Вадега

1 ноября 1981 Хогвартс, кабинет директора               — Северус, мальчик мой, мне очень жаль, но вся семья Поттеров погибла той ночью.               — Вы же обещали. — Мужчина медленно осел в кресло, закрывая лицо ладонью. Даже мысли о смерти лучшей подруги всё ещё вызывали сильную боль и скорбь. Не то что разговор. Он знал, что со временем станет легче, но не планировал предстать перед директором через сутки после её смерти.               И это ещё Северус уже знал о произошедшем. Что же с ним мог сделать старик, если бы Северус узнал только сейчас…               — Мальчик мой, ты меня слышишь? Ты нужен мне как профессор зельеварения. Слизнорт уже совсем сдал, а.               — Нет.               — Что? — с Дамблдора на секунду даже слетела маска доброго дедушки.               — Я не готов сейчас учить детей, директор.               — Северус. Я уверен, — Альбус специально выделил это слово, — что тебе надо отвлечься. К тому же, если ты станешь профессором, я смогу помочь во время суда. Расскажу, что ты был двойным агентом.               Северус был готов к такому повороту событий, но не собирался сдаваться без боя и планировал выторговать у верховного мага хотя бы несколько лет отдыха. Всё же, хоть Дамблдор и был прежде всего политиком, но умел ценить нужных ему людей.               — Директор, это угроза?               — Всего лишь выгодное предложение, мальчик мой.               — Я готов взять на себя такую ответственность, но вынужден попросить вас оставить эту должность Слизнорту ещё на пять-семь лет. Я бы хотел подучиться.               Такое предложение — на самом деле дерзость — заставило Альбуса-много-имён-Дамблдора сильно призадуматься. Северус и так был в его власти, а в ближайшие десять лет ожидалось вполне спокойное время. Так что можно дать последователю пару лет на приведение себя в порядок. Да.               — Хорошо, мальчик мой. Думаю, ты прав и Слизнорт мог бы поработать ещё года… три. Но через три года я буду ждать тебя.               Северус еле слышно выдохнул. Три года. Это даже больше, чем он рассчитывал.               — Благодарю вас, директор. Я могу идти?               — Да, конечно, Северус. Но я попрошу явиться тебя в Министерство через месяц.               

