1 декабря 1981
Блэкхаус. 06.35 PM
Вышедший из камина мужчина выглядел не на двадцать с чем-то лет, а на все сорок. Если не сорок пять. Сутулая спина, расслабленное, печальное и очень уставшее лицо, слегка трясущиеся руки, впавшие скулы и жесткий взгляд.
Регулус видел Северуса в разных состояниях, но в таком — в последний раз только после разборки с Джеймсом у озера.
Несмотря на усталость, мужчина встал с кресла и подошел к партнеру, обнимая и слегка массируя плечи. Дело было плохо.
— Так. Сейчас ты тряхнешь головой, сядешь в кресло, выпьешь крепкого кофе и расскажешь, что именно произошло на суде.
Еле заметный кивок, и Северус Снейп, которого сейчас было почти не узнать, деревянной походкой идет к креслу, чтобы сесть, откинувшись на спинку.
— Семь часов суда, Рег. Семь. И это ещё не всё.
Голос похож на тихий шелест древнего пергамента. Глаза полуприкрыты, ладони сжимают подлокотники. Он не просто устал. Он вымотан. Целиком и полностью. Опустошен. Создавалось ощущение, что человека вытряхнули из оболочки и выжали остатки.
— Семь мерзких часов, во время которых Дамблдор пытался влезть мне в голову. Не переставая. Силен чёрт.
На столик рядом с партнером Регулус ставит кружку с горячим кофе и встает позади кресла. Он не издает ни звука, зная, что Северусу надо выговориться и структурировать произошедшее. Просто мягко мнет его плечи, ожидая продолжения монолога.
— Слава Моргане, что они не стали использовать сыворотку правды, потому что отбиваться от атак Дамблдора и одновременно с этим пытаться обмануть сыворотку я бы не смог. Не сегодня.
Будущий профессор Хогвартса делает тихий вздох, и небольшой глоток кофе, начиная медленно приходить в себя.
— Они не использовали сыворотку только по одной причине — использовал на одном пожирателе, пользуйся на всех. А им это не выгодно. Слишком многое всплывет. Поэтому, Альбус решил удлинить следствие, чтобы надавить морально. Хоть какая-то отрада старику.
Все время, что Северус говорил, Блэк анализировал его состояние. Пока что Сев не сказал ничего о самом суде, а значит — ещё не в норме. Ещё пытается разложить себя по полочкам и «убраться» в своей голове после ментальных «атак». Состояние полного отсутствия человека. Вроде как есть и даже что-то говорит, но взгляд направлен глубоко внутрь себя, и голос свой использует только как маяк, по которому выйдет из «чертогов разума» обратно.
Но, судя по тому, как начали расслабляться плечи под умелыми руками и появляться небольшие подробности в разговоре — Северус «возвращался».
— Сказал бы, что ненавижу Визенгамот и всех его членов, но это слишком много для них. Они больше похожи на тараканов. А от тех больше мерзко, чем ненавистно.
Снейп сделал ещё один глоток кофе и слегка встряхнул головой.
— Меня вроде как оправдали. Но ощущение — будто нет. Альбус выставил меня своим шпионом и тайным агентом, но, кажется, сам не был до конца уверен, что оно ему надо. Если б был уверен, не было бы этих семи часов. Он менялся в своих показаниях минимум два раза в час. Это больше походило на цирк, чем на суд.
Блэк кивнул сам себе, замечая, как постепенно восстанавливается партнер. Все-таки магическая помолвка и магия рода это вам не шуточки. Магия постепенно помогает своим детям восстанавливаться и так, но когда за спиной стоит сильный род — восстановление идет в разы быстрее. А если ещё и близкий вливает в тебя магию и силы…
Северус уже не был похож на старика, да и голос постепенно менялся, становясь все более человеческим. Правда, про Регулуса такого сказать было нельзя. Он, наоборот, с каждой минутой уставал все сильнее.
— По итогам этой мини-преисподней я под домашним арестом на ближайшие три года. Удобно, правда? А после — сразу же под крылышко Альбуса работать преподавателем. И деканом, как выяснилось. Всё скреплено несколькими обетами. Теперь я, буквально, личная собачка уважаемого директора. Официально.
Блэк вздыхает. Тихо, еле слышно. Они предполагали такое развитие событий, но все равно надеялись на лучшее. Обвешать человека нерушимыми обетами прямо в зале суда? И дать их одному человеку, а не магии? До чего же докатился мир.
— Зато у нас с тобой есть три года, чтобы придумать, что тебе делать дальше, овчарка ты моя. Ой, то есть не моя.
Шутка вышла неудачная, но её хватило, чтобы чуть-чуть разрядить атмосферу.
— А теперь — горести прочь, нам пора будить сына, если мы хотим поспать ночью.
***
Пять часов спустя
Кухня
— Здравствуй, Северус.
— Леди Вальбурга, — вежливый кивок, — доброй… ночи.
— Помято выглядишь. Хотя, судя по виду моего сына, он явно тебя подлатал. Как же тебя потрепал наш светлейший…
— Заметно. Весьма. Итог — три года относительной свободы, гора обетов Альбусу, моё принудительное преподавание и деканство.
— Не густо. Но и не так плохо, как кажется. Он мог выпотрошить тебя прямо там. Мог, не зыркай на меня так. И сыворотку бы использовал, наплевав на остальное, если бы надо было. Но он решил ждать. Альбус очень любит играть в игры. Очень… Не пытайтесь переиграть его в одиночку. Я не люблю показывать и говорить такое, но вы не одни. Старшее поколение вам поможет. Подождите просто хотя бы годик. Дайте нам все просчитать. Вы в стороне не останетесь.
На мужское плечо мягко ложится женская рука, чуть сжимая. Ощущение силы рода наполняет мгновенно. Сила слов главы слегка надавливает, заставляя кивнуть и поддаться. С такой главой воевать не хочется. Он слишком вымотан для этого.
Но такой поддержки — он не ждал.
Никто не ждал.
***
Три дня спустя
— Сеееееева! Сееваааа! Смоти! — маленький ребенок показывает взрослому на прыгающий цветочный горшок, а в его глазах — чистое счастье.
Северус хочет начать ворчать, но его аккуратно пинает под столом Регулус, который с улыбкой до ушей наблюдает за первым волшебным выбросом Гарри. Для волшебника увидеть первый выброс ребенка также важно, как и в первый раз услышать слово «папа».
Горшок прыгает по столу и шевелит лепестками, что-то шипя и уже поедая муху (откуда мухи в декабре?).
— Кажется я знаю, чем будет увлекаться этот ребенок…
— Я не пущу его в лабораторию…
А сам — улыбается. Смотрит на сына Лили — и улыбается. И в этот момент в голове щелкает тумблер — этого ребенка он никому не отдаст. Никогда.
