А ветер тянет нас к северо-западу

Джинн не имела права не смотреть капитану в глаза, даже когда они - он, один глаз - ощущаемо стали жечь. Вдобавок она хотела подняться, резко вскочить, чтобы стать выше, показать себя выше, но ослабевшие ноги предусмотрительно отказались двигаться, поэтому все, что ей оставалось, это прожигать в нем дыру в ответ. Кэйа Альберих осмотрел ее спокойно, скользнул взглядом по волосам, сырой рубашке, сжатой в руках кружке, и вернулся к Розарии. Такая незаинтересованность ее немного оскорбила, однако в целом Джинн помнила – перед ней стоял тот самый ублюдок Кэйа Альберих, пират, головорез, крайне неприятный человек, если его еще можно было назвать человеком. Он оказался выше, чем она представляла, оказался менее выхолощенным, чем те акварельные картинки, которые она рисовала в своей голове, наслушавшись баек во время очередного побега в портовый кабак. Если бы Фредерика нашла ее дневники и рисунки, юной принцессе бы ой как не поздоровилось, и все это можно было бы со спокойной совестью спихнуть на Кэйю Альбериха, предъявив ему обвинение хоть прямо сейчас. В жизни же он был выше, шире в плечах, с густыми волосами, заплетенными в спутанную косу на бок, и без бороды. Джинн не знала, почему, но всегда изображала его с небольшой бородкой. А еще глаза, точнее, глаз у Кэйи был не карим, а светлым, почти стеклянным, щедро подведенным черным углем, который был явно не первой свежести, либо сам капитан свежестью не отличался; он то и дело хмурил от боли брови, пока женщина с короткими волосами пыталась до него что-то донести. В итоге, отчаявшись с ней договориться, он сделал несколько шагов к Джинн. Она замерла. – Ну? И что это такое? Тебя море, что ли, отрыгнуло? – прохрипел он. – Люди посреди воды всплывают только тогда, когда спасать их уже нет нужды. – Я не всплыла, - собственный голос показался ей болезненным и хилым. Джинн нахмурилась. Кэйа усмехнулся, и она тут же спохватилась. Она не должна дрожать перед ним, и тем более оправдываться. И он усмехаться в ответ на ее слова не должен. Джинн, уняв дрожь, выпрямила плечи. – Попрошу не говорить со мной в таком тоне. Кэйа удивленно присвистнул и усмехнулся, а потом резко ухнул вниз, сев на корточки и сложив перед собой руки в замок. Стеклянный синий глаз ее жег, а улыбка травила в ней любые ростки гордости и упрямства, которыми она хотела добиться чего-то от пиратского капитана. – У, какая, - он похлопал ее по коленке и тут же получил по руке. Кэйа оскалился. – Деточка, ты либо слишком уж самонадеянная, либо тупая, как пробка. Попробуй догадаться, к кому ты попала. Даю подсказку: мы точно не сумерские торговцы и, пожалуй, не миссионеры из Фонтейна. Кэйа хотел сказать что-то еще, но был вынужден подняться, когда Розария постучала по его плечу пальцем. Она потянулась к нему и зашептала что-то на ухо. Ее зрачок время от времени скользил в угол, в сторону, где сидела Джинн. Она нахмурилась, не позволяя накинуть на себя чей-то камзол, а потом Кэйа громко рассмеялся, вновь свистнул, снял шляпу и отвесил ей глубокий реверанс, почти даже правильный. Джинн это сбило с толку, а Кэйа весело заговорил. – Надо же, так значит, море не абы кого отрыгнуло, а персону королевских кровей! – он снова указал на нее многочисленными перстнями. – И что, ты предлагаешь мне пасть ниц, Роза? Вот что мне теперь делать? Да тут каждый третий натланский принц. Ты и сама однажды выдала себя за какую-то там принцессу, чтобы вновь не попасть в… – Сделай одолжение, умолкли на пару секунд, - рявкнула Розария. – Пока это не сделала я. А еще прекращай вести себя, как прыщавый мальчишка, и послушай. Это – Ее Высочество Джинн. Ваше Высочество, это, - она устало выдохнула. – Капитан корабля, Кэйа Альберих. – Я знаю, кто он такой. Кэйа гордо хмыкнул. Розария закатила глаза и подогнала смуглого мальчишку с выжжеными волосами, несшего грубую миску с похлебкой. Джинн осторожно приняла ее и подняла на мальчика глаза; по его взгляду стало понятно, что не только Розария ее узнала. Она рассматривала бегавших туда-сюда людей и ловила их короткие, осторожные взгляды. Кто-то смотрел из чистого