Склей осколки моего сердца

      Тэхён выходит из здания полицейского участка, сквозь сжатые до боли зубы матеря своего начальника. Грёбаный Чон Чонгук! Ебучая гора мышц, которая только и знает, как кулаками махать, преступников вылавливая, да за лишнюю запятую в постоянных отчётах мозг трахать. Как же он его заебал. Альфа, что пробил себе путь в начальники только за счёт кулаков и острого ума самого Кима, постоянно подвергает дискриминации омегу. Просто из-за его второстепенного пола он никогда не пускает омегу выискивать и арестовывать преступников, сваливая на его голову практически всю бумажную работу отдела. Чонгук дрючит его за любой малейший проступок, за опоздание на несколько минут, в качестве наказания заваливая бумажной волокитой. И Тэхёну приходится разгребать хренову кучу отчётов и протоколов, забирать работу на дом и сидеть допоздна, поглощая литрами кофе, потому что если он не сдаст работу в срок, то его зарплата станет меньше на несколько тысяч. А с учётом того, что она и так не особо большая, Киму придётся искать подработку. Вот и сегодня Чонгук приказал разобраться с делами пятилетней давности до завтрашнего дня. И опять Тэхён будет сидеть над ними допоздна, а потом спустится на первый этаж их дома, где расположен небольшой тренажерный зал — дубликат ключа хозяин лично отдал в руки Кима, когда второй однажды нашёл дебошира, подосланного конкурентами, который ночью разнёс весь зал — и будет до посиневшей кожи на костяшках избивать грушу, представляя вместо неё самодовольное лицо этого невыносимого альфы. Ближе к трём часам ночи он выйдет из душа и ляжет спать, а потом невыспавшийся и недовольный попрётся на ночное дежурство.       Тэхёна переполняют жгучая злость и отчаяние. Как же он устал от всего этого. Днём он вкалывает на работе, как проклятый, а вечером приходит домой в пустую квартиру, где его встречает гробовая тишина, и вкалывает ещё и дома, глотая горький кофе.       Ким решает послать всё к чертям собачьим и быстро переходит дорогу к ближайшему супермаркету. Он покупает две бутылки красного полусладкого вина, несколько плиток шоколада и пачку сигарет, а то его закончилась ещё где-то в два часа дня, а сбегать в магазин времени не было. Омега оплачивает покупки и выходит на улицу. Осенью в их городке как-то по-особенному одиноко. Солнечный сентябрь, когда ещё тёплые дни прошедшего лета согревают землю последним теплом в этом году — безумно красивый период, в который впору гулять в парках за ручку с любимым человеком или просто с друзьями, но ни первого, ни вторых у Тэхёна нет, поэтому он не ходит в парк, не бродит по улицам, а сидит дома, выполняя очередную работу или, если повезёт, смотрит какой-нибудь фильм, обязательно боевик, триллер или же детектив. Дождливый октябрь, уже холодный, вечно влажный, с постоянно мокрым асфальтом, лужами и мокрыми опавшими листьями — месяц, что нагоняет острую хандру; в такие моменты Тэхёну очень хочется прийти домой и уткнуться носом в чью-нибудь грудь, прижимаясь к тёплому боку и причитая о тяжёлом рабочем дне, но всё это — несбыточные желания, и, чтобы не проводить много времени одному в холодной квартире, он часто гуляет по пустому парку, сильнее кутаясь в пальто и закрываясь от дождя зонтом. Морозный ноябрь, месяц перед зимой, когда низкие температуры образуют на лужах тонкие корки льда, когда выпадает первый снег, образует в душе омеги странное спокойствие и умиротворенность, когда тишина в квартире не кажется несносной, а уже вполне родной, когда одиночество воспринимается, как должное. На данный момент период хандры был особенно обострен в преддверии приближающейся течки, которую Тэхён проведёт как всегда на работе, наглотавшись вредных для здоровья подавителей, потому что грёбаный Чон Чонгук не позволяет брать выходные для отлежки в эти дни дома, аргументируя это тем, что раз омега пришёл на работу, которая предназначалась для альф, то ему не светит никаких послаблений, лишь потому что он — омега. Ага, как же. Этот козёл сам себе противоречит. «Нет, ты занимаешься бумажками, потому что ты — омега, а задержание преступников — работа для альф» и в то же время «Никаких тебе выходных. На нашей работе не будет дискриминации по половому признаку». Заебал.       