Моя милая L.

Ты и сам иногда не поймёшь, Отчего так бывает порой, Что собою ты к людям придёшь, А уйдёшь от людей — не собой.

*** Глупое, но оправданное чувство оцепенения, стыда. Казалось, что в данную минуту светловолосая отчетливо чувствовала, с какой скоростью сжимается сердце, как сильно ком в горле мешает впустить в свои легкие свежий поток воздуха. Вспомните свои ощущения, когда во сне кажется, что ты падаешь. Не только тело, но и разум обволакивает неподдельный страх того, что катишься в бездну. Примерно такие же эмоции возникали сейчас у девочки, чей взгляд застыл на знакомых образах. Несомненно, это не осталось незамеченным. Татьяна стояла спиной к входу школы, а вот ее собеседница внимательно сверлила взглядом Марию, замечая ее реакцию. Это была та самая женщина, которая так внезапно появилась в жизни молодой особы, но также быстро и упорхнула, оставив после себя терпкое послевкусие. Бывают люди, которые оставляют лишь горький вкус своего присутствия, режа душу пополам. А встречаются и те, что умеют привнести в жизнь нечто светлое и прекрасное. Женщина, которая сейчас стояла в нескольких метрах, оставила после себя те оттенки и краски в жизни блондинки, которые не в силах повторить ни один художник. Раз. «Надо уходить. Вспомни, как она морально тебя опускала. Вспомни все те слова» — и разум кричит отказаться от предложения «подвезти». Два. «Она готова была кинуться в огонь, чтобы спасти ту, которую, казалось, ненавидела» — и сердце воет от желания остаться, дабы еще разок взглянуть в ее глаза, но уже по– новому. Три. «Вспомни ощущение униженности перед классом и лучшей подругой» — и молчаливо хочется свернуть в сторону. Четыре. «Ты не видела ее месяц. Перед тобой та, с которой ты можешь заговорить. Пусть даже взглядом» — сердце набирает обороты, а голова вскипает от противоречия собственных эмоций. Пять. Одна фраза окликнула и выбила из строя монолога. — Маш, я здесь! — окликнула Татьяна Николаевна, махая рукой. Словно отрезав от себя все лишние мысли, Третьякова зашагала в их сторону. Пятнадцать секунд ходьбы хватило, дабы изучить ситуацию. Кожаное пальто, которое облегает темноволосую, подчеркивает ее талию. На ногах черные колготки, что свидетельствует о том, что сегодня она в платье или юбке — прекрасное зрелище, но столь редкое. Поверх надеты замшевые ботинки, на подошве прилипли желтые листья, которые очень даже вписывались в данную картину. Руки, как всегда утонченные, изящные, сейчас демонстрировали яркий блеск камней, вставленных в кольца. Взгляд блондинки издалека пал на пальцы, которые привлекли свое внимание не как украшениями, а тем, чего девочка явно не ожидала увидеть — тонкая сигарета, зажатая меж фалангами. В глазах Марии читалось непонимание от всей ситуации, от встречи и ярко пронесшейся мысли: «Татьяна знала наперед?». Подойдя ближе, белокурая даже в холодном, таком сыром воздухе уловила нотки парфюма. Что– то до одури уже знакомое… Мускус, дерево агара, древесина, смола. Аромат, который уносил ее в те моменты, когда она стояла у доски и пыталась не краснеть от стыда рядом с учителем. Но нечто новое добавилось в уже знакомые ноты: вишневый дым. Оказавшись рядом, блондинка спрятала глаза по классике жанра. «Зачем она здесь? » — пронеслось в голове шатенки, что слегка ее даже удивило. Безусловно, она и понятия не имела, какая встреча ее ожидала, ведь ехала к своему бывшему месту работы с целью забрать сестру, которая могла попасть под условия нелетной погоды. И сейчас казалось, что даже если бы она знала, кого глазами встретит на территории школы, — сослалась бы на работу. Впервые у Лукиной старшей в первые секунды зрачки растерянно забегали от того, что она осознала, кто стоит перед ней. Но даже эта ситуация не позволила брюнетке терять самообладание над собой, своим телом и реакциями, поэтому вмиг вернулась в прежнюю позицию. Опомнившись, что держит в руках источник никотина, женщина очередной раз затянулась, медленно выпуская изо рта едкий дым. — Маш, Лаура Альбертовна приехала забрать, у меня же нет машины… — растерянно оправдывалась Татьяна Николаевна, понимая, что собственными руками организовала встречу тех, кому нельзя было встречаться. Лукина младшая отвела глаза в сторону, пытаясь подобрать нужные слова для объяснения сложившейся ситуации. В ее памяти пронеслись фрагменты, как беспомощная Мария плакала у нее в классе, пытаясь успокоиться после очередного урока химии. — Лаура, ты осознаешь, что ты делаешь? Это можно назвать травлей: унижение этой маленькой, хрупкой девочки перед всем классом. Было бы за что, она же все знает! — пыталась