Дисбаланс

      Итер тосковал.       Дома это ощущалось не так сильно, потому что рядом был Чжун Ли, в теплоте и заботе которого всегда можно было с радостью раствориться. Но стоило выйти за порог, тоска наваливалась с удвоенной силой, словно пыталась компенсировать все часы и минуты, в которые Итер позволял себе быть счастливым. Сейчас, под Рождество, она ощущалась особенно сильно.       Итер осторожно закинул на плечо рюкзак, который всё равно недовольно брякнул бутылками, мешок повесил на второе, затем немного неуклюжим движением закрыл багажник и машину. Он протяжно вздохнул, задумчиво пялясь несколько секунд на фару, но вскоре коротко мотнул головой, отгоняя мысли, и отправился на лестницу.       Лестница была последним рубежом. Тоскливые размышления атаковали с новой силой, будто чувствуя, что с минуты на минуту их полностью вытеснит Чжун Ли одним только присутствием. Итер поддавался, не в силах уже бороться. И сегодня было особенно плохо.       Двадцать четвёртое декабря.       Первое Рождество, которое Итер проведёт абсолютно вне семьи.       – Я дома, – стараясь придать голосу больше уверенности, объявил он, как только дверь квартиры закрылась. Он не до конца понимал, зачем каждый раз оповещал Чжун Ли, ведь тот и так слышал, как Итер открывает замки. Вдобавок, у него был доступ к камерам. Но почему-то это казалось важным. Нужным.       В коридор, лениво потягиваясь и хрустя шеей, вышел Чжун Ли. Всё время отсутствия Итера он явно сидел за компьютером и, судя по виду, уже устал.       – Привет, – он снял с Итера шапку, чмокнул в лоб, забрал мешок и рюкзак и пошёл на кухню – разбирать принесённое.       Проводив Чжун Ли взглядом, Итер вздохнул и принялся раздеваться. Под праздники снег решил повалить в каких-то аномальных количествах, поэтому утром срочно пришлось искать зимние ботинки. Поиски увенчались успехом, но на улице Итера ожидал сюрприз в виде наледи и абсолютно неприспособленной к ней подошве: ботинки скользили, как будто их маслом намазали. Ну, хотя бы не надо было очень много по улице ходить: большая часть дороги прошла в машине. И на том спасибо.       Чжун Ли шуршал пакетами, разбирая то, что принёс домой Итер. Он не то чтобы много купил – они сошлись во мнении, что объедаться на Рождество не в их привычке. Тем даже лучше, ведь готовить в таком случае также меньше. Поскольку основное блюдо на вечер сегодня придумывал Чжун Ли, большую часть списка покупок он и составлял.       Раздался скрежет молнии, брякнули бутылки, и вдруг повисла тишина. Итер напряжённо вдохнул.       – Если ты хоть слово скажешь про вино, я тебя стукну, – с нотками игривой угрозы заявил он, засовывая в ботинки обогреватели.       Чжун Ли был привередливым. Внимательно и кропотливо следовал правилам, читал все договоры перед тем, как подписать, придирался к каждой запятой, расчёты выполнял с точностью до цента. Для работы это было хорошо, даже очень. В нерабочих вопросах это немного притуплялось – то ли он позволял себе расслабиться, то ли просто видел, что Итер от таких армейских условий волком бы завыл, – однако всё равно чувствовалось в некоторых аспектах. Но иногда он был просто невыносимо привередливым. Например, когда дело касалось чая или вина. В этом случае уже ничего не спасало Итера от сдержанных недовольных взглядов.       – Нет, в этот раз хорошо, – раздался с кухни ответ, после чего вновь забряцали бутылки.       – Не ври мне, тебе ещё ни разу не понравилось вино, которое я приносил, – Итер всунул ноги в тапки и потопал на кухню, растирая холодные щёки. Он уже перестал пытаться угодить вкусовым предпочтениям Чжун Ли в вине, хотя даже и пытался как-то внимать его советам и рекомендациям. Пусть тот и не особо явно не выказывал недовольства – наверное, не хотел расстраивать, – Итер всё равно каждый раз видел в глазах вопрос: «Ты действительно это пить собрался?»       – Ты же глинтвейн хотел, – с нотками снисходительности в голосе сказал Чжун Ли и пожал плечами, когда Итер встал в дверях. – Для него в самый раз. Только скажи мне, – он подошёл и обнял за плечи, Итер тут же в ответ обвил руками поясницу Чжун Ли и, задрав голову, упёрся подбородком в ямочку между ключиц. Тот проникновенно спросил практически в губы: – Ты зачем четыре бутылки купил?       – Я люблю глинтвейн, – проурчал Итер, наслаждаясь объятиями.       На самом деле, конечно, причина была немного в другом, но истинные мотивы Итер старался спрятать. И было это весьма сложно: Чжун Ли иногда читал его как открытую книгу, отчего становилось откровенно не по себе. В такие моменты Итер чувствовал себя голым.       – Хочешь, чтобы было тепло и по-рождественски? – Чжун Ли мягко смотрел в глаза. Итер уже достаточно долго наблюдал за ним, чтобы распознавать в его взгляде скрытую цепкость и внимательность. И сейчас взгляд был именно таким. От него хотелось спрятаться, потому что янтарные глаза рентгеном просвечивали Итера, каждый раз безошибочно угадывая происходящее в душе.       Где-то внутри вели активные боевые действия заунывная тоска и ощущение безопасности, источаемое квартирой и Чжун Ли, и пока Итер не мог понять, кто выигрывал. Скорее всего, скоро тоска сдаст позиции и оставит его до тех пор, пока он не решит снова выйти за порог дома. По крайней мере, он старался себя в этом убедить.       – Именно: тепло и по-рождественски, – Итер на секунду прикрыл глаза, вместо того чтобы кивнуть.       Чжун Ли коротко поглаживал его по лопаткам и плечам, отчего хотелось урчать как кот. Может, в этот раз он не столь внимателен, как обычно, и не заметит? Правда, тоскливый ком почему-то никак не собирался уходить, крепко зацепившись за горло.       Выдержав небольшую паузу, Чжун Ли тихо, без малейшего упрёка, а, напротив, с сочувствием и даже словно пониманием спросил:       – Решил напиться?       Итер замер. Конечно же, Чжун Ли всё прекрасно видел.       Вопрос был простым, но оттого бил в точку. Итер окончательно понял, что сегодня тоска всё-таки никуда не собиралась его отпускать, как бы он ни старался найти отвлечение в Чжун Ли и Рождестве как таковом. Ему просто плохо. Плохо, плохо, плохо. Настолько, что он был готов напиться до беспамятства, потому что даже присутствие Чжун Ли помогало с натягом, как ни горько это было признавать. Итер уже давно искал причину опустошить бутылку – а, может, и не одну – коньяка, ждущую своего часа в шкафу, и почему-то он решил, что Рождество – прекрасный для того вариант. И несколько бутылок вина планировались лишь как плавное подведение к тяжёлой артиллерии. Ему было бесконечно стыдно перед Чжун Ли даже за саму мысль, но чем ближе был конец года, тем хуже становилось, тем сложнее было всё выносить. Семейный праздник, проведённый без семьи, – можно ли найти лучший повод убиваться и сокрушаться по потере?       Губы предательски дрогнули, на лице проступила горечь, которую он поспешил спрятать в плече Чжун Ли.       – Решил напиться, – практически шёпотом выдавил он из себя, пытаясь заставить голос не дрожать.       Было невыносимо тоскливо. Хотелось завернуться в одеяло, забиться в угол и выть белугой на несправедливость и жестокость мира. Итер так привык, что рядом всегда был отец, который мог подсказать, поддержать, помочь советом. Даже несмотря на редкие встречи, сам факт был очень большим подспорьем.       – Ох, Итер, – Чжун Ли крепко прижал его к себе, принялся мягко перебирать волосы, тепло выдыхая в макушку.       