Моя милая L.

Мне не станет труднее, не станет, Не отправлюсь я вслед за тобой. Может, сердце болеть перестанет, Когда ты ему дашь вновь покой.

*** Горячее дыхание вперемешку с острым желанием, окутывающим с ног до головы. Казалось, нежные, но одновременно наполненные страстью прикосновения уводили из–под ног землю. Наполняли женские тела такой жизнью, которой, наверное, не существовало до. Теперь мир и вовсе обрел новые оттенки, в которых не было черного цвета. Лишь самые светлые. Теплые. Тело Марии поддавалось ловким и податливым рукам Лукиной, чьи пальцы пропускали белокурые пряди. Третьякова не ощущала холодный кафель, к которому была прижата, потому что было вовсе не до него. Все остановилось, дав волю женщинам, которые смогли поддаться в этот соблазнительный омут, уносившийся их с головой. Питер… Отельный номер, маленькая ванная комната — свидетели того, что происходило в данный момент. Лаура притягивала к себе девушку за затылок. В этот момент Лукина, казалось, не хотела делить желанные губы, женское тело даже с холодным покрытием кафеля. Она принадлежала ей. Языки переплетались между собой, вступая в страстное танго. Обе прикрыли глаза, наслаждаясь тем, что происходило между ними в эту ночь… В последнюю питерскую ночь, которая стала переломным моментом в их судьбах. Лаура всего на несколько секунд отстранялась от сладостных губ, дабы еще раз окинуть взглядом Машу, таящую в ее крепкой хватке. Она посмотрела на ее прикрытые веки, на светлые пряди, которые переливались под желтым светом лампы. Лаура смотрела, чтобы убедиться, что это не мираж и не дурманящий сон. Это была реальность. Та самая девушка, с которой она провела две недели в культурной столице России, сейчас стояла перед ней. Лаура чувствовала власть над ее телом. Знала, что куда бы ни коснулась ее рука, Мария вздрогнет, покраснеет, опустит голову, но уже не сможет убежать. Удовольствие читалось на лице брюнетки. Жгучие прикосновения губ оставляли после себя следы на бледной коже шеи, ударяя словно током. Лаура правой рукой за талию прижала ее к себе, в то время, когда левая — лежала на бедре. Приятное тепло разносилось по телам, образовывая тугой узел внизу живота. Лукина провела ладонью по бархатной коже, всматриваясь в глаза цвета шоколада. Мария уловила на себе пронзительный взгляд, который говорил большее. Лаура остановилась. — Лаура… — шепотом обратилась Третьякова, заглядывая в ее светло–голубые глаза. Лукина облизала свои губы и отошла. Мария резким приливом почувствовала стеснение и осознание того, что произошло. — Не надо нам это делать, — тихо сказала темноволосая. Еще никогда прежде Лаура не выглядела столь растерянно, как в эту минуту. — Да, это… — Третьякова замешкалась, уводя глаза в сторону и отходя от стены. — Это мы просто выпили много. — Много эмоций было в Питере, прости, — сухо отреагировала Лукина. И все вернулось в реалии отельного номера, который всколыхнул сознание. Они понимали, что уже ничто не будет, как прежде, но хотя бы старались в это верить. Оставшееся время женщины молчаливо приняли в ванну и легли спать. Каждая спала на своей половине кровати, боясь пошевелиться и издать звук. Это было логическое завершение рабочей поездки, которая внесла свои коррективы. — Хорошая поездка все–таки была! С приятной компанией все по-другому, — улыбнулась сопровождающая. Команда уже сидела в аэропорту, ожидая свое время на рейс. Все активно общались между собой, делились впечатлениями, но Мария с Лаурой старались лишний раз не пересекаться взглядами, дабы не вспомнить ночное помутнение. Телефон Третьяковой разрывался от сообщений молодого человека, что начало изрядно ее раздражать. Она извинилась и отошла в сторону. — Да, привет, — немногословно заговорила Маша. Ее голос звучал мягче, а голову пленила лишь одна мысль. Она целовалась с женщиной, имея при этом парня в другой стране. Конечно, отношения были