Здесь живут лесные тролли, неприкаянные души, Порождения Самайна, обитатели трясин.
Признаться честно, Итан даже не представляет, как будет бороться с Димитреску! Вскидывая голову к небу, он видит как огромный, мать его, дракон летает между острыми шпилями замка и неожиданно пикирует вниз, прямо на башню, где стоит Итан. Уинтерс чудом уворачивается, перезаряжает дробовик, который клинит через раз, и прицеливается, но мощный удар когтистой лапой отбрасывает его в сторону. Сильный удар спиной об стену выбивает дробовик из его рук. — Я ТЕБЯ СОЖРУ! — Ещё один взмах — и она снова взлетает ввысь. Добравшись до дробовика, Итан зло чертыхается — вампирша успела наступить на кусок проржавевшего металла и оставить от него лишь жалкие останки метала. — Сука! Итан теряет терпение. Выхватив из-за спины винтовку, Итан уворачивается от огромного обломка стены. Пару выстрелов в голову чудовища, отбрасывает винтовку — кончились патроны — вскидывает «Леми». Первый выстрел. Второй. Третий и… — НЕТ! — Громкий вопль раскатывается, кажется, по всей деревне — и наконец стерва падает вниз, а с ней и Итан. Громадное тело падает на каменный пол, разбивая его вдребезги, издаёт предсмертный крик и, наконец, умирает, покрываясь мутными кристаллами разных размеров, которые рассыпаются в пыль, и лишь небольшая статуэтка остаётся целой. — Наконец-то сдохла. — Итан подбирает статуэтку и придирчиво рассматривает. Её и ещё парочку вещичек можно загнать Герцогу подороже и, если повезёт, купить новый дробовик. И патроны. И пожрать, если хватит денег. Не, ну, Роза не дождётся своего папу, если он помрёт от голода где-то в подворотне! Итан уже собирался уйти, как послышался тихий шорох у него за спиной. Небольшая каменная платформа поднялась, являя взору грязную жёлтую колбу с гербом на крышке. — Это что ещё? — Итан взял колбу в руки и стал рассматривать. Заметив этикетку, он потёр её рукавом куртки, пытаясь мало-мальски её очистить. «Голова» — гласила надпись. Блондин попытался различить, что же находится в банке, и стал тереть стекло банки усердней. — Господи! — Итан взвизгнул и едва не уронил колбу. Сквозь жёлтое стекло банки виднелась головы его малышки Розы. Тихая злоба заворочалась в душе и подкорке сознания Итана, будя собой неудержимую ярость и горе. «Розы здесь нет» — вспомнились слова Димитреску. Гейзенберг, тварь поганая, знал и не сказал! Захотел грохнуть свою семейку чужими руками, предлагая Итану «союз». Покидая Башню Поклонения, Итан оставляет после себя две вещи: труп Димитреску и разбитую стену, на которой виднелись кровавые пятна, но Итан знал точно — как бы Гейзенберг не хотел, он не добьётся своего, по крайней мере, руками Итана.***
— Мистер Уинтерс! Рад, что вы целы! — Герцог добродушно приветствует его взмахом своей пухлой руки, сдержанно улыбаясь. — Вижу, вы что-то нашли в замке прекрасной леди Димитреску. — Что-то ценное? Да вы больной ублюдок! Что случилось с Розой? — Уинтерс сверлит торговца тяжёлым взглядом, будто пытаясь прожечь в его тучном теле дыру. — Душа Розмари цела. У неё уникальные способности. Вашу дочь ещё можно спасти. — Спасти?! Да вы рехнулись! — В западной деревне стоит дом с красной трубой. Сходите туда, а потом мы продолжим наш разговор. — Не увиливайте от ответа! — Терпение, мистер Уинтерс, терпение. Блондин тихо ругается и взлохмачивает слипшиеся от крови волосы. — Учтите, если вы меня обманули, я убью вас. На этот вывод Герцог лишь загадочно улыбается, пропуская угрозу мимо ушей и продолжает. — У меня пополнение ассортимента, не хотите ли взглянуть? Призадумавшись, Итан всё же отвечает. — Хотелось бы взглянуть, но сейчас у меня лишь один запрос, и он довольно-таки специфический. У вас есть клинки или, на худой конец, ножи из чистого серебра? — Уинтерс смерил торговца долгим взглядом, ещё раз обдумывая покупку.