Пожиратели тоже плачут

Гермиона сидела перед туалетным столиком, приводя себя в порядок. Нет, не так. Гермиона сидела перед туалетным столиком, приводя мысли в порядок. Привести в порядок волосы — дохлый номер, ведь они тут же запутаются обратно. Поэтому Гермиона всегда ходила с распущенными волосами или же собирала их в пучок по особым случаям.       Сегодня как раз был особенный случай, но не с кем было разделить этот момент. — Ты как? — в комнату заглянул Гарри. Через зеркало Гермиона видела, что друг нервничает — и за себя, и за неё. — Я очень рада, Гарри, даже если это не бросается в глаза, — не ответила, а прошелестела Грейнджер. — Это ведь какая-то игра, да? — не унимался друг. — Ты снова что-то нарыла и… — И мне двадцать пять, Гарри! — напомнила Гермиона, встав со стула. — И ты прекрасно знаешь, что я не сделала бы чего-то такого, после чего мне было бы стыдно! — Но я твой друг, и прекрасно знаю, что ты лучше пожертвуешь собой, чем попросишь помощи! — Мне не нужна помощь, Гарри, — мягко произносит девушка. — Просто порадуйся за меня. — Я рад, Гермиона, рад, — Поттер подавил порыв подбежать к ней и обнять. — Просто это так странно, — он трёт свою молнию на лбу. — Сначала мы подозреваем их, а теперь ты… — Гарри, мы проверили всё несколько раз, — напомнила Грейнджер. — Я тоже могу ошибаться. — И сейчас ты совершаешь самую большую ошибку в своей жизни, — прошептал Гарри. — Что? — переспросила девушка, не расслышав бормотание друга. — Мы все тебя ждём, — Гарри послал очаровательную улыбку и скрылся за дверью, оставляя подругу один на один с уничтожающими мыслями. Да, она совершала ошибку, утаивая кое-что от друга, но это кое-что позволяло вывести их дело на новый виток, возможно, финальный. Но что она проигрывала? Тело, не более. Но тело давно уже разучилось что-либо чувствовать. Она ничего не проигрывала. Сплошные плюсы, куда не плюнь. Снова одна, но ей не привыкать. Она так боролась за этот мир, но он её не принял. Оказалось, что не только сумасшедший Реддл был злом. Зло по-прежнему вокруг, просто прячется под лучезарными улыбками. Гермиона Грейнджер могла быть кем угодно в новом мире, но хотела быть только его. Теодор Нотт был везде, но только не тут, где его отчаянно ждали. И это ранило не тело, но душу. Он был недостающим пазлом в этом новом мире. Его отсутствие — недостающая часть души самой Гермионы. Именно так она оправдывала свою одержимость — всё что угодно, лишь бы не помнить о кудрявом парне, который протягивал ей руку и чуть ли не умолял сбежать с ним. Если бы Макгонагалл не забрала маховик ещё на третьем курсе, Гермиона наплевала бы на правила — сделала бы непростительные обороты. Набрав в грудь побольше воздуха, она робко вышла из комнаты, ведь её ждали. Ждали только её, да и она сама хотела закончить с этой формальностью поскорее. Нотт всегда знал, что она будет самой красивой невестой на свете, ещё в Хогвартсе, когда они сидели на обзорной площадке Астрономической башни, он это понял. Но реальность была выше ожидаемого. Гермиона шла медленно, наслаждаясь каждой секундой, каждым взглядом, что она приковывала к себе. Не было ни пышного платья, ни рюшек — самое простое, белое, приталенное. Но как оно ей шло! Ещё на войне, когда они не были уверены, что встретят очередной рассвет, Теодор взял с неё обещание, что если она в двадцать пять не выйдет замуж, то он её дождётся. Этот день настал. Ей двадцать пять. Под ноги летят лепестки роз, а она счастливо улыбается, словно смогла найти покой. Она встретилась с ним взглядом и улыбнулась, показывая ямочки на щечках. Он тоже не удержался и сдержанно улыбнулся. А потом она прошла мимо него и заняла своё место у алтаря — рядом с Блейзом Забини, его лучшим и единственным другом. Их клятвы, их обещания — сплошная фальшь, поэтому он закатил глаза. Теодор точно знал, что забрал с собой солнце, когда уходил. Она не могла сиять так ярко, не с ним. А потом губы растянула хладнокровная улыбка, потому что он вспомнил, что Блейз в своё время проиграл ему в карты. И сегодняшний день очень располагал к требованию долга. И он обязательно её возьмет. Свадьба была очень скромной, только «для своих» — на этом настояла невеста. Гермиона сама не поняла, когда слизеринцы стали «своими». Со стороны Забини были Драко, Теодор с Панси, обе Гринграсс и Урхарт. Со стороны Гермионы был только Гарри, хотя и его можно было отнести к группе поддержки жениха. Рон Уизли был на неё обижен, а Джиневру Грейнджер не позвала, чтобы не трепать нервы Гарри. Чтобы не чувствовать себя совсем сиротой, Гермиона пригласила еще Невилла, и тот был счастлив, хоть и удивлён такой «зелёной» компанией. Подружкой невесты стала Полумна, уже не Лавгуд, а Саламандер. Но церемония закончилась. Как и банкет, который подходил к концу. И по правилам этикета, новобрачные должны были первыми уйти. Каждая секунда приближала Гермиону к неизбежному. «— Это всё для