Запах луны

Ким очнулся от ощущения чего-то очень теплого на груди. Глаза не хотят открываться, тело будто отлито из бронзы и не слушается. А вот до слуха доносится мурчание. Сделав над собой усилие, Кицураги открывает глаза. На его груди лежит бело-рыжая кошка и тарахтит, прикрыв глаза. Кошка? Охотник осматривается - он лежит в маленькой кровати, накрытый стеганым одеялом. Помещение похоже на чердак, все заставлено старым хламом, маленькое круглое окно сверху впускает в помещение солнечные лучи, в которых плавает пыль. Как он здесь оказался? И где это “здесь”? Кицураги чешет животное за ухом, кошка ластится и мурчит ещё громче. Пальцы слушаются, это радует. Охотнику очень холодно, но это его не удивляет - по утрам ему всегда холодно - это лишь значит, что его текущее состояние не так плачевно, как показалось при пробуждении. Мужчина сгоняет животное с себя и скидывает одеяло. Одежда все ещё на нем, только наручи сползли и теперь выглядят скорее как странные браслеты. Ким поправляет обмундирование. Он спал в очках? И они даже не повредились? Удача в последнее время к нему благосклонна. У него, конечно, есть парочка запасных, но делать новые - это всегда непростительно дорогое удовольствие. Где его вещи? И где Гарри? Охотник осматривает комнату - ага, котомка и оружие лежат аккурат за изголовьем кровати. Машинально охотник проверяет кошель - золото на месте. Поднявшись на ноги, мужчина едва не теряет равновесие и понимает, что не все так радужно, как казалось - голову пронзает резкая боль. Ким делает глоток из фляги - та почти опустела. Когда он успел столько выпить?... Очень аккуратно, на всякий случай засунув пистолет в кобуру, Кицураги спускается по крутой лестнице вниз. Она ведёт на довольно просторную кухню, в воздухе стоит запах домашней еды. - Есть кто живой? - Голос Кима звучит хрипло. - Очнулся, голубчик? Иди сюда! - Спокойно отвечает ему кто-то из комнаты за кухней. Голос принадлежит пожилому мужчине. Ким пересекает кухню, чтобы добраться до источника голоса. Комната оказывается крохотной спальней с двумя кроватями, на одной из которых лежит Гарри, а на другой сидит старец с белоснежной бородой. В его руках - ступка с пестиком, он что-то активно размалывает, глядя на Кима теплым и немного усталым взглядом. - Досталось же твоему товарищу. На зверей нарвались? - Да, не повезло. Спасибо за спасение... - Спасибо на хлеб не намажешь, сынок. Покушай да сходи в сарай, наруби дровишек. Мне ещё колдовать и колдовать над этим бедолагой. - ГАСТОН!!! Гастон, шельмец седой, где ты? - Раздается где-то за окном другой голос. - Да тута я, чего кричишь, Рене? Я же сказал, что буду в доме! В окне появляется голова другого пожилого человека. Он выглядит как почти полная противоположность сидящего в комнате старца - гладко выбритый, смуглый и худощавый. - А я просил тебя помочь мне с курями! О, в себя пришел твой мальчик? Давай ты мне помоги, значит, раз уж от этого сушёного гриба толку никакого! - Не раньше, чем он поест, Рене! Ты что, не видел, в каком состоянии мы их нашли? - Пфф, я, когда служил, и в худшем бывал - и ничего, как-то справлялся. - Не начинай! - Отмахивается Гастон и улыбается охотнику. - Прости его, юноша. У него сердце доброе, но ворчливый ужасно. - Какая малахольная молодежь пошла… Тьфу, ладно, тоже передохну с вами. - Рене исчезает из оконного проема. Ким не знает, как на все это реагировать. Голова все ещё ужасно болит. Еще и тошнота подступила. - Иди на кухню, голубчик, ты бледный как смерть. Тебе поесть нужно. В печи каша стоит, возьми тарелку, наложи себе да деду. Ким кивает и делает ровно то, что сказано. Пахнет действительно вкусно. С другой стороны кухни - гостиная с большим столом, сделанным из досок, по стенам которой развешаны травы и сушёная рыба, а над потертым креслом в углу висит портрет. Похож на того мужчину, что появился в окне, только лет на 30 моложе и в форме городской стражи. Вдоль стены - длинная лавка, заставленная корзинами с овощами. Киму всё это кажется невероятно уютным. Он садится за стол, поставив две тарелки. Дверь в дом открывается, и второй старик, тяжело дыша, заваливается в помещение - на нем что-то похожее на синий пиджак и военный берет. Он садится во главу стола и с интересом смотрит на Кима. - Стало быть, наемник? - Не совсем. Но можно и так сказать. Спасибо за гостеприимство. - Не меня благодари, а Гастона. Я был против этой затеи, мало ли, вдруг вы разбойники какие. - Я компенсирую доставленные неудобства. - Ким лезет к кошельку, но пожилой человек недобро поднимает густые седые брови. - Это ты брось и меня в моем доме таким не оскорбляй! Натурой отдашь. Мы хоть и бойкие, но возраст свое берет. Дров наколешь, курей соберёшь, воды натаскаешь да баньку растопишь, на том и квиты. Такой расклад охотника вполне устраивает. Главное, чтобы его тело не подвело. А судя по тому, как ему стремительно хорошеет от пищи - с этим не будет никаких проблем. Дело было в голоде, только и всего. Легко отделался. А вот Гарри... - Благодарю. Конечно, я помогу вам. - Тебя как звать-то хоть? - Ким Кицураги. - Далеча ж тебя занесло, жёлтый человек. Охотник морщится. Он не в том положении, чтобы парировать подобные комментарии. Да и, в конце концов, эти двое фактически спасли его жизнь. - Я родился и вырос в Ярнаме. - Чудно как. Игры Великих не познать. А что случилось-то у вас? Звери-то понятно, а где все вещи второго? Он совсем голый был, мы ничего не нашли в часовне... Шестерни воображения в голове Кима сейчас работают на полную