Было больно так жить в ожиданьи Редких встреч и столь частых разлук. Было больно бежать на свиданье, Чтоб почувствовать холодность рук.
*** Блики яркой луны, которые без разрешения просачивались сквозь легкую ткань занавесок. На дворе стояла глубокая ночь, отчего каждая живая душа находилась в объятиях Морфея. Жители отеля мирно спали в своих номерах, удобно устроившись на комфортных кроватях. Отдыхали все, кроме отчетливого женского силуэта, который занял себе место на кресле у окна. Эмоциональный нервный всплеск Марии дал свои результаты — девушка моментально уснула. Лаура дала ей желанную возможность выговориться, вылить все то, что длительное время беспокоило и травило душу. Лукина не перебивала, не осуждала и не давала собственную оценку тому, что звучало в этот вечер в номере. Все, о чем Мария долго молчала, сегодня вылилось наружу. Это вымотало ее до такой степени, что она уснула, заняв половину кровати своей коллеги. После услышанного монолога Лаура вряд ли могла бы уснуть, поэтому уже несколько часов она сидела в кресле. Легкая улыбка не спадала с лица, наблюдая, как Третьякова спокойно спала на чужой половине. Брюнетка не хотела ее беспокоить, будить или просто отодвигать на свою сторону. Лукина лишь сидела в мягком кресле, на протяжении нескольких часов смотрела на белокурые пряди. Порой она вставала у окна, дабы еще раз окинуть знакомые до боли питерские пейзажи, которые привлекали внимание даже в темное время суток. Ночные часы были необходимы для Лауры, чтобы осмыслить произошедшее. Именно ночью, в темном номере, с приоткрытыми шторами и мирно сопящей девушкой в постели, Лаура боялась нарушить тишину громкостью собственных мыслей. Они лезли в ее голову скоростным потоком. — Мария, — мысленно обратилась Лаура. — Когда же ты успела так внутренне ослабнуть, что дошла до жизни «напоказ»? Как ты, такая отважная, решительная и смелая девочка, смогла так позволить другим добровольно запустить себя в золотую клетку, став ее заложницей? Лукина прокручивала памятные моменты давностью в четыре года, дав себе волю окунуться в ностальгию… — Как можно быть таким черствым человеком, Лаура Альбертовна? Вас же ничто не может тронуть, задеть, поразить. Вы же кажетесь подобно камню, которому ничто человеческое не знакомо, — эмоционально высказывалась школьница с первой парты. — Маша, не надо, — под боком ее пыталась притормозить Лиза. — Лучше быть черствым камнем, Мария, чем сверхчувствительной личностью. Рекомендую Вам научиться контролировать и сдерживать свои эмоции, — отчеканила Лукина. И лишь сейчас, сидя в кресле, Лаура прокручивала свою реплику, которая была адресована девушке: «Рекомендую Вам научиться контролировать и сдерживать свои эмоции». — Несколько лет назад я советовала ей сдерживать эмоции. А сейчас я больше всего хочу, чтобы она дала им волю. Часто мы не догадываемся, какой вред несут наши собственные желания, — казалось, монолог в женской голове не имел конца. Лишь изрядно измотав себя своими же раздумываниями, Лаура провалилась в сон, несмотря на неудобное положение тела. Тихо подкралось первое весеннее утро в Питере для Марии, которая успела лишь приоткрыть глаза. Ласковые солнечные лучи проникали в комнату, освещая ее своим светом. Третьякова с полузакрытыми глазами окинула взглядом кровать, никого в ней не обнаружив. Мария приподнялась с подушки, застав невероятное для взора зрелище — спящая на кресле Лаура, поджавшая под себя ноги. Ее темная оправа очков мирно лежала на тумбочке. Данная картина вызвала у Третьяковой двоякие чувства: с одной стороны, было непривычно видеть женщину в столь неформальной обстановке, в мягком голубом костюме, с взъерошенной прической, хоть это и вызывало искреннюю улыбку. А с другой стороны, Мария ощущала некое чувство вины за то, что заняла ее половину кровати, заставив тем самым ютиться Лукину на кресле. Третьякова на носочках покинула помятую постель, взяла в руки плед, который был успешно захвачен с собой в самолет, и накрыла им спящую Лауру. На несколько минут Мария задержала взгляд на ее лице, черты которого в это мгновение казались по–настоящему расслабленными, умиротворенными. Светловолосая лишь сейчас имела возможность так близко побыть возле женщины, рассматривая каждую деталь на