+ + + + +
Ей снилось какое-то очень мрачное место. Небо было черного цвета, без единого проблеска солнца, а грозные тучи словно готовились обрушиться на землю. В этом месте жили люди. Они были под стать месту. Угрюмые, мрачные и грозные. Вот колонна странных гусеничных танков заезжает на борт транспортника, а за ними маршируют солдаты в черных шинелях, украшенных черепами. Самым странным было то, что солдат никто не провожал. Не было ни плача, ни букетов цветов, ни даже других людей. Солдаты напоминали вестников Смерти. Одинакового роста, комплекции и формы, даже глаза у всех были одинакового серого цвета. Никто и нигде не выделялся. "Потому что они не вернутся назад", – внезапно промелькнула чуждая мысль. И тут Лайди разглядела молодого паренька, который был чуть ниже всех, немного сбивался во время шага в ногу, и сквозь его прозрачные линзы виднелись голубые, как весеннее небо глаза. Аллегория как-то сама возникла в ее мозгу, хотя она и не знала слова "весна". Потом сон перенес ее на поле битвы. Это был филиал ада. Повсюду сверкали взрывы и мелькали золотые импульсы. Люди в черных шинелях, шагая в ногу, как на параде, шли на окопы врага. По ним били пулеметы и какое-то лучевое оружие. Казалось, атака вот-вот захлебнется, но люди шли. Наконец, опустив оружие с изгибов рук, они дали залп по врагу. И еще. И еще. Они неумолимо приближались к позициям врага и их не останавливали потери. Земля орошалась алой кровью, но им, казалось, было плевать. Враги – солдаты в мерзких кроваво-красных, изуродованных доспехах – бросали оружие и бежали назад, на свою вторую линию обороны, попадая под огонь своих же пулеметов. Отовсюду слышались крики и вопли, но никто из людей в черных шинелях не издал ни звука. Дойдя до укреплений врага, они разили противников штыками и саперными лопатками. Внезапно посреди всего хаоса и грохота битвы прозвучал боевой клич черных, который и был первым произнесенным ими звуком. "Смертью искупим!" – гласил он. Его тут же подхватили все солдаты и ринулись на своих врагов с всепожирающей яростью. И враг дрогнул. Солдаты в красном побежали, громко крича и бросая свое оружие. Лайди ужаснулась. Это больше не было битвой. Это превратилось в бойню. Словно какой-то безумный художник смешал на полотне боя три цвета. Красный – цвет крови. Багровый – цвет странного неба, кишащего страшными тварями. И черного. Цвета погибели. Цвета вестников самой погибели. А среди всего этого безумия штыком врагов разил молодой, голубоглазый парень...+ + + + +
Лайди проснулась. По ее спине стекал ледяной пот, и бегали мурашки. Визор показывал ускоренную работу сердца. "Ну и приснится же!", – с облегчением подумала девушка. – "Это сон. Всего лишь сон". Но раз за разом произнося эти слова, ей не становилось легче. Ей показалось, что она лично побывала на том поле битвы. Лично увидела ту неумолимую колонну Смерти. Невольно девушке казалось, что она увидела что-то такое, что существовало на самом деле... – Солурум Гардис. Лайди удивленно обернулась. Тот самый человек, который спас ее, стоял к ней спиной и смотрел в иллюминатор. – Что, простите? – Ты увидела планету Солурум Гардис. Битва у города-улья Фаргус. 19-ый легион Корпуса Смерти Крига брал штурмом укрепления кхорнитов. 19-ый легион... – ей показалось, что в его голосе послышалась неимоверная печаль. – Мой легион. – Как это? – удивленно спросила Лайди. Человек задумался и, казалось, что он сейчас все скажет, но в последний момент он словно одернул себя. – Это совсем другая история. Кстати, я не представился. Легионер №1200987156ДЛ, 19-ый легион Корпуса Смерти Крига. – Э-э-э... Вас так и называть? – Ну... Если... Ну... – казалось, человек растерялся. – Если хочешь, то можешь называть меня... Михель. – казалось, произнести эти слова ему было очень трудно. Словно ему было стыдно за свое имя. Воцарилась неловкая тишина. – А как ты узнал, что мне снилось? – ей было и вправду интересно. – Ну, понимаешь, я эмпат, – увидев непонимание на ее лице, Михель пояснил. – Ну, я могу видеть твои эмоции. Мне этот бой сниснитсяя вот уже десять лет, – он опять отвернулся к