Черти летят, тебя съедят!

      На дискотеку Антон вернулся спустя добрых двадцать минут, которые в основном потратил на горячие поцелуи в том углу админки, который не просматривался ни из одних окон. Ну а какого, собственно, хрена? Критическое время, в течение которого ему удавалось вести себя прилично вблизи объекта своей влюбленности, внезапно ответившего взаимностью, было достигнуто еще рядом со следами чертей. Две сотни метров, которые отделяли их от админки, Антон не запомнил вообще, потому что пальцы горели от желания прикоснуться. И, очевидно, не у него одного, потому что в админку они вошли вдвоем и не сговариваясь. Потом Арсений снял халат, осторожно повесил его на вешалку за дверью и закрыл ту на задвижку. И, хотя он все еще оставался одет в футболку и брюки, Антону это зрелище показалось невыносимо эротичным.              Арс сказал, что соскучился, и целовал его неизменно бережно, но с такой отчаянной настойчивостью, будто они не виделись месяц. Словно это было чем-то большим. Из-за нежности губ, терзающих его губы, пальцев, которые мягко касались подбородка и того чувствительного места на тыльной стороне шеи, и гибкости сильного тела, с которым его разделяли несколько слоев одежды, Антону было трудно дышать. И понимание, что делается это через нос, ничуть не помогало. Антон не помнил, чтобы хоть однажды в жизни испытывал от поцелуя такую надежду, и тоску, и трепет и чтобы так сбоили все полезные внутренние органы, ответственные за получение кислорода из окружающей среды.              К счастью или сожалению, Арс отстранился прежде, чем заимел на руках бесчувственное тело. Его растрепанный вид, чуть расфокусированные глаза и покрасневшие губы не способствовали установлению душевного равновесия, но Антон усилием воли заставил себя вдыхать и выдыхать. И не думать, не думать о том, что, если у Арса такую реакцию вызывают поцелуи, насколько чувствительным и отзывчивым тот может оказаться в постели. Потому что узнать он это собирался именно в постели, а не на рабочем столе Лидии.              Видимо, что-то такое отразилось на его лице и вызвало горячий отклик в душе мужчины, потому что тот вдохнул через нос, посмотрел чуть повыше плеча Антона и напомнил:              — Ты говорил, тебе нужно работать.              Больше всего на свете сейчас хотелось сграбастать его в охапку, затащить на второй этаж, в компьютерный класс, и не отпускать, пока лагерь не погрузится в сон, а черти не выйдут на охоту. Антон не стал говорить об этом вслух, потому что выражение лица Арса подсказывало: тот может и согласиться. Вместо этого он забрал со стола кофр с «Кэноном», на его место убрал старый фотик, поправил футболку, задравшуюся в неизвестный момент, и сказал:              — Я зайду после планерки. Если черти раньше не поймают.              — Могу тебя встретить, — великодушно предложил мужчина, обнимая приблизившегося Антона и целуя в висок.              — Не-а. Ты ценный сотрудник. Если опрокинешься, весь лагерь утонет в соплях.              Арсений возвел глаза к потолку.              — Колледж, универ, ординатура… Все вело меня к этому.              После еще одного долгого поцелуя они расстались, и Антон быстрым шагом отправился на дискотеку. За ближайшие два с половиной часа предстояло многое успеть: отфоткать детей, зажигающих на танцплощадке, сгонять в душ, пока тех укладывают спать, выпросить у Вадима блютус-колонку, разобраться с контентом для сайта на завтра и — самое главное — где-то позаимствовать две палки, несколько покрывал и веревку.              С задуманным он справился благополучно, только с фотографиями пришлось провозиться дольше обычного, отбирая более-менее удачные кадры. Лидия успела пожелать спокойной ночи и уйти к себе, а Антон все еще дожидался, пока обработанные фото загрузятся на сайт. Возник соблазн забить и отложить работу на завтра, но тут интернет наконец начал работать по-человечески, а взгляд Антона упал на открытую упаковку воздушных шаров, валяющуюся среди прочего хлама в админке. Наверное, его улыбке в момент, когда он бессовестно утаскивал красный шарик из пачки и забирал маркер из стаканчика на столе, позавидовал бы Гринч.              Потом он поднялся к себе за тюбиком смазки, и его руки, когда он прятал его в захваченную с собой бананку, стали непослушными далеко не от возбуждения. Но предстоящий набег на прачечную помог отвлечься, и уже вскоре Антон, стараясь не шуметь, двигался по спящему лагерю с двумя ворованными одеялами и парой жердей, которые бесхозно валялись под забором, а потому украденными считаться не могли. А через пятнадцать минут плодотворного созидательного труда поднимался по узкой лестнице на второй этаж медпункта.              Внутрь он вошел на волне дурного энтузиазма от проделанной пакости и вел себя не слишком тихо, но Арс, которого Антон заметил не сразу, не пошевелился. Он лежал на застеленной кровати, поверх пледа, сложив руки на груди и склонив голову, будто пытался укрыться от света лампочки под потолком. Спал.              Антон тут же почувствовал себя неловко и собирался развернуться и уйти, но деревянный пол предательски скрипнул под ногами, и Арс открыл глаза, щурясь на свет.              — Прости… — почти шепотом проговорил Антон. — Давай я лучше пойду. Выключить свет?              — Можешь оставить настольную, — хрипло ответил мужчина, поворачиваясь на бок.              