Бизнес

Ты совсем не моё, и люблю я другое, Только всё-таки что-то меня побеждает — Твои руки в обратном меня убеждают. Гости из будущего. Метко.

В очередной раз за сегодняшний день Эсме тяжело вздохнула. Сейчас глядя на прогуливающихся по нижнему уровню променада Марду и Джейка Сиско. Эсме недовольно цыкнула. — Какие-то проблемы, Эсме? — обманчиво мягким голосом спросил командующий станцией, неспешно следовавший по своим делами, и также заинтересовавшийся парочкой внизу. — Марда хорошая дабо-девушка, — прозвучало несколько двусмысленно, и Эсме поспешила добавить. — Не волнуйтесь, Марда только дабо-девушка, а не дабо-гололюкс-девушка. Собственно, это и есть одна из моих проблем… Кстати, коммандер, с каких это пор Федерация конфискует частную собственность без предоставления денежной компенсации? Сиско помрачнел. Только претензий со стороны личной ассистентки ференги ему сейчас не хватало. — Можете подать официальную жалобу, Эсме, — предложил коммандер и улыбнулся. Белые зубы на фоне тёмной кожи выглядели устрашающе. — А можете посоветовать Кварку не заключать сомнительных сделок. — Пожалуй, я выберу второй вариант, — проговорил женщина. — Хотя первый, кажется мне куда легче и… действеннее. Сиско развёл руками, мол, ничем не могу помочь. И советую скрыться с моего горизонта. Что сделать Эсме и поспешила, вспомнив о назначенной встрече, опаздывать на которую совершенно не собиралась. *** Маленькое чёрное платье вовсе и не платьем было, а скорее предметом нижнего белья — с широкими резиночками и золотистыми застежками, на которых держались чёрные шелковые чулки. И теперь Эсме вышагивала вдоль ателье как по подиуму, уверенно балансируя в остроносых лодочках на тоненькой-тоненькой шпильке, самовлюблённо любуясь собственным отражением в зеркале. — Вы просто волшебник, Гарак, — заказчица осталась явно довольна обновкой. — Не терпится продемонстрировать это Кварку. — Я пошлю ему счёт, — с коварной улыбкой ответил кардассианец. Что явно испортит ференги настроение. — И, кажется, я знаю, отчего ференги отказали женщинам в праве носить одежду. Эсме рассмеялась, манерно запрокинув голову назад, демонстрируя свою длинную тонкую, хрупкую шейку… которую так и хотелось сломать. — Но тогда пропадает вся интрига, — возразила женщина. — На мой взгляд, тайны маловато и сейчас, — коротко заметил Гарак, предпочитающий более сложные загадки. — Скажем так, это компромисс между традициями ференги и тем, с чем может смириться Федерация. Женщина повертелась перед зеркалом ещё немного, а затем скрылась за занавесками, чтобы переодеться. — Гарак, мне нужна ваша помощь, — позвала Эсме портного некоторое время спустя. Кардассианин закатил глаза, выдохнул и отправился выручать даму из беды. Какой бы сомнительной и надуманной та не оказалась. Всё дело было в застежке. — Ах, да! Как вы и просили, этот наряд вполне возможно надеть самостоятельно, но вот для того, чтобы снять, требуется помощь, — особенно в том случае, если не снять перчатки. Кардассианин без труда справился с верхней застежкой, и совсем не обязательно было помогать ей с остальными крючочками. Но он принялся и за них, мимоходом касаясь нежной кожи танцовщицы. Он коснулся её спины сначала кончиками пальцев, затем положил ладонь, неспешно проводя вниз, сам толком не зная, что на него нашло в этот момент. И почему именно сейчас. Гадая, сколько раз кардассианский кнут проходился по этой спинке, оставляя красные полосы… Быть может, десятки раз, учитывая те дерзости, что так резко и легко слетали с её языка. А может и никогда, учитывая, особое отношение к этой игрушке со стороны Дуката. Она пахла солнцем, пахла освежающим весенним дождём и какими-то экзотическими цветами. И всё это подёрнутое лёгким дымом очень дорогих сигарет. Тоненьких, тёмно-коричневых с золотой полоской посередине. Через пару мгновений они уже целовались. Пальцы Эсме зарылись в волосы Гарака, привнося в тщательно уложенную прическу хаос. Сам кардассианин крепко сжимал баджорку в своих руках, прижимая к себе, одной рукой по-хозяйски