любопытства, кто-то, явно понимая, на кого смотрит, задерживался дольше. Главные же два лица, Кэйа и Розария, на нее внимания не обращали. Это Джинн уязвляло; она тоже была важной персоной, главным лицом, и ее тоже должны были включить в обсуждение собственной участи! Джинн повернулась и посмотрела в море, куда-то, куда уплыл потерявший ее корабль. Джинн сжала миску в руках, а потом резко встала. У нее не было времени на то, чтобы сидеть и ждать какого-то решения морских разбойников. – Я реквизирую ваш корабль. Оба замерли. Джинн сама была в своих словах не уверена, но чувствовала, что это то, что она должна была сказать. Кэйа перестал дурачиться. Он встал ровно, уперев руку в бок. – Реквизируешь? Это как? – По законам, принятым во время освоения морских территорий, всякий корабль, не имеющий на себе флагов и не признающий себя собственностью существующей державы, обязан подчиняться представителям власти, флота и мондштадтской торговой компании! – Выпалила она, смотря прямо в глаза Кэйи Альбериха. – Я законная наследница престола, а потому я объявляю этот корабль собстс… собсв… – Тише, деточка, язык прикусишь, - Альберих развернулся и пошел параллельно борту. – Короче говоря, ты хочешь корабль захватить. – Нет, - Розария, оставшаяся стоять на месте, неотрывно смотрела на Джинн. – Это значит, что она хочет попросить тебя поработать на нее. – Это не то… - Джинн закончить не успела. Женщина подошла и сильно пихнула ее голову вниз, чуть не уткнув носом в похлебку. Будто бы подумав, она добавила несильный щелчок по макушке, призывая принцессу к молчанию. Кэйа остановился где-то посередине палубы. Он смотрел на нее; синий горизонт, смуглая кожа и подведенный глаз действительно делали его зрачок похожим на стёклышко. Он хмуро кивнул в сторону каюты, намекая, что о подобных вещах на палубе говорить не стоит. Роза аккуратно взяла принцессу за плечи и помогла подняться на случай, если та еще не окрепла. Она сняла свой камзол и накинула на Джинн. Та оставила похлебку на фальшборте. К своему удивлению, Джинн ни разу не представляла себе, как выглядит пиратская каюта изнутри. В ее голове, конечно же, появлялись время от времени какие-то идеи, что-то пестрое – попугай на жердочке, яркие перья, золото, разбросанное тут и там, короны и драгоценные камни, скелетные руки и пустые бутылки, но от всех этих образов в реальности осталось только последнее, да тот факт, что каюта была чем-то завалена. В основном, как она догадалось, это были карты. Роза бесцеремонно скинула кипу бумаг с каким-то платком и книгами с ящика и услужливо предложила Джинн сесть. Сама она встала у двери, будто бы охраняя ее. Капитан прошел к столу. – И что ж вам всем так неймется, - выдал он, расчищая стол и делая вид, что усердно рассматривает карты и какие-то бумаги. – Неужели у вас нет какой-нибудь тайной службы, которая выполняла бы всю грязную работу. Ты же, кажется, принцесса? – усмехнулся он. – Принцесса оказалась в море, принцессу выловили пираты, принцесса хочет, чтобы они довезли ее до суши и требует все это крайне витиевато, будто пытается обстроить все так, будто я ей что-то обязан. Я правильно понял? Ну так спешу разочаровать, суша, к которой мы направляемся, либо необитаема, либо обитаема теми, кому явно плевать до ваших статусов и корон. – Но вы уже изменили один раз курс! – Джинн сложила руки в замок и сильно сжала его, выгнувшись к пирату. Тот перевел быстрый взгляд на Розу, та чему-то кивнула. – Вы же Кэйа Альберих, да? Вы захватили торговый бриг, который шел из Монштадта? Он не спешил отвечать, лишь внимательно осмотрел ее от носа до пят, и от этого взгляда ей стало крайне неуютно. Джинн не подала виду. – Был такой, - неохотно протянул Кэйа и тут же добавил. - Я много мондштадтских кораблей встречал. – Был! А еще там был юноша, точнее – точнее двое! Вы взяли их с собой! – Откуда ты… – Я сбежала с того корабля, с которым вы столкнулись несколько дней назад! Она вскочила, как маленькая, тыча пальцем куда-то в дверь, палубу, трюм и море, куда-то в сторону, в которой, по ее предположениям, о которых сама Джинн даже не предполагала, пиратский корабль встретил