Антон послушно щелкнул старомодным выключателем за дверью, и приземистая лампа с серо-желтым абажуром осталась единственным тусклым источником освещения.              — И куда ты там собрался? — продолжил Арс и протянул к нему руку, не отрывая головы от подушки. — Иди сюда.              От этого простого предложения у Антона перехватило дыхание. Как завороженный, он приблизился к кровати, наблюдая, как мужчина подвигается к стене, освобождая место. Расстегнув бананку и бросив ее под ноги, Антон осторожно присел рядом.              — Пять минут, — неизвестно кому пообещал Арс, потянул его за локоть, понукая лечь, и, едва Антон устроился, перекинул руку через его грудь, а ноги переплел каким-то очень естественным движением.              — Сколько угодно, — тихо поправил тот, накрывая его руку своей.              — Не-а. — Арс придвинулся ближе, после некоторой возни заставил Антона развернуться и опереться спиной о его грудь, а потом уткнулся носом ему в затылок. — Иначе я снова усну. А ты пришел трахаться, потому что я тебя позвал. И через пять минут я буду готов принять в этом процессе деятельное участие, — сонно пробормотал он, касаясь губами чужой шеи.              Живот Антона судорожно поджался, внутренности тряхнуло, будто он пропустил апперкот в солнечное сплетение, а в ушах зашумело. Вот и дожил, промелькнуло в голове.              Да он даже перед своим первым разом, и тем, что с девушкой, и тем, что с парнем с сайта знакомств, не испытывал таких эмоций. Не возбуждение, предвкушение или хотя бы любопытство — а панику. Ее отголоски угадывались еще вечером, но теперь его накрыло всерьез. Он окаменел, будто сказанные слова были приговором, а не вполне доброжелательным предложением хорошо провести время.              Но бога ради, они оба взрослые люди, а из бывших партнеров Антона можно собрать средних размеров разношерстный отряд. Он никогда не тушевался перед теми, кому симпатизировал, не давал заднюю, хоть и полностью принимал право других на сомнения или отказ. Да и понятие симпатии у Антона было весьма широким, главное — отсутствие отвращения и чувства опасности. Он не стремился к близости с каждым встречным, нет, но не подходил к выбору партнера чересчур придирчиво. Большинство людей, по его опыту, по-своему отличные ребята, а мудаков он чувствовал спинным мозгом. И если отличные ребята были заинтересованы в знакомстве, то довольно быстро становилось ясно, окажутся ли они в одной постели или на другой поверхности, и поводов менять принятое решение как-то не возникало. Да и сейчас не было, по крайней мере объективных. Если кто-то и должен робеть, то Арс, который ничего подобного никогда не делал, а не Антон.              Рядом с Арсом было комфортно, и интуиция, которая временами предостерегала от неудачных знакомств, молчала. Так какого же хрена Антон лежит в объятиях этого мужчины, чувствуя панический ступор и желание сбежать?              Возможно, именно поэтому Антон никогда не пытался переспать с теми, в кого был влюблен? Такое… земное действие не получалось увязать в сознании с высоким образом, сложенным из собственных фантазий. Эта затея принесла бы только разочарование. Но казалось, они с Арсом преодолели эту стадию слепого идиотического обожания, не имеющего сколько-нибудь адекватной основы и перспектив. Они два человеческих человека, которые удачно сошлись характерами и предпочтениями…              Только вот нет, понял Антон. Попытка свести межличностные отношения к этой примитивной формуле на этот раз провалилась. Провалилась потому, что не учитывала чувство, которое пришло на смену глупому обожанию некоторое время назад: понимание, что этот человек ему подходит так, как никто до этого. Что он не просто отличный парень, которого тем не менее в случае чего можно будет безболезненно отпустить.              В тот момент, когда Антон перестал ебать самому себе мозги, он обнаружил, что ему практически не требуется усилий, чтобы подстроиться под Арса. Их склонности, реакции на раздражители, чувства комического и манеры улаживать дела пересекались самым неожиданным образом, они дополняли друг друга и делали лучше, и то, что для другого прозвучало бы как банальное описание удачных отношений, для Антона было настолько ценно, что теперь он боялся дышать.              И, очевидно, Арсений это заметил. Он перестал лениво поводить носом по линии роста его волос на затылке, отстранился так, что его дыхание едва угадывалось на покрытой мурашками шее, и осторожно спросил:              — Тебе неприятно? Мне прекратить?              Антон помотал головой, потом осознал, что его не поняли, и ответил, стараясь вложить в голос всю доступную бодрость:              — Нет, все в порядке. Я в порядке.              Арс задумчиво молчал несколько минут, то ли не зная, что следует сказать, то ли давая Антону время. Тот размеренно вдыхал и выдыхал, чувствуя на себе приятную тяжесть чужой руки и то, как на сердце скребут кошки.              — Я в порядке, — чуть увереннее повторил Антон, проводя по чужой руке и несколько нервно переплетая их пальцы. — Как ты хочешь, чтобы мы это сделали?              Нужно просто выбросить все из головы. Он слишком много думает. Правильно Поз назвал его занудой. За компанию с Арсом.              — Нарушаешь собственные правила? — спокойно поинтересовался тот, будто подслушав его мысли.              