подтянув бедро женщины к себе. — И что это было, Гарак? — спросила она, прервав поцелуй для того, чтобы глубоко вздохнуть и восполнить потребность в кислороде. — Элим. Вы мне скажите, Эсме, — ответил кардассианин. — Понятия не имею, Элим. — Выдохнула женщину, снова прижимаясь к нему и возобновляя прерванный поцелуй. Он ответил. Всё дело было в том… Никто из них не мог, да и не хотел найти ответа на эти вопросы. Почему? И зачем? Каждый из них мог придумать десятки ответов, ни один из которых не был бы достаточно хорош и полон. Так сошлись звёзды сегодня. — Я действительно должна вернуться в бар, — путано проговорила Эсме, улучив момент где-то в перерывах между поцелуями. Слабая отговорка, в которую она не верила и сама. — В самом деле? — горячий шёпот дыхания Гарака обжёг губы Эсме. И на секунду ей стало страшно, что он отпустит её сейчас, легко соглашаясь прервать то, что не он начал. Эсме лишь медленно покачала головой — отрицательно, с мольбой и призывом во взгляде смотря на Гарака. Зелёный омут глаз, сопротивляться которому не составляло труда. Но ему начинала нравиться эта странная игра. Ему вдруг захотелось быть великодушным, щедрым. Спасти даму. — Я могу купить твоё время, — произнёс он волшебные слова, сделавшие продолжение возможным. — У меня как раз свободны следующие несколько часов. — Это совершенно меняет дело, — с улыбкой проговорила Эсме, дрожа от нетерпения и предвкушения. Снова целуя его. Неохотно отпуская его, нетерпеливо наблюдая за тем, как Гарак предусмотрительно закрывает двери и гасит свет в ателье, дабы никто не мог им помешать. Затем с улыбкой подходит к Эсме, берёт под руку и проводит в небольшую комнатку в глубине магазинчика. Уютное убежище — жаркое, влажное и тёмное — всё как любят кардассианцы. Бутылка канара и никакой музыки. — Я хочу слышать тебя, Элим, — произносит она и тихая мелодия умирает, так и не успев родиться. — Как пожелаешь, моя дорогая, — великодушно соглашается мужчина, поднося тонкие пальчики к губам, нежно, невесомо целуя, обжигая своим дыханием. В свою очередь желающий слышать и её голос… Вероятно, окончательно свёл с ума Эсме его золотой костюм. Баджорка всегда питала слабость к шику и блеску, устав в своё время от форменных кожаных панцирей кардассианских военных. И теперь, когда длинный сюртук был снят и бережно повешен на специально для него предназначенную напольную вешалку, часть очарования Гарака и вправду куда-то пропала… Но отступать было просто немыслимо. Женщина чуть дрожащими пальцами коснулась чувствительных гребней на шее Элима. — Я давно не была в компании кардассианца, — произнесла она, справившись с дрожью, и теперь уверенно повторяя контуры чешуек. С поразительной лёгкостью вспоминая, где расположены особенно чувствительные точки. Нажимая сильнее, смелее. — Ты всё ещё помнишь, что надо делать, — ответил Гарак, наслаждаясь её прикосновениями. Пальчики подразнили его ещё немного, а затем Эсме прильнула губами к чешуйкам, не скупясь на ласку. Чуть прикусывая, но ровно настолько, чтобы доставить удовольствие, а не боль. Не многие кардассианки отваживались на столь откровенную ласку, особенно при первой близости. Но Эсме была баджоркой и плевать хотела на кардассианские обычаи, нарушая их с очаровательной лёгкостью. Почти безнаказанно, отделываясь всякий раз чрезвычайно легко… и приятно. — Я же в свою очередь никогда раньше не был с баджоркой, — как бы между прочим заметил Гарак. Прозвучало двусмысленно. С лёгким оттенком презрения к Эсме в силу её расы и профессии, и чуточку к самому себе. — Тогда я буду нежной, — пообещала Эсме, заставив Гарака усмехнуться. Она будет нежной, вы только подумайте! — Не могу сказать то же самое о себе, — проговорил Гарак своим как всегда приторно-сладким голосом, выпуская на волю того, другого Элима Гарака, который наслаждался работой на Обсидиановый орден. Которому иногда даже нравилось причинять своим собеседникам боль. Властного, жестокого Гарака, знакомы с котором были не многие. Ядовитый, смертельно-опасный хищник, нисколько не похожий