Татьяна достучаться до сестры, говоря на повышенных тонах. — Она не знает предмет, — кратко выдала ответ Лаура. — Как это не знает? Она мне после уроков вчера хотела пересказать параграф и совала свою тетрадь с порешёнными задачами, — окликнула рыжеволосая. — Я удовлетворена, — с неким улыбающимся оскалом ответила брюнетка. — Добрый день, — заговорила первая Мария, не отводя взгляда от глаз Лукиной старшей. — Добрый, — поздоровалась Лаура, позволив себе взглянуть на сестру, которая чувствовала себя неловко. — Садитесь в машину, — будто приказав, выпалила шатенка, делая затяжку. Без лишних вопросов и реплик Мария открыла двери белого авто, занимая место на заднем сидении справа. После того, как двери закрылись, Лаура молча посмотрела на сестру, ожидая услышать внятных объяснений. — Лаура, прости. Такая погода ожидается, ну куда девочке самой идти? Еще и темнеет сейчас рано, — жалобно взглянула Татьяна. В ответ не последовало ничего, кроме выпущенного дыма изо рта старшей сестры. — Не злись, — повторила рыжеволосая. — А кто тебе сказал, что я злюсь? — неожиданно с усмешкой спросила Лаура. Татьяна Николаевна с ноткой недоверия одарила ее взглядом, после чего села в машину. Докурив свою сигарету, Лаура села за руль, не спеша заводить машину. Она молча сидела на месте, смотря вперед, что знатно заставило напрячься двух женщин. После этого Лукина тронулась, покидая территорию школу. Татьяна сидела на переднем пассажирском сидении, то с аккуратностью во взгляде поглядывая на сестру, то говоря с ней о чем– то нейтральном. — Ремонт уже почти закончили. Все– таки директриса умничка, хороших рабочих наняла, — с улыбкой говорила учитель физики. — Она всегда умела работать, но кое– чего ей все же не хватало, — сухо отвечала Лаура Альбертовна. — Чего же? — задала вопрос сестра. — Соблюдения дистанции и границ полномочий, — руки темноволосой упорно сжимали руль. — Мне никогда не импонировала ее модель руководители, от этого и хаос в коллективе. — Лаура, перестань, — рыжеволосая наклонила голову в сторону, пытаясь переубедить сестру. — Ирина Валерьевна — очень добрый и хороший человек, а как она любит учеников. До сих пор тепло общается с выпускниками. — Это не есть хорошо, мы уже это обсуждали, — по слогам проговорила Лаура, поворачивая руль вправо. — Ой, остановишь, пожалуйста, у офиса, мне надо к Сереже забежать, а оттуда мы уже домой, — улыбнулась Татьяна. — Передавай привет, — кратко произнесла шатенка, припарковавшись у высокого здания. — Обязательно, — Лукина младшая расплылась в улыбке, добавив: — Машенька, до понедельника! — До свидания, Татьяна Николаевна, — ответила с заднего сидения школьница. После ухода Татьяны прошло около двух минут, но пространство в машине было наполнено молчанием. Они не сдвинулись и с места. И в прямом, и в переносном смыслах. Лаура сидела за рулем, устремив взгляд в дорогу, по которой с необычайно высокой скоростью мчались машины. Мария же все также сидела на заднем сидении, смотря в затылок темноволосой. Она жадно глазами пожирала ту, с которой не было встреч на протяжении месяца. Не было привычных уроков химии, самостоятельных работ, ответов у доски. Девочка даже отвыкла чувствовать на себе тот самый взгляд, который прожигал насквозь хрупкое тело. Отвыкла от таких привычных слез, которые касались ее мраморной кожи, оставляя после себя следы. Отвыкла от душащего чувства волнения, собственной ничтожности и очередных колких фраз в свою сторону. Первой тишину решила нарушить Мария, что было по–особенному смелым поступком. — Я, наверное, тоже выйду здесь, — неуверенно она проговорила и уже хотела коснуться ручки авто, но ее рука застыла в воздухе. — Думаешь, идти отсюда пару километров сейчас, когда вот– вот начнется ливень, лучшее решение? — на одном дыхании, все также строгой интонацией задала вопрос Лукина, всматриваясь в зеркало, которое отображало лицо девочки. Мария откинулась на спинку сидения, лишь изредка кидая взгляды на женщину. Она всматривалась в ее руки, которые сжимали руль до образования белых оттенков на костяшках, в привычно уложенные волосы, которые сейчас казались немного длиннее, в пачку сигарет, которая одиноко лежала в приоткрытом бардачке. Светловолосая взглядом смерила авто изнутри, удивляясь, как сильно оно идет этой властной женщине. Третьякова пыталась не смотреть на нее сзади столь пристально, но не всегда могла вовремя одергивать себя. Спустя месяц она уже не чувствовала былой злости, ярости, обиды, опустошения. Только тихая боль, которая подвывала, будто покинутый щенок, где– то в области груди. И, конечно, легкая дрожь, которая