дела», — мысленно твердила про себя Грейнджер. Да, она не стала менять фамилию. Она Гермиона Джин Грейнджер, она не будет прятаться за мужской спиной, даже если это спина её мужа. Но всё равно её немного коробило от того что именно Блейз стал её мужем — он ведь менял девушек даже не как перчатки! Он снашивал их как обувь — потом они выглядели убитыми, потому что не могли найти такого же обходительного и чуткого любовника. За своими мыслями Гермиона не заметила, как уже стояла посреди спальни. Её новой спальни. В спальне Блейза. Забини выглядел чересчур возбуждённым, и Грейнджер робко попросила: — Можно попить? Странно, в доме, где живут волшебники, Блейз пошёл сам на кухню. Даже не попросил эльфов или не взмахнул рукой. Сам. И Гермиона решила, что он тоже хочет собраться с мыслями, ведь это решение было слишком спонтанным. Он тогда снова кончил в неё и предложил ей не пить противозачаточные зелья — это ведь вредно для женского организма. Вместо этого он заявил, что запишется к колдомедику, и тот на год избавит их от этой головной боли. Если, конечно, у неё нет других планов. Она тогда не подумала и ляпнула, что всё это время их не принимала. И Блейз в шутку заявил, что теперь обязан на ней жениться. А она взяла — и согласилась. Дошутились. Детей Грейнджер иметь не могла. Сумасшедшая Беллатриса хорошо постаралась во время их разговора «девчонки с девчонкой». Но это не то, что рассказывают налево и направо. Блейза не было как-то слишком долго, поэтому Гермиона, не раздеваясь, присела на край кровати, а затем и вовсе легла на спину. Она решила притвориться спящей, чтобы эта ночь была последней, что принадлежала только ей. Кажется, она так хорошо притворилась, что действительно задремала. А вот Блейз нерешительно замер на пороге кухни. — Что ты делаешь в моём доме? — возмутился Забини. — Лучше спроси, что я буду делать в твоём доме, — подмигнул Теодор. Он уверенно сидел на стуле, закинув ногу на ногу. — Какого хера, Нотт? — Забини начинал раздражаться, о чём свидетельствовали его поджатые губы. — Карточный долг, — слишком безразлично произнёс Теодор. — Нашёл время спросить, — закатил глаза Забини. — Два года прошло, и что ты придумал? — Я решил лишить тебя брачной ночи, — пожал плечами Теодор. — Идиот? — Блейз выразительно покрутил пальцем у виска. — Днём раньше, днём позже, да вы ведь уже трахаетесь, так что не изображай нетерпеливого жениха, — рассмеялся Теодор. — Но что я буду делать? И где? — Можешь переночевать у меня, — предложил Нотт. — Панси запрещает переделывать твою комнату в моём доме в ещё один кабинет. — Ты составишь мне компанию? — О, нет, друг, — Нотт встал и потянулся, разминая затёкшие мышцы. — Ты покажешь мне гостевую, и я останусь тут. — Тут? — Ну я же должен убедиться, что ты… — Понял-понял, — закивал Блейз. — Ну ты и скотина, Тео. — Просто я умею ждать, — хищно улыбнулся Теодор. — Возвращайся утром. — Обязательно, — кивнул Блейз. — С первыми лучами солнца. Через пять минут Нотт стоял в гостевой комнате, что заботливо подготовили домовики. Забини был тут же — убеждался, что другу ничего больше не нужно. — О, ты даже положил томик Фифи ЛаФолл, — улыбнулся Нотт. — Всё, что угодно, лишь бы ты не распускал руки, — в ответ улыбнулся Забини. И идиоту понятно, что речь идёт о Грейнджер. Действительно, у него другие планы. — И пальцем не трону, — хмыкает Нотт. Немного потоптавшись на месте, Блейз напоминает: — С первыми лучами солнца, — и исчезает с негромким хлопком. Нотт уверен, что Забини до первых лучей солнца не сунет носа домой — воспитание. Жаль только, что сам Нотт готов находить компромиссы. Хотя, наоборот, совсем не жаль. Словно вор, крадётся на кухню, потому что помнит, как друг налил стакан воды. Налил, но не отнёс. Теодор улыбнулся, представив, как она удивится. Всё ради тебя, Принцесска. Принцесска — он так называл её в школе. Не принцесса, а принцесска. И это было личное. Он так нелепо влюбился в неё в Хогвартсе, и так отчаянно любил после. И это давалось ой как не просто. А потом она нашлась, вернулась, но не к нему. Оказалось, он ей больше не нужен. И что-то в нём сломалось. Стержень, который держал всё на себе. И он научился её ненавидеть. Любовь требовала много сил, но не давала никакой отдачи, поэтому он стал её ненавидеть. Так было легче. Любовь приходила к каждому. Но не каждому она была по силам. И он с ней не справился. Теперь — нет. Практически бесшумно дошёл до кухни и взял там стакан воды. Ступеньки до неё казались горой, но он справился. Это был последний рывок перед финишной чертой. Или точкой? И времени немерено — до первых лучей солнца. Она спала. Её грудь медленно вздымалась под тонкой тканью платья. Нотт аккуратно поставил стакан на тумбочку и разглядывал Гермиону дальше. Небольшой завиток кудряшки упал на её лицо, и Теодор отвёл его в сторону. Жаль, что она спала. Они могли заняться чем-то более увлекательном, в её-то брачную