Они вернулись далеко за полночь. Гермиона чувствовала, что усталость овладевает ее телом. День выдался эмоционально тяжелым. Отпустив локоть Малфоя, она бросила быстрый взгляд на своего спутника: легко было сказать, что он был не в восторге от состоявшегося между ней и Киллианом диалога.
Грейнджер едва слышно чертыхнулась, споткнувшись о кочку, коих было немало на поле, на котором они приземлились.
- Я тоже не в восторге от того, что из-за тебя не могу трансгрессировать прямо к воротам собственного дома, - по его тону не было понятно какие эмоции он испытывает.
- А я не в восторге от того, что из-за твоих родственников вынуждена идти по этому дурацкому полю, потому что если они увидят меня вне темницы, то пустят аваду в лицо, да и то в лучшем случае, - прозвучало с раздражением, которое она больше не могла сдерживать. Малфой лишь усмехнулся в ответ на ее реплику.
Гермиона чувствовала, что под ребром с каждым шагом усиливается резь, будто новый бутон пробивается сквозь тонкую кожу. Оставалось надеяться, что кровь не пропитает одежду до тех пор, пока она не окажется в одиночестве. К счастью для Гермионы идти оставалось не очень далеко. Они трансгрессировали чуть восточнее ворот, чтобы не столкнуться с кем-либо из гостей, пожелавших сопроводить хозяйку поместья после окончания вечера.
Наконец, спустя минут десять ходьбы, они вышли на дорогу, ведущую к воротам поместья. Все это время они шли молча, не обмениваясь привычными колкостями, не обсуждая состоявшееся обсуждение с высшим вампиром.
Подойдя к воротам, парень достал палочку, чтобы, пару раз прикоснувшись к барьеру, пропустить их обоих внутрь. Ступив на гравийную дорожку поместья, Малфой позвал эльфа.
- Хозяин, чем Тинки может быть полезна? - Кланяясь так низко, что едва не касалась крючковатым носом дорожки, спросила эльфийка.
- Кто сейчас в поместье?
- Никого нет, хозяин. Хояйка еще не вернулась. Велите подать ужин? - Большие глаза эльфа теперь осматривали Гермиону. Особенно долго они задержались в области ребер, девушка даже опустила беглый взгляд вниз, опасаясь увидеть кровавое пятнышко, которого, однако, пока не было.
- Принеси что-нибудь в кабинет Северуса. - Твердо сказал Малфой. - На две персоны, - добавил он спустя пару секунд раздумья.
- Снейп четко сказал, чтобы сразу по возвращении я шла в подземелья, - Гермиона остановилась посреди дорожки и с возмущением смотрела в спину Малфоя.
- Его здесь нет, так что куда и когда ты пойдешь, сейчас решаю я, - он даже не остановился, продолжая следовать к дому.
Грейнджер пришлось сильно ускорить шаг, чтобы догнать высокого волшебника.
- Малфой, это может быть опасно! Если кто-то вернется не вовремя... - ей не хотелось произносить вслух очередную версию своей гибели.
- Грейнджер, сейчас час ночи. Если никто не вернулся, это означает, что им предоставили гостевые комнаты, так как вечер было решено продолжить парой партий в волшебные шахматы или магический покер. Так уж принято у аристократов, хотя откуда тебе это знать.
- Ну уж извини, что не хочу умереть раньше времени. - Как же он порой раздражал! Гермиона уже и забыла насколько невыносимым может быть Драко Малфой. Впрочем, воспоминания подсказывали, что подобное уже не должно ее удивлять:
Каблуки стучали о старинный каменный пол замка. Ей осталось обойти всего пару коридоров, и можно было направляться в душ, после чего идти в комнату, где упасть на матрас и провалиться в долгожданный сон. Это был безусловно один из наиболее трудных дней. Матч Слизерин-Гриффиндор буквально не давал ей покоя на протяжении нескольких последних недель. Точнее ее друзья, вечно обсуждавшие его. Так уж сложилось, что Гарри, Рон и Джинни были игроками сборной, отчего на ее голову теперь свалилось втрое больше волнений по поводу предстоящей игры. И вот они победили. С разгромным счетом, однако Гарри, казалось, не был удовлетворен. А все потому, что Малфоя не было на поле. Признаться, ей и самой хотелось бы наблюдать за его игрой, однако девушка поспешила отбросить эту мысль куда подальше.