***

Особняк Блэков на Гриммо         Когда Северус вышел из камина, то первым, что он услышал, было ворчание Кричера из столовой и детский плач:               — Хозяин Регулус совершенно не умеет обращаться с детьми. Маленькому наследнику страшно и хочется кушать, а вы…               — А я скоро кину в тебя холодное молоко, Кричер. Здравствуй, Северус. Гарри! Ну же, тише. И брось цветок. Кричер, откуда тут цветок?!               — Они нравятся наследнику, с ними он чуть спокойнее.               Услышанное заставило зельевара сначала приподнять бровь, а потом и уголки губ в улыбке. Он совершенно не привык к такому шуму и суматохе в доме, к тому же появлялось странное ощущение неправильности. Как они могут быть так спокойны, когда Лили умерла только вчера? Хотя, судя по звукам, не одному Северусу не нравилось происходящее. Уголки губ опустились, и, стряхнув с ботинок золу, мужчина прошёл вглубь дома.               От увиденной картины волшебник вздёрнул бровь и облокотился на дверной косяк, наблюдая за вроде бы взрослым мужчиной и маленьким ребёнком. Какие именно чувства вызывал в нем сын Лили, зельевар пока не знал, ведь вчера он отшатнулся от дитяти сразу же, как увидел родные зелёные глаза, и ушёл к себе в комнату, чтобы выпить бокал виски. Сейчас же Северус внимательно смотрел на Гарри и медленно осознавал, что, во-первых, как минимум ближайшие три года он будет видеть ребёнка каждый день, а во-вторых, что Гарри не получится ненавидеть. В конце концов, он обещал… Да и к тому же, мужчина был единственным, кого здесь знал маленький Блэк. Ведь Лили - как теперь он осознавал, специально - часто заходила к другу детства в гости вместе с ребёнком, когда была точно уверена в безопасности.               Встряхнув головой и отогнав лишние сейчас воспоминания, Северус оттолкнулся от дверного косяка и плавно подошёл к всё ещё плачущему Гарри, что со всей силы прижимал к себе какой-то горшочек с цветком, пытаясь как можно сильнее отодвинуться от Регулуса.               Отодвинув друга, волшебник наклонился к ребёнку, что слегка успокоился при виде знакомого лица.               Стараясь говорить как можно спокойнее, помня, что дети в таком возрасте больше обращают внимание на интонации, чем на слова.               — Хей, Гарри. Всё хорошо, не плачь. Ты в безопасности. Я не причиню тебе вреда. Я дружил с твоей мамой.               Услышав столь желанное слово, Гарри оживился, уронил цветок и даже прекратил плакать.               — Мама? Мама! Де мама?               Этот вопрос поставил Северус в тупик. Не говорить же малышу, что его мама умерла и он больше никогда её не увидит? Вздохнув, зельевар попытался придумать что-то, но кроме полуправды ничего не приходило в голову.               — Она уехала, Гарри. Ей пришлось уехать и оставить тебя мне. Она очень-очень тебя любит и наверняка бы хотела, чтобы ты успокоился, покушал и уснул.               — Мама! К маме!               — Я не могу отнести тебя к маме. Но обещаю: ты подрастёшь, и я покажу тебе, где она.               Гарри сильно расстроился, когда понял, что к маме его никто не понесёт и она сама не выйдет из коридора, чтобы взять на руки и поцеловать в лоб. Снова заплакав, малыш откинул рукой бутылочку с молоком, что поставил на столик Кричер.               Впав в истерику, ребёнок не заметил, что мужчина, который иногда с ним играл, взял Гарри на руки и, покачивая, куда-то понёс. К сожалению или счастью, маленькие дети очень быстро устают, и поэтому бывший Поттер совершенно незаметно для самого себя уснул, когда набирал в грудь побольше воздуха для того, чтобы снова заплакать.               Через час после того, как Северус унёс малыша в комнату, мужчины устроились в креслах у камина и, разлив по бокалам виски, какое-то время просто смотрели на огонь в уютной тишине.               — Я всё ещё не верю, Регулус. Её больше нет. А в соседней спальне спит сын Поттера. И в её смерти.               — Виноваты только Реддл с Дамблдором. Они слишком заигрались в богов. Поверь мне, если бы Альбус хотел, ты бы ни за что, слышишь, ни за что бы не услышал то пророчество. А ещё, если бы в Хогвартсе нельзя было бы спокойно найти книгу о крестражах, то, возможно, Реддл бы не сошёл с ума. — Блэк вздохнул и, сделав глоток виски, немного покрутил стакан в руках, прежде чем продолжить: — Это ты не поставил защиту от прослушки? Ты оставил настолько тёмную книгу в абсолютно незащищённой «запретной секции»? Нет. Тебе просто не повезло оказаться не в то время, не в том месте. Если бы часть пророчества услышал не ты, её услышал бы кто-нибудь другой. А так ты смог хотя бы предупредить Лили. Она знала, на что шла, Север. Она сознательно оставила ребёнка тебе, а не Дамблдору. Подумай об этом. Я не прошу тебя воспылать к маленькому Поттеру внезапной любовью, но я прошу не смотреть на него только как на сына Джеймса. А сейчас, — Регулус потянулся, — предлагаю пойти в спальню. В конце концов, я так понимаю, время на то, чтобы разобраться в нашей новой странной семье у нас есть?               — Да. Дамблдор дал мне три года, а потом, как мы и думали, хочет видеть меня учителем. Через месяц ждёт меня в министерстве на суде.               — Хорошо. С этим мы точно разберёмся. Но не сейчас. Идём. Тебе надо поспать.