Моя милая L.

Но суеверно, как крестьянин, не бойся, «чур» не говори те нежности моей кристаллы осели на плечи твои.

*** Два женских силуэта стояли на террасе, которая дарила незабываемые виды вечернего Петербурга. Там, за слоем стекла, кипела жизнь — машины, прохожие, многоэтажки, шумные заведения. За пейзажами наблюдали женщины умеренной высоты. С террасы на все смотрелось под другим углом, открывалось взору все, чего не замечаешь в бурном жизненном потоке. Обстановка, царящая в этот вечер, была особенной, вовсе не похожа на любые другие вечера. Мария, чьи изгибы подчеркивало облегающее черное платье, пыталась унять внутри себя бушующие эмоции, вызванные услышанным откровением. Она долго не могла подобрать нужных слов, ведь в такой ситуации фразы действительно излишни. Оказывать сочувствие, поддержку за утраченным? Слишком поздно. Говорить подбадривающие слова? Не имело смысла. Оставалось лишь самое простое, но одновременно лучшее решение — такая себе необходимое лекарство для того, чтобы забыться. Ничто не оказывает эффекта целительнее, чем простые объятия, в которых человек не просто успокаивается, но и утихомиривает свою внутреннюю боль. Поистине волшебная таблетка действует, когда дотрагиваются желанные руки. Лаура чувствовала безопасность, понимание и простую поддержку от человека, с которым все было, признаться честно, не все так просто и гладко. Но в этот момент, казалось, все недоговоренности, обиды и колкости отошли на задний план. Все это превращалось в пыль, когда открываешь душу, а ее наполняют. Мария заметила, как тяжело Лауре давались воспоминания. Повторное переживание эмоций и чувств. Касание раны, которая с годами не затянулась, да и вряд ли настанет момент, когда она перестанет болеть. Воспоминания о смерти родного человека забрали Лукину с головой в этот омут. Лишь нежные прикосновения белокурой возвращали обратно. Через объятия Мария пыталась передать все свое сопереживание, ласку и спокойствие женщине, которая хлюпала носом от слез. Лаура позволила себе открыться, выплеснуть и проговорить то, что годами сидело внутри. — Все, все, — тихим голосом обратилась Мария. Подушечками больших пальцев она утирала слезы, нагло стекавшие на бледную кожу. — Вы очень сильная. Очень. Вы смогли пройти через это, потому что Вы имеете внутри себя такой стержень, такую силу духа, что не каждый бы так смог, — Третьякова заглянула в голубые глаза. — Вы смогли проговорить это вслух — уже станет легче. — Не легче, Маша. Совсем не легче, — губы Лукиной безвольно задрожали. — Я теряла отца, Вы знаете об этом. Боль никуда не денется. Она будет сопровождать нас всю жизнь, но мы должны двигаться дальше, не держаться за воспоминания. Бог все видит. Если он забрал у Вас близкого человека — он пришлет другого, который сможет заштопать все Ваши раны. Я в этом уверена. Мария с великой надеждой во взгляде смотрела на лицо напротив. Она пыталась подбирать слова, которые было просто необходимо озвучить. — Маша… — протяжно прозвучало. Лаура рассматривала светловолосую, ловя каждое ее слово. Поддерживающие фразы Марии вызвали в душе у Лукиной трепет, отчего на лице виднелась улыбка вперемешку со слезами. Лаура аккуратно обхватила ее лицо руками, нежно гладя светлые пряди. — Моя милая девочка, ты остаешься все такой же наивной, светлой и верующей в чудо, справедливость и заслуги, — уголки губ дрогнули, а Лаура пальцами поглаживала ее кожу щеки. Расстояние между женщинами казалось чертовски малым, отчего каждая внутренне ловила себя на мысли, что впервые не хотелось отдалиться. Наоборот. — Я верю. И я хочу, чтобы вы верили, потому что это правда, — протараторила Третьякова, а ее взгляд бегал по образу Лукиной, которая держалась спокойно. — В жизни все закономерно. Ничто не появляется из ниоткуда. Это просто моя расплата, — Лукина проходилась ладонями по прядям. — Вы не виноваты в том, что случилось. Вы живете с чувством вины, которое