***
Глэм сидел в своем кабинете, выполняя очередную работу. Гитарист знал о своем сыне больше, чем полагалось. Мелкие соры были вовсе не при чем. Мужчина сам спровоцировал младшего блондина на это. Эти взгляды во время ужина, эти вздохи по ночам из его комнаты. Мужчину это давно настораживало, и не проверить он просто бы не смог. Все стало ясно сразу, но не когда юноша проговорил его имя в порыве похоти. Это было два года назад. Глэм растерялся в ту ночь, стоял на месте и слушал, что он там себе бормочет, пока Ди не закончил свои деяния. Он не имел ничего против того, чтобы его сын к себе прикасался, нет. Его волновало, почему именно «Глэм», вылетело из его уст. Это объясняло его странное поведение. Первая влюбленность положила глаз именно на отца. Казалось, что это быстро пройдет. Многие дети восхищаются своими родителями, подражают им, стараясь быть похожим на пример под рукой. Но годы все шли, а очи сына все время были направлены на него. Тогда, мужчина решил поговорить об этом с веснушчатым. Выбрал для него специально время, назначил встречу в кабинете. Было страшновато начинать говорить на такую деликатную тему. Что насчёт самого парня, то тот и сам нервничал не меньше. В кабинет он попадал всего пару раз за свою жизнь, по определённым причинам, что заканчивались увы не в его пользу. Один раз, Ди принес тройку в свои тринадцать. Подумать только, какая-то цифра, развела целую лекцию о том, что ему надо усерднее работать над собой, иначе станет никчёмным. А вот Хэви у нас будто не носит такого в своем дневнике. Это отец объяснил тем, что у него меньше таланта к наукам, а у старшего намного больше. Глупая причина, правда?Ди пришел в кабинет с недоумением, нежели с типичным для него лицом. И что дальше? Дальше его папа начал спрашивать про интерес к девочкам. Рано или поздно, им бы пришлось поговорить про пестики и тычинки. Ди уже не маленький мальчик, должен это понимать. В свои пятнадцать, парень не имел отношений с противоположным полом. Он смотрел на девочек, пытался подходить к одной, но всю его самоуверенность разрушили «одним словом». Парень отвечал на это спокойно, не боясь реакции. У него друзей тоже не вагоны, как у рыжего, но имелись знакомые по связям, но это не очень считалось за человека, который утешит и поможет. Отцовское сердце давным-давно било тревогу на весь разум. Встречным вопрос прилетел мгновенно. — Тебе не нравятся девочки? — Юноша лишь взгляд отвёл в пол, кашлянув в кулак. Ему нравился гитарист, уже как целый год. И как это сказать, он не знал. Слабый румянец выдавал все с потрохами. — Не совсем. — Ему нравились девочки, но не все большом объеме, как его папочка. Девочки такие.. Неугомонные. Слишком бедный? Значит у тебя нет хорошей работы, чтобы обеспечивать, и давать деньги на личные расходы. Красишься? Чтож, тогда ты чистый пидор. Кто с таким только встречаться будет, фу. Богатый? Значит ты мажор. Меняешь девчонок как перчатки, ничего святого. Ди казалось, что им не угодишь. Вечно выносят тебе мозг, даже не поняв, что произошло. Вечная ревность к каждому столбу. Это все не подходило ему. Были и положительные качества. Они нежные, всегда рядом. Но это ещё зависит от личности и характера, так что играть в гадалку не стоит. Мужчина тяжело вздохнул. Он же знал, что все этим кончиться. Недопонимание и молчание в ответ. Сказать о том, что он догадался, что сын влюблен в него, язык не поворачивается. — Ясно. Ты свободен. — Дальше нет смысла продолжать. Это не к чему. Во-первых у конопатого лицо огнем пылает, а во вторых Глэму нужно подумать над произошедшим.***
