•••
— Шика, — ворвался к нему Наруто, чуть ли не снося дверь в кабинет помощника, — у нас дело есть к Какаши-сенсею, посидишь вместо него? Тем более он в этих бумажках ни черта не смыслит. — Да я заметил. Но я не хочу. Занят, — горделиво поджал губы Нара, продолжая демонстративно перебирать страницы отчётов. — Чем ты там занят, ттебайо! Этим? — он выхватил документ из рук и повертел в руках, затем с громким шелестом швырнул на стол, — или рассматриваением облаков? — Ты сдурел? Поаккуратнее с этим, а то влетит мне в первую очередь! — Я видел твой грустный взгляд в небо с улицы! Вот так и работают у нас помощники Хокаге, даттебайо! — Ладно-ладно, помогу, только отстань! — он отшвырнул сделанный отчёт в сторону, понимая, что Наруто уже не даёт себя обвести вокруг пальца, поэтому нет смысла имитировать рабочие процессы. — Отлично, побудь после обеда в его кабинете до вечера, ладно? — Вы его решили накормить и споить что ли? Впрочем, неважно, от него сейчас всё равно толку нет. Допуская ошибки в договорах и соглашениях он только прибавляет мне работы. Лучше уж сам. — Я всегда знал, что ты гений, спасибо! — как влетел, так и вылетел, только уже через окно. — Что тогда, что сейчас: такой проблематичный, — потер переносицу Шикамару, затем покосился на нетронутую кипу бумаг, — надо разобраться с этим сейчас, а то потом не будет времени поваляться на крыше…•••
Тем временем Наруто нашёл Сакуру и Саске на той самой полянке, где они втроём, будучи детьми, пытались поймать или хотя бы коснуться пресловутых бубенчиков у вечно уворачивающегося сенсея. «Стоп, что? Я только сейчас это осознал…» — Ребята, я всё организовал, даттебайо! — Странно слышать подобное от тебя, — недоверчиво хмыкнул Учиха, — безответственного идиота. — Молодец, Наруто! — поддержала Сакура, впервые не поддакивая юному наследнику великого клана и по совместительству своей первой любви. Наруто ощутил, что между ними словно чёрная кошка пробежала, но, не подавая виду, начал выкладывать им дальнейший план действий. Если эта парочка и ссорилась, то они на время об этом забыли, встав в круг, обнявшись как команда, они переговаривались и внимательно друг друга слушали. Несмотря на угрозы, попытки вразумить его, называя и его и саму стратегию изобретением психа, Наруто остался непреклонен. От чего-то он фанател от Какаши настолько, что даже сорванная маска никак не испортила эту ауру загадочности вокруг мужчины. Напротив, он вызвал ещё больше интереса одновременно с сочувствием. Уж кому, как не им довелось слышать все эти нелицеприятные высказывания в сторону самого Хатаке Какаши, при этом, когда сам он сталкивался с людьми или проходил мимо, все миленько скалились ему в ответ на его улыбчивый прищур и делали вид, что даже не упоминали его. И всё из-за, прости Ками, его личной жизни, точнее несостоятельности в этой сфере. Такой пустяк, казалось бы, кого это должно волновать? Наруто не стремился так же яро защищать себя, зато готов был воевать за кого угодно, даже за пробежавшую лисицу в лесу или пролетевшую мимо бабочку. Вот, не дай бог, им кто-то навредит… Но если они завалят сенсея, сорвав у него не только кусок ткани с лица, он получит нечто большее, чем тот факт, что он отплатит добром тому, к кому