съедает Вас, но ведь это разрушающе, — волнительно сказала девушка. — Как же ты тонко чувствуешь людей, Мария. Лаура выдала легкую улыбку, которая не была наполнена очередным едким сарказмом, как это было раньше. В этой улыбке ощущалась мягкость, нежность и окутывающая теплота. Третьякова в ответ прижалась к женщине, утыкаясь носом в ее грудь. Мария могла отчетливо ощущать аромат парфюма, которым пользовалась Лаура. Она уловила запах терпкой вишни и ее ноток. Через несколько минут они вернулись за стол, садясь на противоположные диванчики. Беседа велась довольно непринужденно на общие темы. Лаура делилась своими мыслями о Питере, Мария же в свою очередь рассказывала о своей жизни в Германии. Спустя час к ним подошел официант с широкой улыбкой. — Добрый вечер еще раз. Не желаете попробовать наш фирменный фондан? Уверен, Вам понравится презентация. От затронутой темы у Лауры загорелись глаза, выдавая ее блеск и заинтересованность. Владея бизнесом в данной сфере, она не могла не подискутировать с официантом, который демонстрировал свои знания. Третьякова мысленно унеслась за пределы компании, ведь мало что понимала в теме диалога. Ее взгляд устремился вдаль, разглядывая переливающиеся витрины магазинов. Лукина увлеченно общалась, но все же смогла заметить, как Мария не берет участие в разговоре, а молча заглядывает в свой телефон. Экран постоянно светился от приходящих сообщений, которые не вызывали у Маши улыбку. — Спасибо, приятно иметь дело со знающими людьми, — улыбнулась Лаура, добавив: — Мы все же испробуем ваши десерты. — Прекрасно! — заликовал официант и удалился. Лаура сидела молча, испепеляюще наблюдая за Машей. Казалось, Третьякова даже не заметила, как разговор был окончен. Поток мыслей направлялся в другую сторону. Их молчание прервал звук уведомлений, отчего Мария перевернула гаджет экраном вниз. Лукина сложила руки на груди, не отводя взгляд. — Молодой человек не может до тебя дописаться, не так ли? Мария подняла на нее глаза. — Я не имею желания с ним общаться, — честно призналась девушка. — Поссорились? — кратко задала вопрос Лаура, делая глоток уже остывшего чая. Третьякова выдала лишь грустную улыбку, ощущая горечь в душе. — Пишет мне о новостях из Кельна, просит, чтобы я позвонила маме. Делает все, дабы я одумалась и вернулась обратно, а я не хочу, Лаура Альбертовна. Я ненавижу там все. Вместо того чтобы как–то поддержать, они лишь осуждают меня, давят и пытаются переманить обратно. — Ты в Москве хочешь остаться? — Лукина обхватила мраморную чашку руками. — Да, — моментально дала ответ Мария. — Все время я молчала, подавляла это в себе, но сейчас у меня попросту нет сил для этого. Я хочу строить свою жизнь в Москве, но Максим это даже слышать не хочет. Он просто затуманен Германией, а моя мама его поддерживает. — Они хотят для тебя лучшего, но часто люди пытаются навязать свои желания другим, а это моральное насилие над другой личностью. — Каждый человек сам выбирает для себя лучшее, правда? Я давно уже не маленькая девочка, чтобы решать за меня и не считаться с моим мнением. Я не вернусь обратно в Германию. Максим это понимает, но каждый раз все равно пытается доказать мне о перспективах в Кельне, — возмущалась Третьякова. — Это чистая манипуляция, — коротко и уверенно Лаура дала ответ. — Я понимаю, что он просто манипулирует, дабы я приехала. Но я даже не знаю, как мне реагировать на это. — Не реагируй. Игнорируй провокации и манипуляции, если не хочешь, чтобы тобой руководили. После приятной посиделки в ресторане, женщины обнаружили, что на часах было около девяти вечера. Желания возвращаться в отельный номер не было, поэтому они решили продолжить ночную прогулку по Питеру. — Боже мой, как это красиво! — с изумлением восхитилась Мария, всматриваясь в старинную архитектуру. — Невский район был моим фаворитом, когда я еще жила здесь, — отреагировала Лаура. Уличные музыканты привлекли их внимание, отчего