Спустя несколько лет.
Каждый день был похож на предыдущий и совсем не приносил радости в его серую жизнь. Ему было сложно, чертовски сложно, практически невыносимо и на грани собственных возможностей. Но каждое утро он покрепче сжимал зубы, натягивал скромную улыбку на тонкие губы и врывался в очередной день, который был похож, как две капли воды, на предыдущий. Ску-ко-та. Но это его жизнь. Не жил, существовал, с огромной дырой в груди. Ненавидел каждый день. Каждую секунду дня. Но особенно ненавидел ночь, потому что не перед кем было строить героя и играть в невозмутимого слизеринца. Потому что ночь делала его слабым, заставляя ненавидеть себя и презирать. Он оказался никчёмным парнем, а другом вообще никаким, даже не никчёмным. Зеркала в его доме разбивались с пугающей частотой, не выдерживая ярости хозяина. Но и это со временем перестало приносить хотя бы мимолётное облегчение. Боль и ненависть искали выход, заставляя парня срываться на близких. Но близких больше не было, был только друг. Блейз Забини. И Блейз разрывался между друзьями. Один был в депрессии, а второй сидел в Азкабане. Всё ещё сидел. Малфой с пугающей точностью предсказал своё будущее — его не простили, ему ничего не забыли. На нём срывались, потому что смогли добраться. Его фамилию марали в грязи, топтали ногами и демонстрировали всей Британии двуличность всего рода Малфоев. Не отец, но сын был вынужден расплачиваться. Никого не смущал возраст юноши — перед законом равны все. А власть в послевоенный период ставила себя выше закона. Власть не могла добраться до сбежавших Пожирателей, но оторваться на их отпрысках — святое дело. Показушничество. Чтобы другим было неповадно. Чтобы хоть как-то успокоить свое эго. И за это Малфой получил двадцать лет без права досрочного освобождения. Но при этом раз в месяц дементоры приводили его в зал суда — опять-таки для шоу в прессе. И обязательно находилось что-то такое, за что парень получал ещё несколько лет. Они не смогли добраться до Нотта — Драко всё предусмотрел. Они запугивали, давили на второго парня, но… Но все-таки именно Теодор Нотт передал правосудию Драко Малфоя. Это давало ему поблажки. По крайней мере, не запирало в одиночную камеру два на два метра. И пусть уже прошло несколько лет, боль не притупилась, но научила высоко поднимать подбородок. Но не только бывшие противники Ордена страдали. Страдал сам Гарри Поттер, а это значило, что остатки Ордена тоже. В трауре была вся магическая Британия, потому что Гермиону Грейнджер так и не нашли. Хотя искали по сей день. Гарри категорически запрещал считать её мертвой. Он не мог это доказать, но чувствовал, что она жива. Она жива, но её палочку нашли сломанной. Она должна быть живой, хоть единственное, что от неё осталось — это фрагмент её окровавленной мантии — клочок, который Гарри носил в нагрудном кармане, — словно платок. Гермиона всегда с ним, рядом. Осталось лишь её найти. Он хотел когда-то стать аврором, но давным-давно передумал. Передумал в тот момент, когда скитался по лесам в поисках крестражей. Передумал, потому что в каждую свободную минуту думал о Джинни Уизли. Передумал, потому что не хотел, чтобы она была на его месте. Но сейчас он аврор. Если другие сдались, то он обязательно найдёт Гермиону. Он попал сюда без экзаменов и стажировки, аргументировав это тем, что стоял лицом к лицу с самим Волан-де-Мортом и победил его, и никакая стажировка этих знаний ему не даст. Он аврор. Но и Джинни Уизли рядом нет. И Гарри даже не знает, как она. Просто каждому было больно смотреть друг на друга. И чтобы избежать случайных упреков, они разошлись. Кажется, она была охотником в какой-то неплохой команде. Но Гарри принципиально не спрашивал, принципиально не читал статьи в спортивных журналах. Из