***
На него никто не обращал внимания. И ему это было выгодно. Кем может быть невысокий, сутулый, обмотанный с ног до головы попрошайка на Цитадели? Правильно, никем. Но это было не так. Он наблюдал. Мимо него сновали десятки людей и нелюдей, но никому не было дела до жалкого оборванца. Он был отбросом общества. Самой низшей его кастой. Зачем обращать на такого даже толику внимания? И это давало свои привилегии. Он мог слушать и оставаться незаметным. Никто бы не посмотрел на такого, как он. Но иногда самый мелкий, щуплый и незначительный является связующей цепью меж... Нет никакого "меж". Но будет. Он был уверен, что когда-нибудь они явятся. Явятся, словно ангелы среди беспробудной тьмы. Они спасут его, а он подарит им информацию. Все то, что слышал и видел на протяжении этих долгих лет. А сейчас остается только ждать. Сначала это было невыносимо. Он буянил, убивал и бушевал. Яростный дух, воспитанный родной планетой, рвался наружу. Но потом ярость унялась, а боль прошла. Он нашел выход из ситуации. И его "выход" еще не появился на горизонте. Человек немного приподнял голову, и из-под капюшона зловеще сверкнула пара линз. Он подождет. Ждал долгие десять лет, подождет и еще немного...***
Грегор думал, попутно разбирая-собирая лазган. Для обстрелянного ветерана совершать эти две вещи было ничуть не сложно. Заученные до автоматизма движения только стимулировали мысли и вовсе не мешали. Найли размышлял о самых разных вещах. О жизненных ценностях, устройстве мироздания, почему варп назвали варпом, и даже о том, где он в ближайшее время сможет добиться хотя бы толики женского внимания. Оторвавшись от своего размеренного занятия, армагеддонец осмотрелся. Казалось, на человека с двухметровым ростом, закованного в стальную кирасу и одетого в пустынную шинель, да и плюс ко всему сидящего на "цветной" палубе кварианского корабля никто не обращает ни малейшего внимания. Грегор не переставал поражаться этим невысоким, трудолюбивым существам. Ту сплоченность, что он видел на их кораблях, можно было наблюдать разве что в криговских легионах, да и то не всех. Чего стоила одна "торговая палуба", куда кварианцы приносили ненужные им вещи и оставляли в ячейках, где их мог взять любой нуждающийся! Причем абсолютно бесплатно! Такая система наповал убила Найли. Он привык, что человек жаден, ксенос – враг. Теперь его мировоззрение вместе с личностью буквально осыпались прахом. Они в прошлом. Ксеносы тут нормальные, а люди не алчные. Тут нет ни Императора, ни Экклезиархии, ни даже ангелов Императора – Астартес! По мнению армагеддонца тут все стояло не на своих местах. Словно кто-то безумный перепутал все карты. Самая большая странность была в том, что Грегор пока не мог понять, хорошо это или плохо. Но это ему явно нравилось. Нравился отдых. Нравилось не опасаться, боясь каждое мгновение получить пулю в лоб от орка или нож под ребра от жителя под-улья. А эти странные ксеносы его сильно обескуражили, но уже не пугали. Самый шик, конечно, был с расселением... Так как корабль кварианцев был небольшим и перенаселенным, жить им было буквально негде. Но изобретательный Кейн в паре с не менее изобретательным командиром чужаков придумали оригинальный выход из ситуации. Их селили к другим кварианцам. От такого имперцы сначала пришли в праведный ужас. Жить рядом с ксеносами! Странно, но Грегор принял это нововведение весьма спокойно. Они привыкли спать в "Химерах" под грохот "Гидр". Неужели они не поделят – пусть даже и маленькое – жилое пространство? Неужели такая мелочь сможет сломить мотопехоту Армагеддона? Слова О'Шоваха привели солдат в чувство, и они молча выполнили приказ. Но скоро вся скованность значительно уменьшилась. Самые храбрые из кварианцев-подростков просили их рассказать истории. А за ними потянулись и взрослые. Конрада начали раскручивать на песни, и гвардеец, видя прирост своих слушателей, играл уже вовсе без стеснений. Часто на жилой палубе "Нерата" можно было услышать "Себастиан Тор", "Имя нам – легион", "Гвардеец", "Война меж звезд", "Огонек", "Девушка, которая дождалась", "Идущие сквозь холод и мрак", "Вперед, гвардия!" и десятки других произведений. Но самой популярной песней стала армагеддонская народная – "Стальные сердца". – Извините, а вы и вправду в армии с 16 лет? – над его головой прозвучал совсем юношеский голос. Найли поднял лицо, закрытое противогазом. Перед ним, сильно нервничая, стоял кварианский подросток, в небесно-голубом скафандре. Судя по тому, что армагеддонец узнал о кварианцах – он был еще совсем юным и едва успел получить скафандр, что означало достижение совершеннолетия. И этого малого весьма активно использовало его окружение... – Друзья подослали? – с пониманием спросил Грегор. Подросток хотел что-то сказать, но быстро сник и кивнул. – Не боись! Гвардеец ребенка не обидит! – ободряюще сказал армагеддонец, и в глазах паренька мелькнула надежда. – Садись, – Найли похлопал по палубе рядом со своим местом. – Будет тебе история. Самая лучшая!***
Михель внимательно вслушивался в слова Лайди. Она рассказывала ему о Цитадели, о ее законах. По прибытию Лайди напросилась в дипломатическую команду капитана Кейна, а тот в свою очередь сказал криговцу пойти с ним. Он был не особо против, особенно после перемен, что произошли с ним. Криговец не мог этого объяснить, но словно та оболочка безразличия и холодной ненависти ко всему, чему скажут, спала. Он увидел мир. И он был прекрасен. Холодные звезды, которые заливали своим светом палубы сквозь иллюминаторы. Те цветы и растения, что он видел в колбах. Но самой прекрасной среди всего этого была она. Михель понимал, что, скорее всего, рехнулся, если чувствует, да и чувствует такое... Но он ничего не мог с собой поделать. Только ему удавалось убедить себя в том, что Лайди ксенос и враг человечества, как только он выстраивал вокруг своего разума ту самую стену безразличия, все осыпалось прахом, когда он вновь ее видел. Когда Михель смотрел на нее, противогаз всегда тихонько пикал, извещая об ускоренном сердцебиении. Криговец много раз снимал перчатки и лично измерял давление и ритм пульса. Он пытался понять, что с ним происходит, но в его хоть уже и расширившемся запасе слов не было подходящего, чтобы описать это состояние. Однажды она это заметила, но Михелю удалось все списать на противогаз. А еще он избегал истории о том, как он получил имя. Но сколько бы он не пытался это скрыть, сколько бы он не увиливал о темы, криговец понимал, что когда-нибудь ему придется ее рассказать. Михель помотал головой, отгоняя ненужные мысли, и вновь начал внимательно ее слушать...