женщины задержались возле них. Играла очаровывающая музыка, доносящаяся из саксофона. — В Питере невероятная атмосфера, — карие глаза обратились к Лукиной рядом. — Я это поняла только в этот вечер, — Лаура поймала себя на мысли. — А как же годы жизни здесь? Разве Вы не замечали красоту, которая окружала Вас? — удивилась Третьякова. — Жизнь была рутиной. За долгие годы я впервые выбралась на прогулку без рабочих дел и встреч. Просто так, чтобы насладиться, — она искренне улыбнулась. — Наслаждаетесь? — изумленный взгляд встретился с голубыми, такими глубокими глазами. — Наслаждаюсь, — Лукина посмотрела на нее, выдавая свои истинные эмоции. Пару часов прогулки изрядно вымотали женщин, но наполнили их непередаваемыми ощущениями отдыха и разрядки. Спустя длительное время Мария смогла отвлечься от собственных проблем, непониманий с близкими, трудностей. Она много улыбалась, радовалась, смеялась и восхищалась увиденным. Лаура молниеносно ловила ее короткие взгляды, лучезарность и поднятое настроение, понимая, что вечер удался, несмотря на свое начало. Они удобно устроились у набережной Невы, рассматривая ночные огни в отражении воды. Первый раз за вечер, не считая ресторана, между ними возникло молчание. — Тебе все понравилось? — обратилась Лаура, разглядывая черты ее лица. Они сидели на берегу рядом, касаясь друг друга бедрами. — Я счастлива, — глаза блестели от полученных впечатлений за дни пребывания в Питере. Дни рабочей командировки пролетали с невероятной скоростью. Научные конференции занимали практически целые дни, отчего обессиленные Мария и Лаура отдыхали лишь в номере. Бывало, что дни без работы совпадали, а женщины умело пользовались этим моментом. — Я хочу, чтобы ты не заказывала всякую дрянь по барам, а пила лишь дорогой алкоголь, — хриплым голосом сказала Лаура. — Со мной. Они дегустировали выдержанное старое вино в ресторане, которое дарило нотки тягучей сладости и терпкости. — Вновь он пишет, — раздраженно отреагировала Мария на входящие сообщения от Макса. — Не отвечай. Оставь телефон в номере. Мы идем смотреть на закат, который ты так хотела увидеть, — приподняла бровь Лаура. Вечерние прогулки уже вошли в их ритуал. Каждый раз Мария выражала свое восхищение красотой этого удивительного, такого романтического города. Лаура же чувствовала себя удовлетворенно, понимая, что девушка смогла на это время забыть о том, что так сильно ее беспокоило. — Это полароид. Такой красивый, — Третьякова крутила в руках старый фотоаппарат, найдя его на уличной ярмарке. — Тебе нравится? — подметила Лаура. — Он такой необычный. На него получаются отменные кадры, я знаю. — Мы его берем, — прозвучало, как факт, из уст Лукиной. Мария с удивлением посмотрела на женщину и на продавца. — Лаура Альбертовна, — она остановила ее за руку, когда брюнетка собиралась уже расплачиваться. — Не надо. Он же дорогой. — Это мой подарок тебе, — ее рука легла поверх и аккуратно отстранила ладонь от себя, дабы закончить покупку. — Я хочу, чтобы на первой фотографии были Вы. За эти дни я так часто замечала Вашу улыбку, что я хочу ее оставить в воспоминаниях, — Маша улыбнулась, окидывая женщину взглядом. — Что? Нет! — возразила Лаура. — Почему? — непонимающе спросила Третьякова. — Я не делаю посторонние кадры. Работа такая. Лучше я тебя сфотографирую. — Ваше фото будет строго конфиденциально у меня. Могу написать расписку! — захихикала Маша. После долгих просьб Лаура все же поддалась и разрешила сделать памятное фото. На нем Лукина была в светло-кремовом платье, в темном пиджаке, накинутый поверх ее плеч. Все то же уложенное каре с черными очками, что при любом образе потрясающе смотрелось. На другом фото красовалась Мария, легкая и воздушная, одетая в белое разлетающееся платье с цветочным принтом. До глубокой ночи Лаура дописывала свое выступление, которое готовилось на завтрашнюю конференцию. Мария в это время уже давно спала в постели. От полусонного