Уютно-сонный еще десять минут назад, теперь голос стал собранным и почти деловым, и сказанные слова показались Антону оплеухой. Никакого упрека в них Арсений, конечно, не вкладывал, но взвинченное сознание восприняло их именно так, как полагало заслуженным. Впрочем, сознание не было полностью безнадежным, а потому спустя несколько мгновений предположило наличие в реплике подкола. Правда, остроумного ответа как-то не вышло.              — Получается, что так. Прости. Я понял, что охренеть как нервничаю, — признался Антон, не делая попытки развернуться лицом, потому что говорить вот так было проще. Точнее, единственно возможно.              — Это я заметил, — без иронии согласился Арс. — Ты хотел уйти?              — Только чтобы не мешать тебе спать.              — Ну, я же сказал… — Он замолчал, а потом выдохнул, осененный мыслью: — О. Это было грубо, да?              Антону потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, с чего все началось. Точно, с озвученного намерения трахаться.              — Это было очаровательно непосредственно, — тихо фыркнул он.              Арс же правда ничего такого не сказал, это он отреагировал неадекватно на стиль общения, который сам и инициировал.              — И грубо тоже, — не согласился тот. — Но если дело не в этом, тогда что тебя нервирует?              Антон с досадой вздохнул. Проблема была в том, что по какой-то причине скрывать что-либо от Арса было очень трудно. Их общение с самого начала было очень доверительным и искренним, и теперь почему-то все попытки недоговаривать и изворачиваться не выдерживали столкновения со взглядом светлых глаз. Да и надо ли?              — Я сейчас подставлюсь и поставлю тебя в неловкое положение, — предупредил Антон.              — Я уж как-нибудь переживу, — пообещал Арс.              В его голосе не было насмешки, только тепло и спокойная готовность иметь дело с трудностями. Антон почувствовал себя самозванцем рядом с ним, но быстро затолкал мысли о собственной неуместности куда подальше.              — Помнишь, мы как-то говорили про Фрейда? Или про что-то еще. — Антон нервно обводил подушечками пальцев чужие суставы на костяшках, поймал себя на этом и прекратил: мало кому нравится щекотка. — И еще про трудности в отношениях. Ты решил, что у меня не получается влюбиться.              — Да, помню. Ты не захотел объяснять, а я не настаивал.              Антон коротко выдохнул и признался:              — Думаю, у меня все-таки получилось, и поэтому я так психую. Прости. Это довольно глупо, но лучше я объясню это сейчас и постараюсь прийти в себя, чем испорчу тебе твой… опыт.              — Наш.              — Что?              — Наш опыт. — Арсений помолчал, подбирая слова, и продолжил несколько смущенно: — И прости, если мой утренний… поступок заставил тебя думать, что я заинтересован исключительно в сексе. Не знаю, почему я… Просто… ты бы себя видел в тот момент. — В его ровный голос прорвался отголосок тех эмоций, и Антон почувствовал, как краснеют уши. — И еще я, наверное, хотел себе что-то доказать… или тебе — например, что не обязательно быть со мной настолько предупредительным. Эффект получился обратный, да?              Антон слабо хмыкнул, попытался придумать достойный ответ, но на самом деле он просто хотел, чтобы Арс продолжал говорить.              — Если честно, мне было бы комфортнее, произойди это дома, а не в здешних экстремально-полевых условиях, — добавил тот. — Из-за некоторых нюансов подготовки и из соображений приватности.              — Дома? — глупо переспросил Антон.              — Например, у меня, — просто ответил Арс. — Ты ведь будешь сопровождать автобус обратно, значит, окажешься в Питере и, судя по всему, не будешь торопиться. — Очевидно, ответное молчание оказалось красноречивым, а может, Арс вспомнил утренний разговор, потому что со вздохом добавил: — Антон, если бы меня просто потянуло на эксперименты со своей сексуальностью, я бы подождал до конца смены и нашел кого-то дома, а не рисковал, соблазняя коллегу. Я вообще не сторонник служебных романов. Если только не с тобой.              — Да?              — Да. Я обычно не творю вдохновенных безумств, если не нахожусь под большим впечатлением. И если ты сейчас спросишь «от кого?», клянусь, до утра ты не доживешь и безо всяких чертей, — ворчливо закончил Арсений, но то, как бережно он продолжал обнимать Антона, выдавало его чувства с головой.              Его чувства.              С ума сойти.              Антон осторожно развернулся и несмело посмотрел на Арса.              — Я дурак? — проговорил он, чувствуя себя обязанным извиниться за эту нелепую эскападу.              Арс смотрел тепло и все же немного сонно. Душераздирающе прекрасное зрелище.              — Нисколько, — убежденно заверил он. — Думаю, наоборот, и от этого все сложности. И это одна из причин, почему я от тебя без ума. — И быстро добавил, уловив тенденцию доступных сейчас Антону способов поддерживать диалог: — Переспросишь — пну коленом.              — Не переспрошу, слова закончились, — фыркнул Антон, полуприкрыв глаза и наслаждаясь теплом чужого тела.              — Как кстати, — насмешливо изумился Арсений. — Тогда, если мы выяснили, что оба слишком взволнованы, и решили не торопить события, и слова у тебя закончились, давай спать. — Он прикрыл рот ладонью, зевая. — Полвторого.              — Здесь?              — Полвторого? — покосился на него мужчина. — Думаю, везде.              — Спать. — Антон несильно ущипнул его за плечо.              — Не делай вид, что не уснешь сейчас на любой горизонтальной поверхности, у тебя глаза совсем осоловевшие. И я бы хотел, чтобы ты остался, но если ты против…              — Конечно, нет.              — Тогда вставай, я расстелю постель. — Арсений нехотя заставил себя сесть. — Можешь пока раздеться до комфортного состояния и выключить свет. И еще мы будем обниматься, но не целоваться, потому что иначе эта возня продлится до утра.              Антон зажмурился. Почему-то в исполнении Арса принцип «словами через рот» оказывался не просто средством конструктивной коммуникации, а изящной и обезоруживающей манерой флирта. И ведь не подкопаешься!              Он вздохнул, не наклоняясь разулся, засунул носки в кроссовки и стащил с себя штаны. Наверное, под комфортной степенью обнажения подразумевалось именно это: он не был слишком голым, чтобы близость кожи к коже оказалась чересчур волнующей, но при этом мог бы спать, не раздражаясь наличием лишней ткани на себе. Придя к этому глубокомысленному заключению, Антон потянулся было к лампе, как случайно поймал на себе взгляд Арса. И понял, что спать они не будут. В ближайшие полчаса так точно.              По спине и плечам пробежали мурашки. Если бы он не был уверен, что глаза не могут менять цвет так радикально, то поклялся бы, что радужка у мужчины стала черной. Возможно, дело было в игре теней…              Арс тут же отвел глаза и продолжил возиться с постельным бельем, но Антон уже все для себя решил. В общем-то, он был довольно примитивно устроен. Слова Арса очень качественно уняли его тревогу, а то, как он только что на него смотрел… Ну, после такого нереально просто лечь рядом и уснуть.              Это не было вожделением, его не оценивали и не изучали. Арс просто как будто не мог оторвать взгляд. И еще вдруг стало ясно, что он почти все время их знакомства смотрел подобным образом, хотя обычно Антон бывал полностью одет. Теперь, когда тот мог позволить себе рассматривать Арса достаточно долго, а не отводить глаза, опасаясь себя выдать, это было очевидно.              Хотя было бы на что смотреть — большую часть времени Антон не делал ничего примечательного и не говорил ничего особенно интересного, так, трепал языком. И Арсений общался с ним в той же дружеской, непринужденной манере, которая была универсальной и беспроигрышной вообще в любой ситуации, но его взгляд… как будто ничего и никого другого вокруг не существовало. Как будто его нескладная персона — самое привлекательное зрелище на свете, его конченый юмор чего-то стоит, а его придурочный способ справляться со своей жизнью — это не клиника, а что-то сродни мудрости.              И почему-то так думать о нем решил именно Арс.              Своим ступором Антон привлек его внимание.              — Что такое? — А потом тот сделал шаг навстречу и забрал из его рук сложенное покрывало. — Что ты делаешь?              Антон улыбнулся ему, пожалуй, впервые настолько тепло и открыто, как всегда хотелось.              — Поступаю непоследовательно. Но в соответствии с обоюдными желаниями.              — Это была, — негромко напомнил мужчина, и в его голосе угадывалось сдерживаемое напряжение, — очень хорошая и правильная идея — отложить секс, правда?              — Была, — согласился Антон, бросив покрывало в сторону, положил руку ему на талию и почувствовал через слой ткани, как напряглись мышцы пресса. — А еще она была безнадежной. Но есть разные варианты, как нам решить возникшую проблему, и не все они чересчур экстремальны. — Антон, задавливая дающее о себе знать волнение, пытался говорить ровно и уверенно. — И нам не понадобится слишком много времени. По крайней мере мне. — Он нервно фыркнул и посчитал за лучшее спрятать лицо, заключив Арса в ненавязчивые объятия. — И, — продолжил он, облизав пересохшие губы, — ты не возражаешь, если я не ограничусь…              Чужие ладони, очень естественно устроившиеся на его спине, вдруг притянули его ближе. Арс втянул воздух рядом с его ухом, коснулся губами мочки, провел носом по шее и, только осознав, что продолжать Антон не собирается или не может, подался назад, чтобы посмотреть в глаза.              Тот никогда, кажется, не придавал значения тому, как возбуждение меняет внешность, но в случае с Арсом не уставал изумляться — наверное, потому что контраст между собранным, сдержанно ироничным и компетентным специалистом и потерявшимся в ощущениях, открытым и отзывчивым мужчиной был ошеломительным. Антон засмотрелся и не сразу понял, что от него ждут продолжения. Собака. Ни с одним из его прошлых партнеров называть вещи своими именами не было так сложно. Но молча расстегивать чужие брюки было бы еще хуже.              Возможно, в какой-то степени это убивало романтику. Но Антон не хотел романтики, точнее, знал, что обычно под ней понимается какая-то срань, сочетание попытки пустить пыль в глаза и почти абсолютное равнодушие к реальным чувствам и потребностям партнера. Да, он неловкий идиот, но, если Арс действительно был честен, когда говорил, что это нечто большее, чем разовый перепихон, ему придется смириться с тем, что выбрал он неловкого идиота.              