Три месяца назад
Верность квиддичу Оливер Вуд сохранял всегда — для того, чтобы перечислить случаи, когда этот вид спорта опускался в его личном рейтинге на одну позицию вниз, хватило бы и пальцев одной руки. Более того, большая часть таких изменений всё равно в той или иной степени была связана со спортом; так, решение вступить в Орден Феникса Оливер принял практически сразу же после отмены большинства матчей квиддичной лиги: часть стран отказалась играть с английскими командами после победы Волдеморта, многие игроки начали уходить из клубов — кто-то из обычного расчёта, кто-то из-за страха за семью и близких, кто-то из принципов — и уезжать, ну а оставшиеся в итоге сидели без дела. Родольфус Лестрейндж, мерзкий тип и прихвостень поехавшего волшебника, непонятно почему ставший его представителем, расформировал департамент спорта под предлогом нехватки бюджета и добил остатки спортивной гордости страны бессрочным запретом на проведение матчей. Тщательно распланированный переход из молодёжного состава «Паддлмир Юнайтед» в основной оказался несбыточной мечтой. Такого Оливер не смог бы простить никому — а уж Пожирателям и подавно. Энергия и азарт требовали выхода, бежать из страны он не был готов, тем более, удивительным образом его семья никогда никого не интересовала: не предатели крови, не грязнокровки, но и не представители «священных». Так, мелкие сошки, едва заметный узор на декорациях разворачивавшегося представления. Оливер не был и дураком — от скуки и безделья его мозг переключился со стратегий спортивных на стратегии другого класса. Происходящие события, точнее, их частое отсутствие, активность Лестрейнджа, новости в «Пророке», обрывки фраз, брошенные старшими членами Ордена, финансовый кризис — всё это наталкивало на вполне определенные выводы. Лозунги Пожирателей и их предводителя были лишь отвлекающим маневром, финтом Вронского в исполнении загонщиков-головорезов, тогда как более скрытные игроки боролись за снитч. Эта мысль будоражила кровь, как и появившаяся привычка делить окружающих людей на охотников, ловцов, загонщиков и вратарей, исходя из личных качеств и манеры поведения. Сам Оливер прекрасно знал две вещи. Первое — что он идеально подходил под выбранную позицию. Человек, готовый защищать свою территорию от противника до конца, до вывиха челюсти, сотрясения мозга и сломанных костей. Игрок, внимательной оценивающий рисунок матча и просчитывающий возможные риски. Тот, кто мог бы спасти игру даже в случае поимки снитча соперником — о, сколько было таких легендарных матчей в истории квиддича, когда ловцы лишь спасали команду от позора, позволяя проиграть не с таким разгромным счётом. Второе — что лучшим представителем позиции «охотник» по-прежнему оставался Маркус Флинт. Игрок, способный вынырнуть из ниоткуда и пробить тараном тщательно выстроенную схему защиты Вуда. Человек, филигранно умеющий выбирать нужный момент для атаки. Расчётливый и хитрый, знающий правила как свои пять пальцев, и поэтому всегда работающий на грани — так, чтобы отправить соперника в нокаут, но самому остаться в игре. Так что Оливер совсем не удивился, когда увидел Маркуса Флинта на пороге штаб-квартиры Ордена одним поздним вечером. Он единственный не сомневался в результате допроса сывороткой правды, хотя знал, что Финнигана это не убедит и драка неизбежна. У Вуда не было и иллюзий насчёт Захарии Смита, когда обманчиво равнодушный взгляд Флинта зафиксировал мимолётное касание ладонью. Маркус никогда не вторгался на территорию соперника без внутренней уверенности в победе. Его появление в «штрафной зоне» являлось красноречивым подтверждением сразу двух вещей: отсутствия сильной