ночь. Но она спала, и Теодор, облокотившись на локоть, прилёг на бок, продолжая её рассматривать. Слишком прекрасное создание — её хотелось сломать, чтобы они были одинаковыми. Она что-то пробормотала во сне, и он замер. Послышалось, определённо. Но всё же он склонился над ней, чтобы расслышать. — Ну же, милая, повтори, — шепчет слизеринец. — Ради меня. И Гермиона повинуется, обронив тихое «Тео». И это «Тео» прорывает плотину, которую он сдерживал внутри. Его пальцы скользят по ноге, задирая подол простенького платья. Он её едва касается, но её кожа покрывается мурашками. На грани сна и реальности. Невыносимо медленно. Чертовски возбуждающе. Она открывает глаза, когда пальцы коснулись края её белья. — Тео? — непонимание. — Спи, — шепчет он. — Тео! — осознание. — Спи, принцесска. И она послушно закрывает глаза. Потому что тоже хочет. — Нельзя, — на выдохе шепчет Гермиона. — Это просто сон. Так было легче — обманываться. Это не требовало сил. Как будто ничего не было. Лишь далёкое воспоминание. Платье задрано до груди, и Нотт подтягивает девушку ещё ближе к краю. Опирается коленом на кровать и бережно кладёт женские ножки на свои плечи. Целует её ноги, начиная от щиколотки и заканчивая бедром. Под её кроткий вздох снимает с неё трусики и кладёт в карман пиджака — во внутренний. И на утро всё будет выглядеть так, словно ей это приснилось. Она по-прежнему будет лежать на краю кровати, платье — на своем месте. Лишь стакан на тумбочке будет говорить о том, что Тео всё-таки приходил. Или отсутствие одного из элементов белья. И в этот день Гермиона поняла, что научилась ненавидеть. Всё это время — это была не любовь. Привычка. А сейчас, этим утром, Гермиона перекатывала на языке привкус ненависти. Утром они завтракали втроём — она, Блейз и Теодор. Это не кофе текло по горлу, согревая её. Ненависть. Ненависть вместо крови бежала по венам, заставляя организм функционировать. Он вел себя так, словно ничего не произошло. И Гермиона не могла его простить. Теодор Нотт — человек дождя. Он ушёл, оставил её, а сейчас ведёт себя так, словно никогда ничего и не было. Словно смыло дождём. А сейчас он ведет себя так, словно он никогда не оставлял её. Словно она не научилась его ненавидеть. И это был последний мирный день, даже утро. Потому что Гарри прислал им патронус, и олень им рассказал, что найдено тело Дафны. Казалось бы, ничего необычного, девушка вскрыла себе вены от безысходности, но в глотке у неё были найдены яблочные семечки. Ещё через неделю была убита её сестра — Астория. Подавилась. В горле — яблочные косточки. В самом же желудке яблок не обнаружилось. Как только вскрылся этот факт, Гермиона фурией влетела в кабинет Блейза. — Ты обязан мне всё рассказать, — Грейнджер наложила чары на кабинет, чтобы их никто не подслушал. — Нет, — Блейз даже не оторвал глаз от бумаг. — Гринграссы убиты, колдомедик это подтвердил. — Всё равно нет, — Блейз выписал себе в блокнот что-то. — Блейз, у нас по трупу в неделю, а ты играешь в… — Ты обещала мне ровно месяц, Гермиона. — Да, такое было условие сначала, — кивнула девушка. — Но обстоятельства изменил… — Плевать, — он наконец-таки оторвал глаза от своего стола. — Месяц, и я тебе расскажу всё, что знаю. Потерпи две недели. — Два трупа, ты имеешь ввиду? — с прищуром спрашивает гриффиндорка. — Как тебе угодно, — пожимает плечами Забини. — А ты не боишься стать следующим? — Я слишком много знаю, но это меня и защищает, — улыбается Блейз. — Ты невыносим, — Гермиона вскакивает со стула, на котором сидела. Они спонтанно решили пожениться, а потом внезапно огорошили этой новостью друзей. Но потом Гермиона решила включить заднюю, поэтому Блейз попытался её удержать. Она месяц примерная жена, а он через месяц расскажет ей свои предположения об убийце. Потому что только слизеринец узнает слизеринца в толпе безликих. Простое условие — но терпения нет. — Это будет на твоей совести, — с этими словами Гермиона покинула кабинет мужа. Как только Гермиона отошла подальше, по мнению Забини, мулат достал палочку и отправил патронус всего с двумя словами — «она знает». Гермиона же заглянула к Гарри. У них вдвоём были секреты от слизеринского трио — это была необходимость. — Во что же ты ввязалась, Гермиона? — возмутился Гарри, когда Гермиона пересказала ему разговор с Блейзом. Или недоразговор. — Гарри, я считаю, нужно увеличить количество авроров, что приглядывают за ними. — Думаешь, на них нападут? — Нет, Гарри, — качает головой девушка. — Я боюсь, что это кто-то из них. И они знают, кто, просто держатся друг за друга. — Ну, это очевидно, — соглашается Гарри. — Ну что они держатся друг за друга, — пояснил друг, когда поймал удивлённо-недоумевающий взгляд Грейнджер. — Они столько лет дружат, так что логично, что каждый знает о грешках другого. И единственный вариант — молчать о чужих, или они расскажут о тебе. — Блейз расскажет, — сказала Гермиона. — Что? Как? — Это