Она уже давно пыталась запретить себе смотреть в сторону светловолосого Слизеринца. И казалось у нее это получилось. Рядом всегда был Рон. Такой понятный, такой родной. Правильным было внушить себе, что у них могло бы что-то выйти. Однако стоило увидеть их с Лавандой после матча, как сердце, к ее удивлению, не разбилось. Черт, ей было так паршиво не оттого, что она видела Рона с кем-то другим, а оттого, что теперь она в полной мере чувствовала себя кем-то в роде предательницы. Глупым было пытаться заставить себя поверить в чувства которых нет, и, что куда хуже, заставить некоторых окружающих поверить в этот спектакль одного актера. Только теперь она сполна осознала, что та глупая привязанность к заносчивому слизеринцу по-настоящему мешает ей обрести свое счастье. Неприятно было видеть сочувствие в глазах Гарри. Друг искренне переживал из-за нее и Рона. Однако Мерлин свидетель, Грейнджер час назад плакала отнюдь не из-за этого. Этот день был слишком сложным. И ей оставалось лишь надеяться, что ко времени окончания ее дежурства все уже разойдутся по спальням, потому что невыносимо было видеть взгляд Гарри и осознавать, что не можешь открыть ему свое сердце и истинные причины переживаний. Она слишком привыкла жить честно, а теперь сама себя пыталась обмануть, да так, что практически поверила.
До слуха донесся звук чьих-то быстрых шагов. Студент шел прямо ей на встречу. Так как последние минут пять она стояла на одном месте, нарушитель явно не знал, что где-то поблизости находится староста: ее шагов не было слышно. Буквально через минуту он, судя по всему, выйдет из-за поворота и окажется прямо перед ней. Что ж, придется разбираться и списывать баллы, потом вписывать его в отчет по патрулю, возможно даже разбираться с деканом факультета нарушителя. И впервые Грейнджер захотелось нырнуть в нишу за гобеленом, чтобы не столкнуться с ночным нарушителем. Хотелось просто побыть одной, а не исполнять обязанности старосты. Однако Гермиона перестала бы быть собой, если бы поддалась минутному порыву и спряталась бы от проблем в прямом смысле этого выражения. Поэтому девушка выпрямила спину и постаралась придать себе наиболее уверенный вид.
- Добрый вечер, Малфой, - сохранить уверенный вид при виде парня оказалось еще более трудной задачей, чем изначально его создать.
- Ну здравствуй, Грейнджер, - почти безымоционально произнес он.
- Не спится? - Почти ровным тоном произнесла она. - Я могу ошибаться, но ты, кажется, должен быть в Больничном крыле.
- Мадам Помфри способна творить чудеса. - Холодно произнес он. - Еще вопросы будут?
- Что ты делаешь в коридоре после отбоя? - Дежурный вопрос, который она всегда задавала студентам, которых ловила на ночных вылазках, однако впервые ответ ей был настолько интересен.
- Это не твое дело, Грейнджер. К тому же я староста.
- О, тогда ты прекрасно знаешь, что это мое дело и что ты не имеешь права здесь находиться в день не своего дежурства. - Теперь она была зла еще и на него - причину всех ее моральных терзаний.
- Черт с тобой, Грейнджер, снимай хоть все баллы, мне нет до тебя никакого дела. - Гермиона готова была взорваться в ответ на эту фразу. Он вновь сделал именно то, что сейчас могло взбесить ее сильнее всего: не подхватывал обмен колкостями, отступал, не давая ей возможности выплеснуть весь гнев. Малфой фактически отмахивался от нее как от назойливой мухи.
