нарцисса и бросила перчатки на небольшой стол, заставленный горшками с саженцами. Какое-то время супруги молчали, а затем Нарцисса неопределенным жестом обвела пространство вокруг них. — Это всё поместье, Люциус. Вот это всё и является причиной его состояния. Лицо жены погрустнело. Она вздохнула и облокотилась на стол. — Я долго думала про это. Даже попыталась с ним поговорить, но он закрылся окклюменцией и сказал, что мне лучше беспокоится о своих посадках, — сбивчиво произнесла она. — Ожидаемо. Вновь повисла пауза. — Он не может здесь находиться, Люциус, — прошептала Нарцисса. — Воспоминания сведут Драко с ума. Люциус кивнул: подсознательно именно такого ответа он и ожидал. — Он оказался слабее, чем я думал, — с сожалением произнёс он и задумчиво дотронулся пальцем до хрупкого саженца. Тонкий стебель опасно покачнулся от прикосновения. — Он наш единственный сын. Другого не будет, — тихо ответила Нарцисса.***
Поздним вечером того же дня Селвин запросила встречи с Люциусом. Он не испытывал никакого желания покидать Нарциссу и упускать Драко из поле зрения, но Пенелопа была настойчива и категорически отказалась проводить встречу в поместье Малфоев. Люциус расценил это однозначно: Селвин не доверяла его защитным чарам и хотела обезопасить себя на своей территории, где была единоличной хозяйкой после смерти мужа. — Чем обязан, Пенелопа? — спросил Малфой, выходя из камина и оглядываясь по сторонам. Он оказался явно в рабочем кабинете госпожи Селвин, которая уже ожидала его, стоя напротив и скрестив руки на груди. — Чай? Кофе? Что-нибудь покрепче? — спросила она, проигнорировав его вопрос. — Если ты не возражаешь, я бы сразу перешёл к делу, — ответил Малфой и занял без приглашения кресло. Селвин кивнула и призвала к себе папку с бумагами, лежавшую до этого в ящик рабочего стола. Передав её Люциусу, Пенелопа заняла кресло напротив. — Я хочу, чтобы ты посмотрел этот отчёт, — сказала она, нервно оглаживая свою мантию. — Он из Казначейства. Люциус слегка приподнял бровь, но Селвин махнула рукой и кивком подбородка указала на папку. Малфой понял намёк и аккуратно расшнуровал папку, доставая бумаги. Он погрузился в чтение. Через тридцать минут, во время которых Пенелопа оставалась неподвижной статуей, Люциус в изумлении поднял на неё глаза: — Я не помню, чтобы ты когда-либо озвучивала эти цифры, — удивленно произнёс он. — Здесь всё правда, — проигнорировала его реплику Селвин. — Я наслала «Империус» на сотрудника Казначейства и приказала дать мне все отчёты о текущем бюджете. Мальчик оказался без метки и с очень слабой волей, сопротивляться не смог. Люциус приподнял бровь. На его памяти Селвин никогда не использовала Непростительные. — Потом я приложила его «Обливейтом», не волнуйся — неверно истолковала его выражение лица Пенелопа. — Половина министерства уже прошла через порчи, «Круцио» и «Империус», и всем наплевать. — Понятно, — протянул Малфой и вновь пробежался глазами по цифрам. — Значит, если это правда, то мы… — … в заднице, Люциус, — резко сказала Селвин и встала с кресла. Она начала нервно ходить по комнате, заложив руки за спину. — Мы практически ничего больше не экспортируем — половина уникальных целебных трав, которые составляли приличную часть нашей прибыли, уничтожены. Теперь мы должны закупать всё у соседей по удвоенной цене и то, выбор ограничен, ведь не все хотят сотрудничать с режимом Лорда. Палочки европейцы теперь покупают у наследников Грегоровича, убийство Олливандера перечеркнуло и эту статью доходов. Сейчас наши волшебные палочки ассоциируются с пытками и смертью. Ну и в завершение — ты же помнишь, что произошло с заводом про производству Летучего пороха? Как думаешь, сколько стран с радостью согласятся поставлять нам свою продукцию? А по какой цене? Люциус сжал челюсти и отложил отчёт в сторону. — Я не дурак и об всем этом и так догадывался, — негромко сказал он. — Что ты предлагаешь? Селвин дёрнулась и подошла к своему рабочему столу. Люциус наблюдал, как она нервно перебирала документы, пока не нашла нужный тонкий лист пергамента. — Родольфус попросил меня заказать этот документ у гоблинов, — отрывисто сказала она и протянула лист Малфою. — Я не могла ослушаться, но взяла