было моё условие, — пожала плечами Гермиона. — Ну, свадебный подарок. — А если соврёт? — Мы заключили обет. Две минуты тишины, а потом кулак Гарри с грохотом падает на стол. — Как ты могла? — спрашивает Поттер. — Я же спрашивал тебя тогда, в чём подвох, а ты сказала, что просто хочешь счастья. — Всё в порядке, Гарри, — Гермиона была готова с пеной у рта доказывать, что она счастлива. — Я совсем перестаю тебя узнавать, — парень уронил лицо в ладони. — Та Гермиона, которую я помню, никогда бы не перешагнула свои принципы. — Как жаль, что та Гермиона не пережила битвы за Хогвартс, — произнесла Гермиона со сталью в голосе. — Жаль, — с этими слова девушка покинула кабинет. — Очень, очень жаль, — тихо прошептал друг в свои ладони, словно стыдился своих слов. Гарри считал, что если Гермиона может играть в свои игры по только ей понятным правилам, то он тоже кое-что может. И пусть это будет новый секрет между ними — ему уже не было совестно. Гарри запросил остатки сыворотки правды, а так же назначил встречу министру магии, которая должна быть аккурат через две недели. И Поттер молился не только Мерлину, но и всем известным ему богам, чтобы его замысел удался, и он смог опередить подругу. Потому что он был лучшим другом и, возможно, единственным. Гермиона медленно возвращалась в свой кабинет — Нотт был на месте, а видеть его совсем не хотелось. В груди по-прежнему полыхал огонь, но пламя больше не сжигало. Потому что пепел не горит. Но раны ещё кровоточат. Даже после стольких лет. Но Теодора не было в кабинете. И только Гермиона хотела вздохнуть с облегчением, как увидела Панси, которая заметно нервничала. Грейнджер решила сделать вид, что не заметила слизеринку, и пройти к себе, но Панси её окликнула, и Гермиона была вынуждена обернуться. — Ты ко мне? — вздёрнула брови гриффиндорка. Старая привычка ещё со школы, но так она реагировала на Паркинсон, ожидая очередную гадость от слизеринки. — Да, если можно. — Нет, нельзя, — в тон ответила Гермиона. — Это очень важно, — Панси осмелела и схватила подругу за локоть. — Не смей меня трогать, змея! — прошипела Грейнджер. Змея — именно такой видела Гермиона Панси. Мерзкой, скользкой, изворотливой и пригретой на собственной груди. — Мы должны поговорить, — настаивает на своём брюнетка. — Катись к Салазару, — огрызается Гермиона. — Послушай, — Панси больно дёрнула Гермиону на себя, и теперь девушки стояли нос к носу. — Можешь на меня злиться, я переживу. Да, я поступила некрасиво, и я готова принести извинения, но на это были причины! — Да катись ты к… — Не перебивай! — прикрикивает Панси. Затем она проводит ладонью по своим волосам, приглаживая их и собираясь с мыслями. — Я знаю, над чем ты работаешь. Вы работаете, — поправляет себя слизеринка. — Но я заметила, что за мной стали следить, и это не авроры. — Ну так пожалуйся своему Нотту, — Гермиона зла, поэтому не способна мыслить здраво. — Послушай, глупышка, — Панси тряхнула Гермиону. — Всё ради семьи, ты ведь знаешь? — слизеринка выглядит очень напуганной, поэтому Гермиона поспешно кивнула. — И я знаю, кого вы ищете. — Обманываешь! — Клянусь! — Имя! — требует Гермиона. — Нет, так не пойдёт, — Панси взяла себя в руки. Типичная холодная леди с потухшими глазами. — Я хочу исчезнуть, как это сделала ты, и чтобы меня нельзя было найти. — Панси, если ты что-то знаешь, то ты обязана рассказать! — Гермиона теперь сама вцепилась в слизеринку. — Я никому ничего не обязана, — Панси сделала шаг назад. — Я хотела поговорить с тобой, если ты помнишь, то ты меня избегала. — Я думала, ты хотела поговорить о Тео… Теодоре. — А кто сказал, что речь не пойдёт и о нём тоже? — ухмыльнулась Панси. Глаза Гермионы загорелись. Чёртики в них заплясали. Она нервно сглотнула, предвкушая информацию. — Говори, — шепчет Грейнджер. — Не так быстро, — качает головой слизеринка. — Сначала я хочу убедиться в том, что останусь живой. — Что мне мешает привести тебя на допрос и дать сыворотку? — У вас закончилось зелье правды, — хихикнула Панси. — Наложить на тебя Империо? — О, а ты действительно изменилась, — констатирует Панси. — Ничем не брезгуешь? — Цель оправдывает средства, — соглашается Гермиона. — Ох, точно, — Гермиона хлопнула себя по лбу, словно вспомнила важную вещь. — Я же Гермиона Грейнджер, у меня ведь есть некоторые… поблажки — победоносно улыбается Грейнджер. — Я ничего не смогу тебе сказать, потому что я Хранитель тайны. — Врёшь! — Гермиона не верит, что ответы так близко, на расстоянии вытянутой руки, но при этом уплывают сквозь пальцы. — Ну ты можешь попробовать, — предлагает Панси. — А если ты врешь? — в лоб спрашивает гриффиндорка. — С чего бы? — Испугалась и хочешь спасти свою тушку, — Гермиона складывает руки на груди. — Или же у самой рыльце в пуху, вот и сбегаешь. — О, Гермиона, — улыбнулась Панси. — Я всего лишь крыска, поэтому и сбегаю с тонущего корабля. Но поверь мне, капитан не оставит