ее лице и не боясь, что тебя заметят. Маша не чувствовала страха, лишь молча смотрела на прикрытые веки, боясь выдать себя громким дыханием. В ее памяти прорезались фрагменты вчерашнего вечера: то, как она не сдержала порыва слез, как высказала Лукиной все, что так долго сидело внутри нее. И впервые Мария не чувствовала сожаления или желания забрать слова назад — почему–то это казалось действительно правильным решением, которое было принято спонтанно. Третьякова успела привести себя в порядок и переодеться в ванной комнате, дабы спуститься на первый этаж позавтракать. Убедившись, что Лаура все также спит, девушка осторожно прикрыла дверь. — Слушайте, а вкусный завтрак, мне нравится! — похвалила Ирина Борисовна, преподавательница математического факультета. Коллеги встретились за завтраком, заняв себе общий столик. В компании не хватало лишь Лукиной. — А что, Лаура Альбертовна плохо себя чувствует, что не спустилась на завтрак? — поинтересовалась Алиса Дмитриевна, сопровождающая. Мария задумалась над ответом на несколько секунд, устремив свой взор в тарелку. — У нее бессонница ночью была, под утро заснула, поэтому я не стала будить. Коллеги с интересом обсуждали предстоящие конференции, попутно затрагивая другие темы. Мария решила, что сейчас выпал более подходящий момент для интересующего вопроса: — Простите мне мое любопытство, хочу у Вас спросить за Лауру Альбертовну. — Конечно, Мария Владимировна, спрашивайте, — улыбнулась Алиса. Третьякова подбирала слова, пытаясь быть осторожной: — Я слышала, что у нее свой бизнес еще есть, это правда? Как она все успевает? — У Лауры замечательный муж, — подметила Ирина Борисовна, кивая головой. — Помогает ей и с рестораном, и по дому, и сын у них прекрасный есть. Чудо, а не муж! Мария задумчиво копалась вилкой в салате, подметив факт, что Лаура была в браке, да еще и в счастливом. — Она ведь не рядовой преподаватель, правда? — прямо задала вопрос светловолосая. — Вы так молоды, а уже так тонко чувствуете малознакомых людей! — воскликнула Алиса. — Лаура Альбертовна на кафедре работает уже лет шесть, но даже за это время как–то никто особо не наблюдал, чтобы она тесно общалась с кем–то. Вы правы, Мария Владимировна, она у нас слегка женщина-тайна! — Шесть лет? — удивилась Третьякова. — Это относительно недавно. Закончив трапезу, женщины решили разойтись по номерам, но лишь Мария задержалась. Она хотела позвонить Максиму, поделиться планами на командировку, расспросить о Питере, ведь парень родился в этом городе. — Я посижу еще здесь, молодому человеку надо перезвонить, — сказала Мария коллегам. Ирина Борисовна и Алиса Дмитриевна оживленно что–то обсуждали, дожидаясь лифта. Когда он приехал на первый этаж, они столкнулись с Лаурой Альбертовной, которая как раз направлялась на завтрак. — Лаура Альбертовна, доброе утро! — они поздоровались в один голос. — Доброе, — с натянутой улыбкой ответила Лаура. — Как самочувствие? Бессонница постигла и Вас? — обеспокоенно прозвучало от Алисы. Лукина непонимающе окинула ее взглядом, но не стала разбираться в этом. — А вы случайно не пересекались с Ма… — хотела задать вопрос брюнетка, как ее перебили на половине фразы: — Мария Владимировна как раз была с нами на завтраке, но она осталась там, — ответила Алиса. — Молодому человеку надо позвонить, — подхватила Ирина, добавив: — Эх, молодежь. Они быстро распрощались у лифта. Лаура направилась в сторону ресторана, но застыла на входе. Она заметила Марию, которая сидела за крайним столиком и общалась по видеосвязи. На девичьем лице Лукина приметила улыбку и окрыленность. Не осознав того, Лаура решила вернуться обратно в номер. После завтрака Мария обеспокоенным шагом направлялась в сторону номера, думая о том, что Лаура подозрительно долго спит. Она открыла дверь и прошла в номер. — Вы не спите, — обратилась Мария. Лаура уже собранная, в кремовом облегающем платье, сидела на краю кровати и листала научный журнал. Она не подняла глаза, рассматривая содержимое статей. В ответ ничего не прозвучало. — Почему Вы не спустились на завтрак? — поинтересовалась Третьякова, подойдя к женщине. — Спасибо, не хочу, — сухо ответила Лаура. Мария не стала настаивать и молча села на то самое кресло, смотря в окно. В комнате вновь ощущалось