∞ 🌸 ∞
Жидкая сладкая каша медленно остывала в тарелках. Цзинь Лин с вожделением смотрел на сочные кусочки фруктов и ягод в молочном рисе. Он знал, как восхитительно это незамысловатое блюдо на вкус, что стоит ему поднести ложку ко рту, и он тут же почувствует сладость и нежность текстуры мягких рисинок. После пресной еды Гусу, возвращение домой воспринималось им с ещё большим энтузиазмом: по крайней мере, целых несколько дней подряд ему не пришлось бы есть что-то безвкусное, бестелесное и бесхитростное. — Во имя Небес, где они? — пробормотал Цзинь Лин, с надеждой смотря на Лань Сычжуя. Тот выглядел спокойным и собранным. Как всегда. Он вырос в Гусу Лань, и, конечно, его-то всё «разнообразие» извращенских блюд никоим образом не вгоняло в тоску. Это действительно было странно. Слуги сказали, что Глава ещё не покидал своих покоев, а это могло значить только то, о чём Цзинь Лин не хотел и не собирался думать. Ему хватало и того, что Вэй Усянь три года назад вошёл в их небольшую семью. Конечно, они с Сычжуем (что бы там ни думал дядя) уже не были детьми, и прекрасно знали, чем можно заниматься в цзинши, и как опоздать на собственный завтрак. Но это не давало им права так издеваться над ними! Заставлять ждать своего прихода, чтобы можно было, наконец, зачерпнуть ложкой рис и набить им рот… Наконец, мелькнули пурпурные и белоснежные одежды. Цзинь Лин и Лань Сычжуй встали из-за стола и вышли навстречу. Цзян Чэн выглядел абсолютно растерянным в своём гневе. На ходу он выговаривал Вэй Усяню: — Я поверить не могу, что мы проспали. Что я проспал, а вы мне позволили! — Мы позволили! — подчеркнул Вэй Усянь. — Тогда почему ты выговариваешь это всё только мне? — с деланной обидой возмутился Вэй Усянь. — Шиди, шиди. Нет ничего страшного в том, чтобы раз в жизни проспать и немного опоздать. Видишь ли, без твоего ежесекундного контроля ничего пока ещё не развалилось. Цзян Чэн закатил глаза. Он увидел стоящих рядом со столом А-Лина и А-Юаня. Двое поклонились всем троим в приветствии. Вэй Усянь тут же обнял их, крепко сжимая одного левой, другого правой рукой. — А ну отпусти, — скомандовал Цзинь Лин капризно. — Кошмар. Лань Сычжуй обнял Вэй Усяня в ответ и улыбнулся. Смилостивившись, Вэй Ин ослабил хватку, отпуская взрослых юношей. — Спорим, А-Лин, что если собрать все твои капризы в одно целое, их хватит на несколько хорошо развитых золотых ядер? — подмигнул Вэй Усянь, бахнувшись на скамью и тут же беря в руки палочки. Цзинь Лин закатил глаза. Они с Сычжуем подождали, когда сядут Лань Ванцзи и Цзян Ваньинь, и только после этого опустились обратно на свои места. Цзинь Лин намеревался начать что-то говорить только после того, как съест, по меньшей мере, две миски каши и три небольших куска булки с персиковым вареньем. Запив это всё неприличным количеством сливового чая. Стол к завтраку накрыли в их любимой беседке. Стояло самое начало лета, и многие деревья ещё продолжали цвести. По утрам прохлада разносила по окрестностям Пристани сладкое цветочное благоухание. В такое раннее утро небольшое опоздание к столу могло быть оправдано советами старейшин всех кланов. Но Цзян Чэн ощущал свою оплошность, как нечто убийственно-бесповоротное. После утреннего утешения, Цзян Чэн вновь уснул. Лань Ванцзи и Вэй Усянь не стали его будить. Провели утреннюю тренировку вдвоём и распустили адептов на завтрак. Только после этого они отправились обратно в цзинши, чтобы разбудить измученного бесконечными размышлениями Ваньиня. По дороге в покои слуги оповестили их, что прибыли молодые господа. Теперь, собравшись за одни столом, Цзян Чэн не мог притронуться к еде. Его выдержанная годами дисциплина дала осечку — такая малость чувствовалась как глубокое колотое ранение в области сердца. Вэй Усянь совершенно спокойно сидел рядом и уплетал кашу. Кажется, они с Цзинь Лином, переглядываясь, негласно соревновались: кто быстрее и больше съест. Это происходило каждый раз, когда они собирались впятером. Цзинь Лин доел вторую миску каши и с грохотом поставил её на стол, с превосходством смотря на Вэй Усяня. Тот