свой корабль. — Я сделаю всё, что ты скажешь, только скажи мне чёртово имя! — Твой ход, Героиня войны. — Ты блефуешь, — смело заявляет Грейнджер. — Я и пальцем не пошевелю, пока не узнаю больше. Панси выглядит растерянной, когда Гермиона начинает диктовать условия. И Гермиона победно улыбается, уверенная в своих догадках, что это просто блеф, как вдруг Панси делает шаг к ней, заправляет локон Грейнджер за ухо и произносит в самое ухо гриффиндорки: — Локи. И комната начинает кружиться к Гермионы перед глазами. Гриффиндорка уверена, что если бы не держалась за слизеринку, то непременно рухнула бы на пол. — Откуда ты?.. — только и смогла прошептать Грейнджер. — Я знаю, кто это. И почему он это делает. Но сначала, я жду, что ты выполнишь мою небольшую просьбу. — Неделя, — по-прежнему шёпотом отвечает Гермиона. — Мне нужна будет неделя. — Я загляну к тебе через неделю, — Панси подмигнула и выплыла из кабинета, как подобает истинной леди, но не напуганной пташке. И Гермиона пойдёт на поводу у слизеринки, потому что та была ключом к разгадке. Естественно, у самой Гермионы не было такой власти, чтобы провернуть подобное, поэтому она обратилась к министру магии. Когда-то давно он уже организовывал такое. И в этот раз тоже поможет — Гермиона была уверена в этом. Потому что игра стоила свеч. Не было подозрительных смертей, и Гермиона не верила, что преступник так просто затихарился. Она пыталась забраться в его воображаемую голову и узнать, предугадать следующий шаг, но у неё ничего не выходило. Мысли упорно возвращались к слизеринке, и от этого на сердце Гермионы появлялась лёгкая грусть, ведь согласись она раньше с ней поговорить, жертв наверняка было бы меньше. Неделя пролетела на одном дыхании. И настал день «Икс». Гермиона была так поглощена хлопотами, что даже не удосужилась узнать, откуда Панси узнала о Локи. Ведь это было название операции, и только двое людей знали об этом, и одной из них была сама Гермиона. И вот Панси сидит перед Гермионой. Их разделяет только стол. Обе в предвкушении, но обе молчат. Каждая делает вид, что ей это не так уж и интересно. — Вот твои новые паспорта, — Гермиона положила перед собой запечатанный конверт. — Даже я не буду знать, какую страну ты выберешь и как тебя будут звать. — Отлично, — Панси прошлась кончиком языка по нижней губе. — Тут твои новые счета в каждой из стран, чтобы ты ни в чём не нуждалась, — второй конверт ложится на первый. — Превосходно, — Панси протягивает руки к ним, но Гермиона ловко убирает конверты в свою сумку. — Мы же договаривались! — Именно, а я так ещё и не получила нужную информацию, — напомнила Грейнджер. — Так же уточню, вдруг ты решишь просто-напросто выкрасть конверты из моей сумки — на них чары, и никто не сможет их взять в руки, пока я самолично не передам их. — Умно, — согласилась Панси. — Имя? — Гермиона пальцами вцепилась в край стола так сильно, что побелели костяшки пальцев. — Не здесь, — качает головой Панси. — Ты издеваешься надо мной? — чуть ли не взревела Гермиона. — Ты вот серьёзно сейчас?! — У стен есть уши, Гермиона, а в министерстве тем более. — И что ты предлагаешь? — Гермиона разделяла точку зрения слизеринки. — У меня в сумочке есть две бутылки вина, чтобы отметить мою новую жизнь. Предлагаю выпить, а ты задашь мне все интересующие вопросы. — Я не пью на работе. — Сегодня ты пьёшь на работе, — улыбнулась Панси. — Ты будешь пьяна, поэтому твои слова нельзя будет использовать… — А ты уже будешь под другим именем, и я не смогу привлечь тебя в свидетели, — Гермиона была восхищена логикой слизеринки, ведь та предусмотрела всё. — Поэтому предлагаю тебе открыть для меня камин, а следом явиться домой. — Хорошая идея, — согласилась Гермиона. Через семь минут Панси исчезла в зелёном пламени камина в холле Министерства Магии. Чтобы избежать малейших подозрений, было принято решение, что Гермиона немного задержится на работе — каких-то десять минут. Эти двадцать шесть минут стали вечностью для Гермионы, но вот, окрылённая, она несётся к камину. Ведь она же Гермиона Грейнджер — стоит ей узнать имя, как она найдёт доказательства и посадит преступника в Азкабан, если же и вовсе мерзавца не ждёт поцелуй дементора. А на двадцать восьмой минуте огромная выдра несётся к Гарри, Теодору, Блейзу и Драко. На тридцатой минуте парни уже аппарировали к ней в квартиру, аренду которой она продолжала оплачивать, хоть и жила у Блейза. На тридцать первой — через камин вошли два колодомедика и ещё трое авроров. — Как ты? — Блейз подлетел к ней первым, укрыв своими объятиями. — Блять, сам подумай, — огрызнулся Нотт. — Не тебя спрашиваю, — в ответ огрызается Блейз. — Блейз, всё в порядке, — Гермиона ласково гладит мужа по щеке. — Его нужно понять, это же Панси. — Держись, — бросил Забини и поспешил увести Гермиону в другую комнату. Но держаться ему было не за кого. Гермиона нашла прибежище на кухне. Пять кружек чая были