привязан. Он намерен получить максимум удовольствия от процесса. Подошло время обеда. Какаши, подняв взгляд на часы, вхдохнул с облегчением — половина дня почти позади. Он неспешно прогуляется до своего дома и поест там в этот раз, ведь вчера ему хватило сил и времени приготовить что-то съедобное. Он оставил в кабинете лишь шляпу, взял со стола бумажку с напоминанием, сложил её в нагрудный карман и вышел. Дома его ждали. Только вот он не знал ни о том, что его обед откладывается, ни о внезапном отгуле после. Он закрыл за собой дверь, метнул взгляд на тумбочку, где его ждала новенькая, ещё нераспакованная книжка, счастливо вздохнул в предвкушении качественного чтива и… что за шум в том углу? Он мигом переключился в режим машины для убийств и начал осторожно двигаться в сторону своей спальни. Через пару мгновений его придавили к полу и оседлали эти… кобылята; он почувствовал, как с него снимают мантию. «Опять эти трое… я просто хотел поесть и почитать наедине с собой», — мысленно всплакнул он, а вслух выдал ледяным тоном: — Что вы делаете в моём доме? Вон отсюда. — Мы пришли, чтобы… — начал Наруто, но его перебил голос снизу: — Я сказал: оставить меня в покое. — Саске, Сакура, план Б! — Какой нахрен… В шесть рук они принялись его раздевать, приговаривая: ну, сами понимаете, обеденное время, вы дома, надо расслабиться и всё такое. Какаши настолько обомлел, что вёл себя как во сне, будто позволял тянуть свои конечности за ниточки. Немного прижимая колени к животу, упираясь руками в пол с уклоном назад, он лишь сидел и вертел головой, коротко облизывал пересохшие губы под маской. Маска и брюки с обувью — единственное, что на нём ещё осталось. Взгляд скользнул прежде всего по Сакуре — бессознательно хотел убедить себя, что он по девушкам. Та лишь на пару секунд кокетливо отвела взгляд; на щеках вспыхнул румянец. Поправив вывалившуюся прядку, она нависла над ним, изогнув спину по-кошачьи, и поцеловала его прямо через ткань под прифигевшие взгляды парней. Девушка умело руководила парнями, не спешила раздевать догола всех сразу — всем нужно постепенно раскрепоститься. Сама она лишь отстегнула несколько пуговиц на своей блузе без рукавов, немного оголяя вздымавшуюся грудь благородного оттенка слоновой кости. — Какаши-сенсей, вы можете меня трогать, если хотите. Вот так, — взяла его руку, глядя ею своё лицо, иногда ластясь об ладонь, — ваша рука… так напряжена, — она принялась разминать его руку, уперевшись большим пальцем в местечко между линиями жизни и судьбы, и так до тех пор, пока не послышался расслабленный выдох снизу. Взяв его средний палец одними губами на манер поедания фруктового льда на палочке, она медленно втягивала щёки, одновременно прикрывая глаза. С негромким звуком она разомкнула губы и, оторвавшись от пальцев, принялась наглаживать запястья с еле видными следами от тесных перчаток. Пальчики юной куноичи прошлись по рекам легка выпуклых вен на руке джонина. Абсолютно прозрачный намёк не остался без внимания, однако не получил должного ответа. Какаши оцепенел и предпочёл принять происходящее, каким бы оно ни было. Ничего плохого же с ним не сделают, они, вроде, добра для него хотят. Какой наивный божий одуванчик!Добра хотят так же, как хотят его самого.
