***
Джинни Уизли шла по недавно выпавшему снегу, осторожно ступая, чтобы не провалиться в какую-нибудь ямку и не подвернуть ногу. Щеки уже неслабо щипало от мороза, а в пальцах на руках, несмотря на перчатки, ощущалось покалывание. После выпадения первого снега найти что-либо пригодное для целебных зелий было крайне проблематично. Разумеется, этот тонкий слой еще растает, вот только некоторые растения уже можно будет вычеркнуть из списка тех, что она ищет. Девушка бросила взгляд на корзину, висевшую на руке: практически пустая, внутри - лишь только тонкий пучок трав, которых хватит разве что на полбанки обезболивающей мази. Джинни заставила себя оторвать взгляд от плетения корзины. Девушка посмотрела на дерево, в стволе которого на высоте метров трех виднелось дупло. Она проходила здесь в тот день, когда Гермиону взяли в плен, быть может даже в тот же момент. Слезы, которым она уже несколько дней не давала воли, стекали по щекам. В лесной глуши не было смысла прятать эмоции. Не надо было быть сильной ради Гарри и Рона. Что-то сбоку хрустнуло, заставляя девушку вздрогнуть и резко поднять палочку. Еще пару секунд она стояла, наставив кончик оружия на рыжую лису, которая с любопытством разглядывала незваную гостью. - Ну и напугала ты меня. - Тихо выдохнула Джинни, опуская оружие. - Не бойся... - Зачем-то произнесла она, будто лис мог ее понять. - Кажется Гермиона рассказывала о тебе. Она грустно улыбнулась, вспоминая, как подруга говорила о том, что ее сильно напугал лис, который, очевидно, жил где-то неподалеку от этого дерева. В прошлую вылазку Джинни его так и не встретила, хотя вглядывалась в чащу, зато в эту ей повезло. Еще одна слеза сорвалась со щеки, падая на снег. Кажется, кожу на щеках ждет раздражение, впрочем, это ее мало волновало. Зверек, еще пару секунд оценивающе поглядел на человека, после чего скрылся между деревьями. Джинни же опустилась на холодный снег, не обращая внимания на то, что джинсы тут же намокли. Ее била дрожь, связанная отнюдь не с холодом. Если бы она тогда предупредила Гарри, Гермиона могла бы быть с ними. Она скучала, как же сильно она по ней скучала. Девушка сквозь зубы заскулила от боли, переполнявшей ее душу. И лишь лис, в случае своего возвращения, мог стать свидетелем ее истерики.***
Снейп вернулся на следующий день, кинув на ее "кровать" пузырек с костеростом. Проглотив мерзкое зелье, Гермиона подняла взгляд на Пожирателя, ожидая его дальнейших действий. - Что ж, мисс Грейнджер, для начала обсудим условия: вы слушаете то, что я говорю, и выполняете это, даже если вам что-то не нравится. Вы не пытаетесь вынюхивать информацию, которая вас не касается. Вы можете выходить отсюда, когда я буду давать вам на то разрешение. Мы находимся в Малфой Мэноре. Нарцисса Малфой в курсе того, что вам будет позволено ходить по поместью в отсутствие ее сына и мужа. Однако причины вас не касаются. У нас с ней свой договор, и я настоятельно советую вам в него не лезть. Как только вас предупреждают о возвращении или приходе кого-то помимо Нарциссы, вы обязаны как можно быстрее вернуться сюда, все понятно? Вы не пытаетесь использовать магию против живущих здесь. Впрочем, последний пункт покрывает ваш Непреложный обет. Вы не задаете лишних вопросов. У нас взаимовыгодное сотрудничество, и мне не хотелось бы убивать вас раньше времени. - Хорошо. А домовые эльфы не расскажут хозяевам о моих передвижениях? - Она старалась мыслить здраво, игнорируя слова про собственное убийство. - У них приказ от Нарциссы не говорить о том, где вы были, если не спросят напрямую, какие комнаты вы посещали. Однако такой вопрос исключен, так как Люциусу и в голову не придет, что вы покидаете подземелья. - Вы объясните мне, в чем я буду вам помогать? - Информации было чертовски мало. Всю прошлую ночь она не могла сомкнуть глаз, анализируя, но не будучи в силах сделать хоть какие-то умозаключения. - Завтра, когда ваши ребра пройдут, и вы будете в состоянии дойти до лаборатории.***