напряженное молчание. — Ты не в настроении, — подметила Лукина, что звучало как утверждение. Ей не нужно было переводить взгляд с журнала на девушку, дабы почувствовать что–то не то. — Неприятный разговор с одним человеком с самого утра гарантирует испорченное настроение. — А общалась ты с широкой улыбкой и радостью, — выронила Лаура, монотонно проговорив фразу. Мария удивленно посмотрела на нее. — Так Вы все-таки спускались в ресторан. Следили? — в ее голосе была нотка возмущения. — Передали. Лаура листала страницы журнала, все также игнорируя взгляды девушки. — Ирина Борисовна и Алиса Дмитриевна? Так они ушли тогда, — непонимающе взглянула Маша. — Камеры, — усмехнулась Лаура. Она положила журнал на прикроватную тумбочку и подошла к окну, любуясь видом на протяжении нескольких минут. Мария сидела на том же кресле, осматривая Лукину сзади. Неожиданно Лаура обратилась: — Не прожигай во мне дыру. Мария улыбнулась, задаваясь вопросом: как эта женщина могла так тонко чувствовать не то, что настроение других людей, а простые взгляды? — Взгляни лучше на то, какие здесь виды, — жестом Лукина пригласила ее к окну. Блондинка подошла, наблюдая за скоростным потоком машин. Лаура сделала шаг назад, оказавшись позади девушки. Она приметила ее уложенные локоны, которые бережно спадали на плечи. Внимание привлекло и розовое шифоновое платье, которое подчеркивало ту воздушность и легкость, присущи Третьяковой. Будто чувствуя на себе пристальный взгляд, Мария повернулась, не рассчитав ничтожно малое расстояние между телами. Она автоматически пошатнулась, дабы сделать шаг назад, как оказалась вплотную прижата к подоконнику. Впервые за утро женщины встретились взглядами, пытаясь уловить в них то, что оставалось несказанным, но при этом парило в воздухе, часто накаляя обстановку. — Простите, что заняла Вашу половину. Надо было разбудить меня или подвинуть, а так Вам пришлось из–за меня спать на кресле, — в полголоса первой обратилась Мария. — Я не видела необходимости в том, дабы тебя будить, — облизнув нижнюю губу, задумчиво ответила Лаура. Ее взгляд был устремлен в сторону. И вновь минутное молчание, постигшее их. Мария все в такой же позиции, прижата спиной к подоконнику, находилась у окна, а напротив стояла Лаура, которая не проявляла желания освободить путь. — Простите меня за вчерашнее, — Мария подбирала слова, выражая сожаление. — Я не хотела, чтобы Вы вчера были свидетелем моих эмоций. У меня все хорошо, но иногда накроет. — Не стоит извиняться за то, что у тебя на душе. Это случилось в нужное время в нужном месте. Ничего постыдного в этом я не нахожу, — говорила Лукина. — Единственное, о чем я хочу попросить тебя, — не стоит заглушать свои эмоции алкоголем. Это не самый лучший способ из всех тех, что нам доступны. — Правда, я не хотела так много пить, ставить Вас в неловкое положение, чтобы Вы еще и везли меня в отель, — Третьякова опустила глаза. — Мария, — твердо обратилась Лаура. — Я понимаю почву твоих срывов и обид на меня, но надо двигаться дальше. По крайней мере, нам предстоит еще работать под одной крышей. Нам стоит наладить отношения, дабы в один раз наши коллеги не стали свидетелями чужих перепалок. Это непрофессионально. Третьякова впервые поймала себя на мысли, что от женщины сейчас она не чувствовала ни злости, ни агрессии, ни опасности. Она отчетливо ощущала в обращении Лауры действительно хороший посыл. Обе женщины были изрядно вымотаны конфликтами и непониманиями на постоянной основе. Порой людям не хватает умения слышать. Не только слушать. Разговаривать, а не просто говорить. — Мне тоже от этого нелегко, — выдохнула облегченно Мария, понимая, что в чем–то они нашли точку соприкосновения. — У меня сегодня в центре конференция на два часа дня. Я там буду несколько часов, но вечером освобожусь. Если тебе до сих пор интересен Питер и нет никаких планов — можно прогуляться, — Лаура понемногу оттаивала. Данное предложение крайне порадовало Машу, которая не ожидала услышать такое от Лауры, поэтому без лишних раздумываний дала свое согласие. — Конечно! Я смотрела, вечером будет не так и холодно. Мне кажется, вечерний Питер очарует меня еще больше. Мария почувствовала на себе взгляд, отчего они вновь встретились глазами. Карие искали ответы