При всех своих достижениях, достоинствах и приятной наружности он считал себя посредственным и не особо привлекательным. Сама мысль о том, что он может вызывать интерес подобного рода будоражила сознание; что-то тёплое зашевелилось под диафрагмой. Он прикрыл глаза, вспоминая сон, который видел недавно, и мысленно пошёл на сделку с совестью. «Хочу ли я ощутить подобное ещё раз?», — неуверенно предположил джонин, — «нет, это какой-то бред, надо это прекращать» Сакура увидела едва различимые сомнение, смущение и какое-то волнение на лице Какаши, затем посмотрела по сторонам и поняла: наблюдатели ему сейчас не нужны. Она умудрилась отвлечь всех тем, что свела парней в поцелуе. Далее она отползла немного назад, чтобы посмотреть со стороны и вот, она наблюдает за ними, подмяв ноги под себя и уперев руки в колени. Она бросила взгляд на сенсея, который не знал, куда деть глаза, и сдержанно хихикнула: — Это шоу для вас, посмотрите на них, — но оно закончилось слишком быстро, блондин быстренько оторвался, тяжело дыша. — Дыши через нос, усуратонкачи, — поступила рекомендация от Саске. — Придурок! — и толкнул его в грудь. Какаши, не сдержавшись, засмеялся в голос. Протерев прослезившиеся от смеха глаза, он открыл их и увидел совсем разгорячившихся парней, которые хоть и метали друг в друга молнии из глаз, но помогали друг другу раздеться. В груди мужчины поднялась гейская паника: он, конечно, нейтрально относится к кому угодно, но когда что-то нетрадиционное и эксцентричное происходит прямо перед тобой, то это… неясное, странное чувство обуревало разум. А вся паника от того, что он не мог уже отвести взгляд: на это действительно приятно смотреть. Он уже забыл и про недрочабрь и про то, что он этих детишек, можно сказать, воспитал, вообще все на свете вылетело из головы. Харуно немного надавила на колени сенсея, заставляя их опустить, чтоб затем усадиться на нём верхом. Она обняла его так, чтобы не загораживать ему обзор, а он спустя время робко приобнял девушку за талию. Стоило ему коснуться её, как она поймала его руку и переместила ниже, а по мере того, как он проходился ладонями по её бёдрам, она незаметно начинала двигаться в такт, ёрзая на нём, уперевшись коленями в пол по обе стороны от его ног. Комфорта в этом мало, учитывая, что они на полу, но девушке это не помешало завестись как от того, что она ощущает его возбуждение, так и от остального, что происходит рядом: шумно дышащий и донельзя стушёванный Какаши и всё ещё целующиеся Наруто и Саске. Розоволосая полуобернулась на остальных и тихонько кашлянула, чем обратила на себя внимание; с громким чмоком они прервали поцелуй и подползли к Сакуре с двух сторон. Четыре руки аккуратно снимали верх с девушки, которая уже была лицом к лицу с Какаши — смотрит на него с вызовом, буквально говоря всем своим видом «они могут меня отнять у тебя, неужели будешь просто сидеть и смотреть?» Так они и сделали, отняли её от него: Наруто держал старшего за плечи, пока Саске взял девушку за подмышки и оттащил её назад. Джонину осталось лишь стыдливо прикрываться, поджав колени, что было бесполезно против Наруто, который сел сзади, обхватил Какаши ногами и массировал его член через штаны, в то время как Учиха внаглую сминал аккуратную грудь девушки, что прижата к нему спиной. Водя носом по её коротким волосам оттенка клубничной жвачки и притягивая к себе ближе, он слегка проезжался вставшим членом между туго обтянутых леггинсами ягодиц. Ткань порядком поднадоела, поэтому парой движений он стянул одной рукой штаны с себя, затем остатки одежды с неё; она неосознанно свела ноги вместе, когда он провёл между ними пальцами, слегка погружая их, дразняще поглаживая, и, наконец, поддевая скользкий от обилия смазки клитор. Немного поиграв с ней, он мазнул влажными пальцами по её губам и подбородку, затем приоткрыл ей рот, надавливая на нижний ряд зубов; её язык автоматически скользил между его пальцев, неосознанно пытаясь вытолкнуть, но он лишь сильнее давил на неё; Сакура на это обхватила пальцы губами и прикрыла глаза. Неизвестно, как долго он не смыкал глаз и не отворачивался, он боролся сам с собой, говоря про себя: моргни, зажмурься или хотя бы посмотри в сторону. Мозг, изголодавшийся по эндорфиновым всплескам, намеренно парализовал волю; вот так одно маленькое «хочу» перекрикивало всякие «нет», «нельзя» и прочие запреты, которые он установил сам себе. И всё же он предпринял попытку воспротивиться: — Это… это неправильно. — Всё нормально, мы никому не расскажем, — послышалось у самого уха, по которому тут же прошёлся влажный язык.