власти, а значит, и влияния на чистокровные семьи у шайки министерских Пожирателей; а также предельно конкретных намерений на самого Оливера. Вуд долго думал, стоило ли расстаться с Захарией сразу, пока его не вышибли из игры стремительным ударом; но спортивный азарт и ностальгия по былым временам перевесили кодекс джентельмена — всё-таки было безумно интересно, каким именно путём Маркус будет добираться до «штрафной». В конце концов, у них со Смитом не было договоренности об эксклюзивности или верности до конца дней; так, отвлечение от будней и неизбежность частых ночёвок в штаб-квартире. Не сахарный, переживёт.***
Настоящее время
— У тебя что-то было с Флинтом? — эмоции Смита ухитрились смениться ровно три раза за то время, что он задавал этот короткий вопрос: смущение, ревность, отвращение. Оливер подавился воздухом и обрадовался, что находился в ванной комнате и его эмоции не были видны из спальни. — Что? — он выключил воду, дотянулся до полотенца и начал тщательно вытираться, выигрывая время. — Ты слышал. Вуд обмотался полотенцем, принял как можно более невозмутимый вид и вышел из ванной, общей с другой спальней на этаже. Хорошо, что та комната была сегодня свободна. — Нет, не было. А почему ты спрашиваешь именно сейчас? — пожал плечами Оливер и присел на краешек кровати. Захария нахмурился и какое-то время сверлил Вуда взглядом. — Что? — Я тогда почувствовал это, — Смит выделил последнее слово и волнообразно взмахнул рукой. — Напряжение. — И решил сказать об этом спустя три месяца? Он тут даже не появлялся всё это время. Даже имя Финнигана прозвучало бы логичнее. — Мой радар никогда не давал осечки, — упрямо поджал губы Смит. Оливер издал как будто искренний смешок: — Хочешь сказать, что Флинт по парням? Ну тогда понятно, почему он так часто распускал руки и ломал мне нос. Чисто пацанский способ привлечь внимание. Захария слегка порозовел и отвёл глаза: — Ладно, извини. Просто я заметил тогда его взгляды… — Наверное жалел, что сейчас уже не получится безнаказанно вмазать, — предположил Оливер и потянулся за палочкой, лежавшей на тумбочке. — Как насчёт пожрать? — Не ленись, — Захария приподнялся и стукнул его по руке, сжимавшей палочку. — Тебе плохо удается Акцио в помещениях, если ты ещё раз разбудишь Кингсли или кого-то, кто вернулся с дежурства, нас точно кастрируют. — Ну так может сходишь ты? Заодно извинишься за беспочвенные обвинения в мой адрес, — недовольно пробурчал Вуд, но Смит хихикнул и поднялся с кровати. — Я это сделаю позже, — он подмигнул. — А пока мне надо в душ. Если осталось рагу, то тащи его сюда. Вуд вздохнул и тоже поднялся. Он подумал, стоит ли быстро высушить голову, прежде чем высовываться в холодный коридор — их новое убежище явно было проклято, раз согревающих чар хватало ровно на полчаса — но затем решил, что ему не помешает немного охладиться. Оливер аккуратно открыл дверь, вышел в темноту и шепотом произнёс: «Люмос». На втором этаже царила тишина. Вуд тихо спустился на первый этаж и прошёл через пустые холл и гостиную в сторону кухни. Как только он потянул дверь на себя, то непроизвольно выругался — глаза, привыкшие к темноте, больно резанул яркий свет. — Бл*, Оливер, спасибо, что хоть не голый, — раздалось недовольное бурчание Финнигана. — Боишься не выдержать? — усмехнулся Вуд и поморгал. Когда зрение восстановилось, представшая перед ним картина заставила его замереть: Симус со свежим фингалом под правым глазом восседал на табурете с мрачным видом и неспешно пил пиво из бутылки. Флинт стоял у кухонной тумбы, небрежно оперевшись о неё бедром и методично залечивал сбитые костяшки левой руки. Ещё один приём сбивающий с толку — те, кто не