При этом обычно, когда чувства к партнеру не вносили сумятицу в душу, он мог и умел довольно многое — и теперь оказался в совершенно идиотской ситуации: между опасением отпугнуть, начав вести себя как прожженная блядь (опять же цитируя Поза), и риском перенервничать и сотворить некую дикую хрень в духе неопытного школьника.              — Если я правильно понял и ты боишься шокировать меня словом «минет», то нет, я не возражаю, — рассеянно улыбнулся Арсений, наблюдая за переменой чувств на лице Антона. — Но, надеюсь, ты готов к тому, что ответное действие может оказаться несколько… дилетантским.              — Арс! Я не жду…              Тот коротко выдохнул.              — Давай договоримся, что я не буду делать ничего против своего желания, а ты прекратишь об этом беспокоиться и поцелуешь меня наконец, хорошо? — попросил он, и Антон, помедлив секунду, повиновался.              Подался вперед, прошелся языком по мягким податливым губам, чувствуя горячее дыхание, и углубил поцелуй, различая слабый вкус мятной пасты. Арс вжимался в него, с нажимом проходясь по каменным мышцам спины, а когда он пробрался под футболку и провел пальцами по ребрам и напряженному животу, Антон издал невнятный стон. Тлеющее возбуждение разгорелось буквально за секунды и охватило все тело, путая мысли, самые невинные прикосновения ощущались нереально ярко. Антон запустил руки в волосы мужчины, не веря, что это происходит, что весь этот человек целиком и полностью — с ним и для него. Он оторвался от чужих губ, скользнул по ним расфокусированным взглядом и подумал, что наутро их интригующая припухлость явно сохранится. А потом вспомнил недавнее предложение Арса, вообразил эти губы в еще более интимной ситуации и пропал окончательно.              У Арса оказалась удивительно чувствительная шея, во всяком случае, первый рваный выдох, почти стон, Антон вырвал, оставляя там короткие поцелуи. Мелькнула хулиганская мысль организовать пару засосов, но этого бы ему не простили, так что Антон пошел на компромисс и пообещал себе, что если под футболкой мужчины найдется удачное место, то метка окажется там. Для этого от футболки предстояло избавиться, и он потянул ее края вверх, вопросительно глядя в глаза. Арс оторвался от его спины и поднял руки, помогая стащить мешающую ткань, и, когда она оказалась отброшена в сторону, предстал трогательно лохматым. Антон нерешительно провел ладонью по гладкой груди от ключиц до пупка, заставляя вздрогнуть, и обратно, чтобы осторожно коснуться подушечкой большого пальца напряженного соска. Наряду с шеей, тот пополнил список особо чувствительных зон, и Антон взялся за дело смелее, снова приникая к восхитительным, истерзанным поцелуями губам.              Следующим рубежом был пояс брюк, и, медленно продвигаясь к нему по гладкой коже и твердым мышцам пресса, он наткнулся на косой шрам от аппендицита. Проследил его средним пальцем, и, хотя рубцовая ткань никак не могла оказаться чувствительной, Арс всхлипнул, отрываясь от его губ, и попросил, не вполне совладав со сбитым дыханием:              — Да сними же их наконец!              Антон и сам не был любителем долгих прелюдий, но сейчас чувствовал необходимость действовать постепенно, чтобы избежать неловкости. Впрочем, взглянув на Арса, он понял, что нужно это только ему самому: тот был очевидно распален, и внимания на подобные заморочки ему попросту не хватало. От такой открытости и доверия захватывало дух. Как и от всего остального.              Антон непослушными пальцами расстегнул пуговицу на чужих брюках и бережно потянул вниз бегунок ширинки. Тот медленно проехался по внушительной выпуклости, и над ухом раздался восхитительно сдавленный звук. Арс неловким движением попытался помочь стянуть брюки ниже, но Антон удержал его, а потом под внимательным взглядом, чуть присев, взялся за пояс и потянул его вниз, большими пальцами проводя по стройным ногам. Оказавшись у пола, он по очереди освободил щиколотки — еще одна зона в копилку — и отбросил брюки на стул. Потом, подумав, мягко надавил на бедра, и Арс, не сразу поняв, что от него требуется, переспросил.              — Сядь на край кровати, — попросил Антон, а сам подтянул к себе сложенное в несколько раз покрывало и уложил на деревянный пол во избежание синяков на коленях, после чего устроился между ног.              Провел кончиками пальцев по голени, огладил нежную кожу на щиколотке, помня недавнюю реакцию, и только тогда почувствовал в себе силы поднять голову, потому что вообще-то их позиция повергала в некоторое смущение, и он опасался, что не его одного.              Антон помнил, как это было с ним в первый раз. То, как возбуждение постепенно отступало под натиском чувства опасности от чужих беспорядочных, не всегда понятных и не всегда безболезненных движений, отпечаталось в памяти, пожалуй, на всю жизнь. Как и понимание, что ни при каких обстоятельствах нельзя вертеть человеком, будто безвольной куклой, даже если кажется, что знаешь лучше, как доставить удовольствие вам обоим. Тем более что такие категорические убеждения — признак законченного мудака.              Ему не хотелось быть мудаком и даже просто показаться мудаком, поэтому в расчерченное резкими тенями лицо Арса он вглядывался с некоторой тревогой, опасаясь, что поспешил. Но в его затуманенных глазах не было напряжения или тревоги, только предвкушение и нежность, от которой руки отказывались слушаться, а в ушах начинало шуметь.              — Я остановлюсь, если… — в последний раз напомнил Антон, но Арс покачал головой.              — Только попробуй.              Собака страшная.              Антон тепло улыбнулся. Почему он решил, что секс что-то изменит в их общении? Это все тот же Арс, восхитительная зараза, ироничный и понимающий. И сейчас Антон поможет ему кончить, а потом они как-нибудь справятся с его собственным почти болезненным стояком и завалятся спать — вместе. И утром он останется все тем же Арсом, возможно, даже еще более восхитительным.              Антон провел ладонями по крепким стройным ногам, потерся щекой о колено, коснулся губами внутренней стороны бедра. Плюс один, довольно подумал он, чувствуя, как напряглись чужие мышцы. Следующие несколько поцелуев вырвали у мужчины тихий стон, он развел ноги чуть шире, и это движение заставило дыхание сбиться уже у Антона. Чуть подавшись вверх, он коснулся грудью края кровати, оставил последний поцелуй в сантиметре от края серых боксеров и, тихо выдохнув, осторожно прижался к натянутой ткани щекой. Сверху раздался хриплый вздох, Арс запустил руку в его волосы, и Антон, воодушевленный, проследил губами очертания напряженного члена. Добравшись до головки, которая угадывалась еще и по темному пятнышку выступившей смазки, он втянул мускусный запах и бережно обвел ее пальцами, стараясь избегать трения ткани.              — Антон! — Арс неосознанно сжал пальцы, перебирающие его волосы, но тут же ослабил хватку.              — Слишком?              — Наоборот, — нетвердо отозвался мужчина, и Антон рассеянно улыбнулся.              Он сжал его член через белье, радуясь запоздалому ощущению абсолютной правильности происходящего, опустился ниже и нежно помассировал мошонку. Больше не было нерешительности, только внезапно возникший фетиш на ласки через белье. Опустив руки на чужие тазовые косточки, он опустил лицо к промежности, вдыхая запах возбуждения и едва касаясь жаждущего прикосновений члена губами.              — Антон, бога ради, да сними же их! — Арс втянул воздух сквозь зубы и мазнул неверными пальцами по его щеке.              Антон поднял на него глаза и нарочито медленно повиновался: запустил пальцы под резинку, освободил полностью напряженный член, не касаясь его, потом завел руки к спине и стащил белье на бедра, проведя костяшками по чужим ягодицам.              Чтобы избавиться от боксеров полностью, пришлось чуть податься назад, но он тут же вернулся в прежнее положение. Полностью обнаженный Арс, покрытый румянцем и глядящий со смущением и предвкушением, являл собой лучшее зрелище за всю его жизнь.              — Снял, — низким голосом отчитался Антон, влажно целуя очередное чувствительное местечко на бедре. — Какие будут дальнейшие указания?              — Чудовище, — мученически протянул Арс, и его замечание восхитительным образом перешло в стон, потому что Антон наконец взял его член в руку.              Растер выступившую смазку по головке, осторожно провел сомкнутой ладонью до основания. Насухую делать это было не так удобно, но свои запасы съедобной смазки он оставил за несколько сотен километров, а использовать силиконовую сейчас не стоило. Антон переступил коленями, устраиваясь поудобнее, и, не выпуская из одной руки чужой член, второй потянул Арса чуть ближе к краю, а когда тот подвинулся, бросил последний взгляд на раскрасневшееся лицо, облизал губы и склонился над его промежностью. Помогая себе рукой, направил напряженный ствол в рот, сдвинул крайнюю плоть ниже, обнажая головку, и провел по ней языком, впервые пробуя Арса на вкус. Сверху доносились ласкающие слух звуки, чужая рука запуталась в волосах, и Антон, собрав побольше слюны, обхватил головку губами, обласкал ее основательнее, подбадриваемый хриплым дыханием, пропустил член глубже, потом подался назад, втягивая щеки, и снова сосредоточился на головке.              Арс был гладко выбрит везде, кроме лобка, где недлинные волоски собирались аккуратной стрелкой, и Антон, посасывая головку и помогая себе одной рукой, другой бережно сжимал и перекатывал его мошонку, наслаждаясь ощущением тонкой нежной кожи под пальцами и тем, как временами напрягались мышцы ног по обе стороны от него. Спустя минуту чужое дыхание окончательно сбилось, и Антон, покачивая головой, принялся понемногу увеличивать амплитуду движений, скользя вверх и вниз. Арс непроизвольно дернул бедрами, и одну руку, ту, что не следовала за сомкнутыми губами, пришлось переместить на его таз, ненавязчиво удерживая на месте.              — Прости, — выдохнул тот, судорожно накрывая его руку своей и сжимая пальцы.              Антон хотел бы сказать что-то вроде «это ты прости, но я давно без практики и боюсь подавиться», но, во-первых, говорить о бывших в постели — невероятная дурость, а во-вторых, для этого пришлось бы выпустить изо рта член, а Антон не собирался останавливаться прежде, чем Арс кончит. Хватит прелюдий.              