копию и сделала вид, что не совсем поняла его указания. Люциус принял из рук Пенелопы новый пергамент и развернул его. Едва увидев написанное, он судорожно закашлялся. — Это… Это… — сипло произнёс он. — Это выписка со всех наших банковских счётов, включая детей, — кивнула Пенелопа и вновь села в кресло. — Я не могла соврать, даже про себя. Малфой вперился глазами в список и быстро нашёл свою семью. Гоблины, эти маленькие мерзавцы, скрупулёзно выписали всё, что числилось в активах; у Нарциссы даже отметили счёт со стороны Блэков, формально не относящийся к наследию Малфоев. — Гоблинам плевать, я не могу приказать им что-либо убрать или скрыть, — сказала Селвин, следя за его реакцией. — Тем более, учитывая количество погибших с их стороны от рук Лорда и остальных наших знакомых. Люциус слегка прикрыл глаза и возвёл лёгкий окклюменционный щит. — Итак, — сухо сказал он. — Руди приценивается к нашим деньгам и хочет пополнить казну чужими руками? Не считая того, что на Хогвартс я уже потратил неплохую сумму? — Здесь нет ничего о состоянии Лестрейнджей, — Пенелопа покачала головой. — Я думаю, всё прозаичнее. В чьём сейфе Лорд хранил свой кресстраж? Чья супруга была первым приближенным лицом? — Мы тоже вкладывали свои деньги в идеи Лорда. — Да, но доверял Лорд только Белле и Руди, — возразила Селвин. — Ладно, — сказал Малфой. — Допустим, это так. Руди немного поистратился на нашего умершего босса, экономика его не интересует, благополучие волшебников тем более, поэтому на правах старшего он хочет пройтись по нашим хранилищам. Но надо быть идиотом, чтобы надеяться на наше полное и безоговорочное согласие. — Ему и не надо нашего согласия, — печально произнесла Пенелопа. — Это ещё не всё. Вчера он вызвал меня к себе, долго беседовал о жизни, о прошлом, вспоминал мужа… А потом аккуратно подтолкнул разговор к тому, что не доверяет никому, кроме меня. Намекнул, что вы планируете от меня избавиться и изобразил при этом беспокойство за будущее детей. — Что? — Он начнёт нас стравливать, Люциус. Он уже это делает. Ты ведь наверняка успел продумать план насчёт Эдвина за эти дни, да? Как бы поизящнее столкнуть его с пьедестала и забрать привилегии для Драко? Люциус не выдержал и тоже встал. Всё было настолько похоже на Родольфуса, что он даже не хотел верить Пенелопе. — Кому ещё ты это рассказала? — замер Малфой посреди кабинета и развернулся к Селвин. — Пока только тебе. — Пока? — Я хочу предупредить Нотта, — спокойно ответила Пенелопа, выдерживая подозрительный взгляд Малфоя. — Он сдаёт на глазах, а Тео ещё слишком юн. У них есть не так много времени, чтобы придумать план. — И всё? Только я, ты и Нотт? — недоверчиво протянул Люциус. — Про Басти понятно, Пиритс идиот и даже не сможет правильно прочесть цифры, но Мальсибер? Пенелопа моментально преобразилась: её глаза потемнели, на лице заходили желваки. — Он домогался до Беатрис на прошлом вечере в честь аврората, — прошипела она. — Зажал в коридоре, когда она возвращалась из туалета, спрашивал, нравятся ли ей статусные мужчины постарше и интересовался, не успела ли она уже… Стать женщиной. Люциус вздрогнул. Если бы у него была шестнадцатилетняя дочь, то после подобного эпизода Мальсибера никто бы не нашёл. — Теперь ты меня понимаешь? — совладала с собой Селвин. — Я вдова, и у меня трое детей. Эдвин печётся о Тео больше, чем о своей собственной жизни, а у тебя Драко и Нарцисса. Нам есть, что терять, и Руди это знает. — И что ты предлагаешь? — произнёс Малфой и сел напротив неё. Пенелопа облизнула пересохшие губы и сжала кулаки. — Мы должны убрать Родольфуса, пока он первым не уберёт нас. Мы должны обезопасить детей и по возможности выслать их из страны. Мы должны… Мы должны сделать что-то, что поможет нам избежать поцелуя дементора в будущем. Люциус прищурился. — Быть готовыми к тому, что Орден может вернуться? — спросил он. — Ты это имеешь в виду? Селвин кивнула. — Да, Люциус. Нам нужно быть готовыми к тому, что всё поменяется. Опять. Малфой откинулся на спинку кресла и задумчиво постучал пальцами по подлокотнику. — В конце концов, — произнёс он, — именно этим наши семьи и занимаются на протяжении столетий. Ловко маневрируют между двумя противоположными полюсами.