знал, что Маркус левша, всегда ждали нападения с другой стороны. Оливер знал, но тоже не был готов к атаке: после первого явления Ордену и двухчасового допроса, когда уставший Кингсли объявил Флинта чистым и лично пообещал проклясть каждого, кто усомниться в его компетенция проверки дезертиров, сам возмутитель спокойствия так и не появлялся в жизни штаба. Скорее всего, его пригласили на завтрашнее собрание. — Это такой способ разрядки, — внезапно произнёс Симус, от чего Оливер почти закашлялся. — Я не называл его пожирательским высером и не описывал предстоящие годы в Азкабане. Просто паршивый день. — Дружеский хук слева? — поинтересовался Оливер и оправил полотенце, впрочем, без особой необходимости — Флинт даже не удостоил его взглядом. — А что, Смит тебя не лупит в качестве прелюдии? — хмыкнул Симус. Холодильник спасительно опалил лицо морозным воздухом (никто из волшебников не умел поддерживать нормальную температуру в этом маггловском изобретении), а примерзшая к полке кастрюля дала отстрочку для возможности прийти в себя. — Не все спортсмены любят такое. Если ты выплескиваешь адреналин на поле, то потом вряд ли захочется повторения в постели, — ленивые интонации Флинта разрезали воздух ровно пополам и воткнулись стрелой в спину Оливера, где-то между лопатками. — Ну Оливер сейчас не спортсмен, — возразил Симус. — Кстати, в твоих «Валлийских мантикорах» любят такую херню. Помнишь ту драку Терри Митчелла с … Кастрюля наконец-то оторвалась от полки, с хрустом сбросив с себя лёд. Вуд распрямился и прижал холодный металл к низу живота. — Пока, — произнёс он. — Постарайтесь тут ничего не разнести. — Вы тоже, — многозначительно ответил Симус и нахмурился. — Имейте совесть, это на всех. То, что вы трахаетесь марафонами, не даёт вам повода лишать других еды. — Отвали.***
Первый пас был разыгран сразу же на следующее утро: Оливер чистил зубы и прикидывал шансы на полноценный завтрак перед утренним собранием. Если Смит уже свалил на кухню, то вероятность велика… Дверь, ведущая в соседнюю спальню, открылась стремительно. Широкая фигура Маркуса заполнила собой всё небольшое пространство и направилась к унитазу. Оливер так и замер с зубной щёткой во рту. — Тут вообще-то занято, — прошипел он и зло сплюнул пасту в раковину, глядя через зеркало на обнажившуюся задницу Флинта, стоявшего к нему спиной. — Так закрывайся — бросил Маркус, не прерываясь. Вуд выругался и включил кран, чтобы заглушить и журчание струи, и стук сердца. Он наклонился ниже и начал яростно смывать пасту со рта, надеясь, что Флинт свалит. Однако сразу же за звуком смываемой воды его бесцеремонно отодвинули бедром в сторону. — Твою мать, — выругался Оливер и выпрямился, но увиденная картина жестоко дала ему под дых: левой рукой Маркус небрежно размазывал по лицу крем для бритья, тогда как правой слегка неловко зачаровывал бритву. Только сейчас до Вуда дошло, что он не заметил с утра прибавления к скупому мужскому набору, который они со Смитом делили на двоих. — Не хочешь толпиться — вставай раньше, — издевательски протянул Маркус и стёр каплю пены с груди. Бритва подлетела к правой щеке и начала медленно избавлять от щетины. — Это относится и к тебе. — Я долго встаю, ты же знаешь. Оливер знал. От глупых действий и неловких фраз его спас оклик Захарии из коридора: — Ты завтракать будешь или нет? Сейчас пойдёт вторая смена. Вуд обречённо вытер лицо полотенцем и пошёл к двери. — Он тебе не подходит, — бросил Маркус вдогонку. Его любимая предматчевая тактика: мимоходом обронить фразу, деморализующую соперника, причём сделать это в ситуации, когда ответная реакция невозможна. Раньше он проворачивал подобное практически