на свои вопросы в изумрудно-голубых напротив. Секундная пауза настигла их. Третьякова руками оперлась о подоконник за своей спиной. — Я в этом уверена, — кратко подтвердила Лукина. Казалось бы, разговор закончился логичной договоренностью, но Лаура застыла на месте, не освобождая девушке проход. Мария пыталась контролировать легкую дрожь от волнений, которая проходила вдоль лопаток по спине. — Вам собираться, наверное, пора. Хочу пожелать лишь интересной и занимательной конференции, — уголки губ дрогнули в улыбке. — Непременно. Утренний диалог, который вызвал удивление не только поведением Лукиной, но и нестандартными реакциями собственного тела. Мимолетная дрожь всегда находила, когда взгляд Лауры так настойчиво изучал девушку. Казалось, этот взгляд своей пристальностью хотел проникнуть прямо в душу. На протяжении целого дня Мария исследовала территорию неподалеку от отеля. Ее привлекала красота архитектуры Санкт–Петербурга, что дарила настоящее эстетическое удовлетворение. Нагло подкрадывался вечер, Третьякова ждала звонка от Лауры, держа в памяти их общую договоренность. Когда на часах было около шести вечера, Марии показалось слишком длительное продолжение конференции — целых четыре часа. Она боялась первой позвонить, дабы не отвлечь Лукину от работы. На мгновение в голову подкралась мысль, что эта была мастерски сыграна игра Лауры, которая просто решила проверить девичью реакцию. Мария во время остановила поток таких мыслей, понимая, что начинают приходить на ум бредовые идеи. Ближе к семи Третьякова решила поехать к зданию, где проводилась конференция, о чем заранее предупредила Лаура. Уже находясь на месте, Маша переминалась с ноги на ногу, пытаясь согреться от потоков прохладного весеннего ветра. Она заметила, как из помещения медленным темпом начали выходить люди. Глазами светловолосая пыталась заметить знакомый облик, который мог раствориться в толпе. Она хотела уже сделать вызов, но все же заметила Лауру, которая шла с миловидной женщиной. Они мило о чем–то беседовали, а когда Мария решила все же набрать женщину, Лукина скинула вызов. — Все понятно. Опять решила поиграть, — сказала вслух Мария, стоя в стороне и наблюдая за тем, как женщина что–то шептала на ухо Лауре. Приняв решение, что она не будет дожидаться и тратить время, Третьякова вернулась уже к излюбленной привычке, в этот раз — опробовать питерскую кухню в местных заведениях. Девушка зашла в ресторан, который посоветовали в интернете. Восхищенные взгляды посетителей и персонала были направлены в ее сторону. Элегантное черное платье с красным пиджаком не могло не привлекать внимание в сочетании с женской энергетикой. Мария заняла столик посередине, начав кропотливо листать страницы меню. — Добрый вечер, — к ней подошел официант. — Я Вас слушаю. — Будьте добры, ризотто с креветками и бокал белого вина. Мария удобно расположилась на бархатном стуле, ловя в свою сторону восхищенные взгляды. За столиком напротив сидел темноволосый мужчина, который пристально рассматривал Третьякову. Заприметив это, она кинула короткий взгляд в его направление. Приступив к дегустации блюда, блондинка заметила, как телефон вибрировал от приходящих сообщений. Ирина Борисовна Мария Владимировна, мы коллективно хотим сходить куда–то на ужин. Вы с нами?Мария Третьякова Сегодня без меня. Вам рекомендую отменную кухню в ресторане «Black and White» в центре.
Спустя сорок минут мужчина, особо заинтересованный личностью Третьяковой, насмелился подсесть к ней за столик. Он заказал бутылку того же белого вина, настаивая на продолжении вечера в более неформальной обстановке. — Мария, Вы одно очарование! — он взял ее за руку, покрывая бледную кожу легкими поцелуями. Она не отдавала себе полный отчет о том, с кем познакомилась и проводила вечер, но эти ощущения ей казались более приятными, чем осознание подставы, как ей казалось, от Лукиной. Мужчина подливал ей напиток, параллельно рассказывая о своем крупном бизнесе и денежных оборотах. Мария лишь молча улыбалась. Она заглянула в телефон, наблюдая два пропущенных вызова от Лауры спустя час. Желания перезванивать не было, поэтому Мария лишь полностью убрала звук. Армен, тот самый спутник вечера, убедившись, что бутылка была опустошена, начал проявлять