принципа не покупал газеты, где были её фотографии. Если им и суждено встретиться снова, то пусть это будет случайность, нелепая и глупая. Иначе он сам будет искать с ней встреч, потому что… просто потому что. В один из вечеров, когда Нотт по привычке занимался самобичеванием, к нему заявился не совсем трезвый Забини. — Ты время видел? — недовольно проворчал Нотт, когда друг вывалился из камина. — Но ты ведь не спишь, — отмахнулся Блейз. — А если бы спал? — Ой, Тео, я ведь не вчера с тобой познакомился. Тишина, в которой каждый обдумывал сказанное. — Тео, пора двигаться дальше, — Блейз прошелся по кабинету и налил огневиски в два стакана. — Я не могу. — Ног нет? — прищурился Забини. — Не хочу, — сдался Нотт, пригубив из стакана. — По крайней мере, честно, — улыбнулся Блейз. — Но я уверен, ей хотелось бы, чтобы ты жил дальше. — Тогда ей следовало сказать мне об этом лично, а не так глупо намекать, — вспылил Теодор. — Она не успела, — едва слышно сказал Блейз. — Не смей, — Нотт жестом остановил друга. — Не смей. — Ты напоминаешь Поттера, — устало выдохнул Блейз. — Блейз, считай меня идиотом, сумасшедшим, но… — парень запнулся. — Но я чувствую, как бьется её сердце. Она жива, Блейз. Уверен, она тоже ищет способ вернуться, где бы она ни была. — Так долго ищет? — Пожалуйста, — просит Теодор, и Блейз порывисто выдыхает. Снова пауза. — Что ж, раз Поттер тоже разыскивает твою Грейнджер, почему бы тебе не заняться полезным делом? — предлагает Забини, на что Нотт поднимает бровь вверх. — Малфоем, к примеру. — Я… Ему ничем нельзя помочь. — Кем ты хотел стать, когда вырастешь? — Блейз переводит тему, чтобы подвести друга к нужному. — Министром магии, — улыбается Нотт. Грейнджер должна была составить ему конкуренцию в этом. — У министра магии не должно быть татуировок, — качает головой мулат. — Запасной вариант? Нотт даже не задумывался над ответом: — Я хотел бы владеть своей собственной юридической фирмой. — Что тебя останавливает? Тео задумался и почесал подбородок. — Ничего? — ответил он вопросом. — Ничего, — закивал Блейз. — Совсем ничего. — У меня нет лицензии, — качает головой Нотт. — Я прошел курсы, и у меня она есть, — Забини должен вдохнуть в Нотта жизнь, чтобы друг начал маленькими шажками входить в новую жизнь. — У меня нет нужных знаний! — Я записал тебя на курсы. — И где же мы расположимся? — Я снял небольшое помещение напротив “Дырявого Котла”, — успокоил Блейз. — Как только почувствуем себя уверенными, переедем ближе к Гринготсу. — Но двое как-то не очень напоминают целую фирму, — Нотт пытался изо всех сил саботировать предложение Забини. И, к его удивлению, достаточно аппетитное предложение. — Мы можем позволить себе секретаршу и какого-нибудь парнишку для грязной работы, — Блейз просто излучал уверенность. — Всё предусмотрел? — Всё, — засиял Блейз. — Зачем? — Я тоже не могу найти свое место в новом мире, Тео, — Блейз тут же стал грустным. — И если я не начну на что-то отвлекаться, помимо девушек и бесплатного алкоголя, я наложу на себя руки, — признался он. — Мы были трио, Тео, и мы должны вытащить Драко из его конуры. — Но ведь он не может выйти досрочно, — напомнил Нотт. — Да, — Забини таинственно улыбнулся. — Но ему не запрещали подать апелляцию. Просто ни один адвокат не хочет ему помогать, но мы ведь особенные, да, Тео? — Я смотрю, в тебе наметилась предпринимательская жилка? — хмыкнул Нотт. — Ты только представь, что я трезвый соображу, — в ответ хмыкает мулат. После минутного молчания Теодор поправил друга: — Мы. Они стукнулись бокалами, потому что это звучало, как тост. И уже со следующего дня они начали мелкими шажками приближаться к своей цели. Теодор проводил по восемь часов в день на учёбе. Через неделю они смогли обустроить свой