Омега выходит из магазина, гремя стеклянными бутылками в пластиковом пакете с логотипом супермаркета, и идёт вверх по улице, сворачивая в небольшой парк. Голые ветки деревьев шевелятся от ветра, неприятно скрипя, в прозрачных лужах отражаются медленно загорающиеся уличные фонари, а на небе зажигаются первые звёзды. Странное, однако, явление: ночью небо редко покрывается стаями туч, позволяя людям любоваться звёздами и луной, восхищаясь глубоким тёмно-синим цветом, а днём оно всегда в тучах, которые не пропускают и маленького лучика на землю. Тэхён выдыхает облачко пара и медленно идёт по пустой аллее, наслаждаясь тишиной. В парке ни души, и почему-то здесь даже проезжающих машин не слышно. Но неожиданно тишину разрывают тихое шмыганье носом и лёгкий кашель. Ким поворачивает голову в сторону лавочки и видит знакомого светловолосого омегу. И как это Тэхён его сразу не заметил? Омега сидел на лавочке, так же, как и тогда, в камере, обняв свои колени. Ким подошёл к омеге и слегка потряс его за плечо.       — Ты чего здесь сидишь? — спрашивает омега, встретившись с красноватыми глазами Пака. Щёки и нос Чимина сильно покраснели от холода, пухлые губы — обветренные и потрескавшиеся. — И как долго?       — Не знаю. Весь день? — Чимин виновато улыбается, но его улыбка исчезает, и омега добавляет грустно. — Мне некуда идти.       — В смысле? — Тэхён хмурит идеальные брови и садится рядом с омегой на лавку, положив свой портфель и пакет с продуктами рядом.       — Там очень длинная и неприятная история, — тихо отвечает Чимин и опускает голову.       — Так. Ну-ка вставай. Пошли ко мне домой, — уверенно говорит Тэхён, поднимаясь и останавливаясь напротив омеги.       — Да я не хочу вас смущать, — отвечает Пак, поднимая взгляд на Тэхёна.       — Не волнуйся, я живу один. Так что пошли, — Ким хватает омегу за руку и поднимает с лавки. — Боже, да ты же как ледышка, — Тэхён осматривает Чимина, замечая, что тот слишком легко одет. — Стой ровно, — темноволосый стягивает с себя шарф и осторожно обматывает его вокруг шеи Пака. — Так-то лучше. Боже, даже этот шарф будет намного теплее твоей кожанки. Пошли, я живу тут недалеко.       Тэхён шагает в сторону выхода из парка, утягивая за собой омегу. Чимин зарывается носом в тёплый шарфик, вдыхая островатый аромат цитрусового парфюма и еле различимый цветочный запах. Омега безмерно благодарен Тэхёну. Ему жутко неудобно перед ним. Что о нём мог подумать Ким утром в участке? Что он шлюха? Хм… очень даже возможно, но если бы он так думал, то не позвал бы к себе домой, верно? Блять, Чимин запутался.       Всю дорогу никто из них не проронил ни слова. Тэхён думал о том, что же произошло с Паком, если он приехал в незнакомый город практически без вещей и хотя бы временного места жительства, а Чимин не знал, как себя вести.       Парни дошли до квартиры Тэхёна сравнительно быстро.       — Проходи. Чувствуй себя как дома. Да, и не обращай внимания на небольшой бардак. У меня иногда времени не хватает убраться, — Тэхён заводит омегу в коридор своей квартиры и снимает с себя пальто, неловко улыбаясь. — Так, ты первый в душ. Кухня прямо по коридору, слева гостиная, справа спальня и ванная. Думаю, что не заблудишься. Иди в ванную, а я принесу тебе сменные вещи, — Ким снимает с продрогшего Пака куртку и вешает в небольшой шкаф. Тэхёну хочется дать Чимину хорошеньких люлей, ведь под тонкой курткой была только тонкая футболка с коротким рукавом. Футболка, блять! В такую погоду. Случится настоящее чудо, если на утро Пак не сляжет с температурой.       Чимин видит недовольный взгляд Кима на свою одежду и понимает, о чём думает омега. Он лишь снова неловко улыбается и уходит в сторону предполагаемой ванны, оставляя свою обувь на специальной полке.       Тэхён смотрит несколько секунд на удаляющуюся спину омеги и проходит на кухню. Оставив пакет с продуктами — если их можно так назвать — на столе, он идёт в свою комнату. Тэхён роется в своих вещах в поисках подходящей одежды. Если лиловая толстовка всё равно будет висеть на Чимине как на вешалке, то хотя бы не будет спадать, а вот со штанами так не прокатит. Ким еле нашёл короткие шорты где-то на самом дне всего своего гардероба. Самому омеге они явно малы, а вот Чимину подойдут. Тэхён складывает вещи аккуратной стопочкой, достаёт с верхней полки чистое махровое полотенце и идёт в ванную.       