заботливо ею налиты, и ожидали коллег. — Я составлю тебе компанию? — Теодор неловко потоптался в дверном проёме. — Меня, как родственника, прогоняют. — Да, конечно, присаживайся, — Гермиона похлопала рядом с собой. — Сначала отец, теперь Панси, — растерянно произнёс Нотт. — За что? Гермиона не знала, что ответить, поэтому просто его обняла. Потому что слова пустой звук в подобной ситуации, а объятия — поддержка. Двадцать минут они провели наедине, в молчании, а потом из соседней комнаты послышались хлопки аппарации — сотрудники министерства покидали её квартиру. — Это наш парень, — уверенно заявил Гарри, усаживаясь на стул и беря в руку чашку. Драко последовал его примеру, а Блейз встал у окна, отдельно от всех. — Три яблочных семечка, — прочистив горло, начал Драко. — Но в этот раз странно, что два были зажаты в одной руке, а одно — в другой. Раньше они были вместе. — Серьёзно, Драко? — спросил Нотт. — Тебя смутило только то, что семечки странно лежат? А то, что в неё засунули бутылку, тебя не смутило? — Да, Панси была убита как-то по-маггловски, — констатировал Поттер. — Этот урод засунул в её влагалище бутылку, и Панси скончалась от кровотечения и шока, предварительно стукнув второй бутылкой по затылку. — О Мерлин! — воскликнула Гермиона. Она сама не заметила, как сжала руку Нотта в своей. — Да, это слишком даже для этого мерзавца, — согласился Малфой. — Это личное, — уверенно заявил Блейз, и все четыре головы повернулись к нему. — Она его знала. — Ребят, я должна вам кое-что рассказать, — тихо произнесла Гермиона. И Гермиона рассказала всё, умолчав о Локи. Ребята были шокированы и возмущались, что Гермиона не арестовала Панси. Но поделать было уже ничего нельзя. — Блейз, думаю, тебе стоит сегодня остаться с Теодором, — обратилась Гермиона к мужу, и тот послушно кивнул. — Драко, думаю, ты тоже ему сейчас необходим. Гарри же побудет со мной. Всех такой расклад устроил. По крайне мере никто не возмущался. Но Теодор был недоволен — он бы предпочёл утешения и объятия Гермионы. Но всему своё время. А он умеет ждать, как показало время. Они остались вдвоём — Гарри и Гермиона. Неловкая пауза. А потом Гермиона тихо уронила: — Я уже подала прошение министру, чтобы тебя отстранили от этого дела. — Что? Ты серьёзно? — Да, и я уже получила ответ, что моё прошение удовлетворено. Об этом будет сообщено тебе лично Кингсли. — Я главный Аврор, так нельзя! — Я сказала это тебе первым, чтобы ты не выглядел глупо перед слизеринцами. Придумай что-то, чтобы не потерять авторитет. — Почем ты так со мной? — Гарри не верил в то, что Гермиона опять что-то проворачивает за его спиной. — Панси мне кое-что сказала, и я была слишком одержима тем, что скоро разгадаю эту загадку. И совсем не увидела правды. — И какая правда? — Только мы вдвоём знали, что ищем Локи. — Да, — оглашается Поттер. — Но Панси знала, что мы его ищем. Она так и прошептала мне на ухо. — Быть не может. — Она знала, кто такой Локи. И сегодня она должна была назвать его имя, но вот неожиданность, она убита. — Но причём тут я?! — Поттер не верил, что Грейнджер его обвиняет. — Ты спал с ней, — уверенно заявила Гермиона. — Проболтался во сне или же просто хотел похвастать. Может даже, что она видела документы у тебя на столе или в кармане, пока ты был в душе или срочно аппарировал на вызов. — Я… Я… Я не знаю. — Я знаю, Гарри. Поэтому ты теперь первый подозреваемый. Сначала тебя отстранят от дела, а потом и вовсе отправят в отпуск до выяснения… — Зачем ты это сделала? — криком перебивает Гарри. — Поэтому дам тебе совет — уйди сам на несколько недель, пока всё не затихнет. — Гермиона, я… — Уходи, Гарри, я хочу побыть одна. — Тут? В этой квартире? — Уходи, — повторила Гермиона. — Зачем ты так со мной? — с этим вопросом на губах Гарри растворился в воздухе. — Чтобы тебя уберечь, — Гермиона опустила лицо на колени и заплакала. Слишком много факторов встретились, и эмоции требовали выход самым простым и банальным способом. Несколько дней Гермиона не появлялась на работе — работала из дома. Из дома — это значит из своей старой квартирки. Она снова защитила своё временное убежище чарами, чтобы никто её не побеспокоил. Только рабочие совы стучались в окно ежечасно. Этих нескольких дней хватило, чтобы Гермиона заново обдумала сложившуюся ситуацию. Безэмоционально. Не получилось. Но тем не менее в среду Гермиона вошла в кабинет мужа с нерушимой решительностью на лице. Он ей расскажет. Всё. — Рад видеть тебя, милая, — улыбнулся Блейз. — Я хочу, чтобы ты мне рассказал то, что обещал. — Кажется, у меня есть время до конца недели. — Нет, Блейз, сейчас. Обет не позволяет тебе молчать по истечении месяца, но раньше — пожалуйста. Пожалуйста, — просит она. — У меня есть такое чувство, что если я тебе всё расскажу, ты опять исчезнешь, не так ли? — Мне здесь очень больно, — прошептала Гермиона. — Хорошо, идём, — Блейз с готовностью поднялся со своего