себя более раскрепощенно. — Может, поедем ко мне? — он прошептал ей на ухо. — Уверен, тебе понравится, малышка. Третьякова отсела от него. После нескольких бокалов вина она все же осознавала происходящее. — Я не знаю, — смущенно послышался ответ. — Да ну че ты ломаешься, Машунь, — голос звучал настойчивее. — Тебе же было хорошо, правда? — Правда, — согласилась девушка. — Я тебя угостил нашими изысканными блюдами, мы распили бутылочку хорошего винца, — Армен губами близился к женской шее, но Мария продолжала сопротивляться. — Да, спасибо большое. — Ну ты ведь девочка взрослая, правда? Знаешь, что за все надо платить: и за вкусный ужин, за приятную компанию, за внимание, — мужская рука нагло коснулась оголенного колена. — Простите, — белокурая пыталась отсесть подальше, но он крепко сжимал ее руками. — Чего ты ломаешься? — ее попытки сменить тему вызывали раздражение и даже агрессию в поведении. — Мне нужно идти, простите, — Третьякова нервно улыбнулась и встала из-за стола. Обратно на диван ее вернула грубая мужская хватка. — Хватит ломаться! — агрессивно приказал Армен. — Я же вижу, как ты выряжена, питерская шалавка. Отработать нужно ужин. Только не надо рассказывать, что ты думала, что угощают за красивые глазки. К их столику уверенным, до невозможности решительным шагом направлялась женщина, на лице которой читалось недовольство вперемешку с раздражением. Звук каблуков, казалось, услышали все посетители. Мария не на шутку испугалась, ведь мужчина уже находился в неадекватном состоянии. Его руки заходили под платье, что доставляло девушке дискомфорт. Она вновь попыталась встать. Армен грубо осадил ее за стол. — Ты не уйдешь отсюда, пока не рассчитаешься со мной, малышка. — Еще раз ты коснешься ее хоть одним своим пальцем — нетрудно догадаться, где он окажется и в каком месте, малыш, — громко прозвучал женский голос. Мария подняла глаза, узнав перед собой Лауру. Она держалась смело и строго, устремляя свой взгляд на мужчину. Третьякова моментально покинула стол. — Ты города не знаешь. Какого черта, Маша? — на повышенном резком тоне обратилась Лукина. — Это твоя сутенерша, что ли? — усмехнулся мужчина. Брюнетка хотела приблизиться к нему, среагировав на слова, но ее резко за руку остановила Мария. — Лаура, не надо! — жалобно тормозила Третьякова. — Я тебя просила ждать — это так трудно, скажи мне? — зрачки метались из стороны в сторону, не скрывая своих эмоций. — Тебе мало проблем, Маша? — Давайте оплачивайте ужин. Я, че–ли, буду? — Армен закинул ногу на ногу, наблюдая за ними. Из кармана тренча Лаура достала крупную купюру и оставила ее на столе. Она рывком взяла Марию за руку и вывела на улицу. — Слушай, мне кажется, или я нанялась на должность постоянного спасателя? Почему я должна приезжать и спасать тебя, Третьякова? Почему нельзя было спокойно дождаться меня в номере или возле помещения, пока я закончу? Почему всегда надо поддаваться своей дури в голове и искать себе приключения? Мария вдохнула свежую порцию воздуха, запрокинув голову наверх. — Ты вообще знаешь, что это за место, для какого контингента предназначено? — очередь Лауры пришла отдаваться порыву. — Этот красавец, за счет которого ты выпила, увез бы тебя черт знает куда, и ты расплачивалась бы за каждый свой выпитый бокал. А для особых случаев в самом ресторане есть отдельная комната, чтобы далеко уж не ехать. Третьякова стояла и терпеливо выслушивала все, что в данный момент лилось из уст женщины. От страха, который преодолел ее в ресторане, на глаза находили слезы. Конечно, было крайне неприятно выслушивать очередную порцию претензий от Лукиной, на что Мария среагировала иначе. Лаура, закипающая от эмоций, не хотела подбирать фразы и сдерживаться. Блондинка впервые заметила ее активную жестикуляцию и легкое дрожание в пальцах. Она внимательно смотрела на нее, пока Лукина высказывала недовольство. Правая рука поместилась в карман верхней одежды, а Лаура пыталась взять под контроль саму себя, дабы успокоиться. Левую ладонь она сжала в кулак, сдерживая дрожь. Мария взяла ее за руку, накрыла своей теплой ладонью и прижалась к женщине. Стоя на крыльце ресторана, они только сейчас почувствовали, как все это время их пронзали холодные капли. Шел дождь. Питерский весенний дождь.