сложные, как и взаимопонимание, но это не давало ей повода заниматься таким на стороне. — Ты можешь игнорировать меня, сколько хочешь, но хотя бы читай то, что я пишу! — крикнул в трубку Макс. — Я скоро буду вылетать в Москву, — задумчиво ответила девушка. — Маша, твоей матери совсем хреново! Хватит уже играть в сильную и независимую. Хватит! — его голос звучал серьезно и прямо. — Ты уже всем доказала, что ты все можешь, стоишь на своем, но хватит, правда. Ты же не будешь играться, когда ты нужна здесь? Третьякова прикрыла глаза, сдерживая очередной поток эмоций. Только сейчас это была вовсе не злость и раздражение. Это было отчаяние. Подкатившее чувство беспомощности после ярких питерских всплесков. После того, какое недоразумение произошло ночью. Она выдержала паузу. — Я могла бы тебе все простить, Максим, но не такие жалкие манипуляции. С мамой я держу связь почти каждый день, поэтому не стоит пытаться вернуть меня обратно в Германию. И не порть мне настроение своими звонками и сообщениями, — на духу среагировала Мария. Она положила трубку, нервно выдохнула и повернулась, дабы идти обратно. К ней направлялась та самая женщина, с которой было несколько неловко, но все же необходимо поговорить. — Мария, нам нужно прояснить все до того времени, пока мы не вернулись в Москву, — заговорила Лукина. И на мгновение Мария почувствовала привычный холод, сдержанность и контроль в ее голосе. Казалось, будто и не было Питера вовсе. Не было совместных прогулок, фото, искрящих улыбок, едва уловимого счастья и жадных губ, которые боялись прервать тот самый поцелуй. Сталь в ее голосе перечеркивала все. — Да, Лаура Альбертовна, — неуверенно прозвучала реакция. Она вновь для меня стала Лаурой Альбертовной. Холодной, далекой Лаурой Альбертовной. — Мария, — на секунду замялась она. — Нам работать вместе. У тебя своя жизнь, у меня своя. Не будем возвращаться и обсуждать то, что случилось. Это было ночное помутнение вдобавок к пережитым эмоциям. Нам стоит это забыть. Первый раз меня коснулась женщина. Своими мягкими губами, имеющие сходства со сладкой ватой. Первый поцелуй с женщиной. С Лаурой Альбертовной. С Лаурой, мать вашу, Альбертовной. Где была твоя гетеросексуальность, трезвый рассудок и мозги, Третьякова? — Да я уже и забыла, — отмахнулась с улыбкой Маша. Секундный взгляд глаз, прожигающий дыру в душе. Лаура вновь сканировала ее эмоции, которые можно было прочитать на лице. — Максим звонил? — сменила тему Лукина. — Я не хочу даже говорить о нем, — Маша подняла руки вверх. — Опять начинаются манипуляции. И до такой степени, что я уже начинаю в них верить. — Что он говорил? — Говорил, что маме плохо, нужна моя помощь, я должна приехать, — перечисляла она. Лаура на мгновение задумалась, устремляя взгляд в пол. — А если это правда? — риторически прозвучало из уст Третьяковой. Взгляд, направленный в сторону женщины, искал надежду и поддержку, одобрение и подсказку. — Нет, не вздумай. Мы спокойно полетим в Москву. Это простые уловки. Ты ведь недавно общалась с мамой, — спокойно объясняла Лаура. — Да, и все у нее было хорошо, много работы, семинары какие–то, — прогоняла она в памяти. — Ты сама дала ответ на свои сомнения. Перелет прошел быстро, спокойно и плавно, отчего Марии удалось даже поспать. По прилету компания направилась к выходу, радостно окинув взглядом Москву, которая пустовала без них две недели. — До встречи, Лаура Альбертовна! — прощалась с широкой улыбкой Ирина Борисовна. — До встречи, Мария Владимировна! Женщину забрал муж, который предложил подвезти всю компанию. — Спасибо, мне в другой район, — вежливо отказалась Лукина. Сопровождающая Алиса Дмитриевна согласилась на предложение и уехала с Ириной Борисовной. И вновь они остались вдвоем на выходе из аэропорта. — На какой адрес Вам нужно, Мария Владимировна? Я вызвала такси, — Лаура смотрела в экран телефона. Как быстро она начала