катушку. Надо придумать какую-то правдоподобную ложь. - Напился, дурак, его и ограбили, подчистую. А я говорил не надевать дорогущий камзол в злачные места! Повел его домой, там на нас и напали. Отбились, конечно, но вы видели раны.... - Молодо-зелено! Ветер в голове гуляет, творят черт-те что. Чего уж сейчас говорить… Найдем чего-нибудь срам прикрыть, не страшно. Только далековато вы от Ярнама оказались. Да и оружие у тебя… Явно не наемническое. - Старик с подозрением щурится на Кима. Тот спокойно пожимает плечами. - К чему вы это? - Темнишь ты, Кицураги. Я фальшь за версту чую. Какой проницательный старик! Ладно, ничего страшного. Можно выдать ему половину правды. - Я охотник. И не скрывал этого. Учитывая, что работаю я не на церковь, технически, это наемничество. - А на кого же ты тогда работаешь ? - Сам на себя. - Что-то странное в мире деется... Вольный охотник! Спутник твой тоже...из этих? - Да. - Приютили на свою голову борцов с нечистью, вот так сюрприз… ГАСТОН! Ты слышал? - Нет, только как ты орешь, слышу! - Парни-то твои с сюрпризом. Охотников в дом притащил! - И что? Тем лучше. Коли твари и до нас доберутся, пока ребята здесь, нам не страшно будет. - А должны добраться? - Ким отставляет тарелку и лезет в карман за кисетом. А он пуст. Забыл докупить, когда был в городе. Охотник тихо ругается себе под нос. - Ты совсем глухой стал, Рене? Вместе ж в деревню ходили, будто не слышал, что люди говорят. - Я тебе что, бабка старая, сплетни собирать? - В Мартинезе-то, засилье тварей было! Жуткая бойня, каких свет не видывал! - Да чушь это все, навыдумывают сказок, детей да баб пугать... Ким склоняет голову набок и серьезно смотрит на собеседника. - Это не сказки. Так и было - Брешешь! Не бывает столько тварей в одном месте! - Мы оттуда и бежали. Старик тяжело вздыхает и встаёт из-за стола. - Бежали с поля боя? - Осуждение в его голосе заставляет Кицураги вздрогнуть от возмущения. - Нет, уносил раненого товарища, очевидно. Или я там остаться должен был, чтобы нас обоих порешали? Старик меняется в лице. Теперь это похоже на уважение. Им и является, учитывая, что мужчина салютует. А потом уходит на кухню, прихватив обе тарелки. - Они все...мертвы? - Все. Беспокоиться не о чем. К тому же, насколько я понял, вы - отшельники. В такую глушь твари не забираются. - Мало ли чего... Если уж их расплодилось - что им мешает расползтись по округе... Ох, Ибраитас, что же в снах твоих? - Тревогой делу не поможешь. Покажите, что и где я должен сделать?- Ким встаёт у выхода из дома, сложив руки за спиной, и ждёт, пока старик проводит его и обозначит фронт работ. Хозяйство у этих двоих небольшое. С дровами и животными Кицураги расправляется быстро. А вот часть с водой заставила охотника изрядно попотеть. Домик отшельников находится пусть и недалеко от пруда, но дорога идёт в горку. На все уходит несколько часов, и, когда работа закончилась, Ким не без удовольствия уселся на лавку во дворе. Как же обидно, что нет табака... Сейчас было бы особенно приятно закурить. Гастон выходит из дома с металлической кружкой. У ног Кима уже вьется та самая кошка, напрашиваясь на ласку. - На, попей, ты на славу потрудился, сынок. Спасибо тебе! - Ким благодарно берет кружку и осушает ее залпом. Ледяная вода несколько облегчает жар от изнурительной физической деятельности. - Это мне нужно вас благодарить за радушие, отче. Старик садится на лавку рядом с Кимом и запускает пальцы в свою длинную бороду. - У нас редко бывают гости, так, пару раз в год набредут усталые путники, вот и все развлечение. Да, в деревню ходим иногда, травы поменять на что-нибудь. Я ж аптекарем был в молодости, что какой корешок делает знаю, а с переливанием ты хорошо придумал. Без этого не жилец был бы твой товарищ. Неужто медицинскому ремеслу учился? - Всему понемногу. Этому в том числе. - Повезло ему с тобой, стало быть. Только не очухается все никак. Дёргается и скулит как пёс, но не просыпается. Тебя вон звал в бреду. Я отрывать от работы уж не стал, очнётся - воочию увидит тебя. Ким прячет лицо в ладонях. Он горд собой. Это не та обычная гордость за чисто выполненный заказ, тут другой тип. Правда, он не может понять какой именно. - Я могу чем-то ещё помочь? - Да полно тебе, сынок, и так весь день без продыху пашешь. Разве что занеси дров на кухню, я куропаток изжарю на ужин. И ещё кое-что, смени повязки соратнику своему, пока я вожусь. Рене подремать на чердак прилёг, опять стряпню на меня скинул, ленивый вояка Забросив дров в дровницу, Ким тихо открывает дверь в комнату, где лежит Гарри. Глубоко дышит во сне, обняв одеяло. И как к нему подступиться в таком раскладе? Кицураги садится на кровать напротив. На тумбочке между кроватями уже лежит перевязочный материал и ступка с какой-то мазью. Как с этим справился старик? Киму почему-то неловко. И, неожиданно, зло. Воспоминания прошедшего дня вихрем проносятся по сознанию охотника. Неудивительно, что Гарри так не хочет возвращаться. Стрелять в своих... Даже одиночка Ким себе такого не позволит. Это за гранью добра и зла. И что значит, “это Гарри виноват”? А им кто виноват, что под лапы твари сунулись, видя, что охотник на нее прыгнул? Этот человек невиновен. И уж тем более не заслужил чтобы в него пускали пули. Он сражался так же храбро, как и его старшина. И повреждений получил больше остальных. Идиоты... Гарри переворачивается на спину, издав стон боли. Ким позволяет себе дотронуться до плеча спутника и чуть потрясти его. - Гарри? - Дюбуа реагирует на голос Кицураги, моментально