ХЁ-О-ОН

Утром Чимин просыпается не первым, и у него нет возможности заранее запаниковать или накрутить себя. Потому что когда он открывает глаза, то видит Юнги, который лежит рядом и спокойно смотрит на него. И… наверное, именно это называют счастьем. Момент полного умиротворения, безопасности, завершенности, когда все, что ты хочешь, лениво обнимает тебя одной рукой и поглаживает, даже если буквально одним пальцем. — Голова не болит? — бормочет Чимин, засмотревшись. — А у тебя? — А у меня-то с чего? — Ну… — неловко морщится Юнги, хотя руку никуда не убирает. — Вряд ли я вчера был до конца адекватным. — Ты… не помнишь? — Помню. Но считаю не лишним уточнить. Меньше всего на свете мне бы хотелось… — Юнги кусает губу. — Чимин… И тут внезапно дверь в комнату с грохотом распахивается, и в нее вваливается Тэхён: — Охайо годзаймас всем болезным! Кто не спрятался, я не… Ох ты ж ебркврдм… — давится он воздухом и тут же пулей выныривает обратно. — Я ничего не видел, не видел, клянусь! Хён, только не убива-а-а-ай!.. — слышится по коридору его удаляющийся топот. Он растреплет, в панике подкидывает Чимина. Черт, а вдруг, человек, который нравится Юнги, узнает? Черт, черт, черт! Так что он в мгновение ока скатывается с кровати и, на ходу впрыгивая в штаны, вылетает из комнаты следом за Тэхёном. По дороге его, конечно, посещает мысль, что со стороны это выглядит как-то странно и даже не очень красиво по отношению к Юнги, но перед хёном Чимин обязательно извинится после. Главное же, чтобы его влюбленность не пострадала, разве нет? — Кажется, надо было делать ставки не на то, кто дольше продержится, а на то, кто больший идиот, — задумчиво роняет Хосок, наблюдая за тем, как Чимин пытается выковырять злополучного Тэхена из-под его кровати. А когда Чимин с хмурым видом поднимает голову, освещает его своей сияющей улыбкой: — Чимини, ты победил, поздравляю. — В том, что он больший идиот? — хохочет Тэхён из-под кровати. — Чимини, да ты тогда у нас победитель по жизни… Хён! Да забери ты его уже от меня! Мне и так осталось жить, пока Юнги-хён не оделся. А еще надо как-то успеть добраться до Куки и вручить ему мой прощальный секс. — Чимини, солнышко, ты бы лучше к своему хёну с таким энтузиазмом приставал. Глядишь, и дело бы быстрее двигалось, — мурлычет Хосок и, приобнимая за плечи, усаживает ничего не понимающего Чимина на стул. — Где сейчас Юнги? — В… в моей комнате. Наверное. Если к себе не ушел. — Давай-ка пулей обратно и, пока не остынет, из кровати его чур не выпускать. — В смысле остынет? В смысле… не выпускать из кровати?! В этот момент в незапертую дверь голову просовывает Намджун: — Оп-па! А по какому случаю обнаженка? До Чимина только сейчас доходит, что на нем только штаны, и он запоздало дергается, прикрываясь. — Лучше не смотри, — советует Намджуну Хосок. — А то Юнги-хён тебя сожрет, если узнает. И нет, Чимини, я не дам тебе свою футболку, потому что, если Юнги догадается, чья она, то сожрет уже меня. Летел бы ты уже в свою комнату, моя ты энгри берд. Пока наш маленький, но крайне угрожающий хён не расстроился окончательно и не расчехлил свой ядерный чемоданчик. — Да почему он должен… — Только не говорите мне, что он сбежал от Юнги наутро… — шепчет в ужасе Намджун. — Да не сбежал я! — пытается вставить Чимин. Но Намджун его не слушает. Вместо этого он роняет: — Я захвачу Джина и встречаемся на мексиканской границе, — а после этого и правда растворяется за дверью. — Да что, блядь, происходит? — скулит Чимин, утыкаясь лицом в ладони. — Я просто не хотел, чтобы о нас с хёном кто-то узнал… — Ты нам что, не доверяешь? — высовывается из-под кровати Тэхён, и его обвиняюще отставленный локоть в таком положении выглядит очень выразительно и выражает обиду. — Мы же наоборот рады. — Да я не про вас, а про других. Если кто узнает… у хёна