мондштадтцев. Розария скрыла свое глубокое удивление. Откровенно говоря, она осталась на месте исключительно для того, чтобы Кэйа не вышвырнул принцессу из каюты и чтобы они не перегрызли друг друга; о темпераменте Джинн Гуннхильдр она была наслышана. Но, казалось, пустые, глупые слова наивной девочки оказали на капитана действие посильнее ее собственных тумаков и холодных угроз, после которых любой из этих напыщенных аристократишек побежал бы менять белье. Кэйа замер, повернулся к ней, хотя – Розария чувствовала – ему хотелось перескочить через стол и вцепиться в Джинн. Он снял один из перстней и стал нервно и задумчиво крутить его между пальцами. – Раз ты знаешь такие подробности, то знаешь и того, кто все это тебе растрепал. И либо ты повстречала это самое торговое судно, на котором кто-то да остался жив, либо… – Дилюк! Дилюк там, да, он, он… – Он в порядке? Джинн была не готова к этому вопросу. Кэйа поспешил добавить, что его, разумеется, интересует судьба тех, кто столь самоотверженно жертвует собой ради команды. И что Дилюк – он говорил это без задней мысли, даже не задумываясь об отношении Джинн к своим словам – был важной частью его экипажа. Считал, к примеру, количество мешков и мотков ткани. – Мы должны были сбежать вместе, - она решила, что вернется к этому позже. – Но он… – Он? – Не успел. Мы втроем – т-то есть, вдвоем – пытались лодку перекинуть через борт, и он приказал мне сесть в нее, а сам толкнул и весла кинул, а потом подняли тревогу, он не успел прыгнуть, и… - она задыхалась, забыв, как моргать, но никто в каюте не собирался ее останавливать. Джинн закончила, когда поняла, что продолжать ей нечем. От осознания, сколько она провела в открытом море, сколько солнце пекло ей голову, а море размачивало ноги, силы ее начали покидать. Стараясь не подавать виду, она оперлась о стену. – Собственно, что вам нужно от меня? – Кэйа поглаживал манжет на своем камзоле. Джинн нахмурилась. Разве это не очевидно? Неужели ему все равно? Ее укусили, заставив вспомнить, кто такой Кэйа Альберих – не больше, чем эгоист, разбойник, пират, ему не было никакого дела до собственных людей. Она в принципе должна быть благодарна хотя бы за то, что ее не убили и даже попытались накормить. – Отвезите меня к континенту, - отрезала она. – Я не прошу вас ни о чем другом. Просто высадите меня на большой земле. Где угодно. – М-м-м, - протянул Кэйа, обошел стол и встал напротив, опершись о стол и скрестив ноги. – Да ты что, и только? – Да. Джинн врала, бессовестно и самой себе. Однако она помнила, что случилось в прошлый раз, да и слова Дилюка в голову ударили довольно сильно, про людей, про то, что они живые, а не книжные, бумажные. К сожалению, то ли после путешествия через море, то ли после перенесенных ею мучений, ее ложь звучала слишком вяло. – Когда ты говорила что-то про «рек-ви-зи-ровать», намерений у тебя было явно больше. Выкладывай, я хочу послушать. Джинн еще раз посмотрел на капитана, и что-то в нем заставило ее действительно прорабатывать в голове варианты дальнейших действий. Ее не торопили, но Кэйа все же не выдержал. – Да скажи хоть что-то! – Дилюка повесят, если я ничего не сделаю. Если его… публично повесят, то я потеряю поддержку в Мондштадте, и мятежников уже ничего не остановит. Слова рухнули, разбили каюту, Джинн, Кэйю, Розарию, стол и ящик, на котором она сидела. Она поджала губы и смотрела на пиратов, и Розария – Розария тоже смотрела на капитана, от напряжения сжимая плечи и покусывая губу. Кэйа выдохнул. Заскрипели его сапоги. Он поднялся и подошел к Джинн. Взгляд его был серьезным, и голос – неожиданно спокойный, серьезный, такой, какой был только у генералов, капитанов мондштадтского флота, у стражников и отца с матерью. – Ты знаешь, где это произойдет? – Где еще вешают военных преступников, Кэйа? – Встряла Розария, а потом жестко усмехнулась. – Ты сам вспомни, где тебя вешали. – Да где угодно, - Огрызнулся он. – Сейчас не обо мне. Но, думаю, повезут его в столицу. Так? – Да. – Так. Мондштадт находится на озере, правильно? – Даже не думай, этот бриг по реке не пройдет. Тем более, незаметно. – Роза, - Кэйа