не оставляла школьницу еще с того момента, когда они встретились глазами на школьной парковке. — Как новый учитель? — задала вопрос Лаура, бросив взгляд в зеркало. — Молодой парень–практикант. Очень хороший и спокойный, — вполголоса ответила Маша. — Презираешь меня? — неожиданно для светловолосой прозвучал данный вопрос как гром средь ясного неба. Мария не находила слов, чтобы дать ответ и прекратить выражать на своем лице удивление. Единственным спасением, как ей показалось, сейчас был лишь телефонный звонок Лукиной, который прервал диалог, отчего девочка облегченно вздохнула. — Я слушаю, — молниеносно ответила женщина, поднимая трубку. — Лаура Альбертовна, сюда приехали наши поставщики по вину, срочно хотят видеть Вас, требуют разорвать контракт. Что мне делать? — волнительным голосом слышался на том конце женский тембр. — Александр на месте? — выдала Лукина. — Нет, Лаура Альбертовна, он с самого утра уехал и не приезжал, — девушка реагировала быстро на вопросы. — К нему дозваниваетесь. Я пока занята, — резко ответив, брюнетка отключила звонок и положила телефон в сумку. — Вас вызывают на работу уже, наверное, а Вам еще меня везти, — тихо проговорила Маша. — Не меня вызывают, а я всегда вызываю, — Лаура не отходила от столь резкой и привычной интонации, отчего лицо девочки сменилось. — Давайте я доберусь сама, а Вы езжайте, — предложила Третьякова, теребя в руках пояс от пальто. — Во– первых, — шатенка рывком всем корпусом повернулась к девочке сзади, не ограничиваясь простым взглядом в зеркало. — Никто и никогда не смеет ставить мне условия, когда и куда мне надо ехать. А во– вторых, если ты боишься оставаться со мной, — можешь смело выметаться прямо сейчас. После данной реплики Лаура Альбертовна потянулась назад, открыв перед девочкой дверь, что заставило ее замереть на своем месте. — Чего ты сидишь? Иди, — брюнетка сложила руки на груди, глядя Марии в карие глаза. Как долго она отвыкала от очередной ядовитости и остроты, резкости и холода, безразличия и злости, дабы прочувствовать это вновь. Все те же ощущения, которые она испытывала, стоя у доски. Место возле доски — это всегда был удачный момент для оскорблений и унижений, который Лукина с каждым разом тянула все медленнее, растягивая моральное удовольствие. Месяца хватило, чтобы стереть с памяти всю обиду на эту женщину. Говорят, что со временем память стирает негативные воспоминания, оставляя лишь приятное. Недели стерли с девичьих воспоминаний всю горесть, породив в ней надежду, что Лаура не такая уж и холодная. У каждого айсберга есть свое дно. И Маше казалось, что поведение женщины вовремя пожара и после него что– то могло поменять и прояснить. «Зачем Татьяна оставила нас?» — пронеслось в голове у белокурой. «Тебе опять больно? А что ты ожидала? Встретить ту, которая унижала тебя при всех, с распростертыми объятиями?» — реплика сменялась репликой. На карие глаза набежали коварные слезы от поведения, которое с каждой новой силой ударяло по тонкой, хрупкой душе девочки, которая за этот месяц успела построить в своей голове определенный образ и ожидания. Прикусив губу, дабы не дать эмоциям выплеснуться наружу, Мария покинула машину, не громко хлопнув дверью. Мелкие капли осеннего дождя, который вот– вот начнется, смешались с солеными каплями слез, которые уже неконтролируемо катились по щекам. От звука хлопнувшей двери Лаура вздрогнула, прикрывая глаза. Она откинулась на спинку своего водительского сидения, закинув голову наверх. В данную секунду в ее голове творился настоящий хаос: звонок несколько минут назад; спонтанная встреча с Марией; горящие сроки работы по ресторану; завтрашняя лекция в университете; фразы, которые она выплеснула от злости той, которая уже привычно оказалась жертвой. Лукина сняла очки, потерев пальцами глаза. «И почему мне так хочется вызвать на этом ангельском лице далеко не улыбку? Почему у меня возникает желание выплеснуть на ней свои накопившиеся эмоции, свою боль? Да черт возьми, я же все знаю. Как Таня додумалась– то ей предложить подъехать с нами? Она же общается с ней. Опекает ее. Зачем она сделала так, дабы травмировать нас обеих? А она и не изменилась. Все такая же ранимая, чувствительная и готовая бежать, чтобы не смотреть на меня. Боится. Презирает. И ненавидит» — разнеслось гулом в голове у темноволосой. Голубоглазая заметила, как стекло покрывают прозрачные, но довольно крупные капли дождя. На секунду она даже усмехнулась, ведь говорила правду о приближающемся ливне. Просидев в машине в таком положении еще минут двадцать, она завела ее, покинув то самое место под офисом.