будут проблемы. — У Юнги-хёна? — уточняет Хосок на всякий случай. — А вот с этого момента поподробнее. — Ну… — Чимин поначалу мнется, только утро уже и так напоминает какой-то балаган в духе «Алисы в стране чудес», и, чтобы не запутаться еще больше, проще сказать как есть да надеяться, что друзья воспримут с пониманием и не разнесут дальше. — Юнги-хёну, похоже, кое-кто нравится… — Ну, — кивает Хосок. — Вы знали? — расстраивается Чимин. — Только слепой не знал. А дальше? — И… — Чимин трет шею, и ему резко становится холодно без футболки и вообще. А в добавок к этому настроение мгновенно скатывается в беспросветный мрак, почему вот он один ничего такого за Юнги не замечал. Он же думал, что влюблен, как скотина, и, судя по всему, слепая. — Не хочу, чтобы этот кто-то узнал, — бормочет Чимин, — что мы с хёном были вместе этой ночью… Ну, чтобы у хёна был шанс с этим его… или этой… Пока он пытается подобрать слова, что не так-то просто в его разбитом состоянии, то поднимает глаза и теряет мысль окончательно. — А почему у вас такие странные лица? Даже вечное трепло Тэхён смотрит на него в охеревшем молчании, шлепает вхолостую губами, оглядывается по сторонам в поиске подсказок от вселенной, но жестокая вселенная держит драматичную паузу. — Победитель! — в конце концов выражает Тэхён общую мысль и с кряхтением вылезает из своего убежища, отряхиваясь. — Мне теперь даже встреча с Юнги-хёном не страшна. Я сам хочу умереть, чтобы не видеть этого трешняка. — Чимин, — прибавляет к этому Хосок со вздохом и трет висок, — тебе срочно нужно вернуться к Юнги, сейчас же. Но к моменту возвращения Чимина Юнги в комнате уже нет. Нет его также у себя, в университете, в столовой и кафе, на баскетбольной площадке и в округе, и на телефон он не отвечает. Приехали, докатывается до Чимина. После чего он возвращается к себе, прямо в одежде одиноко зарывается в свою постель, которая еще пахнет Юнги и их ночью, и думает: твоя остановочка, Чимини, вот так дальше и будет, привыкай. Юнги звонит ему вечером со странным вопросом: — Не хочешь прогуляться? Чимин едва продрал глаза, и, встретившись с реальностью, снова разбит и грустен. Если быть честным, то он впервые в жизни хочет ответить хёну «нет». Потому что выпотрошен последними сутками, и у него нет сил поддерживать приличную мину. Но им нужно поговорить, а Юнги все еще нужен Чимину в любом качестве, даже безответной любви всей его жизни. Так что Чимин говорит: — Конечно, хён. Зайти за тобой? — Не, я на баскетбольной площадке. Приходи сюда. И Чимин приходит. Правда, на этот раз без пледа, термоса с чаем, и, кажется, он бы сейчас сам с радостью закурил, при том что никогда прежде не пробовал. Юнги выглядит уставшим и растрепанным, и глаза у него какие-то странные, но смотрят прямо, не пытаясь прятаться. — Выглядишь так себе, — плюхается Чимин с ним рядом и роняет голову на плечо, притираясь щекой. — Ты тоже, — фыркает Юнги и оглаживает его вскользь по волосам. — С — синхронность, — выдыхает Чимин, прикрывая глаза. Л — любовь и З — зависимость, добавляет он про себя. Вот что за магия, а? Еще ровно две секунды назад все было пиздец и конец света, а на плече у хёна — снова тишина и покой. — Как прошел твой день? — тихо спрашивает Юнги. — Разве не заметно? Хреново. А где ты провел свой? Я искал тебя. — Хотел подумать. — О..? — …нас? Чимин сжимается весь, и его покой опять превращается в конец света. Прячась от которого, он обхватывает руку Юнги обеими своими и тычется в нее беззащитным котенком: — Хён, прости меня. Если я сделал что-то не так. Я сделаю так, ты только скажи… как. Юнги бросает на него взгляд мельком и жует губу: — Лучше скажи, а как бы ты сам хотел? — Как… раньше? — Блин, — выдыхает Юнги. — Мне так жаль… Но, боюсь, как раньше уже не выйдет. Я… целый день пытался это себе представить, и у