Mr. Evans

— Где ты была?! Незаметно проникнуть в дом, без лишнего шума, тихонечко добраться до первой попавшейся спальни и заснуть мертвым сном — миссия невыполнима, когда твой муж — помощник прокурора, обладающий повышенным вниманием и бдительностью. — Три часа ночи, /Т.И./! — Энди стоит на кухне в полумраке в своей выглаженной белой рубашке, сложив руки на груди как на допросе подозреваемого. — Так поздно, дорогой, а ты до сих пор не спишь, — пытаюсь говорить и выглядеть естественно и непринужденно, несмотря на то, что за окном глубокая ночь, я едва стою на ногах и от меня разит как от алкоголички. Держась за холодильник, поочередно снимаю туфли и встаю на прохладный пол. Стопы благодарственно ноют, а пальчики приятно покалывают. — Хорошо, что мы поставили холодильник именно сюда, потому что, если бы его здесь не было, я уже давно встретилась с полом, — вот так собственными руками я разрушила свой остаточный ореол трезвости. — Энди, думаешь на четвереньках удобнее ходить? — Безопаснее уж точно! — Сколько ты выпила, /Т.И./? — Барбер вздергивает подбородок, оставаясь неприступным и непоколебимым. — Человек, который пьет не считает сколько он выпил, — включаю свет на кухне, лицом к лицу встречаясь с недовольством мужа и сию же секунду выключаю. В темноте легче сохранять последние остатки самодостоинства. — Смотря в чем считать, — меня штормит и кидает из стороны в сторону, хотя я упрямо стою на месте не шелохнувшись. — Если в бутылках, — подношу ладони к лицу, словно страдаю от близорукости и начинаю загибать по одному пальцу, — то две, — смотрю на прижатые к ладони большой и указательный пальцы, — или три, — присоединяю к двум загнутым друзьям еще и средний пальчик. — Если в рюмках, то у меня пальчиков на руках не хватит, чтобы сосчитать, Энди, — вытягиваю руки и машу у него перед лицом, показывая, что ни я вовсе виновата. Так странно, вблизи ладони хорошо видно, а чуть подальше и они же размытые пятна. Наверно, действительно что-то со зрением? — /Т.И./, ты хоть подумала, что могут сказать о тебе у меня на работе? Я же ведь работаю с мужьями твоих подруг. — Не все, с кем я сегодня выпивала, жены тех, с кем ты работаешь, — даже в темноте вижу, как брови Барбера взмывают вверх от столь тонко подмеченной детали человека, который не может найти свои туфли, хотя они и валяются прямо у меня под ногами. — Вся информация конфиденциальна! — перекладываю вес своего тяжелого, и расслабленного тела от алкоголя на другую ногу и облизываю губы. — Наши мужья ни о чем не узнают и им не о чем будет сплетничать о своих женах. Вы же сплетники похуже нашего! — всё-таки решаюсь и включаю свет над раковиной. Открываю кран с холодной водой, набираю в ладони-лодочки и выплескиваю себе в лицо, ощущая блаженную прохладу. Протираю влажными руками мокрую шею и наполняю стакан водой. Только потом поворачиваюсь к Энди и подпирая задницей столешницу, придаю своему виду всю трезвость, что у меня осталось. А осталось её немного! — Говори уже всё, что ты обо мне думаешь. У тебя есть уникальная возможность выговориться, потому что завтра на утро я всё равно ничего не вспомню, следовательно, не буду на тебя обижаться, Энди, а тебе не придется просить прощение за сказанное. — Второй раз за десять минут застаю родного мужа врасплох. Он становится в пол-оборота, одной рукой упирается в столешницу, вторую ставит на пояс. Король кричащих недовольством поз! — Я за тебя переживал! Три часа ночи, /Т.И./! Ты не отвечала на мои звонки и игнорировала сообщения! — Барбер орет тихим шепотом, боясь разбудить соседей и объясняться еще и с ними. — Я тебе потом перезвонила и написала. — Думаешь было что-то понятно из той чуши, что ты несла в трубку? — огрызается Энди и сильнее задирает рукава белой рубашки. Да сними ты её к черту, Барбер! — Понятно, что я жива и здорова! — рявкаю в ответ на его грубость. Я устала. Была сильно подвыпившей и хотела заснуть крепким сном на груди мужа, а не выяснять с ним отношения почему так наклюкалась. В хорошей и веселой компании тяжело не приложиться к бутылке. — Как ты добралась? — Муж Инди приехал за ней, и она посчитала своим долгом отвезти меня домой, — жадно пью холодную воду, а прохладные капли стекают по подборку и на шею. — Я хотела позвонить тебе. Но подумала, что странно если нас, пьяное бабье, будет развозить помощник окружного прокурора, — хихикаю как дурочка, чем вызываю новую волну недовольства мужа. — Ничего смешного я не вижу, /Т.И./. Ты ведешь себя недопустимо. — О, да перестань, Энди! Я за всю свою жизнь не выпила больше, чем один бокал и напитки крепче шампанского. А ты отчитываешь меня как маленькую девчонку, которая не послушалась родителей и вовремя не явилась к ужину. — Швыряю стакан в раковину, желая запустить его в картину, что висит за спиной Барбера. Но это лишний шум, а шум — это лишние проблемы, а проблемы нам ни к чему. Я и так чувствую себя глупым ребенком, которого отчитывает взрослый. В нашем браке Энди всегда отвечал за серьезный и практичный подход к любым вещам, а я всегда возглавляла отряд по борьбе за веселье и непринужденную обстановку. Чаще всего моя армия терпела поражение под мощным и не пробивным натиском строгости Барбера. — О чём вы разговаривали? — Ну вот, теперь беседа между мужем и женой превратилась в допрос следователя подозреваемого. — О всякой ерунде, которая не касалась ни наших мужей, ни их работы. Хотя Инди сказала, что Сэм, её муж, — Энди закрывает глаза и покачивает головой, ведь он и без моих дополнительных комментариев знает, что Сэм женат, — сказала, что он ого-го, — пытаюсь изобразить что-то руками, рисуя преувеличенные достоинства мужа моей подруги. — Конечно, я возмутилась, но промолчала, потому что под столь лестное описание подходишь только ты, Барбер. Ну не у всех же девушек таких горячие и шикарные мужья, расхаживающие по утрам в своих деловых костюмах, а по вечерам в рубашках с расстегнутыми пуговицы сверху и с закатанными рукавами, выглядя чертовски привлекательно и желанно. — От моего упоительного монолога, челюсть Барбера отвисает от удивления и откровенности моих слов. — Я не стала её расстраивать. — Громко зеваю и тру слипающие глаза. — С вашего позволения, помощник окружного прокурора, я пойду спать, — люблю подтрунивать над мужем, с наигранным пафосом обращаясь к нему с повышенным уважением. Задерживаюсь около Энди, глажу его по щеке и целую в губы, желая приятных снов. — Только не навернись на лестнице, — он слышит мои шатающие шаги. — Так точно, — отвлекшись от ступенек, оступаюсь и приземляюсь на четвереньки, ударив колени. — Ой! — Барбер подлетает к месту падения и сверху вниз глядит на свою пьяную жену, которая не может без происшествий даже подняться по лестнице. Он берет меня на руки, а я обхватываю его за шею, и мы без проблемно преодолеваем сложное препятствие. В спальне Энди укладывает меня на постель и укрывает одеялом. — Я должна заснуть у тебя на груди, потому что я распланировала всё именно так... — глаза смыкаются и последнее, что я вижу перед сном — теплую улыбку мужа.