Итер тихо вздохнул. Он не хотел и не собирался ныть или жаловаться. Хотя, наверное, как раз-таки стоило. В его планах было постараться стоически вынести этот день, а к помощи алкоголя прибегнуть лишь в случае абсолютного провала. Пусть он и практически не сомневался в том, что переоценивает свою выдержку. Однако радовало, что Чжун Ли всё понял. Возможно, подсознательно Итер надеялся, что он поможет разрешить ситуацию.       – Давай всё-таки сегодня не будем напиваться, м? – осторожно предложил Чжун Ли, ни на секунду не прекращая гладить. Итер почувствовал себя маленьким ребёнком, дорвавшимся до долгожданных родительских объятий. – Давай договоримся: мы варим глинтвейн, готовим, разговариваем, и, если к вечеру всё ещё будет так же плохо, получишь свой коньяк.       – Про коньяк-то ты откуда ты знаешь? – простонал Итер, не поднимая головы.       – Случайно нашёл, когда искал муку, – уклончиво ответил Чжун Ли. – В любом случае, готов носить тебе глинтвейн, обнимать, любить и целовать сколько будет нужно.       Итер облегчённо выдохнул, осознавая, что, похоже, именно этого он на самом деле и ждал. Он не хотел сегодня ничего решать. Не хотел думать о чём-то сложном. Хотел напиться, да, но утонуть с головой в заботе – лучшая и самая желанная альтернатива.       – Я тебя не заслужил, – проворчал Итер.       – Но, тем не менее, я здесь и уходить никуда не собираюсь, – отозвался Чжун Ли.       Проурчав что-то нечленораздельное, Итер вновь поднял голову, тут же невесомо касаясь губ в поцелуе, который вышел лёгким и совсем невинным, но оттого очень тёплым.       – Спасибо, – шепнул он. – Я постараюсь. Ты звучишь чересчур убедительно, мне теперь будет слишком стыдно, если в этот вечер я оставлю тебя одного.       Чжун Ли мягко улыбнулся, а затем вдруг чуть повернул голову Итера и осторожно снял с его уха серьгу, следом снял собственную и поменял их местами. Итер удивлённо наблюдал за его действиями, насколько это было возможно, но не мешал.       – Считается, что обсидиан помогает в избавлении от навязчивых мыслей и способствует очищению сознания. Возможно, тебе тоже немного поможет, кто знает, – пояснил он. – А янтарь снимает сердечную боль – тоже про тебя сегодня. Правда, для этого его надо носить под одеждой, – Чжун Ли картинно нахмурился, поднимая взгляд, а потом небрежно качнул головой, – но, я думаю, у головы тоже подойдёт. Бред это всё, конечно, но ничего не мешает нам на один вечер представить, что у камней действительно существует магический фон.       – В этом мире вообще существуют вещи, которых ты не знаешь? – серьга Чжун Ли была тяжелее, и Итер качнул головой, привыкая. Он улыбнулся, когда шёлковая кисточка мазнула по шее.       – Конечно. Но я старательно шифруюсь, чтобы никто этого не заподозрил, – Чжун Ли коснулся губами лба, а затем добавил: – Пойдём готовить твой целебный отвар, а то ты тут до депрессии себя догрызёшь, я же вижу.       Угукнув, Итер нехотя отлепился от Чжун Ли и направился прямиком к полкам со специями. Он ловко выудил банки и пакеты, составил на стол у плиты, а потом присел, чтобы достать из другого шкафа ковшик, сито и большой термос. Чжун Ли тем временем достал из холодильника мёд, подошёл и стал внимательно наблюдать за действиями Итера.       – А ты не отвариваешь всё сначала в воде? – поинтересовался он, когда Итер взял в руки штопор и бутылку вина.       Итер замер, пару секунд исподлобья глядя на Чжун Ли как на врага народа, а потом поставил бутылку, взял за плечи, развернул и усадил за стол. Тот послушно уселся.       – Так, не умничай. И не усложняй то, что усложнять не надо, – проворчал Итер, выкладывая на стол доску и нож. Чжун Ли в примиряющем жесте выставил ладони и пожал плечами, мол, как скажешь. – С тебя апельсины и имбирь, а то я тебя знаю: растянешь мне готовку на два часа, когда можно обойтись за пятнадцать минут.       