состояния Лукина случайно опрокинула чашку выпитого кофе, осколки которой впились в кожу ноги. Лаура прикусила язык, дабы крик из уст не вырвался, но от грохота Третьякова все же проснулась. Она заметила Лауру, корчащуюся от боли. Мария моментально подскочила, оставив теплую постель. — Сильно болит? Садитесь на кровать. Боже мой! — испуганно реагировала Маша. — Все нормально, — отнекивалась Лаура. — Я же говорила, что пора Вам заканчивать так допоздна работать. Фокус внимания переходит в другое направление, — девушка суетилась. — Сейчас я обработаю. Мария выполняла все необходимые процедуры, дабы боль Лукиной уменьшилась. Они сидели на кровати — одна занималась спасением, а вторая молчаливо за ней наблюдала. — Сегодня свободный день, а завтра с самого утра вылет, — проинформировала за завтраком сопровождающая. — Две недели пролетели, как одно мгновение, — подметила Ирина Борисовна. Взгляды Лауры и Марии пересеклись. В памяти у обеих были чудесные воспоминания из поездки, которая внесла свои кардинальные изменения в их взаимоотношения. — Правду говорите! — согласилась Лаура. Мария оживленно брала участие в разговоре, но ее внимание отвлек телефонный звонок от Максима. — Простите, — попутно извинилась Третьякова и покинула стол. Коллеги утвердительно кивнули, но лишь Лукина поняла, от кого поступил звонок. Она могла считывать это по выражению лица девушки, по взгляду и глазам. — Я тебя слушаю, — обратилась светловолосая. — Маша, хватит дурить, твою мать. Я вчера названивал целый вечер. Так сложно взять трубку?! — кричал с того конца Макс. — Не имела возможности и желания, — сухо дала ответ девушка. Она с теплотой вспоминала, как Лаура повела ее прямо на крышу отеля, дабы продемонстрировать прелестный вид на вечерний Питер. — Что–то ты сильно загуляла в своей рабочей поездке, — раздраженно обратился парень. — Езжай в Кельн. Ты здесь нужна. — По–моему, мы уже обо всем с тобой говорили. Я твердо дала понять свою позицию и свой выбор. Он не изменился. Изо дня в день Третьякова находилась рядом с Лаурой, делясь с ней подробностями сложных взаимоотношений с Максом. Лукина всегда находила нужные слова и советы, которые лечили женскую душу. Она и не заметила, как медленно начинала перенимать ее фразы. — Маша, алло! — возмутился он в трубку. — У твоей мамы плохое самочувствие. Ты должна приехать, а не вести себя, как последняя дура! — Сбавь обороты, — Мария держалась крепко. — И не надо стараться мною манипулировать, особенно приплетая маму. Я вчера с ней разговаривала, у них все прекрасно. — Значит, вчера у тебя нашлось время на разговор с матерью, а мне ответить на сообщения ты не соизволила? — Я все сказала, Максим. Хорошего вечера. Мария положила трубку и вернулась за стол, продолжая утреннюю трапезу. Берег. Приглушенные всплески воды, которая была подобно отражающему зеркалу, особенно в темное время. Женщины сидели на подстилке у берега, а рядом, на траве, лежала плетеная корзинка с тем, что они прихватили с собой: вино, два бокала, пакованная нарезка фруктов и сыр. У реки издавали звуки насекомые, а река переливалась под светом фонарей. От этого Лаура ощущала себя слегка растерянно, ведь ранее у нее не было опыта таких посиделок. По классике женщина коротала вечера в ресторанах за ужином или у себя дома. В новинку была и еда, взятая с собой, но Лукина согласилась на данную авантюру. Женщины решили провести последний вечер поездки в Питере именно таким образом, считая, что просиживаться в номере, — не самый лучший вариант. По душе обеим было убежать от городского шума, уединиться с природой и атмосферой всех прожитых дней. Лукина разлила по бокалам красную жидкость, протянув один девушке. — Эта командировка была у меня первой, но я надолго ее запомню, — улыбнулась Мария. — Питер вызывает смешанные эмоции. Днем мы открываем его для себя, а в вечернее время Питер открывает нас, — ответила Лаура. — Это было незабываемо. Лаура