отстал от него всего на одну ложку. Лань Ванцзи немного раздражённо прикрыл глаза. Лань Сычжуй прикрыл рот широким рукавом. После чинности и чопорности Гусу Лань, небольшие глупости не раздражали его, но подпитывали счастье. Он почти не задумываясь взял со стола льняную салфетку и вытер ею подбородок Цзинь Лина, к которому прилипло несколько рисинок. — Гэгэ… — сконфуженно выдавил А-Лин. — Прекрати так делать, я же просил. Лань Сычжуй пожал плечами. Просил — да. И Лань Сычжуй не позволял себе такого бесстыдного поведения вне дома. Но здесь и сейчас — они в самом спокойном месте, где никто и слова не скажет им о неподобающем поведении. Ужели он не мог проявить свою ласку так, как ему хотелось? Ещё немного продлить эту беззаботную пору. Совсем скоро Цзинь Лин станет молодым Главой Ланьлин Цзинь, и тогда им придётся держать себя в руках практически постоянно. Потому что любое их взаимодействие будет рассматриваться с особым тщанием, и каждое слово запомнится до лучших времён. Им предстояло войти в Ланьлин парой. Но парой благородной и взрослой. Не той, что позволяет себе за завтраком на глазах у других вытирать другому рот или подкладывать в тарелку дополнительную порцию пищи. Наевшись вкусной еды, Цзинь Лин удовлетворённо выдохнул. Теперь он чувствовал себя восхитительно и был готов к ворчанию дяди. Цзян Ваньинь, переживающий внутри себя микроистерики, продолжал молча наблюдать за А-Лином. Он ничего не говорил, и осуждения в его глазах Цзинь Лин не нашёл. Дядя выглядел немного подавленно, и Цзинь Лин даже побеспокоился о нём, если бы не знал, что о нём уже беспокоятся два человека. И делают это тщательно и без халтуры. Стало быть, ничего непоправимого. Хотя непривычное молчание за столом всё-таки немного настораживало. Наконец, когда все закончили завтракать, Лань Ванцзи спросил: — Как добрались? — Хорошо, отец. Спасибо, — ответил Лань Сычжуй, кивнув. — Даже быстрее, чем планировали. Ветер нас подгонял, — подтвердил Цзинь Лин. — На сколько задержитесь? — спросил Вэй Усянь. Он уже думал о том, как бы затащить этих двоих на самую простую охоту. Может, фазан или утка… — Уже хочешь от нас избавиться? — усмехнулся Цзинь Лин. Маленькая капризная язва. — Сяо, пожалуйста, — Лань Сычжуй спрятал лицо в ладони. Прошло три года. Он до сих пор не мог принять того факта, что А-Лин так свободно, так неуважительно и безтрадиционно общается с шифу Вэем. И что шифу Вэй позволяет ему это. — Мы на четыре дня, — ответил Цзинь Лин. — Совсем ненадолго. Учитель Лань считает, что чем дольше мы отдыхаем, тем сложнее нам потом войти в колею. А поскольку скоро выпуск, он совсем оз… — Сяо!.. Цзинь Лин недовольно поджал губы и скрестил руки на груди, глянув на Лань Ванцзи. Тот ничем не дал понять, что огорчён его поведением. — Где хочешь провести обряд? — спросил Цзян Ваньинь у племянника. Голос его при этом казался тише обычного. Вот, в чём дело. — Конечно здесь. Хочу, чтобы это были вы. Лань Сычжуй получил свой гуань в Гусу Лань. Дядя Лань лично надел ему на голову корону, сопроводив действие небольшой напутственной речью. Гораздо больше он сказал Лань Сычжую после, когда они остались наедине. Через это проходили все адепты Гусу, и Лань Сычжуй до последнего не знал, где бы хотел провести церемонию. Зато он знал, как необходимо дяде хоть какое-нибудь приятное действо, выбивающее его из рутины. А потому он попросил прощения у шифу Цзяна и шифу Вэя, и всё-таки выбрал Гусу. Подавленный после смерти Цзинь Гуанъяо Лань Сичэнь на целый вечер будто стал собою прежним. Лань Сычжуй мечтал, чтобы так оно и оставалось навсегда. Но вечер закончился, и Глава Лань вновь сделался собою прежним. Молчаливым и крайне сдержанным в общении. Он никогда не отказывал никому в поддержке и помощи, не закрывался от людей, но и не заводил новых знакомств без сильной необходимости и постоянно пытался скрыть свою печаль за мягкой, доброй улыбкой. «Чем больше сердце, тем легче его ранить…» Цзян Чэн серьёзно кивнул. Пока ему больше нечего было сказать. Он должен был прожить этот день. Разобрать некоторые бумаги, погонять нерадивых адептов. Распорядиться на кухне о пряном ужине, состоящим из любимых блюд их больше-не-детей. У него будет целый день, а, может, и два, прежде чем он сможет сформулировать свои мысли и сказать их А-Лину. Ему ни к чему торопиться.∞ 🌸 ∞