Итер отошёл и ещё раз проверил, всё ли взял. Корица, гвоздика, бадьян, даже мускатный орех стояли в ожидании. Он достал имбирь и апельсины, а затем кинул один Чжун Ли, который ненадолго отвлёкся на пиликнувший телефон и неожиданно в него залип. Тот ловко его поймал и положил на доску, даже не повернув головы. Итер в жесте уважения вскинул брови, а потом чуть прищурился. Он внезапно подумал о том, что ему ещё особо не доводилось видеть Чжун Ли в деле. Несмотря на то что тот был Бухгалтером, навыки самообороны у него имелись – стоило только вспомнить, как он Итера после кошмара обезоружил. А если припомнить личное дело, то ещё имелись как минимум навыки стрельбы из пистолета и винтовки, метания ножей и даже немного фехтования. Джентельменский набор для организации, так сказать.       Чуть наклонив голову, Итер кинул ещё один апельсин, но на этот раз чуть сильнее. Чжун Ли также его поймал, не отвлекаясь от телефона. Не долго думая, Итер метнул ещё один, но в этот раз Чжун Ли внезапно кинул апельсин обратно. Только после этого он повернул голову и посмотрел вопросительно, с каким-то снисхождением во взгляде.       – Насколько я помню, достаточно всего одного апельсина, – вкрадчиво оповестил он, слегка вскидывая брови.       – У тебя отменная реакция, я не удержался, – пожал плечами Итер. Он едва успел поймать апельсин и теперь сидел, подкидывая его в руке. – Чего же такого пишут, раз ты так увлечённо залип?       – Ничего интересного. Цены на газ опять растут, – отмахнулся Чжун Ли, блокируя телефон. Он положил его на полку над столом, демонстрируя, что на сегодня с работой и новостями покончено, а потом принялся разбираться с имбирём.       Итер на мгновение прищурился, но ничего говорить не стал, а начал неспеша вкручивать в пробку штопор. Последнее время ему очень везло на крошащиеся пробки, но в этот раз обошлось.       – Ты обычно с отцом праздновал? – спросил Чжун Ли. Итер, не отвлекаясь от занятия, поднял взгляд. – Если не хочешь, можешь не отвечать. Поговорим о чём-нибудь другом.       – Да всё равно пока больше не о чем, в голове только это и крутится, – вздохнул Итер. – Да. Он, конечно, до последнего сидел в офисе – впрочем, как и я, – но потом мы неизменно ехали к нему и проводили вечер вместе. Болтали обо всём подряд. И правило было негласное: ни слова про работу. Потому что уж если мне это всё под конец года поперёк горла вставало, то сложно представить, как много всего приходилось делать ему. Свести бюджет, сделать новый и закрыть отчёты – это не то же самое, что спланировать работу целого дома… То есть теперь-то придётся представить, – Итер на несколько секунд умолк, стараясь осторожно вытащить пробку, – но сейчас я точно не хочу об этом думать.       – Я только за, – усмехнулся Чжун Ли. У него бухгалтерия тоже явно в печёнках сидела. Конечно, он ещё и полдня, похоже, проработал, пока Итер отсутствовал.       – А ты? Предпочитаешь тихий одинокий вечер, или у вас были какие-то корпоративы? – Итер вылил вино в ковш, другой рукой включая конфорку, и вдруг прыснул: – У нас какой-то вечер рефлексии, похоже, намечается. Ты тоже можешь не отвечать, если не хочешь.       Ситуация казалась немного абсурдной. По крайней мере, Итеру. Они оба явно не особо хотели поднимать эти темы, но обсудить хотелось. Похоже, уровень близости подобрался к той отметке, когда можно было уже более-менее спокойно переходить на личные темы, как минимум, некоторые.       – Про рефлексию это уж точно, – хохотнул Чжун Ли, ловко нарезая имбирь. – Я, если честно, вообще предпочитаю не праздновать. Рождество для меня несколько бессмысленный праздник, потому что семьи у меня нет, а в бога я не верю. И, как сам уже сказал, работы под конец года невпроворот. Вот и выходит, что особо некогда расслабляться.       