на Гарака обычного: изящного, изысканного и элегантного. Простой портной и никто более. Шпион. Член Обсидианового ордена. Слова — бледные тени, не способные описать того, другого, в чёрном силуэте которого растворяются все остальные грани личности Гарака. Гарак из зазеркалья, которого никогда не видел Джулиан Башир. Даже тогда, когда хитроумное устройство в голове кардассианца окончательно вышло из строя. Даже тогда зверь не обнажил во всю длину свои острые тёмные когти. Даже тогда зверь оставался в своей клетке, показав лишь свой силуэт, неясные очертания. Эсме знала, на что шла. Знала этого зверя, что жил в каждом кардассианце, скрытого под доспехами «цивилизованности». Знала и умела обращаться с хищником, выходя из схватки живой и почти невредимой, получив разве что пару другую неглубоких царапин и синяков, зная, в какой точке «почесать за ушком», чтобы хищник замурлыкал котёночком и царапнул легонько, игриво. Без намерения разорвать на кусочки. Эсме знала, как обращаться со зверем. И ей нравилось пьянящее чувство опасности, сопровождающее каждый «танец» с кардассианином, который и впрямь мог стать последним событием в её жизни. Опаснее были разве только клингоны. И кровожаднее. Но с ними проводить время Эсме не рисковала, хорошо знакомая с теми пределами боли, которые могла перенести, переплавив те в удовольствие. Зверь был напорист и нетерпелив. Зверь никогда-никогда не был представлен Баширу, слишком хрупкому… Эсме было не жалко. С ней не надо было быть осторожным, с ней можно было всё. Даже то, что нельзя. С ней было проще. Ибо ничего, кроме похоти она не вызывала в нём, никаких нежных чувств, никакой привязанности. Ничего такого, из-за чего можно было бы потерять покой и душевное равновесие. Ничего из того, что отравляло его с Джулианом отношения. И делало их особенными. Тонкая серебристая ниточка, хрупкая, уязвимая. Связь, которую так легко порвать, нарушив одним неверным словом, взглядом. Куда уж там до настоящих укусов, неделями заживавших на баджорке… если бы не чудеса современной медицины. Джулиан. Золотая цепочка, обагрённая тёплой кровью. Наслаждение, смешанное с болью. Укусы, порезы — следы ничем не сдерживаемой страсти. Солёные хрусталики слёз, не портящие водостойкого макияжа… Стоны, переходящие в крики. И никакой мольбы о пощаде. Эсме. *** Она выпила пару стопок канара, приходя в себя. И отказалась от любезного предложения Гарака проводить её домой — до каюты Кварка, ибо вернуться прямо сейчас в бар она уже не могла. Ей определённо требовался перерыв после нескольких часов, проведённых в обществе кардассианца. Элим Гарак снова облачился в свой золотой костюм, вместе с сюртуком надевая свои изысканные манеры настоящего джентльмена. Помогая Эсме в очередной раз сменить облачение — маленькое чёрное не-платье на красное платье с запахом, помпезно и вместе с тем невероятно дешево в стилистическом плане, окаймлённое перьями. Упаковав её новый наряд в шуршащую бумагу, перевязав тонкой синей лентой. Включая в ателье свет. Снова превращаясь в простого портного, любезного со своей клиенткой. *** Пару часов спустя Эсме шагала по променаду в своём новом провокационном наряде, уверенная в своей неотразимости, сияя улыбкой. Явление не редкое, но к которому постоянные жители ДС9 уже успели привыкнуть и не считали это чем-то из ряда вон выходящим. Никто, кроме разве что Одо, не бросал на Эсме неодобрительных взглядов. Да и тому сегодня было совсем не до упавшего на променаде градуса морали. Констебль был занят куда более серьёзной проблемой, нежели ходячая реклама увеселительной программы «У Квакра» — попыткой найти в мальчишке нечто большее, нежели солдата Джем’Хадар. Эсме зашла в бар, находясь в чрезвычайно хорошем расположении духа. Одержав очередную маленькую победу, добавив в свой список ещё один трофей, ещё одну ящерку. Женщина повертелась перед Кварком, демонстрируя свою обновку. — Как тебе, Кварк? — спросила она, кокетливо поведя плечиком, и манерно поправляя парик: каре, слегка завитое на кончиках. В отличие от кардасианина