amor de verano (summer love)

Казутора проснулся, чувствуя, что способен пробежать марафон на гору с Чифую на своей спине. Обычно он не был первым, кто просыпался, но сегодняшний день будет захватывающим днём для него. Они собирались посетить некоторые древние руины Майя, и Мари попросила их проснуться пораньше и надеть удобную одежду. Он тихо прошёл к небольшому отельному шкафу. Он с Чифую собирались остаться здесь только на неделю, но Казутора решил взять всю свою одежду. Ему было важно то, как он одевался. Конечно же, он обожал хорошо выглядеть и сводить этим Чифую с ума, но он также наслаждался своим собственным телом и выражал себя через это. Постарайтесь скрыть свои ноги и ступни от насекомых, но имейте ввиду, что плотная ткань заставит вас потеть, как бешеных. Агх. Казутора не ненавидел быть на природе, но иногда это переходило дорогу его самовыражению. Он слегка раздвинул шторы, чтобы впустить в комнату немного света, но наткнулся на тёмное небо. Раздался сонный стон: — Тора, — оу, его сонный голос пиздецки сексуальный, — что ты делаешь? Иди сюда. Казутора подошёл к нему и лёг рядом с ним, позволяя себе ещё чутка насладиться теплом Чифую. — Я собираюсь, любимый, — ответил он, мягко целуя Чифую со сомкнутыми губами. — За окном всё ещё темно, — и Чифую крепче обнял его. — Да, сейчас пять утра, но Мари сказала, что мы отправляемся в семь тридцать. У меня есть ещё два часа, поэтому если я сейчас же пойду в душ– Чифую старался слушать своего парня, болтающего о тайм-менеджменте, но подушка была такой мягкой, а одеяло — таким тёплым; вскоре его руки достаточно расслабились, чтобы позволить Казуторе уйти. Он быстро собирался, принимая душ и натягивая на себя расслабленный аутфит. Он не планировал торопиться, поднимая Чифую с кровати. Он подполз к нему на кровать, оставляя тёплый поцелуй на его губах. Он любил расслабленное и спящее выражение лица Чифую. Тот заслуживал такого спокойствия. Одна его щека была прижата к подушке, и это выглядело так мило, что Казутора захотел укусить её. Он решил вместо этого поцеловать её, и вторую тоже, заставляя Чифую открыть глаза. Чифую улыбнулся и довольно вздохнул. Он любил просыпаться и видеть Казутору по утрам, но он также любил спать, поэтому он подтянул голову Казуторы к своей груди и снова закрыл глаза. Казутора недолго поиграл с его волосами, в конце концов, опуская свою руку к его шее, груди и ниже, и спросил: — Что мне нужно сделать, чтобы ты проснулся? — он продолжил изучать другое тело, проводя ладонями вокруг его талии, ниже, к ягодицам, дотягиваясь до его бедра и подтягивая его к своим бёдрам. Чифую хмыкнул и Казутора почувствовал: — Стоит ли мне позаботиться о твоём утреннем стояке? — Хмм, сколько времени? — Чифую запрокинул голову, позволяя Казуторе поцеловать свою шею. — Почти шесть утра, — ответил он и вернулся к поцелуям шеи своего парня. Логическая часть Чифую стала проигрывать ощущению языка Казуторы на его чувствительной коже, но Чифую удалось дважды подумать: — Прости, малыш. Я позабочусь об этом в душе, — он положил ладонь на щёку Казуторы и подтянул к себе для поцелуя, пока тот протестующе захныкал. Чифую прижимал его к себе, чтобы прошептать, — я компенсирую это вечером. Казутора оживился, услышав это, улыбнулся, и Чифую смог уйти. Ему всё ещё нужно было принять душ, одеться, заказать завтрак для них обоих (и выпить кофе). Они собирались гулять весь день, поэтому им необходима была энергия. К семи утра на коленях Чифую был Казутора, потому что Чифую не был восприимчив к подобным отвлечениям. Но в этот раз атмосферу разрушил его собственный живот. Это не было громко, но Казутора почувствовал урчание напротив своего