открыв глаза: они светятся, на лице расплывается блаженная улыбка. - Луна мне улыбается... - Охотник кладет руку себе на лицо. Уголки губ действительно были приподняты, как это он не заметил? Ким усилием воли подчиняет себе мимические мышцы, чтобы те вернулись в нейтральное состояние. - Ты как?... Гарри делает попытку приподняться. Не без шипения и дрожи, но у него получается принять полулежачее положение. - Теперь лучше. Я рад тебя видеть... Ты в порядке? - Опять беспокоится за Кима, а не за себя. Как, как он это делает?! Почему не думает о себе? Кицураги по-доброму усмехается. - Ты бы за свою шкуру больше переживал, охотник. Со мной все в порядке, а вот ты не в лучшей форме. - Моя шкура мне ни к чему. А тебе пропасть никак нельзя... - Заканчивай уже это, Гарри. Нельзя так с собой. У нас никого нет, кроме нас самих. Повернись, я сменю тебе повязку. Дюбуа хочет что-то сказать, странно глядя на охотника, но закусывает губу и подставляет спину. Руки Кима знают, что делать, ловко перебинтовывая повреждённые участки. Когда дело доходит до ног, Гарри опять стесняется. Ким не выдерживает. - А с ногами-то голыми что не так, скажи на милость? Ты вчера голый на полу валялся. - У тебя руки холодные... - Когда они были на твоей спине, тебя это почему-то не смущало. - Так и спина холодная была, невелика разница... Но не только это, кажется, смущает мужчину. Он что, покраснел? - Ей-богу, ты как девица жеманная, Гарри! Раздвинь уже ноги, я так тебе бедро не перевяжу, если ты продолжишь жаться! Гарри колеблется и делает как велено, при этом отчаянно прикрываясь одеялом. Ну да, только проснулся. Невидаль какая. Дурацкая мысль, кыш! Касания Кима куда более вдумчивые, чем требуется. Какие сильные ноги… Мышцы под руками охотника твердые, почти рельефные… Пальцы сами скользят вниз к колену. Стоп. Это выглядит неоднозначно! Ким делает вид, что придирчиво осматривает колено спутника. - Оно не болит. - Смущённо произносит Гарри. - Мне показалось, что там синяк. Все, ложись обратно. Охотник отводит взгляд, затем вовсе поднимается с кровати, куда переместился для перевязки, и уходит к двери. - Я помогу Гастону с ужином. Отдыхай. - Нет, не уходи… Я не хочу больше спать. Побудь со мной. - Гарри, я не твоя сиделка. Как только ты окрепнешь, мы вернёмся в Ярнам. Гарри почему-то радостно вытянул шею. - Ладно… Спасибо. за все. - Мужчина откидывается на подушку , все ещё не сводя взгляд с собеседника. - Ким...что я могу для тебя сделать? - Ну, с пунктом “выжить” ты уже справился. Остальное - не бери в голову. - Нет, я обязан для тебя что-нибудь сделать. Скажи, что? Все что хочешь сделаю! - Угомонись, несносное создание, и приди в себя сначала. Потом поговорим. Ким выходит и закрывает дверь под тяжёлый вздох Дюбуа. Что взять с такого бедняги? Ни денег, ни связей. А человечность… Разве ж ее можно взять как-то? Бескорыстием Ким не отличается, но в случае Гарри… С него действительно нечего спросить - гол как сокол. Да и охотник сам за себя решил спасти бедолагу, его никто об этом не просил. Так что, технически, Гарри ему ничего не должен. - Ким, подай, пожалуйста, ведро с водой. - Фух, спасибо Гастону, прервал эту мучительную цепочку мыслей. Переключиться на действия всегда проще. Да и запах печёной дичи переводит мысли на другой лад. - Отче … А нет ли у вас махорки какой? - Киму не хочется показаться наглым, но курить охота жутко. - Отчего ж нету. Есть. Домоешь посуду тогда, я сейчас поищу, где-то была у нас, прошлогодняя, правда - крепкая, аж глаза слезятся, поэтому и не растратили...- Кицураги домывает остатки посуды, пока старец роется в каком-то сундуке. - Вот она, забористая! Вы-то, молодежь, по поводу и без курите, а для нас это ритуал целый, надо ж как? Сесть вечером у печи, да под самогончик разговоры душевные вести и дым кольцами пускать.... - Звучит хорошо, но с моим образом жизни в принципе иметь возможность погреться у печи - редкое удовольствие Старик качает головой, положив мешочек с махоркой у руки Кима. - Не бережешь ты себя, охотник. Сколько тебе уже? 35? - 43. - Природа к тебе милостива, добрый человек. Тем более. Что ж не осядешь-то? Завел бы себе жену и домик где-нибудь на отшибе, подальше от суеты людской. - А где ваша жена? Простите за бестактный вопрос... - Ничего, он напрашивался. Не сложилось, сынок… Оказия занятная приключилась. Любили мы с Рене одну женщину. А она не могла выбрать, он или я. В итоге нашла себе третьего, а мы на старости лет остались ни с чем. Так и порешили, что бабы приходят и уходят, а дружба - она до гроба. - А мне предлагаете осесть... - Так ты ж молодой ещё, какие твои годы. Не одна, так другая. Ты вон какой красавец видный, девки небось сами на шею тебе вешаются - выбирай любую да под венец! Ким только тяжело вздыхает. Женское внимание действительно достается ему довольно часто, без каких-либо усилий. Только оно ему не нужно. А с его вкусом получить желаемое намного трудней, спасибо церкви с ее постулатами "грехов". Он ничего с этим сделать не может. Какой уж родился. - Да как-то не до этого, отче. Вы же понимаете, работа опасная, вечно в разъездах, кто ж такое терпеть будет. Лучше уж одному. - Выдавливает из себя Ким, будучи пойманным озадаченным взглядом старца. - Мудро, но безрассудно. Видать, не познал ты ещё счастья любовного...- Ким стискивает зубы. Нельзя злиться на пожилых людей - да только старик бьёт по больному. Любовное? Что это за любовь такая, о которой все талдычат? Ким знал лишь...