закатил глаза и постучал себе по виску кулаком. – Я знаю. Но можно взять шлюпки. Вот только… сколько времени у нас осталось, Джинн? Джинн не привыкла, что к ней кто-то обращается столь фривольно, кроме близких. Но здесь, сейчас было не до этого. Она помолчала, думая, а потом честно выдала: – Не знаю. Знаю, что корабль сначала причалит к бухте N. Она ближе всего к Мондштадту. От нее до города день пути. – Ясно. А теперь скажи-ка мне, в мондштадтском порту стоят корабли? – Конечно. Это, конечно, не порт у Черного Замка, но всё-таки. Сейчас, я уверена, туда и военный по устью реки пригнали... Кэйа оскалился, хмыкнул и тоже замолчал. В следующий момент он подошел к ней вплотную и протянул широкую ладонь. – Вот что, принцесса. Заключим сделку. Я отвезу вас в Мондштадт и помогу освободить из петли одного крайне непутёвого мальчишку. В замен, - он цокнул. – Вы пообещаете, что ни одного из находящихся на корабле людей, в том числе и меня, и Розу, арестовывать и вешать не будете. Я прекрасно знаю, как вы относитесь к пиратам, так что заключим, этот, это, перемирие. А? Согласны? Джинн посмотрела на сухую ладонь и, решившись, сильно хлопнула своей. Кэйа сжал руки и ухмыльнулся, а после без слов вышел из каюты. Он заорал что-то про «обстенить фок и марсель», так, будто все еще стоял в каюте. Розария пихнула Джинн в плечо. – Ты как? – Вроде в порядке, спасибо. – В порядке, значит? – она хмыкнула. – Значит, пошли. Поможешь. – Но я… – Чего? – Розария рявкнула и неожиданно холодно сощурилась. – Принцесса? Мне все равно. Я и сама, ни много ни мало… – Прохлаждаешься, офицер? Давно палубу не драила?! Розария раздраженно что-то рыкнула и еще раз кивнула на выход из каюты. Джинн неуверенно повиновалась. Она вышла в суету, в которой женщина с короткими волосами моментально нашла течение и влилась в него, заорав слова капитана. Капитан кричал курс – Розария повторяла. Она обернулась к капитану, стоявшему на полуюте, в тот самый момент, когда он лихо рванул, словно бы зная, как она представляла себе плаванье на пиратском корабле, штурвал. Корабль качнуло, он принялся поворачиваться. Кэйа не отпустил штурвал, постоянно качая его из стороны в сторону, баюкая корабль, который от такого резкого маневра был явно возмущен. Розария подошла к ней, и сказала, что Кэйа ищет ветер. Вскоре он его нашел. – Поднять паруса, поднять гитовы, отдать шкоты! – заорал он. Розария рявкнула то же самое. Матросы вновь забегали. В волосах Джинн заиграл тот самый пойманный ветер. С восхищением она смотрела за тем, как на нее падает тень от взмывавших вверх парусов, распускавших свои белые жесткие крылья. Огромные, необъятные. Маленькая Джинн могла только мечтать о таком. Она, казалось, ощущала всем телом, как ветер поднимает ее, забирается под кожу и щекочет тонкие волоски, как проскальзывает через сердце, нос и глаза. Не удержавшись, позабыв обо всем, она кинулась к борту и высунулась к морю половиной туловища, восхищенно наблюдая, как болтаются потоки ветра в огромных парусах. Розария, поднявшись к Кэйе на полуют, смотрела на нее и задумчиво теребила перевязанную красной тряпкой гарду. – Ни задницы, ни нежных рук, - произнесла она тихо, чутко наблюдая за бегающими матросами. Розария усмехнулась, когда в Джинн врезался Беннет, расплескав соленую воду из тяжелого ведра. – И все же, ты кинулся его спасать. – Я говорил ему: не лезь на нож, и тем более – на пушку. Я очень не люблю, когда меня не слушают, - он скривился, когда Розария расхохоталась и сильно, ощутимо ударила ладонью по плечу. – Придумай что-то получше! Ты лучше скажи вот что: вот отправимся мы на шлюпках к Монду, а дальше? Что дальше ты хочешь, как рыцарь, из башни его вызволить? В Мондштадте вся стража сейчас собрана. Кэйа хитро улыбнулся. – Ты лучше готовься придумывать рассказ о том, как Кэйа Альберих дерзнул ограбить не просто какой-то портовой городишко, а целую столицу! Розария замерла на некоторое время. Затем, издав гортанный рык, развернулась и пошла вниз, потащив за собой Джинн к тросу. Кэйа с мягкой улыбкой наблюдал за тем, как она ругалась с принцессой, отказавшейся помогать Бенни скатывать палубу.