пустого желудка. Он ухмыльнулся, поднимаясь с чужих коленей: — Буфет уже должен открыться. Ему действительно нужно будет компенсировать это всё ночью. — Пойдём, малыш. Буфет всё ещё был открыт, когда они туда пришли. Большинство еды даже не начали сервировать, но у них особо не было времени, поэтому они остановились на огромном количестве фруктов, сока и кофе. Казутора жаловался, что у них не было приличного мексиканского завтрака, но Чифую напомнил ему, что они могут попробовать его на следующий день. Они поприветствовали Мари в фойе и сели в машину, Казутора ярко улыбался, пока она рассказывала некоторые исторические факты о местах, которые они собирались посетить. Когда она дошла до мексиканской мифологии, Чифую увидел, как Казутора делает заметки в телефоне. Он усмехнулся, потому что это определённо не так произносится, но когда его парень начал обороняться, Чифую также не имел понятия, как это правильно написать. Имена богов всегда были странными, и он даже не был уверен, слышал ли он похожие звуки в словах. По-прежнему они уделяли пристальное внимание объяснениям, и то, что могло ощущаться, как часы, превратилось в минуты. Когда они прибыли, Казутора выпрыгнул из машины, как ребёнок с переизбытком энергии, и повернулся к Чифую, чтобы поцеловать его, невероятно широко улыбаясь. Чифую послал ответную улыбку и схватил его за руку, следуя за гидом. Храмы и пирамиды вокруг них ощущались, как древние каменные гиганты. Они возвышались над ними, владея магической аурой, которую Чифую не мог уложить в своей голове. Было сложно поверить, что люди на самом деле построили это, особенно после того, как они узнали, что все локации строились благодаря точной математике и астрологии, но Чифую мог получить подзатыльник, если бы поделился своими сверхъестественными теориями. Мерцание в глазах Казуторы было чем-то, что Чифую хотел сохранить и держать в банке, чтобы вечность таращиться. Может, сейчас не было время для того, чтобы становиться сентиментальным насчёт глаз Казуторы, но он просто пиздецки их любил. Чифую был твёрдо уверен, что глаза действительно могли быть зеркалом души. Казутора был тому доказательством. Он наблюдал, как его душа постепенно излечивается, через его глаза. Он был очевидцем, как они постепенно возвращали обратно детское любопытство и трепет. Они всё ещё были беспокойными, иногда — шаткими, как и все обычные вещи, но тогда Чифую приходил на помощь. Он тоже излечивался, конечно же, и порой он чувствовал, что они оба были на одном уровне. Они понимали, что в некоторые дни остаться в кровати с кем-то, кого можно было обнять, было чем-то, что им было нужнее всего; в другие дни — выбраться в люди и напиться было тем, чего просили их тела, возвращаясь домой для чего-то более интимного, чем их обычные нежные касания, но всегда, всегда вместе. Чифую вернулся в реальность, когда они начали взбираться на один из высоких храмов. Вид сверху был захватывающим, и, если бы Чифую достаточно постарался, он мог был представить суетливый город под собой. Казутора огласил его мысли, быстро доставая телефон, чтобы снять слишком много фотографий пейзажа. Он повернул камеру к ним; рука Казуторы максимально сильно вытянулась, чтобы захватить весь вид. Оба подняли два пальца вверх, словно на рефлексе, позже меняя позы; просто улыбаясь, целуя друг друга в щёку; и поцелуй в губы, который, вероятно, был компрометирующим. Их друзья будут заспамлены. — Наконец-то мы можем конкурировать с Хаккаем и Мицуей, — ухмылялся Казутора, разрывая групповой чат с их друзьями. — Ага, это намного круче, чем неделя моды в Нью-Йорке. Они смотрели друг на друга, стараясь сдержать смех, а затем — вообще не