стула. Последний раз поправил папки на столе, достал из ящика конверт и повертел в руках. Но потом всё же положил на стол, на самое видное место. — Пойдём. — Удивлена, — Гермиона обвела взглядом небольшой балкон, на котором они расположились. — Это самый презентабельный ресторан в маггловском Лондоне, — улыбнулся Блейз. Ему было приятно, что хотя бы раз, но он её чем-то удивил. Поразительно просто. — Вы уже определились, что будете заказывать? — официант заглянул к ним. — Ещё нет, подойдите попозже, — попросила Гермиона, которая хотела приступить к десерту, а именно — к информации. К ответам. — Может, шампанского? — не сдавался официант, — На днях мы урвали настоящую редкость на аукционе, Дом Периньон пятьдесят девятого года, — хвастался официант. — Для особых посетителей. — Нет, спасибо, — Гермиона настойчиво отказалась от напитка. — Или, может, девяносто шестого года? — настаивает официант. — Извините, но моя дама не хочет, — Блейз предвидел очередной отказ Гермионы. — Шампанское ведь пьют по праздникам, так что принесите лучше старого доброго Джонни Уолкера, — официант улыбнулся и поспешно ушёл за бутылкой. — Я не люблю виски, — покачала головой Гермиона. — Ты просто не пила стоящий, — отмахнулся Блейз. — Я сюда вообще-то поговорить пришла, — недовольно произнесла Грейнджер. — О, виски лишь способствует хорошей беседе. Поверь, я знаю о чём говорю, — подмигнул мужчина. И Гермиона видела, что он действительно наслаждался напитком, смакуя горькое послевкусие на языке. Она не смела его перебивать в этой тишине, но он первый нарушил молчание. — Поцелуй меня, — просит Блейз, и Гермиона растерялась. Он уверенно встал, уверенно подошёл к ней и так же уверенно протянул ладонь, в которую она вложила свою. Рывок — и они стоят впритык. — Поцелуй меня, — просит Блейз. — Я хочу знать, что всё это было не зря. И она поцеловала. А он углубил поцелуй, вторгаясь языком в рот. И Гермиона поняла, что вкус виски не так уж и плох, особенно когда он на умелых губах. — Мистер Забини, — позвали из-за спины, и Блейз, недовольно постанывая, отстранился от своей жены. И Гермиона тоже разочарованно выдохнула, не открывая глаз. — Мистер Забини, — настойчиво звал голос. — Да? — Блейз натянул вежливую полуулыбку на лицо. — Чем могу помочь? — Вы должны пройти с нами, мистер, — сказал мужчина слева. — Немедленно, — настоял мужчина справа. — Позвольте спросить… — начал мулат, но его перебили. — Спрашивать будем мы. — Я тебя не отпущу, — Гермиона подалась вперёд, намереваясь стать неким барьером между незнакомцами и Блейзом, но Забини настойчиво пытался завести девушку себе за спину. — Мы будем вынуждены применить магию, — и оба незнакомца продемонстрировали волшебные палочки в кобурах. — Ничего не понимаю, — прошептала Грейнджер. — Кто это? Что они себе позволяют? — Мистер Забини, мы ждём, — поторопил мужчина слева. — Это что, невыразимцы? — Гермиона пыталась хоть как-то понять происходящее. — Гермиона слушай внимательно, — Блейз крепко её обнял. — Мне очень жаль, что я не успел рассказать тебе о Локи, — он почувствовал её дрожь. — Но подумай над последним убийством, что если два семена в одной руке и одно в другой — не просто так? Что, если их двое, но они за одно? — искорка понимания блеснула в шоколадных глазах, и Гермиона нервно кивнула. — Мистер Забини, — опять его позвали. — Минуту, я попрощаюсь с женой. Гермиона, это не невыразимцы, — прошептал он ей в ухо. — Они говорят с акцентом и называют меня «мистером», почему не сэр? — Я не знаю, — Грейнджер крепче прижалась к его груди. — У них слишком дорогая обувь и костюмы из последней коллекции, я итальянец, поверь, знаю в этом толк. — Минута вышла, мистер! — И если это невыразимцы, то почему меня не вызвали с рабочего места? Почему забирают так дерзко посреди маглловского Лондона? — Мистер! — возмутился один из незнакомцев. — Вы можете пойти с нами, сохранив достоинство, или же мы применим силу. — Иду, — Блейз мимолётно поцеловал Гермиону в щёку. — Срочно сообщи об этом Драко, — убедившись, что Гермиона всё поняла, он обратился к незваным гостям, — Ведите. Счёт на моё имя, пожалуйста, — обратился он по всей видимости, к официанту. Гермиона схватила палочку и практически аппарировала, как вспомнила, что она в маггловском ресторане. — Чёрт! — выругалась Гермиона и, схватив сумочку, побежала следом. Она так спешила добраться до ближайшей точки аппарации, что не заметила, что Блейза не видно. Она ввалилась к Малфою в кабинет и что-то нечленораздельно вывалила на его. — Повтори, — серьёзно попросил он. Но у неё не получалось — так она переживала за слизеринца. Тогда Драко потянулся за волшебной палочкой. — Ты не возражаешь? — спросил он, и Гермиона благодарно кивнула, подкинув нужные воспоминания. — Легилименс! — и картинки замелькали у неё перед глазами. — Будь тут, — бросил Драко и куда-то побежал. И первый раз в жизни Гермиона была этому рада — что-то