Подслушано: Twitter.com

Критериев нет, сюжета нет, явного посыла тоже, рассеянно думает Кейджи, когда сталкивается с работами начинающего экспрессиониста. Яркие как будто не имеющие смысла брызги и мазки заставляют его подвиснуть, а после приподнять брови и почти разочарованно отвести взгляд. Ему, в отличие от некоторых, привит вкус в живописи, он знает, для чего она вообще существует, и не позорит художников этим… непонятным. Разве может человек называться художником, когда в его работе нет картины как таковой? Любой может набрызгать красок и назвать это искусством. Но не значит, что оно им и правда станет. Акааши правда не понимал, а рассказы наставника о странностях экспрессионистов не позволяли желанию понять эти неведомые картины обойти себя. Но судьба думала иначе. Если бы у Кейджи спросили, то он сказал бы, что Бокуто сам похож на абстрактный экспрессионизм. Именно яркими брызгами и непредсказуемыми мазками этот шумный парень ворвался в его жизнь и оставил после себя такой же яркий след из чувств. Именно так видишь картину абстрактного экспрессионизма, а после не можешь не думать, не пытаться понять, что же это, как это, почему, зачем… В первый раз они случайно столкнулись во время подготовки выставки. Бокуто проносился мимо вихрем и кричал кому-то вслед о желании получить место для картины. Акааши тогда почти сразу забыл это: мало ли, сколько художников мечтают попасть на глаза почтенным посетителям. Но в этот же день Кейджи, помогая с разбором картин зала (выставку организовывал друг его наставника), встретил этого же парня: тот, не обращая ни на что внимание, самозабвенно писа́л прямо на ходу вдоль галереи выставки. Конечно, они столкнулись. И конечно, из-за Акааши небольшое полотно Бокуто было испорчено неожиданными брызгами. Несмотря на нелюбовь к направлению, Кейджи действительно было жаль, и он хотел извиниться. Но незнакомый парень вдруг обрадовано воскликнул, опустился с холстом на пол и начал писа́ть усерднее. Акааши очень удивило это. Ещё больше удивило его то, как после парень начал сильно благодарить его, что якобы он добавил в его работу именно то, что он искал, именно эти брызги описывали его состояние лучше других. Расстались они так же отрывисто. Но теперь из головы Кейджи не уходил образ красивого запачканного брызгами парня с золотистыми глазами его широкая улыбка и невнятные малювания на холсте. В третий раз Бокуто нашёл его, рассматривающего картины других классицистов. Какого́ было удивление Кейджи, когда тот умело поддержал разговор на тему канонов античности и согласился, что работы в реализме выглядят… невероятно? Бокуто пригласил его тогда в свою мастерскую. В красках (хах) расписывал своё личное видение искусства, ярко говорил и увлекал его идеями эмоциональности, желания показать то, что чувствуешь, когда не можешь выразить бушующее нечто только словами. И да, конечно, Акааши согласился.