обращаться на «Вы», надеясь, что это поможет все вычеркнуть из памяти. Заданный вопрос дал осознать Третьяковой, что с последними событиями она вовсе забыла забронировать хороший номер в прошлой отеле, где и жила во время своего пребывания в Москве. Мария устало выдохнула, показывая свое разочарование. — Так на какой? — повторно обратилась Лукина, не отвлекаясь от гаджета. — Я забыла забронировать и проплатить номер в отеле, — честно призналась Третьякова. Брюнетка отвела взгляд от телефона, непонимающе на нее смотря. — Вы собираетесь все время жить в отеле? Простите, но меня одолевают сомнения, что можно долго продержаться на гостиничных номерах, — усмехнулась Лаура. Оплата за хороший номер действительно была немаленькая, что изрядно ударяло по финансам. — Я разберусь, спасибо, — выронила Мария и направилась в сторону желтого такси, что стояло неподалеку. — Подожди, — строго послышалось за спиной. Третьякова остановилась, держа позади себя чемодан за ручку. Лукина что-то активно искала в своей сумке, после чего подошла к ней. — В Тверском районе у меня пустеет квартира. Она в твоем распоряжении, пока не найдешь себе жилье. Адрес отправлю сообщением, — сухо сказала Лаура и протянула ключи. Светловолосая застыла на месте, не понимая, что происходит, она лишь пристально на нее смотрела. — Не смотрите так на меня, Мария Владимировна, — ухмыльнулась брюнетка. — Если бы она не была пустая, я не была бы так щедра с Вами. Мария не успела возразить и даже поблагодарить, как подъехало такси, в которое быстро села Лаура и без оглядки уехала. Блондинка взглянула на ключи в своей ладони, чувствуя себя растерянно с ними. Буквально через минуту пришло сообщение с адресом. Светлая мебель, хороший ремонт, сделанный со вкусом, масштабы квартиры — впечатлило Третьякову до такой степени, что целый вечер она боялась прикоснуться к ним, дабы ничего не испачкать и не задеть. На пару часов она отдалась в объятия Морфея, отдыхая после перелета. Еще час заняло приготовление ужина, наведение минимального порядка в комнатах. Чувствовалось, что сюда редко кто приходит. А если и приходит, то лишь на ночь. На часах было около десяти, Мария сидела за кухонным столом и читала книгу, которую заприметила вовремя своей уборки. Это был Ремарк со своим романом «Три товарища», захвативший девушку с первых страницей своей ностальгией. Она пила приготовленный зеленый чай на травах, листая одну за другой желтые страницы. Как вдруг послышался звук поворота ключа, отчего Третьякова вздрогнула и замерла на месте. Она не могла знать точно, кто это был, но от неожиданности дух перехватило моментально. На пороге в кухню стояла Лаура, которая выглядела крайне уставшей. Она прижалась головой к дверному проему, смотря на девушку. — Боже, это Вы! — облегченно выдохнула Маша. — А ты кого–то уже успела пригласить? — с некоторой язвительностью отреагировала Лукина. В верхней одежде она села за стол, заметив книгу. — Приехала посмотреть, попала ли ты в ту квартиру. — Вы так быстро уехали, что я даже не успела поблагодарить. У Вас такая просторная и светлая квартира, одно загляденье! Мне неловко, но я начну искать жилье, чтобы не смущать Вас, — сказала Маша. В ответ Лаура лишь сняла очки, устало потерев глаза. — Хотите чаю? — предложила Мария, дабы сделать для нее хоть что–то. — Хочу, — согласилась женщина. — Я в гостиной буду. Лаура неторопливо прошла в зал, расположившись на кресле. Почему–то Третьякова хотела повторить вкус того самого чая, который они пили в питерском ресторане, на крыше которого Лукина делилась своим откровением. От воспоминаний поездки веяло чем-то невероятно теплым, согревающим, но одновременно таким… горьким. Через десять минут Мария вернулась в гостиную с подносом в руках, но стала свидетелем спящей Лауры. Она заснула в самом кресле. На лице непроизвольно появилась улыбка, отчего Мария почувствовала в глубине души трепетные