Итер настроил огонь и поднял взгляд на Чжун Ли, который очень сосредоточенно срезал с апельсина корку. Он регулярно задумывался о том, что они во многом похожи. Оба Бухгалтеры, у обоих проблемы с семьёй, пусть и в разной степени, оба весьма подозрительные и скрытные, пусть к последнему на самом деле банально обязывает работа в организации. Но в то же время они были бесконечно разные, чуть ли не полярные. Итер иногда ощущал себя рядом с Чжун Ли каким-то несмышлёным ребёнком.       – Да, а в этом году всё вообще пошло по наклонной, что у тебя, что у меня… – невесело усмехнулся Итер.       Они пересеклись взглядами, и в янтарных глазах он прочитал желание что-то спросить. Итер даже догадывался, что именно. Развитие семейной темы было бы вполне логичным продолжением беседы, но как раз здесь располагалась граница, пересекать которую пока не хотелось. И он был очень благодарен Чжун Ли за то, что тот помнил черту, проведённую ещё когда они забирали вещи из отцовского дома. Хотя, возможно, как раз сейчас выдавался хороший момент поговорить о том, что гложет не первый год, даже несмотря на то, что это находилось уже за воображаемой границей.       Чжун Ли подошёл с доской и вопросительно вскинул брови. Он с первых дней запомнил, что Итер на территории кухни главный, даже если разрешал ему готовить, и не спорил. Итер отошёл, уступая место, и Чжун Ли засыпал нарезанные апельсины, корки и имбирь в нагревающееся вино. Он задумчиво проводил ингредиенты взглядом, параллельно откручивая крышку от банки с бадьяном, которая всё не хотела поддаваться.       Заедающая тоска никак не покидала Итера, пусть и сумела в какой-то степени притупиться. Почему-то хотелось немного пооткровенничать. Итер всё ещё немного маялся, размышляя, стоит ли настолько раскрывать душу перед Чжун Ли, но попросту не мог найти весомых причин не делать этого. В конце концов, Итер цокнул, вздохнул и вскинул голову:       – Моя мама умерла в перестрелке. Тогда случилось крупное нападение на банк, вынесли пару десятков миллионов, убили двенадцать человек. Её пристрелили бандиты, даже не относившиеся к организации, – внезапно заявил он, поймав удивлённый взгляд Чжун Ли. – Мне было девять. Так себе опыт, если честно. Отец рассказывал, что ей не очень нравилась его деятельность, пусть открыто против она не была, и вышла за него замуж, уже зная, что он принадлежит к организации.       Крышка поддалась, и Итер выудил из банки цветок бадьяна. Принялся крутить в руках. Такой красивый и геометрически правильный… Небрежным движением он забросил его в миску, а потом начал добавлять остальные пряности.       – Банк Хелленталь? – негромко поинтересовался Чжун Ли, и Итер вздрогнул.       Итер невесело усмехнулся. Он никогда не задумывался о том, что этот инцидент всё равно должен был быть связан с деятельностью организации. Да всё что угодно в этом городе связано с организацией, хочет оно того или нет...       – Точно, это же ваш банк, – приподнял он брови, меланхолично выковыривая из узкого горлышка банки палочку корицы. – Как тесен мир. И тогда был ваш?       Итер поднял взгляд и неожиданно увидел искреннее сожаление на лице Чжун Ли.       – Да. Мы с ними очень давно сотрудничаем… сотрудничали. Через них проходил довольно важный шлюз, но ты видел, сейчас всё перенесено в Маастрихт, – что-то странное мелькнуло в янтаре глаз, но Итер не сумел уловить и расшифровать этот сигнал. Чжун Ли почему-то сочувствовал больше, чем, по мнению Итера, должен был. Или ему так казалось?       Итер пожевал губу, отвлекаясь на пересыпание пряностей в вино. Стоит ли развивать эту тему? Любопытство проклевалось через скорлупу тоски. Он раньше никогда не размышлял над произошедшим, ведь как отец сказал – так, конечно же, и было. Верно?       – А что тогда произошло? – он чуть свёл брови. – Как-то я… раньше и не думал на эту тему. А ведь это не может быть не связано с организацией. Это ведь буквально наш… ваш банк.       – А какую версию тебе рассказал отец? – вопросом на вопрос ответил Чжун Ли, помешивая вино.       Ароматный запах отвлекал, начиная уводить мысли в сторону, но сознание Итера жадно зацепилось за тему ограбления, потому что это лучше всего ликвидировало тоскливые завывания внутри.       – Он говорил, что просто какая-то самосколоченная банда из Моншау решила поживиться в столичном банке, но не подумала о том, что переходит дорогу организации, за что позже и поплатилась, – Итер поёжился и сморщился. – Тогда в новостях такие ужасы показывали, что до сих пор противно, я такой мелкий был...       Чжун Ли коротко фыркнул и дёрнул уголком губ. Он нагнулся, чтобы достать из нижнего ящика сковородку – это помогло Итеру вспомнить, что идея ужина сегодня была за Чжун Ли, – а затем поднялся и вздохнул, вскидывая брови.       – Самосколоченная банда из Моншау, – он показал пальцами кавычки, – хотела стать частью организации. И очень, я тебе скажу, настойчиво хотела. Однако они отказывались принимать наши условия сотрудничества, и потому не могли стать отдельным домом, а стать частью другого им не позволило раздутое самомение.       Чжун Ли изящным движением, абсолютно не соответствовавшим серьёзности повествования, поставил сковородку на плиту. Судя по взгляду, к произошедшему он до сих не питал тёплых чувств, однако по тону это никак не прослеживалось. Итер откровенно вылупился на Чжун Ли – про то, что выходцы из Моншау хотели стать частью организации, он слышал впервые.       – Я так понимаю, ни одному дому такой расклад не понравился? – Итер принял ложку, которую ему вручил Чжун Ли, и перенял пост помешивающего глинтвейн. Чжун Ли, в свою очередь, отправился к холодильнику.       – Естественно. Их никто не принял как новый дом без договоров и соглашений, – он достал контейнер с заранее замаринованной курицей, а затем стал выуживать из ящика овощи. – А потом они решили продемонстрировать свои способности, ограбив столичный банк. Им же не хватило ума догадаться, что Хелленталь – ни много ни мало второй по значимости банк страны – уже с нами работал.       Голос Чжун Ли звучал абсолютно спокойно, словно он новости зачитывал или про погоду рассказывал. Однако было похоже, что новые факты несколько омрачили давно забытую ситуацию.       – И что же в итоге? Двенадцать жертв, отсрочка по куче контрактов, задержки поставок. Я тогда был просто в бешенстве, ибо меня только-только Бухгалтером поставили, но зато потом они получили по заслугам, – Чжун Ли ещё несколько секунд гипнотизировал перец, который держал в руках, а потом дёрнул бровями, положил его на стол и поднял взгляд на Итера. – Мне очень жаль, правда. Она не заслужила этого. Ты не заслужил этого.       Итер тупо и абсолютно механически мешал глинтвейн, не находя сил ответить. Всё, что он помнил с того времени – то, что отец был очень зол и просто старался избегать собственных детей, чтобы случайно не сорваться. И даже потом, когда он и сам пришёл в организацию, отец больше почему-то не рассказал, ограничившись формулировкой «банда из Моншау». Это теперь вызывало некоторые вопросы, но спросить, увы, было уже не у кого.       – А я всё думал тогда, почему… – начал было Чжун Ли, но вдруг осёкся. Он тут же качнул головой, словно отгоняя мысли, и сжал пальцами переносицу. – Ладно. Мы договорились не о работе. Давай сменим тему. Прости, пожалуйста.       – Не стоит, – Итер отмахнулся быстрее, чем его посетил вполне логичный вопрос о столь странной реакции. – Я же сам спросил.       Он тут же задумался, что хотел бы знать больше деталей, но отогнал эту мысль. Итер и без того давился тоской по отцу. Воспоминания о матери пусть и не очень, но усилили тоску. Вдобавок, Чжун Ли прав, они договорились не вспоминать работу. Настала пора закрыть тему и хотя бы попытаться получить удовольствие от праздника.       