- Ну да, точно. Как я могла подумать, что человеку, побоявшемуся сегодня выйти на поле, не пофиг на свой факультет. - Она знала, что обвинение в трусости способно выбить из равновесия любого шестикурсника, особенно такого как Малфой: знавшего, что хорош в том, что делает, привыкшего считать себя выше и лучше остальных.
- Ну конечно, - вместо ожидаемой волны раздражения он лишь закатил глаза. - Грейнджер, ты уже всему придумала объяснения. Вот только твой крохотный грязнокровый мозг никогда в жизни не поймет того, почему я поступая так или иначе. В приличном обществе не принято лезть куда не просят. Хотя откуда тебе это знать...
- Я просто не считаю твое общество приличным, - он вновь был раздражающе спокоен в ответ на эту ее реплику, - минус сорок очков Слизерину. Хорошего вечера, Малфой. - В последней фразе было столько яда, что на лице парня на долю секунду даже мелькнуло легкое насмешливое удивление.
Будь он в ином расположении духа такая разозленная и буквально кипящая от необходимости выплеснуть эту злость Грейнджер была бы прекрасным объектом для тренировки колкостей. Впрочем, не этой ночью, когда ему просто хотелось дойти до подземелий и провалиться в тревожный сон.
***
- Только не говори, что опять притащил чертово печенье. - Паркинсон сидела на краю кровати, свесив ноги. Ее глаза внимательно изучали Невилла, который, казалось, выглядел лет на пять старше своего возраста из-за бессонной ночи.
- Я учусь на своих ошибках: как я уже мог понять по прошлому разу, ты не очень-то его любишь. - Он кривовато усмехнулся.
Пэнси прищурилась: непривычно было видеть на лице этого гриффиндорца усмешку такого типа, которая куда уместнее смотрелась бы на ком-то с ее факультета. На ком-то, кто обладает достаточной долей скептицизма, саркастичности и усталости от окружающего мира.
- Тяжелый день, Лонгботтом? - Прозвучало практически без издевки. Ей правда было интересно в какой-то степени. Всегда общительная Пэнси уже устала от вынужденного информационного вакуума.
- Скорее ночь. Не очень-то приятно зашивать раны и пытаться вытянуть людей с того света после работы твоего дружка Роули.
- Он не мой дружок. Этот кретин никогда мне не нравился, и уже пару лет не имеет входа в наше поместье. - Огрызнулась Паркинсон прежде, чем осознала, что Невилл нарочно спровоцировал ее, потому что его ухмылка стала шире.
- Может и про то, зачем тебя сдали, расскажешь?
- Мерлин, это было слишком по-слизерински, Лонгботтом. Особенно для тебя.
- На войне все средства хороши. - Он пожал плечами. - А если серьезно, то я зашел, чтобы отдать тебе это. - Невилл теперь держал в вытянутой руке толстую книгу, вынуждая Паркинсон встать и забрать издание, чтобы узнать название.
- Унесенные ветром? Что за бредовое название? Это что-то из сказаний восточных колдунов?
- Это магловская книга. Позаимствовал в комнате Гермионы. Она бы точно не была против.
- Я не буду читать этот бред. - Паркинсон скривилась, небрежно кидая книгу на кровать, словно та была недостойна ее внимания.
- Как хочешь, - он вновь пожал плечами. - Кингсли запретил давать тебе магическую литературу из библиотеки дома, потому что она пропитана магией и часто содержит пару-тройку проклятий типа часоточного, которые могут стать для тебя большой неприятностью. Снять без палочки-то ты их не сможешь.
- Катись к черту, Лонгботтом.
- Приятного смотрения в стенку, Паркинсон. - Он хорошо сыграл равнодушие, но когда за его спиной закрылась дверь, Невилл позволил себе усмехнуться. Паркинсон, конечно, была на редкость упрямой, но он был готов поспорить, что к следующему его визиту слизеринка ознакомится с одной из любимых Гермионой книг. Отчего-то он был уверен, что Гермиона не стала бы брать с собой на Гримм книгу, которая не дает пищу для размышлений. Стоило правда и самому поинтересоваться у Луны о чем этот роман, но этим он займется уже вечером.