незамысловатый кабинет. На улице появилась неброская, но уверенная вывеска “TBH”(1). Через месяц они выиграли своё первое дело, сумев помочь Панси Паркинсон отстоять недвижимость. Через два месяца они вернули золото на счета Астории Гринграсс. Через четыре месяца они добились того, чтобы Дафну Гринграсс из Азкабана перевели в Мунго — её состояние было критическим, но власти, конечно же, плевали на это, ведь Пожиратели – не люди. Через год имена Нотта и Забини гремели на всю Британию — единственные юристы, которые не проиграли ни одного дела. Через полтора года они смогли вернуть часть наследства Драко Малфоя, половину из которого Драко тут же отдал фирме “TBH”. В дальнейшем эти деньги уйдут на постройку небольшой психлечебницы, что будет располагаться на том же острове, что и тюрьма. Никогда ещё то место не вызывало столько ужаса и трепета, как после первых пациентов. Всё это — небольшой плюс к карме Малфоя, но друзья пока ещё не приблизились к его освобождению. Через два года их фирма уже была в самом центре Косой Аллеи, и они смогли нанять целых пять сотрудников. Через два с половиной года они обелили имя Северуса Снейпа, не без помощи Гарри, конечно. Через три года Нотт получил свою собственную лицензию и даже нанял личного помощника. И на следующий день случилась неприятность. К нему в кабинет влетел Забини и, наложив все известные заклинания на дверь, вывалил на Теодора новость. — Я не понимаю, как реагировать на это, — после недолгих размышлений произнёс Теодор. — Получается, ты меня бросаешь? — Тео, смотри шире! — Забини не может сдержать радости. — Если само Министерство Магии меня приглашает на работу, в которой я не нуждаюсь, то мы с тобой нащупали верные ниточки. — Но они попросили тебя прекратить любую деятельность в нашей фирме! — Именно, Тео, — кивает Забини. — Они паникуют. Я чувствую, что мы близко. Они были чертовски близко, и каждый это понимал, практически обжигался от этой мысли. Через четыре с половиной года Драко Малфой покинул Азкабан. Здание суда он покидал с обелённым именем и разграбленным состоянием. Если судья плевалась ему вслед и кричала, что не спустит с него глаз, то репортёры встретили его с распростёртыми объятиями. Приглашения на званые вечера и рауты поступали чуть ли не каждый день. А ещё все знали, что именно юристы “TBH” выиграли это, казалось, мёртвое дело. Галлеоны текли рекой. Через пять лет Забини смог пристроить в новый отдел Драко на стажировку, а в дальнейшем Малфой возглавит отдел по борьбе с Тёмными Артефактами. Но Блейз не забывал, с чего всё начиналось. Он прекрасно помнил свой первый обшарпанный стол с грязным окном и видом на “Дырявый Котел”. Только лишь на шестой год они втроём смогли вернуть былое величие и славу. Их фамилии больше не вызывали ужас, но вызывали трепетное благоговение. — Ты время видел? — недовольно проворчал Забини, когда друг вывалился из камина. — Но ты ведь не спишь, — отмахнулся Нотт. — А если бы спал? — Ой, Блейз, я ведь не вчера с тобой познакомился. Тишина, в которой каждый вспомнил, что такой разговор уже был. — Ты был прав, пора двигаться дальше, — Нотт прошёлся по кабинету и налил огневиски в два стакана. — Что это значит, Тео? — с опаской спросил Блейз. Ведь с одной стороны — давно пора, но с другой стороны, Теодор не был любителем радикальных перемен. — Я… я решил жить дальше, как ты и советовал. — Спустя столько времени? — Лучше поздно, чем никогда, верно? — сдержанно улыбнулся Теодор, но глаза были холодными, практически пустыми. — И как ты… что ты будешь делать дальше? — Я женюсь, Блейз, — просто ответил Нотт. — Хотел, чтобы ты узнал первым.Спустя ещё несколько лет.