происходило, но от неё ничего не требовали. Драко не было так долго, а Гермиона так устала, что успела задремать. И она была удивлена, когда очнулась — в кабинете находился Малфой и Нотт. И початая бутылка огневиски. — Как давно вы тут?.. — прокашлялась Гермиона. — Уже полночь, если тебе интересно, — откликнулся Малфой. — Гермиона, у нас есть две новости, и обе плохие, — начал Нотт. — Что случилось? — встрепенулась гриффиндорка. — Блейз знал, что что-то такое может случиться, — начал Драко. — У него на столе лежали документы, который он привёл в порядок. — В смысле? — Гермиона не понимала, чего от неё хотят. Почему они говорят загадками? — В смысле он позаботился о тебе, чтобы ты не возилась с бумажками, — пояснил Драко. — Мило, — кивнула Гермиона. — Мы с Драко лично явились в тот ресторан и расспросили персонал. Они нам любезно показали видео, которое записали их… эм-м-м… камеры? — Да, камеры, — подтвердила Гермиона. — Но это нам ничего не дало, тогда мы связались с министром Британии, чтобы он позволил нам… э-м-м-м… применить магию в некоторых местах, — продолжил Теодор. — И? — затаив дыхание, спросила Гермиона. — Взорвалась машина, в которой был Блейз, — мягко произнёс Тео. — И? — мозг отказывался в это верить. — И что? — Блейз погиб в автокатастрофе, — вот теперь мозгу пришлось это принять. Теперь слова были озвучены, и неизбежность повисла в кабинете. — Нет, — покачала головой Гермиона. — Нет! Драко переглянулся с Теодором, и тот кивнул. — Думаю, я лишний тут, — Малфой допил бокал и ушёл оставив ребят вдвоём. — Нет, — покачала Гермиона головой. — Нет! — упрямо повторила она, впиваясь в лицо Теодора. — Нет! — закричала она. — Нет! — ноги подкосились, и она рухнула на пол. — Пожалуйста, скажи, что это не так, — молит девушка. И Нотт опускается на колени. Её кулачки бьют его по груди, пытаются оттолкнуть, но он мёртвой хваткой её держит, не позволяя рассыпаться на миллионы осколков. — Нет! Нет! Пожалуйста, — плакала Гермиона. — Тише, — он гладил её по волосам. — Тише, Гермиона, ты справишься. Ты самая сильная из нас, ты непременно справишься, — он сам не знал, почему настолько больно. Никто не посмел входить в кабинет Драко, и их тревожить. И всё это время Теодор баюкал её, как маленькую, шепча что-то на ухо. А она упрямо качала головой. Но вот она измотала себя и уснула, и Нотт, не долго думая, аппарировал к себе, в Нотт-мэнор. С тех пор Гермиона будет всегда возвращаться именно туда. Не потому что больше некуда, а потому что их сближало общее горе — оба потеряли супругов, друга и подругу. Гермиона упорно не будет замечать косых взглядов. А Нотт с таким же упорством будет давать сплетни для Пророка, появляясь с Гермионой вместе и поддерживая. Этот день хотелось вырезать из памяти. Это были похороны Блейза Забини — чуткого мужа и верного друга. Гермиона сначала отказывалась идти, потому что не понимала, для кого этот цирк. Было странно, но не нашли его тела, даже обгоревшего. Не нашли и костей, хотя бы обугленных. Не нашли ничего. И это была очередная странность, но не нашли и яблочных семечек. Но она пришла. Церемония прощания была в самом разгаре, когда тяжёлые двери распахнулись, впуская вдову Забини. Скитер потом ещё пошутит в своей колонке, что жена Забини пошла по стопам его матери, но это будет потом. Все на неё уставились, перешёптывались. Нотт тут же бросился к ней, потому что видел, с каким трудом давался каждый шаг. И она шагала, высоко задрав подбородок и с абсолютно сухими глазами. Она знала, что гроб был пуст, поэтому и закрыт, но все были уверены, кроме самых близких, а их было не так уж и много, что тело сильно изуродовано огнём. — Мне очень жаль, что я не смогла тебя спасти, — прошептала Гермиона. Ей нужно это было сказать, даже если он никогда не узнает. — Жаль, что этот мир не защитил тебя.Ты ангел, Блейз. Пусть твоё возвращение домой будет спокойным и лёгким, — она положила небольшой букет и поспешила уйти. Нотт, конечно же, пошёл следом. — Ты не в чёрном, — они уже оказались на улице, поэтому Теодор закурил. — Ты тоже. — Тебе к лицу зелёный. — Его любимый цвет. — Да, все хорошие друзья пришли сегодня не в чёрном. Кажется, нас таких было пятеро. Докурив, он придержал её под локоть, трансгрессируя домой. Двенадцать дней тишины и боли. Она опять заперлась в комнате, которую ей выделил Теодор, никого к себе не подпуская, за исключением сов министерства. Но на тринадцатый день Нотт стучал по двери, даже пинал её и орал, что если она «не откроет эту дурацкую дверь, то он все двери по срывает с петель, даже в ванной». И Гермиона открыла ему дверь тем вечером, заинтригованная. Она была уверена, что-то случилось. Нотт был взволнован, и это сразу бросилось в глаза. Немой вопрос застыл на её губах, потому что он сразу выпалил, устало вглядываясь в её глаза: — Драко пропал. — и голос его дрожал. И боль сделала новый виток, заново засасывая в свою пучину.