стараясь: — Нет, определённо, — сказал Казутора, прежде чем соединить их губы. Потому что ничто не помешало бы им быть вместе. Они могли любое место сделать раем на земле, но не было никакой необходимости громко об этом заявлять. Они направились к сувенирной лавке, и Казутора посоветовался с Чифую, прежде чем купить большой плакат с календарём Майя, будто бы ему нужно было советоваться. Он купил несколько брелоков — может, у них уже было достаточно подобных, — и кружку с картинкой этого места. Чифую дал Казуторе деньги; тот очень долго и упорно работал, чтобы выучить цифры на испанском, и после того, как тот поблагодарил продавца с протяжной «r», Чифую не смог сдержаться и поцеловал его в щёку. — Это было очень круто, Тора, — ещё один поцелуй, — ты очень умный, малыш. Казутора покраснел нежно-розовым цветом, и винил в этом солнце; его ладонь снова нашла ладонь Чифую, пока они шли обратно к машине. Они пообедали в небольшом ресторане неподалёку, и Чифую задумался, как место может ощущаться таким уютным и знакомым. Он чувствовал себя практически грабителем, словно он был в чужом доме, прерывая семейное собрание. Но всё это ушло, как только их поприветствовал официант, невероятно тепло, несмотря на языковой барьер. Чифую сделал мысленную заметку, что ему нужно вызывать такое же чувство у своих посетителей в зоомагазине. Фруктов определённо было недостаточно для завтрака, поэтому они поели для успокоения души. Удивительно, как правильное количество горячей кукурузной тортильи может заставить мужчину влюбиться, подумал Чифую, счастливо вздыхая, откидываясь на сидении и обнаруживая Казутору в такой же позе. Официант улыбнулся им, поворачиваясь к Мари, чтобы задать ей вопрос на испанском, и та захихикала и кивнула в ответ. Вскоре они поняли, почему. Чифую практически спрыгнул с сидения, когда тарелка с жареными насекомыми??? была поставлена на стол. — Мари, это пранк или что? Казутора был в похожем состоянии, держа руки у груди, боясь положить их обратно на стол. — Это жареные кузнечики, здешняя обычная закуска, — оу, она же не собирается есть эт– Чифую ахнул от хруста, вышедшего изо рта Мари. Он остановил себя от ещё нескольких глотков воздуха, осознавая, что он, вполне возможно, был несколько груб. Его глаза нашли молчаливое согласие в глазах Казуторы: — Может, в следующий раз. Мы уже достаточно наелись, — он улыбнулся, извиняясь. Обычно они не были сильно разборчивы в еде, но им было необходимо немного моральной подготовки. Может, ещё и немного пива. Мари понимающе хихикнула, и рассказала им о первом разе, когда она попробовала кузнечиков, когда они покинули ресторан. Оставшуюся часть вечера они провели в зоопарке, и теперь была очередь Чифую вести себя, как беспокойный ребёнок. Он удивлялся разнообразию видов животных, которых раньше он видел только на фото. Мексика — очень биоразнообразная страна, объяснила им Мари, и Чифую мог это понять. Казутора стал его персональным фотографом, пока он позировал с каждой птицей, змеёй, обезьянкой и другими животными, с которыми было разрешено взаимодействовать. Они все любили его, и Казутора был очарован, как живые существа чувствовали себя спокойно с Чифую. Это должно работать и на людях тоже. Пока Чифую листал фото, Казутора обнял его со спины: — Ты такой очаровательный. Я думаю, я влюбился. — Хмм, ты так думаешь? — Ага. — Тогда тебе лучше сделать что-то с этим. Поэтому Казутора развернул его и поцеловал, надеясь, что люди поймут, что он был слишком влюблён, чтобы думать об их взглядах. Его любовь опасно переливалась, и поцелуй был меньшим, что он мог сделать, чтобы успокоить её. Потому что такая любовь может выплёскиваться из него всю