Тогда, гитарист принял довольно отчаянное решение. Если ты понимаешь, что в тебя влюблен человек, которого ты не любишь, заставь возненавидеть себя. Вот так все и началось. Сначала игнорирование сонного «доброе утро», потом ругание за четверки, ещё мелкие замечания, по типу «Ди, ты не помыл чайную ложку», и тому прочее. Рядом с младшим блондином, он хотел казаться просто невыносимым. Даже был случай, когда Глэм назвал своего сына неучем и бездарностью. И вроде как, это помогло. Парень стал себя вести, как и всегда. Спокойное лицо, не принципиальные диалоги в кругу семьи. Сынок его разлюбил. Как же он ошибался, пока в его дверь не постучали. Мужчина оторвал мертвый взгляд от бумаг, смотря вперёд. Ах, да. День рождение. Для парня уже имелся подарок от него. Ума много не надо, чтобы понять, кто к нему пожаловал. Музыкант положил ручку на лист, и сел прямо, складывая руки в замок. — Входи. — Юноша приоткрыл дверь, смотря на серьезное лицо папы. Несколько секунд молчания оборвал немой вопрос от старшего. Тот выгнул вопросительно бровь. Веснушчатый сразу в себя пришёл, закрывая дверь на щеколду. Это очень сильно встревожило личность, сидящую за столом. — Ди, что происходит? – Но младший блондин ничего не ответил, идя прямо на металлиста. Сколько лет он мечтал только об одном. Сколько лет, он терпел его выходки, эти глупые унижения при всей семье. Сколько он мучался по ночам, не зная что делать. Он прямо сейчас возьмёт, и скажет все. Вот прямо сейчас. Да... — Пап, я. — Но губы застыли в немом слове. Черт, только не сейчас! Только не этот чертов страх, пожалуйста. Он стоял рядом, и смотрел, пока гитарист непониманием бегал глазами по лицу того. — Тебя- — Ди, постой. — Ох, нет. Больше нет терпения «постоять». Голубоглазый не в состоянии сказать, но может это показать. Руки легли на затылок Глэма, и резко приподняли голову. Он исполнил свою мечту в явь. Губы папочки были настолько ухоженные. Прямо как во сне. Но все кончилось, когда мужчина рывком оттолкнул сына в сторону. Спина ударилась о книжный шкаф. Так вот почему он закрыл дверь. Боялся, что этот позор кто-то увидит. Глэму хотелось блевать. Это было ужасно. Он то думал, что Ди понял намек, но он продолжал любить, только скрывая умело под маской безразличия. Музыкант держался за рот, все ещё с округлены глазами. Взгляд устремился на источник недоразумения. — Что ты творишь? — Хотелось ударить по лицу. Хотелось выбить всю эту дурь из него, раз и навсегда. На что Ди надеялся? Взял, поцеловал, расколдовал? Это так не работает. Мужчина не являлся гомофобом, но ему было неприятно. Надо уже сказать ему это в лицо, иначе не поймет. — Я не люблю тебя. — Плевать. — Тому было уже все равно, любит, или не любит. Он хочет получить больше. Он хочет наконец взять свой объект обожания в узду. Мальчик на ходу утёр потёкшую слезу, уже оседлав колени отца, прижимаясь ближе. Глэм почувствовал, что у него стоит. Нет. Нет, нет и нет! Он что, собирается его насиловать? Не в его смену. Отец намеренно собирался толкнуть того, но возможности не дали, рука была перехвачена. Юноша уже не такой хлипкий, в свои восемнадцать, да? Не ожидал, что он может его удержать. На ощупь, веснушчатый смял какой-то документ, и засунул в его рот, по самые гланды. Теперь, если попытается сказать хоть слово, он с лёгкостью его начнет проглатывать. Ди давно все спланировал. Со штанов старшего начали снимать ремень, но это удавалось плохо. Металлист начинал рыпаться, стараться скинуть с колен неугомонного, но за это на его груди красовались болезненные укусы. Они отвлекали, оборачивая ситуацию не в свою пользу. С телосложением гитариста, это действительно больно. Вот маму укусом точно не удивишь. Она удары выносит целые. Ремешок был снят. Осталось руки связать, что удалось с попытки пятой. Теперь им никто не помешает. Оставшиеся часть семьи и не заметила его уход. Языком хряпают, пьют, и веселиться. А Ди повеселиться по-своему, ха. — Я всего лишь хочу тебя. — Ну нихрена себе всего лишь. Ну да, изнасилует собственного родителя, что такого? Хотя, это меньше всего волновало. Парень был одержим похотью, страстью, и желанием. Только по одной мысли встаёт не хуже, чем обыкновенный рефлекс. Ди аккуратно облизнул ухо мужчины, проходят от мочки, до хряща. Язык цеплял украшения, которые хотелось снять, но не стал. Так даже интереснее. Пальчики слегка щекотали чужую шею, опускаясь на ключицы под черной футболкой. Глэму было просто противно, но смерился со своей участью. Ни встать, ни сказать, не пошевелиться. Просто беспомощен. А после сказать ничего не сможет, так как ругать в пустую не хотелось. Заявление на собственного сына? Чтобы потом опека приезжала, и спрашивала «А как вы