— В замке Димитреску все её якобы «серебряные» приборы на деле оказались лишь покрашенной нержавейкой. Прищурившись, Герцог задумчиво почесал свой подбородок (трудно сказать, ведь между подбородком и шеей разницы не было), что-то начал искать в повозке и, видимо, найдя нужное, положил на стол перед Итаном небольшой свёрток брезентовой ткани. — Думаю, это то, что вам нужно. Конечно, не совсем чистое серебро, но всё же. Итан разворачивает свёрток, вытаскивает из него клинок в кожаных ножнах. Вытащив его, он вертит его в руках. Острое лезвие клинка блестит на солнце, создавая ощущение новизны, но мелкие царапины на рукояти давали понять о его возрасте. Заметив на прилавке Герцога баночку йода, Итан капает каплю на самый кончик клинка и тут же вытирает его об и без того залитые кровью джинсы. На кончике клинка виднеется тёмное пятно. — Он мне подходит. Сколько? Герцог задумчиво закуривает сигару и наконец отвечает. — Этот клинок принёс мне один хороший знакомый за ненадобностью. Вам я его продам за 20500 лей. Итан, конечно, хотел было возмутиться такой цене, но дешевле он уже не найдёт. Расплатившись, Итан побрёл искать пригодный для ночлега дом. Димитреску сильно его потрепала и единственное, чего он хотел — это элементарно подремать часок-другой.***
Скоро закат, а Уинтерс всё ещё не нашёл подходящий дом для ночлега. Лучше поторопиться, если он не хочет быть растерзанным ликанами. Наконец он находит относительно целый дом. Из видимых повреждений только выбитые двери, которые можно забаррикадировать стеллажами и шкафами. Проверив дом изнутри, Итан пришёл к выводу, что можно переночевать и здесь. Внутреннее убранство дома не сильно отличалось от остальных серых и местами покосившихся домов. Всё так же есть красный угол, но только вместо привычных икон висели портреты Миранды, по полу разбросана всякая мелочевка–свидетельство того, что из дома выбегали в спешке, оставленная еда на столе. В другой комнате, спальне, стоит небольшая, но довольно-таки удобная кровать, а на полу лежит старый и пыльный половик. Бросив рюкзак в угол, Итан садится на кровать. Та под его весом жалостно скрипит, но, на радость Уинтерса, не ломается. Блондин стягивает с себя куртку, а за ней и толстовку с футболкой. Бледная, покрытая мелкими шрамами кожа вмиг покрылась мурашками. Повернув голову вправо, Итан видит себя в зеркале, уставшего и немного помятого. После бойни с Димитреску мелкие раны уже зажили, и остались лишь большие и глубокие порезы и рваные раны. Блондин морщится и подходит к зеркалу ближе. Там, под шрамами из Луизианы и нынешними укусами и порезами скрывались светлые рубцы. Не всегда охота заканчивалась благополучно, и тогда на его коже появлялись новые метки. Вот этот шрам, например, от ключицы до плечевого сустава–драка с ведьмаком, этот, возле пупка, когти штриги, а этот, рядом с сердцем–оборотень. Этот шрам (самый большой из всех) для Итана — и радость, и боль. В тот день они познакомились с Мией. Он встал между ней и оборотнем. Тогда, студентка CC&B даже не представляла об опасности этого мира, а Итан — ебучий рыцарь в сияющих латах — благополучно защитил её. Если честно, Уинтерс толком и не понял, как они оказались у него в мотеле. Они долго пили пиво, а Итан рассказывал ей о своей работе. Но ночь подошла к концу, а блондину надо было ехать. Они обменялись номерами, потом начали общаться, а дальше… дальше и так ясно. Итан скучал. Да, у них были недомолвки, скандалы но… Блондин мотает головой и отходит от зеркала. Нужно найти более-менее чистую тряпку и обработать раны. Внезапно, на кухне слышится громкий грохот. Итан вздрагивает, выхватывает из-за пояса «Леми». Патронов немного, но на одного ликана должно хватить. Выскочив в дверной проём, он вскидывает пистолет, целясь в объект. Этим объектом оказывается Гейзенберг, матюкающийся себе под нос, потирая ушибленный локоть. Мгновенная ярость опутала разум Уинтерса. Он опускает пистолет, сжимает рукоять кинжала, что висел на его поясе, и опирается о дверной косяк. Он молча смотрит на лорда, ожидая, когда он обратит на него внимание, а в груди сердце бьётся, что есть мочи, подстёгиваемое жаждой расплаты. Случается это быстро, как только Гейзенберг замечает краем глаза своего слушателя. Он поворачивается к блондину и ослепительно улыбается. — Итан Уинтерс! Рад видеть тебя живым, так ещё и в таком виде. — Он окидывает Итана изучающим взглятом, останавливаясь на особо глубоких ранах. При виде свежих ран, его глаза загорелись жидким золотом, и магнето делает пару шагов, оказываясь в пугающей близости с Уинтерсом. Итан всё так же продолжает сверлить взглядом Гейзенберга, не проронив ни слова, но как только лорд тянет руку к ране, он быстро перехватывает её у запястья и сжимает, не давая прикоснуться к себе. На это выпад Гейзенберг хмурится, но никак не реагирует. — Всё