глубокую привязанность? Горечь потери? Спустя столько лет все это выглядит как дрянной сон, ворочающий в груди невидимого змия, что больно сжимает сердечную мышцу. Никогда больше он не позволит себе такой слабости. Такой уязвимости. Охотник медленно выдыхает и берет себя в руки. - Может, вы правы. Если моя помощь больше не требуется, вы простите меня, если я выйду покурить? - Да кури в зале, чего уж. Всяко удобнее в кресле, чем на лавке. На вот, возьми. - Гастон протягивает небольшую жестяную коробку. - Пепел туда ссыпешь. - Благодарю. Охотник устраивается в кресле, наскоро скрутив себе сигарету. Под чирканье спички кольца змия продолжают свое движение, сдавливая все туже. Крепость табака ослабляет это чувство, Ким даже закашливается. Ох, ядреный какой... Такого Ким ещё точно не пробовал. Теперь не уверен, стоит ли докуривать. Что за напасть такая? То там, то здесь кольнет. Он снова становится сентиментальным? Это все влияние Гарри, не иначе. Ходячая буря эмоций, заразная как осенняя хворь. Все же надо от него избавиться. Неизвестно, как это может повлиять на охотника в долгосрочной перспективе. Изменения уже начались, и это тревожит. Кицураги терпеть не может, когда что-то выходит из-под контроля. А его спутник непредсказуем, словно дикий зверь. Да даже у диких зверей есть какой-то паттерн поведения, у этого же - только чистая непосредственность. Ким поэтому не любит детей - они точно такие же, ходячие комки хаоса и энтузиазма. Совершенно непонятно, что с таким делать. - Гастон! Ты опять переводишь продукты? - Слышится крик второго мужчины и звук, с которым он медленно спускается по лестнице. - Типун тебе на язык, Рене! Не подгорело ничего, ты ж небось на запах-то и вылез? - В голосе Гастона слышна улыбка. Взаимодействие этих двух стариков в некоторой степени умиляет. Так бы, наверное, выглядела пожилая пара мужчин... Опять за свое! Хватит. - Ким, в баньку-то пойдешь? А то если пойдешь, растопить бы надо. С кровообращением Кицураги бани ему противопоказаны, хоть желание отмыться и зудит в нем ещё со вчерашнего дня. При этой мысли в голову пришел один вариант. Но доступен он будет только когда Гарри сможет нормально передвигаться. - Спасибо отче, нельзя мне в баню. Но если вы хотите, могу растопить для вас. - Растопи, растопи, охотник! Погрею хоть кости, а то дружок мой поленьев жалеет, печь топит, будто не в лесу живём. - Рене хрипло смеётся. Слышен звук оплеухи. - Да чего ты, я же шучу! - Обижаешь меня, чудище, где это видано чтобы меня в жадности упрекали, да ещё и ты? - Да не сердись, ты же знаешь меня, язык острый, а мозгов нет... Ким не дослушивает их диалог, гасит недокуренную самокрутку и уходит во двор топить баню. Неизвестно, каким образом Гарри очнулся, когда Ким окликнул его первый раз. Потому что дальше мужчина не просыпался, как бы его ни будили на протяжении двух суток. Раны на теле почти затянулись сами собой, так что на второй день даже повязки менять не пришлось. Однако, Ким уже начал нервничать. Слишком долго сидит на одном месте, хоть старики то и дело подкидывают ему работу, чтобы отвлечься. Грешным делом охотник уже задумался о том, чтобы действительно уйти, оставив Гарри на попечении этих двух добрых людей. Только вот что-то держит Кицураги, неясное чувство то ли тревоги, то ли совести, то ли ещё чего-то, которое заставляет тело вздрогнуть при мыслях о том, чтобы бросить второго охотника. Что за мерзость такая? Совесть, что так глубоко раскинула свои сети в нем? Наемник с совестью, хорош профессионал. С таким каши не сваришь. Интересно, повлияет ли это на работу и можно ли как-то ее снова отключить? - Гарри, да проснись ты уже! - Ким настойчиво трясет спящую тушу, но все, что получает в ответ - это тихое рычание, и мужчина переворачивается на другой бок. - А не сонной ли болезнью он у тебя болен? Ты не спрашивал? - Стариков тоже беспокоит, что Гарри не просыпается так долго. Они втроём сидят за столом, обедая похлебкой из добытой утром рыбы. - Не спрашивал. А она разве не сопровождается пониженной температурой? Вроде горячий был, когда я его тряс. - Вообще должна. Но кто его знает, может, редкий случай? - Или вы оба параноики, и мужик просто получил изрядное количество боевых ранений и теперь восстанавливает силы. Ты сколько ему крови-то влил, что раны прямо на глазах затягиваются? - Рене слишком наблюдательный. Ким уже устал придумывать истории, чтобы скрыть природу Гарри. Придется ещё разок, благо тут совсем немного лжи. - Две полных склянки. - Много. Может поэтому и спит? Не слышал, чтобы нужно было больше одной... - Да что ты вообще слышишь-то, Рене? Только бухтеж свой. Нормально это при таких повреждениях. - Ну да, ты ж у нас медик великий, зверобой от кровохлебки отличить не можешь. - Ошибся один раз, и ты мне всю жизнь припоминать будешь? Глаза-то не молодеют... - Это да. Ешь, Ким, нечего думать так тяжело, что за печать мучений на лице? Кицураги думал, как ему выкрутиться из текущей ситуации. Ничего путного в голову не приходит. - Устал. Не привык я так подолгу на одном месте сидеть. - Ничего, привыкай, может и твое время осесть скоро придет... - Гастон опять заводит эту шарманку. - Да что ты давишь на ребенка? Он воин. Не до девок ему, кто простой люд от чудищ защищать будет, ты, что ли? Ким сейчас безумно благодарен Рене за его слова, что пытается показать взглядом. Мужчина это замечает и лишь кивает. - Или ты. Ты же у нас начальником городской стражи был. Он не единственный охотник, они не переведутся, покуда есть чудища. А вот человек хороший, жалко, что попадает. Ему бы дом да заботу... - Столько лет, а все туда же, шельма! С больной головы на здоровую-то не перекидывай. Он мальчик взрослый, как-то способен за себя решить, что ему важнее, а ты заладил - дом, семья. Мы вон с тобой - что, пример хороший подаём? Может ему тоже на роду написано хоть с этим своим боевым товарищем остаток жизни провести? Я вот тоже не думал, что на старости лет застряну тут с тобой...