меня не получилось. По идее Чимин сейчас должен был бы всеми правдами и неправдами заговаривать ему зубы и уверять в том, что получится, что они вместе хорошенько постараются и все обязательно получится. Они же сила, они же команда. Но это, конечно, бред собачий. — Ты прав. И это так дерьмово, хён, — бормочет Чимин и жмется Юнги в шею под челюстью, там так тепло, спокойно и совсем не одиноко. Но эта акция неслыханной щедрости действует ровно до того момента, пока Чимину не придется снова возвращаться в холодный мир без Юнги. — Я такой ужасный друг, — шепчет он на грани слышимости. — Я хуже всех, кого ты знаешь. Мне так жаль, хён. — Почему? — спрашивает Юнги, машинально поглаживая его колено. Это его давняя привычка, он часто так делает, когда успокаивает Чимина. Только вот сейчас примерно на этом месте под джинсами еще следы его пальцев с ночи. И все. Чимин — все, он просто исчерпал другие отмазки. Он подрывается на ноги, потому что его буквально распирает отвратительная правда. Как и предчувствие финального пиздеца, на котором и закончится этот шокирующий лицемерный броманс. И лучше сразу вывалить все подчистую, потому что держать в себе больше нет никакой возможности. — Да потому что я хочу тебя, хён! — мечется Чимин перед Юнги. — Так, что аж зубы сводит. И я сдаюсь, окей? Я больше не могу защитить тебя от себя. Потому что это сильнее. Потому что эта мысль разъедает меня двадцать четыре на семь — как я, черт возьми, неетицки тебя хочу. Обнимать, целовать, держать за руку. Как я хочу, чтобы ты принадлежал только мне. И как я хочу принадлежать только тебе. А тебе… Ну что? Что здесь смешного-то, блин? Юнги и правда сидит и, наклонив голову к плечу, улыбается краешком рта: — Вообще-то я не против, если ты еще не заметил. — Но… А как же человек, который тебе давно… От неожиданной догадки Чимин замирает и в первый момент думает: «Да не может этого быть», — а в следующий уже налетает на Юнги, оказываясь у него на коленях, бесстыже лапает везде и всюду и чуть ли не воет от восторга. — Что, прям здесь? — смеётся Юнги, тем не менее обнимая в ответ, а за зад и вообще прихватывает по-хозяйски и с полным осознанием дела. — Всему кампусу покажем, как дети делаются? — Нахер всех, нахер детей, — шипит Чимин, мстительно кусая его губы, чтобы после так же бережно и нежно их зализывать. — Черт, только не говори, что ты хотел это сказать еще утром… — Не буду, — соглашается Юнги, — но вообще-то так оно и было. И я нихера не понял, куда тебя сдуло и зачем. — Знаешь… — Чимин задумывается, подбирая слова, а в процессе залипает на Юнги, гладит пальцами его лицо и, не удержавшись, водит следом губами. — Я как-нибудь потом тебе расскажу, ладно? Но если коротко, то убивать Тэхёна. — А, — мычит Юнги, открыто подставляясь, а еще жмурится от удовольствия, и это какая-то новая грань его доверия — быть таким счастливым посреди бела дня от ласки Чимина. – Свистни, если понадобится обеспечить алиби. — Сейчас, — решает Чимин, снимаясь с его коленей. — Мне срочно нужно твое алиби прямо сейчас. Погнали. И за руку тащит, как дракон своё золотое руно, или как там, не пофигу ли? А Юнги послушно тащится следом и улыбается, как поехавший. По-видимому, отзеркаливая аналогичное состояние Чимина. В вестибюле общежития Чимина пытается окликнуть кто-то из знакомых, но Юнги рычит: «В следующей жизни», — и хлопает по кнопке лифта, который увозит их наверх. — Охренеть, хён, а раньше ты так не делал, — мурлычет Чимин, которого прижимают к стене так, словно оттиск на память намереваются оставить. — Серьезно? — фыркает Юнги. — И по какому же поводу я мог так сделать? — Потому что я хотел, чтобы ты так сделал? — шепчет Чимин ему на ухо. Юнги поднимает на него глаза, и те охренеть какие радостные и голодные. — Тогда я бы не отказался от полного списка, и давай сделаем все.