***
- Итак, Грейнджер, не прояснишь про капсулу мракоборцев? - Это было первое что он спросил, стоило им зайти в лабораторию.
- Если Снейп не счел нужным тебе сообщить, то почему я должна?
- Выключи свое гриффиндорское упрямство! - О, теперь она наверняка могла сказать, что он почти зол, вот только причины пока не видела.
- Она помогает удерживать блоки в голове. Благодаря тому, что она вживлена мне под кожу, Воландеморт не смог прочитать мои мысли. - В поместье она не боялась называть это имя. Табу на территорию таких мест, не пускало, да даже если и заставило парочку пожирателей появиться рядом с ненаносимым поместьем, то они прекрасно понимали, кого держат в подвалах этого здания.
- Орден может отследить твое местоположение по нему?
- Нет, на него нельзя наложить следящие чары, иначе возможно ослабление эффекта. Конфликт магических полей и все такое. - Она видела, что Малфой немного расслабился после ее слов.
- Допустим. Твое самочувствие после трансгрессии связано с ее наличием?
- Да. - Возможно слишком быстро ответила она. - Это побочный эффект. Обычно их просто носят с собой. Использовать ее как имплант решила пока только я.
- А теперь повтори все, что ты говорила Киллиану про состояние Ордена. Я запишу это и эти данные останутся у меня и у Снейпа. - Он приманил чернильницу, перо и большой лист пергамента.
- Малфой, а где гарантии, что это безопасно для Ордена?
- А где были эти гарантии у Киллиана, Грейнджер?
- Но если я расскажу все, то стану вам не нужна. - Едва слышно произнесла она, помня, что именно информация в ее голове нужна была Снейпу. Да, теперь она общалась с Киллианом от лица Ордена, а вампир был нужен Снейпу для плана, однако девушка была готова поспорить, что теперь оба будут обладать достаточным количеством информации, чтобы обойтись без нее. Да, смерть была закономерным концом, да, она сама на это согласилась, но обрекать себя на гибель раньше времени не хотелось. Буквально каждая ее клеточка молила продлить жизнь хотя бы еще на пару дней или недель.
- О, готов поспорить, в вашем со Снейпом Непреложном Обете есть лазейка, которую ты продумала, чтобы оставить себе возможность сбежать.
Сердце Гермионы казалось пропустило пару ударов. Стоящий перед ней парень не знал о том, что пообещал ей сделать Снейп в конце. Что ж, судьба умела шутить. Теперь настал момент сказать человеку из-за которого она умирала, что это случиться, но по иной, не связанной с ним, причине.
- Ты ведь не знаешь о нашем договоре? - На всякий случай уточнила она слегка срывающимся голосом.
- О чем ты? - Серые глаза смотрели внимательно, а брови чуть сдвинулись к переносице. Скулы красиво выделялись на бледном лице. Гермионе захотелось подольше оттянуть озвучивание собственного приговора, чтобы продлить этот момент, когда Драко Малфой смотрел на нее так. - Грейнджер, отвечай! - Чуть более эмоционально, чем хотел, произнес он. Гермиона лишь усмехнулась. Нетерпеливый.
- Он обещал, что для меня это закончиться быстро. Концом нашего сотрудничества будет Авада, Малфой. Это - мое освобождение.
Ответом ей стала тишина. Ничто не дрогнуло на красивом лице, лишь напряженная челюсть выдавала прочно сжатые зубы. Он смотрел на нее, не отводя взгляда, словно пытался понять, считать все эмоции. Гермиона неловко поджала губы, стараясь не сорваться в эмоциональную яму, на краю которой балансировала. Под этим пронзительным взглядом вдруг стало неуютно. Хотелось обнять себя за плечи и отвернуться, но она лишь стойко встречала его молчание, стараясь выкинуть из головы ее же фразу, теперь отзывавшуюся эхом в воспаленном разуме: "Это - мое освобождение..."