Кингсли держал в руках письмо от Шпиона. Первое письмо, в котором была хоть какая-то эмоция, помимо чистых фактов. Мужчина внимательно вглядывался в ровные строки, пытаясь сдержать мысли и чувства, не дать тем взять верх и сломать его. Шпион обвинял их в том, что они чуть было не потеряли Поттера, и чуть было не подставили его, когда тот начал резко отступать. Более того, он писал, что вина в том, что Грейнджер в плену, лежит лишь на них. Это было страшно: знать, что Гермиона не мертва. Кингсли бы хотелось думать, что ее мучения закончились. Однако реальность войны была сурова: подруга Гарри Поттера была в плену, и одному Мерлину было известно, что той предстояло пережить. - Кингсли, можно? - Гарри открыл дверь, вопросительно глядя на сидящего за столом мага. - Входи, Гарри. - Он положил письмо в стопку других бумаг, надеясь, что Гарри примет то за обычный лист планирования. - Я пришел поговорить о Гермионе. - Выражение лица юноши было решительным. Кингсли знал, что когда Поттер выглядит так, это означает лишь одно: тот не отступится до последнего. - Гарри, мы не знаем что с ней и где она. - Кингсли принял решение не говорить Поттеру о том, что наверняка знает об участи его подруги. Это было тяжело принять даже ему самому, не говоря уже о Гарри, который только начал выходить из практически недельной апатии. - У нее ханахаки. Вероятнее всего она умрет, если уже не умерла. - Он говорил эти слова, сжимая руки в кулаки. - Если будет хоть маленький шанс ее вытащить до того, как это случится, я пойду туда сам, даже если не вернусь, Кингсли. Я просто не смогу не пойти, если буду единственным, кто пытается ей помочь. Но я пообещаю никуда не сунуться, выполнять все приказы, если вы попытаетесь ее вытащить при возможности. Если вы постараетесь сделать это, после чего скажете мне до конца войны сидеть на Гриммо, я согласен. Я больше не полезу ни в одну схватку, если вы просто попробуете сделать все возможное ради нее. - Я обещаю. - Эти слова сорвались куда быстрее и проще, чем он думал. Кингсли хотел бы сказать, что дело было в обещаниях Гарри повиноваться и не лезть на рожон, хотел бы, но не мог. Он согласился куда быстрее, чем успел это обдумать. Гермиона Грейнджер была ценным воином, и для многих она стала другом. Поэтому прежде всего Кингсли соглашался ради нее, и лишь потом ради всеобщего блага, за что в тот момент он себя буквально ненавидел, помня, что война не позволяет совершать выборы, руководствуясь лишь чувствами. Впрочем, Поттер позволил ему дать самому себе рациональное оправдание.***
Малфой зашел в парадную залу. Коротко поклонившись Темному Лорду, Драко доложил тому об успешно прошедшей миссии. Он четко изложил факты. Коротко, спокойно, без спешки или суеты. За последние полтора года Малфой-младший слишком хорошо запомнил, что случается, если говорить не в излюбленной повелителем манере. Что было забавным, поняли это далеко не все, а потому Драко Малфой все чаще назначался главным в той или иной миссии, появляясь на поле боя и оттачивая свои навыки. Темному Лорду казалось, что он быстро учится, и более того, по-настоящему верен режиму и своему предводителю. - Трое грязнокровок мертвы. Мы пытались их взять, но те доставали портал. Мы