- Ким подавился супом. Его воображение тут же нарисовало картину, в которой Гарри седой, с длинной бородой, но все ещё в хорошей форме, раскатывает тесто на кухонном столе, пока Ким сидит в кресле и курит трубку, ругая текущую политику Церкви. Жуть какая. - Смотри, что ты наделал! - Гастон бьёт Кима по спине, чтобы помочь ему с застрявшим в горле куском картошки. - Да не делал я ничего, кто ж ему виноват, что такая перспектива его испугала? Пусть тогда тебя слушает и жену себе ищет. Не то чтобы это пугало. Просто… Это какой-то сюрреализм. Настолько далёкий от реальности, как если бы Солнце рухнуло на землю и покатилось куда-то в море. Горло наконец прочищается. Ким смотрит на хозяев дома широко раскрытыми глазами. Из комнаты за кухней раздается короткий крик. Ким тут же срывается с места. Гарри сидит на кровати и тяжело дышит. Но как только цепляется взглядом за охотника, шумно выдыхает и волнение пропадает с его лица. А потом он и вовсе вскакивает с кровати и заключает Кима в объятия, скорее похожие на медвежью хватку. Охотник прижимает поднятые руки к груди и пытается отшатнуться, но тщетно. Его сейчас обнимает голый мужик. С утренним стояком, явственно упирающимся Киму прямо в бедро. Сказать, что Кицураги сконфужен - это ничего не сказать. Кожа в тонких местах, как у крыльев носа и кончиках ушей, пылает красным. Гарри качает мужчину в объятиях, быстро и сбивчиво говоря какую-то чушь про то, как ему снился длинный сон, в котором Ким умер довольно страшной смертью… Зачем-то во всех подробностях, и на них голос Гарри становится плаксивым. Охотник шокирован и ему требуется больше времени, чем обычно, чтобы прийти в себя и уже наконец отчитать беспардонного зверя и аккуратно оттолкнуть его от себя. - Я смотрю, ты стыд потерял совсем? Я что, разрешал себя трогать? - Ким старается выжать из своего тона максимальную холодность, на которую способен, чтобы скрыть, что вообще-то ему это понравилось. Первый раз за последние полгода, когда его кто-то обнял. И первый раз за неизвестно уже сколько времени так искренне, без задней мысли. Волнуясь за него настолько сильно, что всё остальное теряется из виду. Гарри виновато опускает голову и юрко прячется под одеяло почти целиком, натянув покрывало на нос. Только глаза стыдливо хлопают. - Прости… Я сильно испугался... - Мямлит Дюбуа. Краешек щеки под глазами пунцовый. - Что с тобой делать, странное создание...- Это риторический вопрос. Ким усаживается напротив Гарри. - Как себя чувствуешь? - Хорошо, спасибо. Только есть очень хочется...- Из-под одеяла голос Гарри звучит неразборчиво. - Где мы? - В доме отшельников на севере от Мартинеза. Ты проспал двое суток. Дюбуа кивает. - Лучше, чем обычно. Славно. - Чем обычно? - Когда я в последний раз получал такое количество ран, спал неделю. - И, конечно, ты не мог об этом предупредить? - Раздражённо вопрошает охотник. Чему тут раздражаться, когда бы он это мог сделать? - Извини… Как-то не получилось. Думал, умру и все… Спасибо, что спас меня. Не знаю, зачем ты это сделал, но я тебе теперь жизнью обязан. - Отработаешь как-нибудь. Посиди тихо, я сейчас вернусь. Ким уходит за одеждой, которую хозяева дома подготовили ещё в первый день - простая хлопковая рубаха, медицинский балахон с широким капюшоном, штаны-шаровары да болотные сапоги. Конечно, не так эстетично, как предыдущий вариант. "Чем богаты, тем и рады"- как выразился Гастон. Кицураги кладет вещи на вторую кровать. - Одевайся и выходи в зал, мы как раз обедали... - Ким… Есть проблема. - Гарри, ты сам ходячая проблема. Что на этот раз? - Мужчина смотрит на Кима, совсем как в тот раз в ванной. Волоски на теле моментально встают дыбом. Он все-таки был прав. Это не похоть. Это голод. Звериный голод. - Я очень голоден… Мне придется выйти на охоту. - В лесу полно дичи, охоться. - Ты сходишь со мной? - А ты один не справишься? Мужчина мнется, бросая короткие взгляды на охотника. - Я боюсь… Переборщить. Сходи со мной, пожалуйста... - Ладно, только быстро. Я надеюсь, что мы покинем это место сегодня. - Спасибо! - Гарри блаженно улыбается и делает жест, намекая на то, чтобы охотник вышел. Старики уже собрались в кухне. - Очухался наконец-то! - Радостно восклицает Гастон. - Чего стоишь, налей гостю супа, Рене! - А почему это я его обхаживать должен? - Сегодня твоя очередь за кухней следить, я и так тебе навстречу пошел, помогая с рыбой! Рене ворчит и лезет в кухонный шкаф за ещё одной тарелкой. - Не стоит. Мы уходим на охоту. - Уже? Он же только очнулся! - Бородатый старец неодобрительно мотает головой. - Нет уж, пусть хоть посидит немного, домашнего поест. - Хм… У моего спутника...