жизнь и никогда не кончится. Он постарался сказать Чифую об этом, двигая губами с огромной заботой, поглаживая его щёку, притягивая его за талию ближе, пока Чифую не отступил, задыхаясь и краснея: — Вокруг нас семьи, Тора. Тот пожал плечами: — Ну, тогда они могут отвернуться. Чифую покачал головой с небольшой улыбкой, и Казутора не смог не засмеяться. Они продолжили исследовать место, пока солнце не начало садиться, а их ноги не устали. Зоопарк был больше заповедником, каждая секция была просторной, чтобы животные могли свободно бродить. Это сделало их обоих счастливыми, потому что они всегда сами ставили в приоритет комфорт животных в зоомагазине. Они отдыхали на скамейке, когда Казутора спросил: — Как ты думаешь, наши детки скучают по нам? Чифую вздохнул: — Скорее всего, но я верю, что ‘Мичи хорошо о них заботится. — Хотя, он слишком мягкий. Он будет плакать, прежде чем покинет котят. — Ага, ставлю на то, что он спит на полу возле них, просто чтобы те перестали мяукать, — захихикал Чифую. — Хина не видела его несколько дней, и всё это время он провёл в зоомагазине. Они смеялись, пока добавляли больше деталей в их придуманный сценарий, хихикая над своим другом, словно они снова были детьми. Они даже не знали друг друга, пока были маленькими, но это ощущалось именно так. Казутора каким-то образом всегда был рядом с ним, с ними. Чифую ощутил это, когда они воссоединились, став старше. И никто из них не знал, что появилось раньше — их дружба или любовь, — может, они были слишком похожи, гармоничны. По дороге в отель Казутора уложил свою голову на плечо Чифую, пялясь в небо, на розовый, оранжевый и другие цвета, которые, казалось, смешиваются и двигаются. Это был прекрасный вид. Ему так повезло. Он был так счастлив, что жив. Что у него был шанс любить Чифую Мацуно. Что его любили также. Он почувствовал, как на его глазах появились горячие слёзы, прежде чем он смог их остановить и начать быстро моргать. Это не сработало; слёзы продолжали течь, даже когда они вышли из машины и вошли в отель. Казутора максимально сильно старался скрыть своё лицо, но, конечно, Чифую заметил. К счастью, лифт был пуст. Чифую держал его лицо обеими руками, его выражение лица было беспокойным, но голос — успокаивающим: — Из-за чего эти слёзы, любимый? Губы Казуторы задрожали от вопроса, и слёзы полились с новой силой: — От счастья, я думаю. Чифую вытер их, нежно обхватывая его лицо и целуя его в лоб: — Это хорошо, малыш. Не сдерживайся. И Казутора не держал; он всхлипывал в плечо своего парня, пока получал от него успокаивающие слова. Ты заслуживаешь это. Я так счастлив, что ты здесь. Я люблю тебя больше, чем что-либо ещё. Они разъединились, только когда зашли в комнату, где Чифую, наконец, смог поцеловать его, медленно и нежно, пока Казутора успокаивался. Казутора любил эту сторону Чифую, которая поддерживала его всегда, когда он чувствовал себя слабым и маленьким. Добрый голос Чифую и его лёгкие касания были его чистой безопасностью. — Хочешь принять душ со мной, малыш? Потом мы можем остаться в ванной. Казутора шмыгнул носом, кивая, и взял Чифую за руку, пока они шли к ванной комнате. В такое время он позволял Чифую болтать. Даже если им не нужно было разговаривать, даже если это были всего-лишь небольшие комментарии, Казутора слушал их. — Боже, я никогда не ощущал себя таким липким. Воздух здесь реально влажный, хах, — Чифую снял обе их футболки, влажные от пота. За этим последовали их штаны, и они зашли в тепло воды — не слишком горячей и не слишком холодной. Сначала Чифую позаботился о Казуторе, омывая его тело, скрабируя его кожу, неторопливо моя его голову и пробегаясь пальцами сквозь длинные