не позволили им уйти, мой Лорд. - Легкий наклон головы в конце - очередное подтверждение его безмерного уважения. Никаких эмоций. Драко казалось, что мышцы его лица задеревенели, настолько он привык держать эту маску. - Вылазка Ордена на границе была замечена до того, как те успели выйти в нейтральные воды. Их посол, которого те направили на материк, мертв. - Очень хорошо, - прошипел повелитель, поглаживая костлявыми пальцами кубок, который тот держал в правой руке. Почти небрежно, однако неправильно. Любой аристократ знал, что если так держать вино, оно нагреется от тепла рук. Малфой тут же выкинул эту опасную мысль из своей головы: ничего кроме дела, сильные блоки, которым учил Снейп, покорность и повиновение - вот его рецепт выживания. - Драко, ты заслужил награду, - от этой фразы его передернуло. Он знал, что за ней никогда не следует ничего хорошего, однако заставил себя натянуть на лицо благодарность и в очередной раз коротко поклониться. - Благодарю вас, мой Лорд. Для меня честь служить вам. - Приведите ее. В зал буквально втащили девушку, на которой были лишь разорванные лохмотья. От футболки практически ничего не осталось, а на коже ребер виднелись уродливые следы когтей, которые Сивый обычно оставлял на жертвах, с которыми, как он выражался, решал поиграть. Ее светлые волосы были спутаны, губы искусаны в кровь, а на предплечье был укус. Ее внешность показалась ему смутно знакомой, но Малфой лишь скользнул по ней взглядом, после чего вновь уставился в каменный пол у ног повелителя. - Предоставлю тебе честь избавиться от этой мерзкой предательницы, мой мальчик. Эта девчонка посмела передавать Ордену информацию, а также пыталась убить одного нашего человека во Франции. Однако это лишь доказало нашим французским друзьям, что Орден - опасная для них организация. - Почту за честь, повелитель. - Очередной поклон под аккомпанемент ускорившегося сердца. Малфой достал палочку и навел ее на сидящую на коленях девчонку. Такую молодую, даже красивую, и, несмотря на все, не сломленную: в ее голубых глазах все еще был огонь, который он видел лишь однажды. Она вскинула голову, смотря на встречу своей неминуемой смерти. - Вы проиграете. - Выдавила она хриплым голосом с сильным французским акцентом. И Малфой узнал ее: младшая сестренка Делакур, которую Поттер когда-то вытащил из озера. Обычная девчонка, которая пару раз сидела за Слизеринским столом, болтая с первым и вторым курсом. - Авада кедавра. - Он не дал себя время на раздумья, раз и навсегда погасив огонь в ее глазах. - Ну что же ты, мой мальчик, это было слишком быстро, - шипящие звуки за спиной заставили обернуться. - Мой Лорд, меня слишком взбесили ее слова и звук ее мерзкого голоса, чтобы слушать ее крики, и тратить ваше драгоценное время. Мне захотелось, чтобы она никогда больше не смогла произнести ничего подобного, повелитель. - Ровный голос, который был ему так ненавистен, каменное лицо, почтительный поклон. - Что ж, пожалуй ты прав, Драко, можешь быть свободным. Он поклонился, и покинул большой зал любимого когда-то замка. Выйдя в коридор Хогвартса, он на автомате шел, не разбирая дороги. Дрожь в руках уже нельзя было скрыть, а сердце ускорило свое биение настолько, что казалось, будто оно пытается вырваться, лишь бы не быть больше частью этого. Зайдя в туалет Плаксы Миртл, он успел лишь подойти к раковине, когда его вырвало желчью, потому что он ничерта не ел за последние десять часов. Чтобы унять дрожь, ему пришлось до побелевших костяшек вцепиться в раковину и считать до десяти, чтобы хотя бы немного успокоить взбесившееся сердце и дыхание.