зверский аппетит. Наловим дичи и вернёмся. - Вот это боевой дух! Не могут охотники без погони, Гастон, забыл уже, кто у нас гостит? Звериные тропы на запад от ручья, там и олени и кабаны дикие есть, чай найдёте кого. Гарри почти неслышно появляется за плечом Кима. - Ну здравствуй, сынок! Я Гастон, а это мой друг Рене. Долго ж ты спал. Не болит ничего? Дюбуа выходит к старцам и припадает к коленям Гастона. - Благодарю вас, отче, за доброту и гостеприимство. Мне уже намного лучше. Скажите, чем я могу вам отплатить? Старец кладет руки на плечи мужчины, чтобы тот встал, и широко улыбается. - Что ты, милый, я ж не знать какая, чтоб колено преклонять. - Это называется “хорошие манеры”, Гастон - Рене тоже улыбается, глядя на Гарри. - А на тему платы - твой друг нам уже изрядно помог, за это не переживай. Коли вы на охоту собрались, там у тропы болотце есть. На нем кусты такие маленькие с синими ягодами. Принесите хоть с десяток. - Это зачем тебе вороний глаз понадобился? - Совсем худое зрение у тебя стало, дружок. Кротовьи ходы-то не заметил? Не потравим - плакала твоя капуста. - Ох, совсем плохой стал, зато ты зоркий как орёл. Хорошо придумал! - Будет сделано! - Дюбуа заходит в зал, осматриваясь. Ким подходит к двери, кивая на нее. - На вот, возьми корзинку, - Рене протягивает Гарри маленькую плетёную корзину. - Только далеко не заходите, там лес густой, заблудиться можно в лёгкую. - Не переживайте, отче. У вас хорошо пахнет. Найду уж дорогу обратно. Кицураги уже вышел на улицу. Полдень в самом разгаре. Небо заволокло редким лёгким облаками. Дождя не будет. Не самое лучшее время для охоты. Только вот и они не обычные охотники. Гарри с его чутьем скорее всего вообще плевать на такие условности. Когда мужчины отходят от дома отшельников на довольно большое расстояние, Ким наконец решает упорядочить информацию, полученную за последние несколько дней. - Гарри, ты знаешь Эврара? - Ну...он мне кого-то напомнил, возможно, мы были знакомы, но я не помню. Произошедшее в Мартинезе не даёт охотнику покоя. Что там делала церковь? Почему Эврар настоял на том, чтобы Гарри был с ним? Откуда столько зверей в одном месте? Второй охотник вряд ли сможет ответить на эти вопросы. Тем не менее, снаружи головы иногда думать удобнее. - Ты когда-нибудь видел такое количество чудищ в одном месте? Гарри задумчиво зависает над землёй, к которой принюхивался. - Кажется, да… Но не столько же. Меньше. Но много. По крайней мере, по ощущениям...как будто так и надо было. - Мужчина резко разворачивается в противоположную сторону от их маршрута. Ким вопросов не задаёт, полагаясь на нюх охотника. - И это странно. Потому что я о таком даже не слышал. А я, знаешь ли, умею добывать информацию. Где это было? Гарри фыркает и мотает головой. - Не помню. Кажется… Кажется, там я получил шрамы на правой руке. А может, и нет. Почему ты спрашиваешь? - Ситуация мне не нравится. Было похоже на ловушку. - Ты думаешь, Эврар решил убить тебя таким необычным образом? Гарри проводит рукой по веткам низкого кустарника. А потом очень медленно, пригнувшись, ныряет в заросли. Ким переходит на шепот. Второй охотник явно вышел на след. - Я думаю, что все это подозрительно. И есть основания предполагать, что как-то связано с тобой. Действительно, след. Копыта. Где-то недалеко прошли олени. - Как же? Хотя я тоже удивился, увидев Жана... - Эврар слил твоим братьям, куда послал нас. Может, он специально сделал это, чтобы они нашли тебя? В квартиру-то он их прислал ещё утром. Правда, не объясняет количество тварей, которых мы там нашли… А главное - откуда там взялось церковное чудовище. Насколько я знаю, такие встречаются только в самом Ярнаме, и вы как раз с ними разделываетесь быстрее, чем пройдет слух об их появлении... Гарри не отвечает. Стягивает с себя сапоги и всматривается куда-то между деревьев. А потом резко срывается с места, нырнув в подлесок. Ким застывает, затем подбирает сапоги и корзину, медленно следует за охотником. Слышится хруст веток, звук падающего тела. Кицураги находит Гарри недалеко от места, где он сбросил обувь, сидящим верхом на небольшом олене - животное даже не сопротивляется, мужчина что-то шепчет прямо в ухо лесного жителя, а потом одним движением сворачивает оленью шею. После чего тяжело вздыхает, проведя ладонью по щеке своей жертвы, и закрывает ей глаза. Странный жест. Некоторое время Гарри так и сидит на туше, закрыв глаза и не убирая руки с морды оленя. Ким прокашливается. - Что ты делаешь? - Почитаю павшего. Ему было страшно. - Это еда, Гарри. Мужчина внезапно оскаливается на Кима. - Его тело стало пищей. Но он - не еда. Ему тоже было больно и страшно. Он тоже чувствовал. Это меньшее, что я могу для него сделать. Охотник встаёт и осматривает мертвого оленя, а потом садится на корточки и впивается клыками в бок туши. - Стой! Ты его прям тут собрался сожрать сырым? Всю тушу?? - Сама мысль отвратительна. И поднимает в Кицураги какой-то животный ужас. На долю секунды. - Я же сказал, что голоден. Да, всю. Я знаю, это выглядит мерзко. Не смотри... - Ты можешь потерпеть до дома отшельников? Разделаем да зажарим. Ты же в крови весь измажешься, мы как им это объяснять будем? Спасибо, логика, снова спасаешь положение. Хорошо, что Гарри не успел прокусить кожу животного. Он встаёт, уставившись на оленя. Пальцы на руках сжаты до боли. Мужчина тяжело дышит. - Я постараюсь...