волосы, получая несколько мягких мурлыканий в ответ. Он смыл шампунь и повторил все действия с собой, пока Казутора не настоял на том, чтобы сделать это за него. Как обычно, он был менее терпелив. Он игрался с волосами Чифую, распределяя шампунь, и использовал свои собственные руки, чтобы покрыть тело Чифую мылом. К моменту, когда он начал всё смывать, его член был твёрдым напротив бедра Чифую, и Казутора отчаянно его поцеловал. Чифую схватил его за волосы и слегка потянул, заставляя его удивлённо застонать: — Будь терпеливым, малыш, — и цомкнул его в губы, выходя из душа, чтобы подготовить ванну. У Казуторы не было другого выбора, кроме как смотреть, как его парень наливает ароматный продукт в молочную воду, которая, должно быть, ощущалась, как шёлк на коже. Он забрался в неё также быстро, как обещалось, и занял своё место на груди Чифую, который раскрыл свои руки для него. Некоторое время они обнимались, дыша унисон, руками поглаживая кожу друг друга в комфорте. Затем Казутора выгнул шею, чтобы лениво его поцеловать. Когда он улыбнулся, Чифую спросил: — Что ты хочешь поделать завтра, малыш? Казутора любил говорить, что это «его день рождения» всю неделю, но это было только для того, чтобы получить привилегии своего непослушания от Чифую. Реальное празднование будет ночью, в канун его дня рождения, 15 сентября. Это было из традицией — выходить и целоваться ночью. Иногда чуть больше. — Я хочу получить горячий, страстный, взрывающий мозг поздравительный секс, — Казутора определённо вернулся к прежнему себе. Чифую хихикнул на это: — Я всегда его тебе даю. — Да, именно, — Казутора прикусил губу, улыбаясь, — могу я получить превью? Чифую засмеялся ещё сильнее, заставляя Казутору сесть и отодвинуться от его подпрыгивающей груди: — Спойлер? — он надавил. — Демо? — Казутора пошевелил бровями. Когда Чифую наконец восстановил дыхание, то просто сказал: — Ты — это слишком, — а затем атаковал его губы своими, всё ещё улыбаясь. Казутора вдохнул через нос, получая то, чего хотел. Он оседлал своего парня, вода плескалась вокруг них, и застонал, когда почувствовал другой твёрдый член, потирающийся о его собственный. Он двинул бёдрами навстречу, ища трения. Стоны Чифую присоединились к его, и тот схватил его за задницу и сильно сжал, заставляя развратный звук выйти изо рта Казуторы; Чифую проглотил его своим языком. — Кровать, в кровать, — оторвался Чифую, задыхаясь. Они бегло пробежались полотенцем по свои телам и бросили его на кровать из лучших побуждений; с их волос капала вода, когда они упали на кровать. Язык Чифую был глубоко во рту Казуторы, горячий и мокрый, когда коснулся чужого, чтобы затем выскользнуть и начать изучать его шею. Казутора зашипел, когда язык коснулся его татуировки, всегда чувствительной. Его ладонь запуталась в коротких чёрных волосах; его стоны становились более нуждающимися, когда Чифую провёл губами по всему его торсу — оставшиеся капли воды сделали его кожу скользкой. — Я сделаю тебе очень хорошо, — пообещал Чифую хриплым голосом, и голова Казуторы закружилась. Чифую обхватил его соски ртом, один за другим, гладя его грудь, когда его губы не были на ней, и Казутора извивался под ним, пока две руки не прижали его бёдра: — Не двигайся. Рот Чифую оставлял влажные поцелуи на пути к его тазовой косточке, где он укусил, вырывая хныканье из Казуторы. Он повторил действие на другой стороне, затем помечая внутреннюю сторону его дрожащих бёдер. Его руки прижали ладони Казуторы по обе стороны, пока он медленно обводил головку его члена языком, быстро наклоняясь, чтобы сильно её всосать. Теперь стоны Казуторы были больше отчаянным писком, и Чифую решил сжалиться. — Сядь мне