Зайдя в комнату, темноволосый видит только стройный, мутный силуэт обнажённого Пака, что виднеется сквозь запотевшее матовое стекло душевой кабины. Шум воды мешает что-либо расслышать, поэтому Тэхён оставляет вещи на небольшой тумбочке и осторожно стучит по стеклу кабинки костяшкой среднего пальца. Чимин выключает воду и слегка отодвигает дверь кабинки, высовывая мокрую голову.       — Вещи и полотенце на тумбочке, домашние тапочки у входа в ванну, — Тэхён разворачивается и уходит, стараясь еще больше не смутить парня.       Тэхен переодевается в серый свитер средней вязки и чёрные спортивные штаны. Омега проходит на кухню, доливает в электрический чайник воды и щёлкает кнопкой включения. Ким открывает холодильник, где уже очень давно мышь повесилась, и хмыкает, мысленно делая пометку сходить в магазин. Сам Тэхён чаще перекусывает в небольших кафе или же в кафетерии участка. Но Чимина нужно чем-то накормить. Ким достаёт с верхней полки кухонного шкафа две пачки рамёна и высыпает их содержимое в две тарелки, заливая кипятком и накрывая крышкой. Омега достает с другой полки два стакана и штопор, он открывает бутылку вина и наливает себе в стакан, залпом выпивая. Странное, однако, поведение: Тэхён никогда не приводил в свою квартиру людей. Тем более малознакомых. Что же так повлияло на него? Погода и заебавшее одиночество? Нет. Дело в самом Чимине. Чем-то он цепляет с первого взгляда. Вот только чем?       Пак выходит из душевой кабинки и видит оставленные Тэхёном вещи. Светловолосый вытирает мокрые капли мягким полотенцем и надевает принесённые вещи. Шорты Кима доходят до середины бедра, а подол оверсайз толстовки лишь на пару сантиметров выше края шорт. Чимин вытирает волосы полотенцем и выходит из ванной, обувая мягкие розовые тапки-кролики. Омега проходит на кухню, сгорая от стыда. Он жутко смущался того, что незнакомой человек мог видеть его голым. Нет, Пак далеко не девственник, но всё равно жутко стесняется.       Тэхён стоит у окна, с зажатой в тонких длинных пальцах сигаретой, опершись бедром о подоконник. Рядом стоит стакан с остатками вина. Чимин подходит к омеге и останавливается напротив него, низко опустив голову.       — Спасибо вам за всё, — тихо говорит светловолосый, низко кланяясь.       — Перестань. Давай без этих формальностей. Я всё-таки на два месяца тебя младше, — Тэхен кривится от всей этой ситуации. — Да и благодарить меня не за что. Любой на моём месте поступил бы также. Ты голоден? — темноволосый тушит сигарету в пепельнице и кладёт руку на плечо омеги. Боже, в этой одежде Чимин выглядит совсем ребёнком, такой маленький и миленький. — У меня, если честно, кроме рамёна, ничего нет, — Тэхён в растерянности чешет затылок, поставив на стол две тарелки и две пары деревянных палочек. — Поэтому…       — Ничего страшного, — Чимин садится за стол, улыбаясь так, будто ему предложили рататуй от лучшего шеф-повара Франции, и придвигая тарелку ближе к себе. — Я давно не ел рамёна.       Тэхён лишь умиляется с такого Пака и берёт в руки палочки, осторожно захватывая ими лапшу и отправляя в рот. Тэхён резко разворачивается на стуле и тянется за бутылкой вина и стаканами.       — Будешь? — Ким наливает себе вина и слегка придвигает бутылку ближе к светловолосому.       — Буду. Только немного, — Чимин кивает, вновь отправляет в рот порцию лапши и в удовольствии закрывает глаза, промычав. — Боже. Как же я соскучился по этому вкусу.       — В смысле? — удивлённо приподнимает брови Ким.       — Ну я же в театре выступал. Вечные диеты и тренировки, никакого сладкого, жирного, мучного и вредного, — пожимает плечами Чимин.       — А как ты оказался в нашем городе? — осторожно спрашивает Тэхён, мысленно подбирая вопросы, которые хочет задать Паку. — Что у тебя произошло? — омега выпивает всё содержимое своего стакана и возвращается к поеданию лапши.       — Это долгая история, — тяжело вздыхает Чимин спустя минуту. Пак не знает, стоит ли рассказывать всё Тэхёну, но, с другой стороны, было бы неплохо выговориться хоть кому-то.       — А я никуда и не тороплюсь, — Тэхён доедает свою лапшу и ставит тарелку в мойку, наливая ещё вина в свой стакан.       — С самого детства я жил в пансионате при омежьем монастыре в пригороде Сеула. Своих родителей я не помню, они отдали меня туда совсем малышом. В пансионате я учился, жил и занимался танцами. Мне очень нравилось танцевать. Мой учитель хореографии всегда говорил, что у меня большое будущее и всё в таком духе, — Чимин отодвигает от себя пустую тарелку и отпивает немного вина, принимаясь водить пальцем по тонкому краю стакана. — Со мной учились ещё несколько ребят. Однажды нас отвезли на выступление в один из театров Сеула, на благотворительный вечер. Директор театра — пожилой омега лет шестидесяти — был очень удивлён нашими способностями и хорошими манерами. Он стал приезжать к нам в пансионат, смотрел на наши репетиции, звал нас снова и снова на различные выступления. Он очень хотел, чтобы после того, как мы выпустимся из пансионата, мы стали артистами его театра. Но к моменту нашего выпуска он скончался от инсульта. Директором театра стал бета средних лет, а его сын-альфа — главным хореографом. Несколько ребят из нашей группы решили бросить танцы и поступили на обычные факультеты, а я и ещё шесть ребят решили продолжить заниматься танцами. Мы пошли на прослушивание в тот театр. Прослушивание прошли только три человека, включая меня. Хореограф был очень красивым альфой. Он стал ухаживать за мной, водил на свидания, и всё было как в сказке, — Чимин сглатывает подступающий комок слёз к горлу и выпивает остатки вина залпом, жестом попросив Тэхёна ещё налить. А Ким внимательно слушает, подперев щёку рукой и попивая вино. — Мы встречались очень долго, да, ссорились, но потом мирились. Вот только спустя семь месяцев наших отношений он стал чаще задерживаться, а когда возвращался, я ловил на нём запахи других омег. Эти запахи не принадлежали моим коллегам, и с кем он гуляет на стороне, я не знал, но терпел. Делал вид, что не замечаю этого, искал причины в себе. Спустя два месяца запахи стали чаще меняться, а позже — почти каждый день — новый запах. Однажды я застукал его с каким-то омегой в нашей спальне. В тот вечер у меня был выходной и я ездил в пансионат, проведать своих учителей. А когда вернулся, увидел, как он трахает другого омегу, в той постели, где клялся мне в любви и предложение делал. Я забрал свои вещи и ушёл ночевать к другу, — Чимин всхлипывает, стирая первые дорожки слёз. В носу неприятно колет, а в груди снова всё болезненно сжимается.       — Подожди. Пошли в гостиную. Там удобнее, — Тэхён берёт омегу за руку и ведёт в гостиную, прихватив новую бутылку вина. Темноволосый усаживает Пака на диван и садится рядом, приобнимая за плечи. — Продолжай.       — Я хотел расстаться с ним и забыть, но спустя две недели он пришёл к нам в полчетвёртого утра, пьяный, с букетом роз, и на коленях просил прощения, обещал исправиться, говорил о том, как ему без меня плохо, умолял меня вернуться. И я, наивный дурак, повёлся, — Чимин не пытается сдержать всхлипы, он лишь постоянно вытирает слёзы, шмыгая покрасневшим носом. — Три месяца мы жили, как и раньше, откладывали деньги на свадьбу, уже планировать её начали. А неделю назад он на все те деньги, что мы накопили, купил тому омеге машину. Я не смог этого стерпеть и устроил ему скандал. Он ушёл из нашей квартиры и не возвращался. А через два дня он пришёл на репетицию и наорал на меня, при всех обвиняя в том, что я ему изменял и что я продажная шлюха, хотя он прекрасно знал о том, что был первым альфой в моей жизни. Я психанул и сбежал с репетиции домой. Уже в нашей квартире написал заявление об уходе, взял немного своих вещей и денег и сбежал на вокзал, где сел на первую попавшуюся электричку. Проехал до конечной и оказался в вашем городе.       Тэхён до боли в челюсти сжимает зубы. Как этот мудак позволил себе так обращаться с омегой? Тем более с таким ангелом? Ведь Чимин действительно ангел. Маленький, раненый жестокой реальностью, с разбитым вдребезги сердцем. Тэхён крепче прижимает рыдающего вовсю Чимина к себе, успокаивающе поглаживая широкой ладонью подрагивающую спину. Пак обхватывает своими руками талию младшего, утыкаясь лицом в крепкую грудь, и плачет, впервые после своего побега выпускает всю боль наружу, что затапливает всё вокруг, словно вышедший из берегов океан.