- Голос гортанный и сдавленный. Ким швыряет сапоги в сторону Дюбуа. - Надень. И жди меня здесь. Я схожу на болото. - Ким … Я его съем, если ты оставишь меня с ним наедине. Я пойду с тобой. - А если ты оставишь добычу тут, ее сожрут волки или лисы. - Так я и не говорил, что собираюсь оставлять. - С этими словами мужчина взваливает оленя себе на плечи, как будто тот лёгкий как пушинка. Пугающая сила. Он же килограмм сто весит, не меньше. Ким машинально сглатывает. - Тебе не тяжело? - Есть немного, но не настолько, чтобы не мочь идти. Веди! Так, ладно. Это может даже пригодиться. Болото оказалось найти сложнее, чем предполагалось. Потому как оно представляет собой заросшую лужу метра на два с рыхлой землёй по краям. Как только Ким нагибается в поисках ягод, Гарри скидывает с себя оленя и присоединяется к поиску. У него это получается куда лучше - мужчина быстро находит искомое растение, аккуратно срывает ягоду, нюхает и тянет в рот. Ким моментально ударяет мужчину по руке, чтобы тот выронил находку. - Ты дурак? Они же ядовитые! - Но.. Пахнет же съедобно... - Твой нюх тебя обманул. Двух достаточно, чтобы ты окочурился. Боже… Как ты вообще выжил? Ты всегда в рот тянешь все подряд? Как ребенок, честное слово... Дюбуа пристыженно скулит , а Ким не понимает, когда успел стать таким многословным. - Просто не ешь, что попало, ладно? Кицураги решает реабилитироваться в своих глазах. Гарри издает звук одобрения и продолжает поиск. Ким все ещё не может взять в толк как можно быть таким юрким и неуклюжим одновременно? Постоянно сталкивается с его рукой, когда кладет ягоды в корзину и извиняется. Собрать получилось больше десятка, лишними не будут. Управились они действительно быстро, солнце сместилось лишь немного. Может, они даже успеют к Шарлю до темноты. Увидев добычу, старики одобрительно похлопали охотников по плечам. - Какой большой зверь! И ты его сам тащил, ну и силища у тебя, сынок! Ким с Рене разводят костер, Гарри помогает Гастону свежевать тушу. - А ты как думал, чудищ рубить работёнка тяжёлая, слабый не справится! Кицураги подтаскивает длинное бревно, чтобы можно было усесться у костра. Смуглый старик тут же этим пользуется. - Скрути-ка мне, сынок. Давно у нас столько мяса не было, надо бы отпраздновать! - говорит он обращаясь к Киму. Мужчины закуривают, дожидаясь пока остальные двое нанизывают мясо на шампуры. - Мальчик мой, ты что делаешь, сырое же невкусно! - Слышится голос Гастона. Понятно, Гарри не выдержал. - Мфне так бофше нрафится! - Ещё и с набитым ртом говорит. Ким не хочет видеть эту окровавленную морду в момент поглощения сырого мяса. Выглядеть должно монструозно. Благо, совершенно не смущает добродушного отшельника. - Ну, ешь так, значит, ты изголодался, бедняжка. - Угу. Можно, я и этот возьму? - Бери, конечно, вы же добыли. Даже шкуру не повредили! Можно будет продать. Спасибо вам! Хоть не чавкает - и то ладно. Гастон наконец кладет шампуры с мясом на подготовленные рогатины. Языки пламени тут же принимаются облизывать сырую плоть. Стоит приятная тишина, нарушаемая лишь трелью птиц. Ким смотрит в небо с полуулыбкой. А может, старик прав? Может, ему правда такого не хватает и пора бы уже... "С кем? Кому ты такой нужен, извращенец?" - болезненная мысль не даёт даже помечтать. Да, суровая реальность неизбежна. Ему такого не светит. Умрет где-нибудь от лап очередной твари. Или сопьется на старости лет. Хотя это-то как раз вряд ли. Так себе перспективы будущего. Гарри плюхается рядом с Кимом и завороженно смотрит на огонь. Охотник замечает кровь на подбородке мужчины. - Ты испачкался. - Где? - Гарри пытается себя оглядеть. Это технически невозможно. Кицураги тянет руку к лицу мужчины и большим пальцем стирает кровь. Дюбуа выглядит удивлённым. - Спасибо... Старики переглядываются между собой, улыбаясь. Киму почему-то не нравится, как они смотрят. - Вы сегодня уже уходите, стало быть? - Гастон переворачивает шампур. - Да, поедим и в путь. - До Ярнама далече будет, может, завтра пойдете? Хоть не по темноте. - Мы пойдем не в Ярнам. Мне нужно заглянуть к старому другу. -Ну, коль уж решили, отговаривать не станем. Славные вы ребята. Великие вам в помощь. Вот, держи, первый кусок дорогим гостям! - Гастон протягивает шампур Киму. - Этот уже первый съел. - Язвит охотник, тыкнув Гарри локтем в бок. Мужчина опять скулит. - Да шучу же я, чего ты. На! - Кицураги стягивает самый крупный ломоть мяса и протягивает его Гарри. Как быстро меняются эмоции этого человека... Бурная река с крутыми поворотами и порогами. Тяжело, должно быть, жить в такой конфигурации. Остаток трапезы они проводят за разговорами о быте и том, что творится в рыбацкой деревне неподалеку. Ничего интересного, однако Ким рад провести время вот так - безмятежно, спокойно… Не один. Просто так отшельники их не отпустили - Рене выдал Гарри свою саблю, ибо негоже воину слоняться без оружия, а Гастон напихал в котомку Кима всякой снеди и лекарственных трав, напоследок наказав подумать о его словах и найти себе славную девицу. Гарри это даже поддержал, в очередной раз выдав, какой Ким красивый. Скрыть горечь все труднее. Только комфорт сейчас способен компенсировать пережитый стресс. Не хотелось бы, конечно, пользоваться задолженностью Шарля - охотник берег ее на крайний случай. Но это ли не крайний случай? Да и Ким все равно не может думать ни о чем, кроме как о теплой ванной и мягкой широкой постели. После жёстких кроватей в доме отшельников спина противно ноет. Гарри, кажется, уже привык, что в дороге они не разговаривают. Все так же мечется из стороны в сторону, когда они в пути, однако не выглядит расстроенным или потерянным - его стандартное очаровательное любопытство ко всему, мимо чего они проходят. - Тебе даже не интересно, куда мы идём? - Кицураги все же решает заговорить. Ему любопытно, почему другой охотник до сих пор не спросил. Может, Ким его прямиком к 41ому ведёт. - Ты сказал, к твоему другу. И ты не любишь говорить. Вот я и молчу. Это даже начинает нравиться. Мужчина быстро подстраивается под охотника. Пожалуй, даже слишком. - И ты не боишься, что я могу сдать тебя твоим товарищам? - Неа. Я тебе верю, Ким. Доверчивость и простота. "Защити его!" - всплывает внезапная мысль. Ещё чего. Ким на это не подписывался. "Тогда почему он все ещё с тобой?" - и правда...