ещё строишь из себя недотрогу? Мужчина второй рукой снова тянется к Итану, но на этот раз к его лицу. На попытку перехватить его руку, Карл ловко выворачивается и перехватывает запястья Итана. Он зарывается ладонью в волосы Уинтерса, удерживая его затылок, и наклоняется к его уху, опаляя то горячим дыханием, шепча на ухо. — Если бы ты только знал, как вкусно ты пахнешь… — Гейзенберг. Стиснув зубы Итан терпел. Нужно дождаться нужного момента, когда он ослабит хватку. Ненависть и обида клокочет в сердце, побуждая к действию, но здравый смысл приказывает ждать, запрещая необдуманные действия. Гейзенберг отпускает руки Итана, мягко кладя обе руки на его щёки. — Посмотри на меня. — Тихий хриплый голос заполняет всё пространство вокруг Итана, а терпкий аромат табака, цитрусов и машинного масла щекотал рецепторы, создавая мнимое ощущение покоя. — Итан, — Хрипотца перетекает в тихий, ласкающий слух, клокочущий рык, заполняющий черепную коробку без остатка. — Взгляни на меня, прошу. Что за хрень? Ноги подкашиваются, а сознание туманится. Пора. Аккуратно заведя руку за пояс, он нащупывает холодный метал клинка, вытаскивает его и уже хочет замахнутся, как аккуратное тёплое прикосновение кончиком носа к его скуле и тихое, почти молящее «Drăguț», граничащее с тотальным благоговением. Итан не выдерживает напряжения и всё же смотрит в бездонные, пьяные от возбуждения глаза… и тонет. Тело Гейзенберга пышет жаром, и в холодном доме это как нельзя кстати. Его ладонь скользит по холодной коже Уинтерса, спускаясь к его талии. Он притягивает Итана к себе как можно ближе, пытаясь будто пытаясь впечатать его в себя. Шляпа Гейзенберга падает на пол, а Итан из последних сил пытается удержаться на ногах цепляясь за широкие плечи Гейзенберга. Горячий язык зализывает глубокую царапину на шее, слизывая капли крови, а Итан пытается выбраться из этой затягивающей сладко-кровавой пучины. Ощущения настолько яркие и острые, что хочется завыть от безысходности. Гейзенберг скользит горячими ладонями по торсу, а его язык собирает кровь с ран. Итан не удерживает тихий стон, пытается хоть немного отстраниться от Гейзенберга, но все его попытки пресекаются корню. — Итан, что не так? — Мужчина недоумевает от действий блондина, заглядывает в его глаза, пытаясь найти ответ на вопрос. — Пусти. Прошу, пусти. Из-за своих действий Итан корит себя ещё больше. Он должен искать дочь, а не стонать под его «союзником». У него, чёрт возьми, недавно убили жену, а он занимается… этим! Недоумение в глазах магнето ещё больше. — Итан, — Он спускает руки на бёдра Итана, сжимая их до синяков, притягивая того ещё ближе, гладя кончиком носа его скулу. — Объясни. — Объяснить? Ты предложил мне союз, не сказав, что Роза разобрана на части и расфасована по банкам, как чертово лего! Гейзенберг замер как молнией поражённый. — Я… я собирался об этом рассказать, честно! Сам подумай, как бы ты отреагировал, расскажи я тебе всё сразу… — Он снова попытался прикоснуться к его лицу, но его останавливает резкая боль. — Ты хочешь избавиться от своей поганой семейки чужими руками. И что потом? Убьёшь меня за ненадобностью? — Он вонзает клинок Гейзенбергу под рёбра, с горечью смотря ему в глаза. — Считай это ответом на тот железный прут и моей реакцией на твою новость. Итан отходит от согнувшегося тела, тихо стонущего от боли. Серебро разъедает плоть оборотня, причиняя ему невыносимую боль. — Итан, — Уинтерс уже был в соседней комнате и собирал вещи, как раздался грохот на кухне.— Уинтерс! — Да чтоб тебя чёрт драл! — Тихо ругается Итан. Заклинившее окно ни в какую не хотело открываться, но хватило удара, чтобы выбить стекло. — А ну стоять! — Громкий рык раздался прямо за спиной блондина и крепкая хватка на куртке не дала возможности выпрыгнуть. Итана кидают на кровать, стоящую возле стенки, стягивают, нет, скорее, срывают куртку. Жёлтые от ярости глаза сверлят Итана, заглядывают прямо в душу, заставляя съежиться от страха. Сильные руки и горячее сильное тело удерживают Итана, мешая даже сделать вдох. — Думаешь, я монстр, Итан? Думаешь, я решил все сделать твоими руками, да? Думаешь, хочу навредить тебе? — Он скалится, оголяя клыки, и шепчет ему на ухо. — Я покажу тебе, что это не так.Кровь стекает незаметно, руки стали непослушны. Хочешь знать, что будет дальше? Не боишься — так спроси.