Цзинь Лин с замиранием сердца смотрел, как Вэй Усянь щедро натирал ощипанную тушку среднего размера фазана дьявольской намазкой из острого свежего перца, мёда и сушёных трав. Пальцы его при этом покраснели и наверняка пощипывали, но он продолжал делать это, почти любовно оглаживая голую птичью кожицу, не пропуская ни цуня: ножки, складочки меж крыльями, бёдра. — Пожалуйста, хватит, — взмолился Цзинь Лин. Он сидел в обычном сером ханьфу на подоконнике побочной летней кухни, болтая ногами. Лань Сычжуй в это время нарезал куски спелого, сочного яблока, которым скоро предстояло оказаться внутри птичьих тушек. Вэй Ин разогнулся и одарил Цзинь Лина лукавой улыбкой: — Не переживай, сяо-Лин, этот малыш будет мой. Ты со своим можешь сделать что угодно. Цзинь Лин скривил губы. Он разрешал называть себя «сяо» только Сычжуй-гэгэ, но Вэй Усянь… Вэй Усянь плевать хотел на его «разрешения». Утром следующего дня после прилёта в Пристань Лотоса, Вэй Усянь утащил его с гэгэ на охоту. Целый день в лесу с луком и стрелами дал хорошие результаты: им с Вэй Ином удалось подстрелить несколько птиц. Лань Сычжуй в охоте участвовал как наблюдатель. Его внутреннее чувство добра и любви ко всему миру запрещало убивать животных. Особенно тех, которых ему потом, возможно, нужно будет съесть. Впрочем, он точно знал, что этих фазанов, убитых на его глазах, он даже не станет пробовать. Вернулись за пару часов до ужина. Шифу и дядя уже пообедали без них, зато Вэй Усянь затащил их на кухню, чтобы вместе приготовить основное блюдо к ужину. — Может лучше это сделает гэгэ?.. — Цзинь Лин с надеждой посмотрел на Лань Сычжуя. Он понятия не имел, как приготовить птицу так, чтобы она была вкусной и при этом не сжигала ему горло и пищевод своей остротой. Для этого её достаточно просто посолить?.. Лань Сычжуй ответил ему мягкой улыбкой. Цзинь Лин знал, что гэгэ сделает для него это. Даже если готовка птицы или любого другого животного царапала его мировоззрение. На целых три секунды Цзинь Лин даже ощутил стыд. Но потом он увидел, как Лань Сычжуй обмазывает вторую ощипанную птицу мёдом с приправами, и мысли о будущей хрустящей корочке полностью вытеснили из него всякое подобие совести. А уж когда птиц, с яблоками и айвой внутри, уложили на овощную подушку и затолкали в печь, пропали окончательные сомнения в правильности его решения. — Эх, А-Лин, А-Лин… — простонал Вэй Усянь, присаживаясь на краешек стола. — Мало добыть еду, её нужно уметь приготовить. — Ещё чего! — возмутился Цзинь Лин. — Совсем скоро я стану Главой клана. И тогда мне уж точно не придётся готовить. Вэй Усянь хмыкнул. Он сделал пару шагов к чану с водой и принялся тщательно отмывать наперчённые руки. Не смотря на юношей, задал вопрос: — Вы планируете совершить три поклона до того, как ты станешь Главой? — Вэй! Усянь! — Послышался резкий звук: Цзинь Лин спрыгнул с подоконника. Наверняка стоит, скрестив руки на груди, весь в негодовании и ярости. Точная копия А-Чэна. Нет, он не мог такое пропустить. Не вынимая рук из чана, Вэй Ин чуть повернул голову и увидел всё в точности так, как подсказало воображение. Лань Сычжуй, уже успевший вымыть руки, теперь тщательно осматривал их, не поднимая глаз. — Я же не спрашиваю тебя, когда вы с шифу и дядей совершите поклоны! — А зря! Я бы ответил, — Вэй Ин домыл руки, стряхнул пальцы и обтёр остатки влаги о подол ханьфу (хотя всего в двадцати цунях от него лежало полотенце). — Что бы ты ответил? — нахмурился Цзинь Лин. Его красное лицо начало медленно белеть. — Что Лань Ванцзи и Цзян Чэн прекрасно прожили без поклонов, и теперь ничего не изменилось. — Но шифу, — возразил Лань Сычжуй, поднимая глаза. — Вы вернулись. Это не «ничего не изменилось». Это «изменилось всё». Вэй Ин вздохнул. Прошло три года с тех пор, как он вернулся в Пристань Лотоса. Ему довелось заново