не-платье было оценено ференги по достоинству. — Хочется поскорее его с тебя снять, Эсме, — проговорил Кварк, мысленно уже раздевающий Эсме после закрытия бара. Женщина рассмеялась, ласково прикасаясь к ушным раковинам ференги — обещание на вечер. Затем вытащила из маленькой бархатной сумочки несколько пластинок латинума. — Гарак, — пояснила она. — Так-так, наконец-то он платит мне! — Ференги усмехнулся, стараясь не думать о том, какой счет выставит кардассианин за обновку Эсме, которая направилась к своему дабо-столику, соблазнительно покачивая бедрами. *** После закрытия, они как всегда закрывали баланс дня, подсчитывая прибыли и убытки. — Три в минус, — недовольно проговорила Эсме, тяжело вздохнув. — И почему, как только начинается умакс, вся твоя деловая хватка бесследно исчезает, Кварк? — Не напоминай… — ференги раздражённо зашипел. — И вообще, это твоя вина, Эсме. Почему ты не проверила товар Рионодж? Контракт Эсме содержал пункт, согласно которому босс был всегда прав и мог обвинить работника в какой угодно ошибке. Особенно своей ошибке. — Уж извини, мой милый, даже я не могу быть в нескольких местах одновременно. И потом, бослик в последнее время предлагала на продажу один только мусор. Но я учту мою ошибку на будущее. Вероятно, следует увеличить продолжительность и интенсивность ежевечернего умакса, — она лишь обещала, не касаясь ференги, дразня и распаляя желание. — Чтобы у тебя не оставалось сил и желания на остальных. Кварк усмехнулся. — Ловлю на слове, — Кварк широко улыбнулся. А затем помрачнел, снова возвращаясь цифрам. То, что заплатил Гарак за время Эсме не покрывало цену нового платья танцовщицы. — Сколько-сколько оно стоило?! В разгар сведения счетов, разбирательств с дебетом и кредитом, в бар зашёл Одо, привлекая к себе внимание обманчиво невинным «простите за беспокойство». — Мы закрыты! — одновременно рявкнули ференги и баджорка, недовольные тем, что кто-то осмелился прервать их ежевечерний ритуал подсчета латинума и флирта, разной степени агрессивности. — Констебль, что привело вас сюда в столь поздний час? — поинтересовался Кварк, точно знающий, что в последние двадцать четыре часа ничего, что могло бы заинтересовать Одо, в его профессиональной деятельности не происходило. А жаль.— Могу быть чем-либо полезен? —Мне нужна Эсме, — таков был ответ. Естественно, подразумевающий под собой не то, для чего обычно посетители покупали её время. — Вот как! — Ядовитая улыбка расцвела на губах ференги. — Всем нужна Эсме. — Это не может подождать до утра, Одо? — спросила баджорка, проводя носком туфли по брюкам ференги. — Мы тут немножко заняты, знаешь ли. — Это важно, Эсме. И это не займёт много времени, — с необычными для шейпшифтера нотками мольбы в голосе протянул Одо. — Раз так, думаю немного времени я могу уделить проблеме нашего дорогого друга? — Эсме посмотрела на босса. Тот мгновенно оценил ситуацию и коротко кивнул, отпуская женщину. Эсме коротко чмокнула кончик носа ференги. — Увидимся дома, сладкий. *** — Итак, в чём проблема, Одо? — спросила она констебля, по пути в его каюту. — Мне нужно твоё… экспертное мнение, Эсме. — В какой именно области, констебль? — В той, что касается определения степени опасности «игры» с противоположным полом. — Это был длинный день, Одо. Очень длинный день. — И очень высокая крепость канара. — Прошу говорить яснее. — Это касается Джем’Хадар. Я хочу знать, есть ли в мальчике что-то кроме жажды убивать. Вы же в свою очередь имеете богатый опыт общения с… палачами и убийцами. У которых всё же есть своя собственная воля и которые гораздо сложнее, чем просто орудия смерти. — Тогда давайте познакомимся с этой неудачной покупкой Кварка… Кстати, он кусается? — Он выполняет всё, о чём я его прошу. Но всё же, будьте осторожны, Эсме. Они вошли в каюту Одо, и Эсме быстрым взглядом прошлась по интерьеру: разнообразное собрание всевозможных предметов различных форм и расцветок. Отметила дерево в кадке, которую раньше шейпшифтер использовал в качестве места для отдыха. — Я хочу, чтобы ты