Ему было скучно. Каждый день был похож на предыдущий, и это утомляло. Наверное, это проклятие всех умных и властных людей — скука. Именно она и заставила Теодора Нотта согласиться на эту авантюру Блейза Забини — стать консультантом при Министерстве Магии. Если быть честным, то ему это было совсем не нужно, ведь он был владельцем собственной фирмы, а также одним из самых успешных адвокатов современности. Ни одного проигранного дела. Но месяц назад Блейз взял его на слабо. И вот теперь Теодор важно вышагивает по мраморному полу Министерства Магии и в тысячный раз даёт себе обещание больше не пить. Тут и там он ловит косые взгляды. Ещё бы! Бывший Пожиратель Смерти в святая святых магической Британии. Он мог делегировать эту обязанность одному из своих лучших сотрудников, но Забини тогда коварно улыбнулся и смело заявил, что Нотт никому не отдаст это место. И Теодор был заинтригован. А может, он хотел приблизиться к власти, ведь это было совсем не чуждо его слизеринской натуре. Блейз Забини так и не получил в своё время метку на предплечье, поэтому смог неплохо устроиться в отделе магического правопорядка. Он же и рекомендовал в своё время Драко Малфоя на должность специалиста по Тёмным артефактам. И сейчас Драко уже возглавлял целый отдел. Теперь Блейз давал шанс на реабилитацию Нотта. И пусть Теодор хорошо скрывал свою радость за этот шанс, но в душе он сиял и благодарил друга. Они снова втроём. Как в старые школьные времена. Месяц. Он отработал тут месяц. Он привык к людям, что его окружают, а те привыкли к Теодору. Всё, как под копирку. Каждый день. — Доброе утро, мистер Нотт! — приветствовали его утром. — Как поживаете, Теодор? — учтивые вопросы в лифте от коллег. — Я присяду, Тео? — игривые вопросы от девушек во время обеда. И их голоса складывались в какой-то гул, что заставлял парня прикрывать глаза. Пусть это было банально, но он ждал шёпот, что заставил бы его вновь распахнуть веки. Он ждал его. — И поскольку Браун ушла в декрет, её место займет стажерка. Думаю, месяц испытательного срока для неё будет достаточно, — вещал Забини, который сопровождал друга до кабинета. — Моим условием было, что никаких стажёров, — устало произносит Теодор. — О, тебе она понравится, — кивает Блейз. — Долгое время она обучалась в Америке и проходила практику в Европе. Просто дай девчонке шанс. — Нет. — Да, — улыбнулся мулат. — Я самолично настоял, чтобы именно ты стал её начальником. — Дай угадаю, — устало выдыхает Теодор. — Ты просто хочешь с ней переспать, но устав Министерства запрещает трахаться со своими подчинёнными, поэтому ты её приставляешь ко мне? — О, и об этом! — Забини хлопнул себя по лбу. — Я принёс тебе соглашение, — порывшись в портфеле, мулат протянул другу бумагу. — Ты же знаешь, я разграничиваю личную жизнь и работу, — качает Нотт головой. И Тео не врал. Блондинки, брюнетки, к которым даже не хотелось прикасаться. Даже смотреть не хотелось в их сторону. Главное, не шатенки. — А вот и она, — кивком головы Блейз указал вперед. — Смотри, как и ты, на пятнадцать минут раньше. И Нотт перевел взгляд вперед. Нет, земля не разверлась под его до блеска начищенными туфлями. И небеса тоже не рухнули. Но звёзды стали светить вниз. Он узнал бы её из тысячи. Эти чёртовы медовые волосы. Эти до безобразия непослушные прядки. Эти бёдра, между которыми он провёл так мало времени, но они всё равно врезались в его память. Вдохнул полной грудью, и приторно-сладкий запах наполнил его лёгкие — это чёртово яблоко в карамели. Это была она — Гермиона Джин, мать его побери, Грейнджер. Нотт пришёл в себя. Обернулся на друга, который улыбался во все свои тридцать два. — Скажи мне, что ты не имеешь к этому отношения, — прорычал Нотт, прижав друга к стенке. — Нет, — по-прежнему улыбался Забини. — Скажи мне, что есть хоть малейший шанс, что ты не знаешь, что она для меня значит? — Ни малейшего.