Итер закрыл крышкой ковш и убрал с горячей конфорки, а затем подошёл к Чжун Ли. Он приластился щекой к плечу, внимательно изучая ингредиенты будущего блюда. Судя по составу, намечалось что-то из китайской кухни.       – Что ты придумал? – проворковал Итер, затаптывая мысли о семье, подавляя их всеми возможными и невозможными средствами.       – Курица с овощами и арахисом, – ответил Чжун Ли, вручая Итеру перец. – Ты режешь овощи, а я иду жарить арахис. Лук я уже порезал. Видишь, делаю всё, чтобы твой день прошёл без слёз.       Чжун Ли не удержался от смеха, когда Итер, насупившись, ткнул его локтем в бок.       К моменту, когда всё отправилось на сковородку, как раз настоялся глинтвейн, который Итер тут же разлил в термос и две кружки. Он блаженно вдыхал царящие на кухне ароматы и даже нехотя урчал, когда включал вытяжку. Хотелось пропитаться пряностями насквозь и раствориться в запахе приправ.       Готовку они заканчивали за разговорами о погоде и поцелуями – лимит серьёзных тем на сегодня был исчерпан. Чжун Ли, как и обещал, всё внимание, которое не уделял сковородке, уделял Итеру. Блюдо, которое он выбрал, приготовилось быстро и в итоге пришлось Итеру весьма по вкусу. Он долго пытался выпытать рецепт маринада, но Чжун Ли шёл в отказ, шуточно заявляя, что до тех пор, пока это является тайной, он может не бояться, что его выгонят из квартиры.       Первая порция глинтвейна испарилась буквально на глазах, но они заблаговременно приготовили вторую, поэтому после ужина перебрались в комнату, будучи полностью готовыми к ленивому вечеру. Итер даже не успел ничего сказать, как Чжун Ли сгрёб его в охапку, однозначно показывая, что всё знает сам.       Итер полулежал, пристроив голову на плече Чжун Ли, который его обнимал и мерно гладил, и медленно потягивал глинтвейн. Где-то на фоне ворчал первый попавшийся рождественский фильм для создания антуража, а Итер залипал на мерцающую гирлянду, которую было видно в окне дома напротив. Свою квартиру он никогда не украшал, поэтому гирлянд в ней отродясь не водилось, но с созданием рождественской атмосферы успешно справлялись соседи.       Пережить день без коньяка всё же удалось. После разговора дейстительно стало полегче, а сейчас, забравшись в уютные и тёплые объятия Чжун Ли, он и вовсе чувствовал себя, можно сказать, хорошо. По крайней мере, тоска приглушилась настолько, что стала почти незаметной: осталась лишь фоном.       – Знаешь, я не знал, что ты не празднуешь Рождество, поэтому... – Итер внезапно отставил кружку на тумбочку, выскользнул из-под руки Чжун Ли и сел напротив. Чжун Ли также убрал кружку и вопросительно вскинул брови. – Приготовил небольшой подарок.       Итер потянулся к тумбочке, но на этот раз залез в ящик и достал маленькую незамысловатую коробочку. Ни с обёрткой, ни с бантиками-ленточками он решил не заморачиваться: обычная небольшая упаковка из синего картона, только сверху белым маркером написано «Ч.Л.». Итер пару секунд задумчиво крутил её в руках, Чжун Ли же подался вперёд и сел поудобнее, с интересом наблюдая.       – В общем, спасибо тебе за всё. Если не на Рождество, то прими хотя бы как на день рождения, у тебя ведь тридцать первого, – Итер протянул её и тут же ощутил жар на кончиках ушей.       – Спасибо, – Чжун Ли тепло улыбнулся, принял коробочку и сразу открыл. Он усмехнулся, выудив изнутри аккуратный брелок в виде мифологического знака стихии Гео в полупрозрачном жёлтом квадрате. Символ внутри блестел, переливаясь на свету, будучи сделанным из чего-то наподобие кристалликов. Он был не идеально ровным, что могло натолкнуть на мысль о ручном изготовлении.       – Меня очень зацепило, как ты тогда про Моракса рассказывал, и я подумал, ч… – начал было Итер, но тут же оказался втянут в поцелуй. Кажется, объяснения всё же не требовались.       – Спасибо, – повторил Чжун Ли, чуть отстранившись. – Правда. Мне приятно, что ты не забыл.       – Да как тут забудешь, с твоими-то татуировками, – проворчал Итер.       К брелоку крепилась цепочка, отчего он только больше походил на Глаз Бога мифологического Архонта. Итер почувствовал разливающееся по груди тепло, наблюдая, как Чжун Ли вертит в руках брелок и улыбается.       – Где ж тебе найти такое удалось, если не секрет? – поднял взгляд Чжун Ли. Цвет брелка удивительно точно совпал с цветом пигмента на татуировках, чему Итер был определённо рад.       – Сам сделал, – ответил он и тут же встретил в лице Чжун Ли удивление, смешанное с уважением. – Это эпоксидная смола. У Альбедо хобби, он из неё всякие штуки красивые делает. Ну а я иногда прихожу к нему и балуюсь, когда от работы хочется отвлечься, – Итер не без смущения почесал за ухом. – Но цепочку пришлось заказывать.       – Я тебе иногда поражаюсь, – Чжун Ли оставил ещё один лёгкий поцелуй на губах, а потом отклонился, сунул руку под кровать и вскоре выудил оттуда коробку, однозначно являвшуюся встречным подарком. Он сразу протянул её Итеру. – Я практически не сомневался, что ты празднуешь Рождество, да и хотелось хоть как-то поднять тебе настроение, поэтому я не мог ничего не сделать. У меня всё намного прозаичнее, но, прошу меня простить, я чуть более ограничен в маневрировании.       Итер сначала вскинул брови, а затем расплылся в улыбке – он не ожидал подарков от Чжун Ли, которому даже доставку нельзя на адрес Итера оформлять. Он взял коробку и принялся неспеша разворачивать обёртку из крафтовой бумаги.       – Я бы и твоей бесконечной любовью вполне ограничился, – усмехнулся Итер, воюя с бумагой. – Кэйю в курьеры нанял?       – Конечно, – Чжун Ли вновь откинулся на подушки. Видимо, чтобы насладиться реакцией Итера. Это подстёгивало интерес.       – Да ты шутишь… – Итер вынул из коробки новые мотоциклетные перчатки, да ещё и производства обожаемой фирмы.       Подарок был как нельзя кстати: его нынешние перчатки затёрлись на костяшках до неприличия, подушечки на ладонях уже причиняли дискомфорт, ну а вишенкой на торте был большой порез на левом безымянном пальце, из-за которого в поездках холодно было буквально всей руке.       – Как ты вообще догадался? – захлопал глазами Итер.       – Итер, у меня есть глаза, – беззлобно рассмеялся Чжун Ли. – Ну и Кэйя подсказал, что ты всё откладывал покупку, потому что якобы ещё старые нормально.       Итер нацепил перчатку, сжал-разжал пальцы, покрутил кистью. Он уже и забыл, что такое не заношенная экипировка. На мотоцикле он ездил чаще, потому что это быстрее и манёвреннее, поэтому и экипировка постепенно снашивалась. Однако своевременным её обновлением Итер всё никак не мог озадачиться и покупал всё в последний момент. Тем приятнее был подарок: Чжун Ли удалось выявить наиболее пострадавшую вещь.       Сняв и отложив перчатки, Итер плюхнулся в объятия Чжун Ли, стал осыпать благодарностями и поцелуями. Даже будучи столь очевидным, подарок прекрасно сработал как знак внимания и заботы, которому нельзя было не порадоваться. Чжун Ли и без того весь вечер методично и планомерно отвлекал от тоски, за что Итер был безмерно благодарен – словами не передать, насколько. Работа, проблемы и даже семья – всё к этому моменту оказалось спрятано где-то глубоко в подсознании и как минимум не грызло так, как с утра. И это было прекрасно.       – Ну что, обойдёшься без коньяка? – с лёгкой хрипотцой прошептал Чжун Ли в губы Итеру.       – Вполне, – столь же тихо ответил Итер, мягко заправляя Чжун Ли прядь за ухо.       – В таком случае сегодня я снизу, – проникновенно проурчал он, прежде чем утянуть изумлённого Итера в очередной поцелуй.