прямо за спиной Мадам Трюк или деканов, теперь — под носом у своего нового противника. Драка в ванной не способствовала снижению подозрений у Захарии. Завтрак прошёл смазано — Оливер всё-таки опоздал и был вынужден быстро доедать яичницу, пока в кухню не зашла вторая смена орденовцев. Некстати проснувшиеся воспоминания занимали его голову ровно до того момента, как он олевитировал чистую тарелку обратно в шкаф и ретировался в гостиную. Удобнее устроившись на диване и пожав руку Рону Уизли, Вуд привычно спрятал все эмоции куда подальше, оставив лишь собранность и сосредоточенность. — Есть дело, — вполголоса произнёс Рон и обернулся. — В пятницу четвертьфинал европейской лиги, «Лилль» против «Бременской звезды». Джордан уже настроил приёмник. — Мм. — Если ничего не произойдёт, формируем дежурную группу на этот день. Ты с нами? — Спрашиваешь? — Смит? Вуд задумчиво глянул на Захарию, стоявшего в углу гостиной и негромко о чём-то беседовавшего с Лавандой Браун. — Я бы не стал его мучить пивом и квиддичом. — Ок, — легко согласился Рон и немного помрачнел. — Главное, чтобы маму не перенаправили сюда. Оливер кивнул. Ожесточенные столкновения с Пожирателями и егерями продолжались где-то полгода после войны, отняв жизни у многих. Однако затем Пожиратели как будто потеряли всякий интерес к Ордену и сторонникам Дамблдора, избрав тактику ленивого обвинения соперника в различных собственных прегрешениях. Стоит признать, что до какого-то момента эта стратегия работала, пока жители не стали догадываться, что их просто водят за нос. Егеря и оборотни же оставались проблемой преимущественно для тех, кто базировался в отдалённых территориях ближе к Северной Ирландии и Шотландии; иногда у Ордена возникали подозрения, что и здесь происходила внутренняя конкуренция, из-за чего Пожиратели активно вытесняли бывших союзников подальше от себя. Постепенно из бойцов орденовцы превратились в «диванных стратегов», как иногда мрачно шутил Симус: большая часть задач сводилась ко сбору информации, помощи жителям, пострадавшим от действий егерей или Пожирателей, а также попыткам внедрить своих людей в Министерство. Неудивительно, что таких вечеров с обыденным репортажем квидиччного матча становилось всё больше и больше, всё меньше при этом вызывая недовольства у старшего поколения. Только Молли Уизли не скрывала своего отношения к подобному легкомыслию, но её все понимали: горе от потери сына не сбавило своей тяжести. — Ну что, — пробасил Кингсли, входя в комнату. — Пять минут и начинаем? Флинт, если ты не знал, у нас здесь свой регламент. — Мне не привыкать, — раздался позади спокойный голос Маркуса. Рон едва слышно выдохнул сквозь зубы и сжал кулаки. Постепенно гостиная заполнилась людьми. Джордан плюхнулся на диван слева от Оливера и размашисто отбил ему «пять». Захария остался на другом конце комнаты в компании девочек. Блеклый и погружённый в себя Джордж Уизли сел на второй диван, стоящий прямо напротив первого, к нему присоединился Симус. На свободное место рядом сел Маркус, лениво вытянув вперёд ноги. Финниган опасливо покосился на Джорджа, а затем слегка повернулся в сторону Флинта и что-то ему сказал. Тот лишь неопределённо пожал плечами. — Итак, — произнёс Кингсли и обвёл молодёжь внимательным взглядом. Сегодня из «взрослых» остался только он, из чего Оливер сделал вывод, что ничего страшного за эти сутки не произошло. — Обсуждаем планы на неделю. Браун, Томас и Джонсон, вы… Дальше началось нудное распределение ролей. Ничего такого, что выбивалось из обычного порядка: в лазарет на границе с Шотландией требовалась небольшая поставка ингредиентов для Оборотного; МакГонагал запросила подмогу в