иллюминатору. – Какой ужас... – Да нет. Я благодарен Императору и за это. Ведь нам, криговцам, вообще не снятся сны. До этого боя мне снилось, как я хожу по Кригу и никак не могу никого найти. Вечно блуждаю во тьме. Лайди попыталась себе это представить, но не смогла. Ей снились только хорошие сны. Добрые и чистые. А тут вообще... – А почему во сне все были такие похожие? Почему все солдаты в черном были такие одинаковые? – Все очень просто. Нас клонировали. Специально вырастили, чтобы потом послать на войну. Понимаешь, мы специально рождены для этого. Та атака была еще не самой кровавой. Тебе повезло, что ты проснулась. Потом мы столкнулись в рукопашной с Несущими слово... Ну да ладно, – только сейчас кварианка заметила, что его акцент куда-то пропал. И голос у Михеля был не такой уж противный. Лайди снова попробовала представить. Рождены, чтобы воевать и умирать. Убивать и не возвращаться. Драться с врагами и навечно оставаться в тени. Не получать никаких почестей. Да еще и знать это, и так спокойно об этом говорить... Лайди всегда жалела себя за то, что родилась кварианкой. Но поговорив с этим невзрачным человеком, она поняла, что в этой галактике есть судьбы и похуже. Куда похуже... – А почему ты постоянно прячешься? Человек не ответил, а лишь повернулся и посмотрел на нее. – Михель? – солдат аж плечами передернул от произнесения своего имени. – Да-да... Ну, мне... Как это сказать... Я не знаю этого слова... Лайди ужаснулась. Как это "не знаю слова"?! – Давай, я тебе помогу. – Ну... Мне не хочется, чтобы меня видели. Как... Словно кажется, что будут шарахаться. Не поймут. Мне было плевать, но два с половиной года, проведенные в пустыне наедине со своими мыслями, заставили задуматься, – он аккуратно сел на край кушетки. – Мне... Не хочется, чтобы кто-то на меня смотрел. Я просто хочу еще немного пожить. Чтобы меня не пугались и не шарахались от одного вида формы, не называли "садистом" и "убийцей". Хочу просто немного пожить. Раньше я понимал, что это невозможно и гнал эти мысли взашей, но в той пустыне... Там все изменилось, – он посмотрел на свою перчатку, покрытую глубокими порезами и сетью маленьких царапинок. – Мне кажется, что все начнут меня гнать. Я ведь не просто криговец, я криговец-эмпат. Зачем я вообще это тебе рассказываю... А Лайди слушала. Слушала, и чем дальше заходил рассказ Михеля, тем дальше она ужасалась. Пусть его тело окутывала черная шинель. Пусть его лицо закрывал противогаз. Но его душа сейчас была открыта, подобно детской. Он не понимал многих вещей. Не знал многих слов. Перед ним раскинулся новый мир. Новый, прекрасный и полный открытий мир. Мир, к которому он не привык. За которым привык в утайку наблюдать сквозь линзы противогаза и поспешно отворачивать голову, как только подходит комиссар. Мир, который он привык защищать, но не знал, как в нем жить. Он боялся, что его не поймут или отвергнут. Он видел взрослых людей и не людей, знакомых с этим миром, и понимал, что сам он возможно и старше, но ничего об этом не знает. Лайди внезапно обхватила его кисть своими тонкими трехпалыми руками. Он ее не отдернул, а просто посмотрел на нее голубыми глазами. – Это называется стыд. Чувство, когда тебе кажется, что ты не знаешь или не умеешь того, что должен. Но тебе стыдиться нечего. Ты хороший человек, пусть и еще не знающий об этом. – Но... – Поверь мне, – Михель посмотрел на нее. И впервые его глаза выражали не безграничную печаль, а... Надежду. – А теперь пошли. – Куда? – немного растерянно спросил он. – Как куда? Учиться будем! – она схватила уже в край растерянного Михеля за руку и потащила прочь из медпалубы, немного припадая на правую ногу. В течение следующих часов все кварианцы и армагеддонцы взирали на странную и немного комичную картину. Кварианка объясняла криговцу о чувствах и эмоциях. Нередко их видели на палубе культуры, где она в Экстранете показывала ему картины, растения или даже голофильмы. Армагеддонцы смотрели с недоумением, а кварианцы с радостью. Именно в этот день галактика наконец-то окончательно поменяла пути истории. Поменяла кардинально и навсегда...