на лицо. Глаза Казуторы потемнели на секунду, и его красные, пухлые губы покинул маленький звук. Он быстро подчинился, позволяя Чифую лечь, сначала садясь на его грудь, спиной к нему. Чифую поместил две подушки под свою шею и подтянул к себе задницу Казуторы, пока тот не навис над его лицом. — Ты можешь садиться, малыш, давай, — Казутора аккуратно опускал себя, всхлипнув, когда услышал, — хороший мальчик, — и почувствовал плоский язык Чифую на своей дырке, жадно вылизывающий. Он запрокинул голову, всё его тело задрожало, и стон с придыханием вылетел из него. Когда он снова открыл глаза, он ясно увидел оставленный без внимания член своего парня. Казутора выматерился, дотягиваясь до него, пока Чифую выводил языком мокрые круги вокруг его дырки, делая язык твёрдым, чтобы войти в неё. Удовольствие было слишком сильным, и хныканье Казуторы становилось громче; он взял член Чифую в свой рот без подготовки, и почувствовал, как Чифую застонал под ним. Он согнул ногу на кровати, медленно толкаясь в рот Казуторы. — Блять, малыш, ты так хорошо ощущаешься, — он плюнул на дырку Казуторы, позволяя слюне потечь вниз, на его яица, используя её, чтобы помассировать их. Глаза Казуторы закатились, и долгий стон завибрировал вокруг члена Чифую. — Люблю твой рот, ты так хорошо меня принимаешь. Рот Чифую вернулся к его заднице; одна его ладонь раздвигала его ягодицы, пока вторая — ласкала яица, язык вернулся к движениям и твёрдости. Казутора был разъёбан, его голова опускалась, встречая толчки Чифую, струйки слюны бежали по его подбородку. Искажённые стоны смешивались со сдавленными звуками, и его бёдра неистово двигались в поиске оргазма. Чифую помог ему, беря его текущий член в ладонь и двигаясь на нём в темп к толчкам. Рот Казуторы оторвался от его члена, и он хрипло застонал: — Ангх– пожалуйста! Пожалуйста, могу я кончить? Движения Чифую ускорились, и бёдра Казуторы почти перестали его держать. — Кончи для меня, малыш. Казутора всхлипнул и вернулся к небрежному отсосу его члена. Они оба были разъёбаны, больше не в состоянии держать ритм. Чифую почувствовал, как член Казуторы дёрнулся в его руке, как только он грубо толкнулся в его рот последний раз. Его рука остро соединилась с ягодицей Казуторы, и заставляя их обоих кончить и наполнить комнату звуками. Сила оргазма заставила их почувствовать себя бескостными, и прошло достаточно много времени, пока они успокоились, вяло лежа друг на друге, пока их дыхание не устаканилось. Казутора заставил себя перевернуться, чтобы лечь головой на грудь Чифую, обнимая его: — Это было превью? — Только превью, любимый. — Блять, не могу дождаться завтрашнего дня. Чифую улыбнулся, целуя его в макушку. — Мне понравилось, когда ты шлёпнул меня. — Да? — Да, сильно. — Поэтому ты такой непослушный? — Может быть. Чифую только хохотнул, пробегаясь пальцами по волосам Казуторы, и тот продолжил: — В тот день тебе понравилось, как я назвал тебя? — Как назвал, малыш? — ухмыльнулся он. — Ты знаешь, как. Тон голоса Чифую сымитировал невинность. — Не знаю. Ты по-разному меня называешь. Казутора надулся, раздражаясь: — Папочка. Пульс Чифую участился, просто услышав это, даже несмотря на то, что контекст не был сексуальным: — Да, мне понравилось, малыш. А тебе? — Да. Хотя это немного смущает. — Тогда тебе не нужно это использовать. — Я буду. Иногда. Чифую поцеловал его в лоб, а затем согнал с кровати. Они поменяли полотенце, радуясь, что избежали беспорядка, но жалея тех, кто занимался стиркой. Чифую заставил Казутору помочь ему убрать то, что осталось, и они не заморачивались тем, чтобы надеть что-то, укладываясь под одеяло. Чифую выключил свет и они спутались руками в темноте.