Хогвартс, но только из младших, кто ещё не успел засветиться перед егерями и строго при наличии достаточного количества зелья — Малфой в последние две недели открыто забыл о своих обязанностях попечителя и министерские шавки даже не удосужились почтить директора своим присутствием; егеря на юге страны попытались обчистить небольшую деревню, но были встречены местными ведьмами и колдунами, которых предупредила группа Подмора… Всё было сухо, обыденно и до абсурда спокойно. Никаких новых лиц со стороны Ордена в списки разыскиваемых добавлены тоже не были. Внезапно Оливеру очень сильно захотелось снова в воздух — так, чтобы холодный ветер обжигал кожу и грозился скинуть с метлы, ливень снижал видимость и мешал видеть мячи, а дубины загонщиков целились прямо в лицо. — Теперь послушаем новости от нашего нового игрока, — закончил беседу Кингсли. Оливер вышел из транса, сообразив, что прослушал часть о себе. Все, кроме Симуса, Джорджа Вуда, напряглись и пристально посмотрели на Маркуса, однако тот остался равнодушен. — Теодора Нотта поставили в Отдел Тайн, — сказал Флинт, вызвав изумлённую реакцию и недоверчивый шепот. — В сегодняшнем номере «Пророка» будет объявление. — Прямо руководителем? — спросил Кингсли, не выглядя удивлённым. — Не знаю. Но не думаю. — Он же одного возраста с нами, — воскликнула Лаванда, но её перебил Захария: — Откуда ты можешь знать об Отделе Тайн? Это разве не самый закрытый отдел Министерства? Повисла тишина. Намёк в этом вопросе был слишком очевиден, но Маркус только хмыкнул. — Если какая-то дверь для тебя закрыта, то это не значит, что другой не сможет её открыть, — произнёс он. Оливер едва сдержался от того, чтобы не закатить глаза на эту явную подачу, но за него возмутился Рон, поддержавший Смита. Начинающийся спор прервал Кингсли. — Успокоились, — гаркнул он и обвёл каждого тяжелым взглядом. — Кто забылся, напоминаю, что пока мы сидим тут Мерлин пойми где, у мальчика есть возможность общаться в нужных кругах с нужными людьми. Об условиях сделки и, — тут последовала многозначительная пауза, — последствиях в случае нарушения он прекрасно осведомлён. Вновь воцарилось молчание. — Я не обязан отчитываться перед тобой, Уизли, — тяжелый взгляд пригвоздил Рона к дивану, тогда как Смит даже не был удостоен и капли внимания. — Но чтобы не тратить своё время, так и быть, сделаю объявление для всех: мой отец умер полгода назад, и теперь я полноправный представитель рода со всеми вытекающими отсюда привилегиями и последствиями. Как бы для тебя… Симус толкнул Маркуса локтем в бок. Он не указал на Джорджа, но намёк и так был понятен — оскорбление статуса Уизли ударило бы не только по Рону. К его чести, Флинт быстро сориентировался и заткнулся. Кингсли вновь завёл старую песню про «гормонально неустойчивых сосунков», но Оливер отвлёкся от рядовой стычки и начал быстро обрабатывать информацию. Значит, Маркуса сюда привел самый очевидный и древний инстинкт — страх за свою жизнь. Оставшись без влияния и хоть какой, но протекции со стороны отца, он оценил ситуацию вокруг и почувствовал какую-то опасность. Тревога смогла прорваться сквозь защитный слой, и Вуд всё-таки украдкой посмотрел на Флинта. Тот неожиданно ответил ему пристальным взглядом, который прошиб не хуже электрического удара. «Я прав», — одновременно и с облегчением, и со страхом подумал про себя Оливер. С облегчением — потому что по-прежнему мог считывать мотивы Маркуса. О втором чувстве он решил даже не задумываться. По крайней мере, сейчас. Очередной возглас дал понять, что он опять ушёл в свои мысли и отвлекся от происходящего. — Я попробую найти информаторов в Министерстве, — донёсся до него голос Маркуса.