познакомился с Эсме, — проговорил Одо, обращаясь к юноше. И добавляя, вспоминая слова баджорки. — Позволил ей прикоснуться к тебе. Джем’Хадар в восторге от обоих перспектив не был, но не мог не повиноваться своему господину. — Привет, привет, — произнесла Эсме, осторожно подходя к пришельцу из гамма-квадранта, пристально вглядываясь в его тёмные глаза. — Хочешь быть богатым? За латинум здесь можно купить всё что, хочешь. Никакого эффекта. То же враждебное выражение на сером лице. — Нет, деньги тебя не интересуют. Ты понятия не имеешь о том, что это такое, правда? Как насчет ласки? — в зелёных глазах загорелись озорные искорки и тут же погасли. Эсме не стала рисковать и прикасаться к мальчишке, несмотря на отданный ему Одо приказ. — Убей их всех, — проговорила баджорка, тяжело дыша. Да, на это Джем’Хадар отреагировал. В его глазах появилось осознанное выражение, ноздри гневно затрепетали, пальцы сжались в кулаки, напрашиваясь на драку. — Разорви на кусочки. Сладкий запах крови. Трупы врагов. Убей их всех. Да. — Достаточно! — остановил её Одо. Эсме улыбнулась и попятилась, не выпуская мальчишку из поля зрения. Предчувствуя, что если обернётся, то тот набросится на неё — подчиняясь инстинкту хищника преследовать убегающую добычу. Чувствуя себя в безопасности только оказавшись сначала рядом с констеблем, а затем за его спиной. — Боюсь, у меня плохие новости для тебя, Одо, — проговорила Эсме, когда они вышли из его каюты. — Этого следовало ожидать… Полагаю, Кира была права, он всего лишь машина для убийств и ничего более. В любом случае, спасибо, Эсме. — Не за что, в самом деле, — Эсме слабо улыбнулась. — Кстати, о Кире… — Что о Кире? — констебль выразительно посмотрел на танцовщицу, давай той понять, что она выбрала очень опасную тему для разговора. — Ровным счётом ничего, — поспешила добавить Эсме. — В любом случае, мне пора. *** Очень длинный день наконец-таки подошёл к концу. В плане оставался только поздний вечер, состоящий сплошь из приятных обязанностей. Как хорошая ференгийская любовница Эсме раздевала своего босса, снимая пиджак, рубашку, брюки, ботинки, нижнее бельё. Аккуратно вешая одежду на плечики и задавая программу очистки, в который раз вознося хвалы техническому прогрессу, сведшего рутинно-бытовые обязанности женщин к нажатию кнопочек на всевозможных устройствах. — Что там за срочное дело было у Одо? — спросил ференги, пока Эсме его раздевала. — Так, пустяки. Ему нужно было моё экспертное мнение относительно Джем’Хадар. — И? — Квакр усмехнулся. — Убийца. И ничего более. Хуже клингонов. — Всё настолько плохо? — произнёс ференги, помня о нелюбви Эсме к расе воинов. — Хуже не бывает… Ванная или ужин? — спросила женщина, предпочитая именно такой порядок, с которым ференги сегодня согласился, облачаясь при помощи Эсме в домашний халат: настоящее произведение искусства, расшитый золотыми нитями, образующими замысловатый узор. Домашний наряд Эсме был более чем прост: золотые браслеты на запястьях и лодыжках и ничего более. И то, она надевала их после ванны, сейчас же раздевалась, начав стягивать перчатки. Затем снимая туфли, отстегивая чулки, спуская ткань по ножкам вниз. Чувствуя на себе жадный взгляд ференги. Призывно улыбаясь и… испытывая трудности с застежкой второй раз за день. Маленькая хитрость, сработавшая безотказно. И вот уже пальцы ференги одерживают успешную и безоговорочную победу над крючочками и петлями, их удерживающими. Хлопья пены, пузырьки шампанского. Легкомысленный и приятный вечер. Тёплая вода, в которой без остатка растворяются все тяготы прошедшего дня. Ласковые и нежные прикосновения, становящиеся всё требовательнее и настойчивее, по-хозяйски крепкие объятия. Голод. Не традиционный ужин, состоящий в основном из рыбы, тонкие кусочки которые жуёт для Кварка Эсме. Белое вино, ласково согревающее… Или наоборот, слишком напоминающий о доме ужин: извивающиеся в блюде черви и жуки, так и норовящие уползти из тарелки. Мугги тоже никогда их не жевала для своих сыновей. Умакс. И всё остальное, что за этим следовало.