его воспитали?». Ведь все зависит от родителей, и куда они смотрят. Может, это практиковалось на самом ребёнке, кто знает? Это куча проблем, шок, обида, ненависть. Лучше быстрее заканчивает. Потом просто отхватить у него пощёчину, и расскажет это семье. Конопатый забрался под штаны гитариста, начиная стимулировать его член. Нежные, робкие поглаживая, были будто на автомате. Сколько же он дрочил на отца. Он почувствовал головку, и надавил на неё. От блондина вылетело сдавленное мычание. Большой палец продолжал круговыми движениями давить и массировать, пока губы дошли до кадыка. Засосы старался не оставлять, так как остальные в доме. Простые, лёгкие поцелуи, ничего более. Мужчина прикрыл глаза, стараясь не думать кто это делает, представляя свою жену на его месте. И это сработало. Только на Вики вставал, как по расписанию. Стоило только ее представить извращённую картинку перед глазами. Орган старшего понемногу начал функционировать, что не могло не радовать. — Умница. — Музыкант никогда его не хвалил, зато Ди это поправил. Наверно приятно слышать комплименты кого либо. Пусть даже от насильника, за хорошее поведение. Через пять минут, у гитариста стоял. Сидеть стало очень неудобно. Тот припустил одежду, с нижнем бельем. Ох..и на это, придется сесть. Конечно не очень красивый, как у него, но для его лет это прекрасно. Парень на секунду привстал, но сжал ноги Глэма своими, чтобы не думал, так легко отвертеться. Он просто так же припустил свои джинсы, так же с нижним бельем. Понятия не имел о растяжке, и как ее делать. Единственное что знал, это то, что без нее будет очень больно. Но ради такого, юноша был готов на все. Он взял отца за плечи, и придвинулся вплотную. Глэм все ещё был с закрытыми глазами, только жмурился много. Старался не смотреть на то, что делает сын. Поток мыслей металлиста прервало приятное чувство, и шипение. Головка вошла в Ди плавно. Девственные стенки были точно не готовы к такому. На секунду, тот открыл очи, и глянул что происходит. Ди медленно опускался, иногда останавливаясь, чтобы хоть чуточку привыкнуть. Боже, это так неумело. Помочь хотелось бедолаге. Скинуть его на пол, разбить лицо, и оставить лежать. Но приятное чувство, только нарастало с большей силой. Опускался Ди около десяти минут. Да, чтобы все было не так больно. И когда уселся, красное лицо глянули в глаза отца. Улыбка засияла при виде него вновь. Отец отвернул голову в сторону, так же краснея от стыда и совести. Медленно приподнял бедра мальчишка, и снова опустился. Это были мелкие скачки, которые вскоре стали больше. Парень издал первый стон. Тихий, и болезненный. Пальцы сжимались на плечах гитариста, а голова была опущена. Он повторил это, только поднялся как полагается, и резко опустился. Глэм рвано вздохнул, прижимая тельные стороны рук друг к другу. От парня можно услышать только мат. Ещё раз. И ещё. И ещё. Темп были медленный. Внутри все горело от боли. Ди слегка надсадился чуть сильнее, чувствуя как тот попал прямо по той самой точке. О да. Он ее нашел. Тот повторил манипуляцию, и снова то что надо. Глэм не ровно дышал, зрачки были расширены, а в голове только одна жена мелькала. У каждого своя фантазия, а приятно обоим. Скачки стали уверенней, резвее, больнее, но в тоже время и приятные. Парень не теряя возможности, закатил глаза, как в своих влажных фантазиях. Запрокинув голову вверх, громко дыша. — Да Глэм..ещё. — Пробормотал парнишка себе под. Это слышал и мужчина, но не обратил внимания, наслаждаясь процессом. Вскоре, скорость стала выше, следовательно, и голосок парня громче. Ладонью он иногда затыкал себе рот, чтобы другие не услышали. Прошло минут пятнадцать, как Ди кончил, но не останавливался. Кончил и Глэм. Ди продолжал это, пока из него самого не были выжаты все соки. Когда он вдоволь наигрался. Из него текло семя отца. Гитарист и сам кончил больше трёх раз, оставляя фантазию жены в покое, и смотрел на это, не боясь. Ему было хорошо. Надо признать, для первого раза неплохо. ЗАЗ, столько фантазировал, что до мелочей продумал. Парень вынуть из рта отца бумагу, и уткнулся ему в плечо тяжело дыша. — С днём рождения меня...