узнать каждый уголок родного дома, он даже сумел договориться с собой и навестить Храм Предков (он несколько часов простоял на коленях перед табличками с заветными именами: в слезах и с разбитым сердцем, и был рад, что никто его в тот момент не потревожил). Но он никогда не думал о поклонах. Что бы это изменило? Они и так втроём живут как супруги, и даже слухи об их странном союзе уже перестали бередить умы и души людей, как это было в самый первый год после возвращения. Да и, кажется, такие союзы, как у них, на небесах не заключаются. Мадам Юй, узнай она, что её родной любимый сын нашёл счастье в двоих мужчинах, удавилась бы. Ей стало бы несомненно ещё более паршиво, если бы она увидела, что это за мужчины: один — нелюбимый пасынок, второй — брат Главы Клана Зануд, которых она не сильно-то потчевала. Ей больше по душе был Цинхэ Не. Возможно, полюби Цзян Чэн Не Минцзюэ, ей бы не пришлось так страдать там, где бы она сейчас ни была. Хотя, полюби А-Чэн и Не Минцзюэ друг друга, был бы большой вопрос, кто кого убьёт первым… Вэй Ин невольно расхохотался, представив битву сабли и хлыста. Во всех смыслах благословенный, но недолгий, как всё прекрасное, союз! — Шифу? — Лань Сычжуй всё-таки протянул Вэй Усяню полотенце. Тот принял его и вытер уже наполовину обсохшие пальцы. — Поверьте, вам лучше не знать, о чём я сейчас подумал. Ну так что насчёт свадьбы? — Вэй Усянь вернулся к прерванному разговору. Он не хотел продолжать разговор о его собственной свадьбе, потому что считал вопрос исчерпанным. — Вообще-то, мы с гэгэ собирались поговорить с вами об этом за ужином. Вот здесь Вэй Усянь действительно удивился. Он выгнул брови, готовый в любой момент показать, что оценил не совсем удачную шутку. Но Цзинь Лин снова краснел, и Лань Сычжуй старался от него не отставать. Совсем дети! Цзян Чэна хватит приступ, когда он узнает, что их дети выросли настолько, что готовы стать друг другу спутниками на тропе самосовершенствования. — Если вы так краснеете при упоминании свадьбы, что же вы будете делать после неё в покоях… — подколол их Вэй Усянь. Цзинь Лин бросил в него подвернувшиеся под руки прихватки, но Вэй Усянь ловко поймал их налету и захохотал. — Ты! Ты можешь быть серьёзным?! — завопил Цзинь Лин, надвигаясь на него грозовой бурей. — Ладно-ладно! — Вэй Усянь поднял руки вверх. — Ты же знаешь, что я только за, да? Пожелаю А-Юаню терпения, а тебе выдержки… зажгу за вас благовония… Что ты ещё хочешь? — Чтобы ты поддержал нас. — Я и так поддерживаю вас, А-Лин. Глупо думать, что Цзян Чэн и Лань Чжань не сделают того же. Правда, предвидя реакцию твоего дяди, советую быть с ним помягче. Он и так весь на нервах из-за того, что скоро ты окончательно покинешь родной дом. Переживает, как бы Ланьлинские гадюки не сожрали тебя с гов… потрохами. — Правда? — Цзинь Лин вздохнул. Вэй Ин серьёзно кивнул. — Я поговорю с ним… — Хорошая идея. — И ещё я думал над тем, чтобы распустить совет старейшин Ланьлина и создать новый. Это, конечно, сильно опустит меня в глазах клана, но зато я начну с нуля и ни за кем не стану донашивать исподнее. Я хочу быть уверен в людях, которым будет принадлежать власть. Вэй Ин улыбнулся и потрепал Цзинь Лина по голове (чего ему делать тоже вообще-то не разрешали): — Неожиданно умные слова для тебя, сяо-Лин. — Вэй Усянь! Лань Сычжуй тяжело вздохнул. Однако после разговора с Вэй Усянем ожидание сегодняшнего вечера перестало тяготить его. Он посмотрел на Цзинь Лина. Тот, не считая по-прежнему красного у корней волос лица, тоже казался более расслабленным. Они переглянулись, и Вэй Усянь тихонько хмыкнул себе под нос. Как этим двоим вообще могло прийти в голову, что кто-то из них троих будет против этой свадьбы? Хотя шиди наверняка немного поубавит всеобщую эйфорию, намекнув на вынужденных наследников, но это будет нескоро. Пока Цзинь Лин ещё не получил свой гуань, у него есть несколько лун на то, чтобы как следует проводить остатки своего детства, доучиться в Гусу и сыграть с Сычжуй-эром свадьбу. Какое счастье, что о Юньмэнском наследнике шиди пока даже не заикался.