чувства. Она старалась бесшумно поставить поднос на стол, но легкий звук стекла не прошел мимо слуха Лукиной. Женщина рывком дернулась, возвращаясь в реальности. — Простите, — в полголоса обратилась Маша. — Не хотела Вас разбудить. — Перелет, наверное, так подействовал, — объяснила Лаура, указав рукой на место рядом: — Садись. Третьякова послушно заняла место, не пытаясь упираться в чужой квартире. — Ремарка читала? — Я заметила книгу на полке, решила отдаться приятному прочтению, — улыбнулась Маша. — Прочитай мне свое любимое из него, — мягким голосом попросила женщина. Лукина не имела сил и большого желания что–то выяснять, поэтому решила просто дать себе свободу и право на отдых. Третьякова принесла из кухни книгу, начав листать ее в попытках найти те самые моменты, запавшие в душу. — « Вам хорошо, вы одиноки», — сказал мне Хассе. Что ж, и впрямь все отлично, — кто одинок, тот не будет покинут. Но иногда по вечерам это искусственное строение обрушивалось и жизнь становилась рыдающей стремительной мелодией, вихрем дикой тоски, желаний, скорби и надежд…» — начала читать Мария. Ее глаза бегали по строкам, в то время Лаура внимательно наблюдала. — «Любовь зарождается в человеке, но никогда не кончается в нем. И даже если есть все: и человек, и любовь, и счастье, и жизнь, — то по какому– то страшному закону этого всегда мало, и чем большим все это кажется, тем меньше оно на самом деле… — с интонацией читала Третьякова. — «Я говорил ей: «Приди», она приходила, ничто не разделяло нас, мы могли быть так близки друг другу, как это вообще возможно между людьми… Я не мог отделить ее даже от случайных вещей, от того, что было до нашего знакомства, от тысячи мыслей, воспоминаний, от всего, что формировало ее до моего появления, и даже от этих людей…» После прочитанного светловолосая прикрыла глаза, ощущая, как проносится каждое слово через душу, в которой уже как две недели творился взрыв. Ураган. Смешанные и такие колкие эмоции. Лаура сидела ничтожно близко, проникаясь цитатами, которые девушка выбрала самостоятельно. Лукина старалась держать себя в руках, мысленно ругая, что приехала. — Прекрасный выбор, — единственное, что вырвалось из уст брюнетки. Ощущая красноречивые чувства в данный момент, которые вот-вот начнут вести между собой борьбу, Лаура покинула место: — Я пойду, наверное. Она встала, размышляя над правильностью своих действий. — Не уходи, — неуверенно, так тихо и мягко прозвучало через несколько секунд. — Не уходи хотя бы сейчас. Лукина застыла на месте, чувствуя, как образовался в горле ком. Она не могла позволить себе остаться, но и запросто уйти не хватало сил и… желания. — Не уходи. Я одна в этих стенах с этими звонками и сообщениями не справлюсь, — голос дрожал и просил о помощи. Мария оставила книгу на диване и подошла к женщине. Она пыталась заглянуть в ее глубокие глаза, которые сейчас напоминали океан, топящий каждого, кто в него попадает. Они соприкоснулись лбами, выдерживая паузу. Лаура молчала, ведя внутреннюю борьбу с собственными мыслями, а Мария старалась уловить каждую секунду, когда можно было вот так прижаться, почувствовать себя в безопасности и в спокойствии. — Ты же понимаешь, как это все неправильно? — глаза Лукиной были устремлены вниз, а правой рукой она поправила выбившую светлую прядь. — Я тебя прошу остаться со мной только на эту ночь, — откровенно обратилась Маша, как ее преодолело желание взять свои слова обратно. Напряжение разбавил звук уведомления. Обе понимали, кто писал в очередной раз. — Выключи звук, — в приказном тоне сказала Лаура. Третьякова подошла к столу, взяв гаджет, не просто приглушила звук — полностью отключила телефон, замерев у стола. Она почувствовала, как на ее плечи легли руки, охотно прижимая к себе. Лаура зарылась носом в золотые волосы сзади, вдыхая приятный цветочный аромат. Точно ли теперь было дело в алкоголе и эмоциях?