Альбертовна… — выдержала паузу Третьякова, продолжив: — Несмотря на все, что было в наших отношениях в прошлом, я рада, что рискнула приехать в Москву. И мы вновь встретились. Лаура сдержалась, не выронив и слова, но сделала лишь глоток вина. Обе прекрасно осознавали, как поездка сблизила их, помогла выровнять все углы, забыть не только о своих конфликтах в прошлом, но и открыть друг друга по-новому. Все, к сожалению, имеет свойство заканчиваться, а от мысли, что уже завтра придется вернуться обратно в Москву, где общение может прерваться сугубо рабочими контактами, — веяло грустью. Они допивали бутылку алкоголя, наслаждаясь тишиной и видом. — Питер починил меня и слепил обратно, — нарушила молчание Лукина. — Вы законно в руки дали ему эту возможность, — улыбнулась Мария в ответ. — Я тебе дала в руки эту возможность. Лаура отвлеклась от реки, заглядывая в карие глаза напротив. Мария не отводила глаз, не прерывала зрительный контакт. И лишь в это мгновение, спустя проведенные две недели под одной крышей, они почувствовали взаимное чувство притяжения. Хотелось разговаривать, смотреть, разделять все пережитые эмоции и восхищение от Питера. Поездка значительно повлияла на женщин, помогла им расслабиться и на время отключить голову. Лаура впервые слегка отпустила контроль, наслаждаясь компанией девушки. — Эта поездка не была бы такой теплой, если бы в ней не было Вас, — обратилась Мария. Лаура лишь молчаливо смотрела на нее. — Оказывается, Вы умеете быть теплой. И эта теплая Лаура Альбертовна мне приходится по душе больше, нежели холодная, — Мария отвела глаза на свои руки, расплываясь в улыбке. — Даже не знаю, какая лучше! — ответила с иронией Лукина. Мария отставила бокал в сторону и подсела к женщине поближе, вплотную. Она заглянула в ее глаза цвета бездонного океана, которые, казалось, сверкали даже в темное время суток. — Я знаю. Лучше та Лаура Альбертовна, которая была настоящей. Со мной. Все эти дни. Без холодности, резких фраз и колких взглядов. Именно такая, заботливая, теплая, откровенная Лаура Альбертовна смогла помочь мне перезагрузиться и отдохнуть душой, — Мария всматривалась в ее глаза, параллельно накрыла своей ладонью ее холодные пальцы. — Это приятно слышать, — кратко ответила Лаура, не находя взамен слов. Мария пристально изучала ее взглядом на протяжении нескольких минут. — Я хочу узнавать Вас лучше и больше. Без ссор и непониманий. Хочу раскрывать для себя Ваши другие стороны, — Третьякова задумчиво облизала губы. Лукина перевела взгляд вдаль, размышляя о своем. — Нужно тщательно подумать, прежде, чем выдавать такие желания. Стоит ли? Хочешь ли ты этого? Боюсь, мои другие стороны могут разочаровать, — решительно ответила шатенка. — Хочу, — молниеносно послышался ответ. Лаура всматривалась в ее мягкие черты лица, в белокурые пряди, которые сейчас развивал ветер. — Тогда ты должна запомнишь главный факт. Я владею собой, своими эмоциями и словами на достаточном уровне. Контролирую все, что происходит со мной и вокруг меня. И редко убираю контроль, — твердо сказала Лаура. — Я заметила, — уголки губ дрогнули в легкой улыбке. Мария почувствовала на себе пронзающий взгляд голубых глаз. — Но в данную минуту я хочу послать этот контроль к чертям, — Лаура говорила с паузами. — Невыносимо сдерживаться, когда я хочу тебя поцеловать. Слияние губ и поцелуй, делящий все на «до» и «после». Поцелуй в вечернем Питере, на берегу Невы, который стал точкой невозврата. Лаура обхватила голову девушки и вовлекла ее в нежный поцелуй. Надрывистые, сладостные касания губ разносили тепло по всему телу. Через пару секунд Третьякова резко отстранилась, поднимаясь с подстилки. Она выглядела крайне растерянно, до конца не понимая, что произошло. Лукина молча окинула ее взглядом, прекрасно понимая причину таких действий. Женщина поддалась собственному желанию, которое Маша совершенно не ожидала получить. — Я… — потерянным голосом заговорила