почему? - Ким… Я тут кое-что придумал, пока шел. Тебе придумал. Хочешь услышать? - Что? - Ну… Кое-что. Ким останавливается. Ничто его так не бесит, как попытки людей говорить загадками. - Говори нормально, что хотел сказать. - Только не смейся, я так делал раза два или три в жизни... Такие ремарки напрягают. Что ему еще в голову пришло?... Гарри меж тем переходит на какой-то иной тон голоса, такого Ким ещё у него не слышал - почти бархатный. - Изящно сложенная сила без упрека За горделивым станом теплится в груди Живёт и дышит, будто злого рока Переиграл незримые пути. Глаза ясны и смотрят в неизвестность С уверенностью и сухим расчетом Отверг все лишнее - признание, словесность, Да только сердце буйствует под гнетом Болит, и эта боль сквозь раны слова Сочится в каждом действии его Хоть человечность для него не нова, Его б спасти сначала самого. Впитавший лунный свет, его отдать не может Он может источать лишь аромат Какие мысли эту душу гложат? Какой в крови проистекает яд? Позволь помочь тебе, о бледное светило Позволь себе немного быть живым Позволь себе забыть о всем, что было Давай хотя бы вместе помолчим... Дюбуа наконец замолкает. Что это такое?! Почему так больно? Что он с ним сделал?! Глаза слезятся, рука зачем-то тянется к пистолету, как будто можно расстрелять подступающие слезы. Охотник тяжело дышит. Это безумно красиво. И безумно больно. Чёртов зверь, как он так ему в душу залез и вывернул наизнанку за мгновение? Гарри подходит к охотнику и снова обнимает его. На этот раз не так удушливо, а неуверенно и нежно, будто боится повредить. Скотина, издевается? И так уже повредил. Морально. Но Гарри молчит. Тепло его тела согревает, даже несмотря на поднявшийся ветер. А Ким не сопротивляется. Голова сама падает на грудь более крупного мужчины. Сколько ещё Гарри вырвет из него этих “впервые”? Потому что сейчас… Первый раз за многие годы, когда Ким позволяет слезам стечь из глаз, ни проронив ни звука. - Нам всем больно. Не мучай себя. Твоя боль такая же настоящая, как и моя. Позволь мне разделить ее. Гарри кладет свою огромную ладонь на затылок Кицураги и мягко поглаживает ёжик волос, еле касаясь. Отвратительно. Ким себе отвратителен. Что за сцену он тут устроил? Почему рыдает как побитая собака в объятиях незнакомца? Это тоже какой-то звериный трюк - вскрывать людей заживо, как консервные банки? Надо вернуть контроль над ситуацией. Срочно! Ким пытается вырваться из рук рослого мужчины, но тот даже не думает его отпускать. - Все в порядке. Не осуждай себя, это не слабость. Это сила. Чтобы принять свою боль, ее нужно очень много... - Я тебе сейчас колено прострелю, если ты меня не отпустишь. - Стреляй , если это сделает тебе легче. - Туше. Бесполезно. Он не отцепится, пока… Пока что? - Чего ты этим хотел добиться? - Логика включается в мыслительный процесс, чуть снизив градус эмоционального накала. - Унизить меня хотел? - Нет. Я думаю, ты не заслуживаешь носить в себе эту боль в одиночку. И что тебе тяжело. И что ты устал. И что ты очень хороший человек. И...тебе не хватает тепла. - Как по нотам. Прошёлся по всему, что мучает охотника день ото дня. И до появления этого безумца Кицураги отлично с этим справлялся. А тут нарисовался. Лекарем душ заделался, да он же даже не человек! Кто даёт ему право так беспардонно лезть... Гарри отпускает охотника и склоняет голову. - Прости… Я слышу как тяжело ты думаешь. Кто я такой, чтобы лезть тебе в душу... Я думал, что тебе это поможет. Охотник вытирает мокрые глаза. Молча моргает, зло сдвинув брови, и делает шаг к Гарри, чтобы отвесить ему знатную пощечину. Со всей силы, чтобы челюсть выбило. Рука останавливается на полпути. В груди... Не болит. Голова болит, да, как это всегда бывает после слез или сильного стресса. Но в груди пусто. Змий отпустил его. Как?... Кицураги отшатывается и проверяет свой пульс. Все нормально. Потом щупает жилетку в районе груди, жест без надобности, только охотник не понимает, что происходит. Неужто помогло? Вот это ему нужно было? Так просто? И он раньше этим не воспользовался? "А раньше ты бы и не смог. До тебя никому нет дела." - очередная мерзкая мысль. А Гарри дело есть. Его сочувствие настолько всеобъемлюще и искренне, что за такой короткий срок пробило броню, которую охотник растил десятилетиями. Уникальный персонаж. Невероятный. Настроение охотника балансирует между восторгом и яростью. - Ударь меня, если хочешь... - Тихо говорит Гарри уставившись в землю. Ким поправляет воротник куртки. А потом резко хватает мужчину за волосы, оттягивая его голову назад. - НИКОГДА. БОЛЬШЕ. НЕ СМЕЙ. ТАК ДЕЛАТЬ. - Гарри как-то странно реагирует. Ему бы зашипеть от боли, дернуться или хотя бы зажмуриться. Вместо этого он сдавленно вздохнул, прикрыв глаза. Может, он религиозен и Ким встретил того человека, который познал истинное смирение? А теперь ещё и улыбается! Что с ним не так? - Я рад, что тебе полегчало. - Ким убирает руку и поправляет очки. У него нет защиты от этой проницательности. Все, что он сделает, будет поглощено бесконечной добротой человека напротив. Стыд обжигает, охотник нервно приглаживает волосы и не знает, что сказать. - Пойдем? - Гарри все так же спокойно улыбается, кивнув на дорогу. - Пойдем... Дюбуа понимает без слов. Они возвращаются к молчанию, но оно уже не кажется таким тягостным.