Третьякова. — Я, наверное, поеду. Мне надо ехать, собирать чемоданы. — Езжай. В ее интонации ощущалась легкая дрожь, которую не могла не уловить Лаура. Она понимала, что поступила совершенно неправильно. Через несколько минут Мария уехала на такси в отель, по дороге пытаясь успокоиться и прийти в себя после того, что было. Пару часов девушка провела в номере, успев за этот промежуток времени собрать чемоданы, выпить кофе и убрать стол. Она металась по номеру в попытках найти себе очередное дело, дабы занять свою голову, в которую нагло лезли мысли о женщине. После того, как время на часах перевалило за двенадцать, Мария нервно расхаживала по комнате, перебирая всевозможные варианты местоположения Лауры. Смелости позвонить не хватало, поэтому оставалось лишь дожидаться. Светловолосая понимала, что Лаура не могла не вернуться, ведь с самого утра должен быть вылет. Она устроилась на кресле, терпеливо сверля взглядом дверь. Лишь в половину второго ночи Лукина попыталась тихо открыть дверь и пройти, дабы не разбудить девушку. Мария не спала. Услышав звук поворота ключа, Третьякова ринулась к проходу. Лаура застыла на месте, пытаясь прочитать на лице то, что было у нее на душе. Секундная переглядка, которую первой нарушила шатенка. — Я вещи соберу, не буду мешать, — сухо сказала Лаура, подойдя к своей половине кровати. Женщина молчаливо складывала все в чемодан, не растягивая это дело. Она прошла в ванную комнату, дабы забрать там остатки вещей, но задержалась у зеркала, всматриваясь в отражение. За спиной появилась Мария, которая стояла ничтожно близко. Лаура отвела взгляд от зеркала. Третьякова подошла впритык, ощущая, как сбилось ровное дыхание, и скоростным темпом участился пульс. Волнение в отсутствии женщины вперемешку с выпитой бутылкой вина оказывали свое влияние. Лукина повернулась к ней лицом, медленно пробегая глазами по ее чертам лица. От такого пристального взгляда Мария нервно выдохнула, боясь шелохнуться. Темноволосая провела ладонью по щеке, ощущая ее дрожь и волнение. Обе прикрыли глаза от близкого расстояния. — Так нельзя, Лаура… — неуверенно сказала Маша. Она поддавалась прикосновениям женщины, не в силах им противостоять, таяла под ее руками, словно мурлыкающая кошка. Большим пальцем правой руки Лаура коснулась бледно-розовых губ, понимая, как накаляется воздух в ванной комнате. — У тебя муж, семья, у меня молодой человек, — с закрытыми глазами и прерывистым дыханием Третьякова тяжело сглотнула. Каждое касание ощущалось так, будто тебя ударяет током, но боль приятно расползается по телу. — Это неправильно… — последнее, что вырвалось из уст блондинки, которая отдавалась полученной нежности. — А то, что ты отрицаешь факт, что тебя ко мне тянет — это правильно? Лукина старалась держать себя в руках, дабы не переступить черту дозволенного. Мария устремила взгляд в кристально-голубые глаза, машинально облизав губы. — Тебя выдают дрожащие колени, твоя нижняя губа, твои глаза и твое тело, — брюнетка говорила томно и протяжно ей на ухо. Холодными пальцами Лаура коснулась ее шеи, получив в ответ приглушенный стон, который вырвался из уст Третьяковой. Это была настоящая проверка на выдержку. И она полетела к чертям. Одним жестом Мария оказалась прижата к холодной стенке, содрогаясь от собственной чувствительности. Лаура притянула ее к себе. Чувственный, такой плавный поцелуй, который оказался столь нежданным. Постепенно он переходил в более страстный, вовлекая в себя игру языков. Поцелуи трепетно переходили на шею, на которой Лаура оставляла круги темно-бордового оттенка. Ее касания были симбиозом нежности, желания и страсти, что охватила их с головой. Мария закидывала голову вверх, прикрывала глаза, прижимаясь всем телом к женщине. Казалось, все вокруг растворилось, вместо себя создав отдельную оболочку, в которой было место лишь двум разгоряченным телам, жаждущим окунуться с головой в новый, но такой приятный мир…