Не без некоторого дискомфорта приняв член на всю длину, Антон, создав ощущение легкого вакуума, двинулся обратно, а достигнув головки, сжал кулак сильнее, при этом нежно обводя чувствительную плоть языком. Арс, кажется, подавился воздухом, но Антон, не желая отвлекаться, не стал поднимать глаз, а повторил проделанное еще несколько раз. Со сдавленным стоном Арс откинулся назад, удерживаясь на локтях и комкая в пальцах простынь — слава богам, чисто белую, без самолетиков. Зрелище раскинувшегося на постели мужчины оказалось умопомрачительным, и Антон застонал с ним в унисон, удовлетворенно отмечая, как тот вздрогнул, когда головка в очередной раз уперлась в вибрирующее горло. Действительно, как он мог забыть об этой фишке.              Старые навыки быстро всплывали в голове, но из-за того, что это был именно Арс, все как будто случалось с ним впервые. Впервые проявления чужого удовольствия возбуждали настолько, что Антон готов был кончить, не прикасаясь к себе. Впервые ему была настолько важна личность партнера. Впервые он вкладывал в минет что-то помимо минета.              Антон выпустил член изо рта — разочарованный полустон отдался в поджавшихся яйцах — и потянулся к чужой щиколотке. Обхватив ладонью, он легко потянул ее наверх.              — Согни, — попросил он на случай, если до распластанного на постели Арса не дойдет его маневр.              Тот послушался, но промазал пяткой мимо металлического каркаса кровати, и пришлось помочь ему найти опору.              — Спасибо, — зачем-то пробормотал Арс, наблюдая за ним хмельными, потемневшими глазами.              Антон, который получил не только лучший доступ, но и оглушительно волнующий вид, неосознанно облизал припухшие губы и, поддерживая зрительный контакт, вернулся к своему занятию. Он позволил головке упереться в нёбо и, плавно двигая головой и лаская уздечку языком, коротко сжал мошонку в ладони, проследил шовчик подушечкой пальца, потом снова, только зигзагом, и опять сосредоточился на члене, помогая себе рукой. Арс спрятал лицо в сгибе локтя, другой рукой смяв простынь так, что стал виден полосатый матрас. Он совершал множество мелких беспорядочных движений, ерзал, чуть подавался вверх, и, очевидно, это было максимумом доступного самоконтроля. То, что Арс даже сейчас помнил о безмолвной просьбе не дергаться, было даже трогательно.              Не прерывая движений головой и сомкнутой рукой, другую Антон согнул в костяшках и принялся ритмично надавливать на промежность за мошонкой. Возможно, это тоже стоило обсудить: пусть Антон и не собирался ничего засовывать в Арса, некоторые считают свою простату неприкосновенной, и даже внешний ее массаж для них может быть неприемлем. Но что-то — или то, как беспечно и открыто Арс раскинул ноги, или то, что он так и не заговорил о распределении ролей, — подсказывало, что тот к ним не относится. Да и в любом случае от него сейчас было немного толку: он явно дошел до состояния, когда был готов дать согласие на что угодно, лишь бы Антон не останавливался. Сам же Антон сохранял подобие здравомыслия только потому, что процесс требовал немалой координации: синхронизировать движения головы, кулака и костяшек было непросто. Однако это стоило затраченных сил: Арс явно приближался к кульминации. Он резко откинулся на спину, и Антон от неожиданности едва не задел чувствительную плоть зубами. Тихие, приглушенные согнутой рукой стоны стали громче, по телу прокатилась дрожь, Антон ускорил темп, предусмотрительно прижав чужие бедра к постели свободной рукой.              — Антон! — хриплым, изменившимся до неузнаваемости голосом окликнул Арс. — Я… Если я сейчас… Ан…              Он резко вдохнул, замер, и во рту Антона разлился горьковато-соленый вкус. Тот продолжил скользить вверх и вниз, помогая себе рукой и стараясь не проронить ни капли, придерживая напряженные бедра. Через несколько секунд Арс вздрогнул в последний раз и расслабился, шумно выдохнув. Антон осторожно отстранился, и его выдох отозвался эхом. Теперь, когда необходимость в концентрации отпала, он осознал, насколько возбужден был все это время. Он мог бы закончить все прямо сейчас, в несколько движений, однако едва ли Арс это оценит. Но тому явно требовалось несколько минут, и это как минимум.              — Ты в порядке? — хрипло спросил Антон, коснулся уголков саднящих губ и, с трудом разогнув колени, сел на кровать.              — Я? — Арс убрал руку от лица и посмотрел на Антона.              Его растрепанная челка была влажной от пота, искусанные губы приоткрытыми, и он казался почти юным.               — Ну, — Антон согнул ногу в колене, пытаясь найти положение, в котором эрекция будет доставлять наименьшие неудобства, — знаешь. Запоздалое осознание ошибки, посткоитальная неприязнь, проблемы с сердцем.              Арс фыркнул и зажмурился.              — Я тебе как-нибудь потом отвечу, ладно? — капитулировал он. — Такой простор, а в голову не лезет ничего остроумного. Иди сюда.              Антон перебрался ближе, но, когда Арс положил ладонь ему на шею и потянул к себе, мягко одернул его:              — Ты дурной? Я же только что… Мне бы зубы почистить.              — Удивительная щепетильность. — Мужчина поднялся на локте и чмокнул растерянного Антона в уголок губ. — Мне все равно, но, если тебя это смущает, так тому и быть. Итак, что мне нужно знать?              — О чем? — не понял Антон, не способный отвести взгляд от мужчины.              — О технике и твоих предпочтениях.              — Уверен, что хочешь этого сегодня? — с сомнением спросил Антон, убирая с его лба прилипшие пряди.              Он бы понял, даже если бы Арса сейчас вырубило. Два часа ночи и бурный оргазм должны были не оставить ему сил на эксперименты.              — Что хочу — уверен. Что получится хотя бы приемлемо… — Он обезоруживающе улыбнулся, сел на кровати и обвел взглядом Антона, задержавшись на натянутых боксерах. — Так что?              От искреннего энтузиазма в его голосе по позвоночнику прокатился электрический разряд, и Антон прикрыл глаза, сдаваясь.              — Все будет в порядке. Если что, я подскажу. Просто будь осторожнее с зубами. — Он лег на спину, вытянулся по диагонали и поставил ноги на пол так, чтобы Арсу было удобнее.              Других удобных позиций узкая полуторная кровать для двух почти двухметровых мужиков не предоставляла. Арс переместился на пол, убрал от лица волосы и потрясающе непосредственным жестом взялся за резинку его боксеров.              — Что-то еще? Что тебе нравится, Антош?              Антон втянул воздух сквозь зубы, когда тот осторожно избавил его от белья.              — Я кончу, даже если ты просто продолжишь говорить, — честно ответил он.              — Ну, в данном случае или одно, или другое, — мягко усмехнулся Арс, отбрасывая боксеры в сторону.              Антон подгреб к себе подушку, не зная, куда деть руки, и сообщил потолку:              — Не слишком жестко, сейчас это будет перебор. Не старайся взять до конца, это ни к чему, используй руку. — Он рвано выдохнул, когда Арс обвел пальцами выступающую тазовую косточку, и зачем-то добавил: — Обычно я не против… массажа изнутри, но сейчас мне хватит… Ты можешь просто повторить…              — О, — Арс поднял глаза, продолжая ласкать чувствительную кожу в районе паха, — я не думал, что ты…              — Универсальный солдат? — нетвердо хмыкнул Антон и вздрогнул, когда уверенные пальцы мягко обхватили ствол и провели вверх-вниз, бережно обласкав головку. — Смотря с кем. Но вообще, не только маленьким и хрупким мальчикам временами нравится…              — Нравится что? — подбодрил Арс, и, пока Антон подыскивал формулировку, теряя рассудок от долгожданной стимуляции и плавясь от осознания, кто именно сейчас старается доставить ему удовольствие, он коснулся головки языком, прошелся по уздечке, очевидно прислушиваясь к ощущениям, и наконец взял в рот, неглубоко, но довольно уверенно.              — Арс, — сдавленно выдохнул Антон, вцепляясь рукой в железную спинку кровати.              — Это не ответ. — Тот с влажным звуком выпустил член изо рта, прошелся по скользкой от слюны и смазки головке большим пальцем и провел рукой до основания и обратно. — Так что тебе нравится? Временами?              — Ты хочешь поговорить об этом сейчас? — с отчаянным всхлипом возмутился Антон, снова погружаясь в тепло чужого рта.              Арс утвердительно замычал, не переставая скользить губами вверх-вниз, продолжая движения рукой и каждый раз обводя языком головку. Вибрация отдалась в яйцах, и Антон зажмурился, понимая, что долго не продержится. Собака страшная.              — Бывать… снизу, — выдохнул он, стараясь дышать носом. — В изоляторе никого?              Отрицательное мычание возымело еще более яркий эффект.              — А в соседних зданиях? — срываясь на стон, продолжил Антон.              — Никто не живет, — заверил Арс, чуть отстраняясь и тут же заменяя рот рукой. — Не беспокойся об этом.              Антон запрокинул голову, часто дыша, издал протяжный гортанный звук, снова ощутил, как губы обхватывают чувствительную плоть, и перестал сдерживать рвущиеся наружу вздохи и стоны. Арс двигался ритмично, идеально правильно, свободной рукой сжимал и перебирал мошонку, и Антон ни за что бы не подумал, что тот делает это впервые. Впервые — и с ним. От этой мысли по телу прошлась крупная дрожь. Арс доверился, Арс хотел его, и Арс… Арс пробрался пальцами дальше, помассировал местечко за мошонкой, повторяя за Антоном, потом продолжил движение, достиг сжатого ануса и несмело коснулся его, не пытаясь проникнуть внутрь. Тело Антона тряхнуло, кровать жалобно скрипнула, горячие влажные пальцы, которые цеплялись за спинку кровати, свело судорогой.              — М-м? — Вопросительная вибрация разлилась по телу.              — Да! — Антон бесстыдно раскинул ноги, подтянув пятку к заднице, едва не попал Арсу коленом по уху и вскрикнул, когда смоченный слюной палец вернулся, лаская сфинктер круговыми движениями и легко надавливая.              Этого оказалось чересчур. Употребив жалкие остатки воли на то, чтобы не толкаться в горячий рот, Антон скулил и хватал воздух, терзая подушку, а Арс с каждой секундой подводил его к краю.              — Арс! — беззвучно выдохнул он, потом повторил хрипло: — Арс! Хватит, я сейчас… Давай… рукой.              Но чужой рот и не думал исчезать, движения стали резче и жестче, и Антон, зажмурившись до ярких вспышек перед глазами, сдался. В следующую минуту он пересек точку невозврата, прогнулся в пояснице и вскрикнул, целиком потерявшись в ошеломительно ярком оргазме. Сквозь отрезавший его от мира водоворот ощущений, бензиново-молочную пелену он различал, как замедляется чужая рука, как язык в последний раз обводит невыносимо чувствительную головку, как горячие губы оставляют легкие успокаивающие поцелуи на вздрагивающем бедре. Прохладное прикосновение несколько привело его в чувство: Арс дотянулся до упаковки влажных салфеток и убрал с его живота несколько капель спермы.              — Удивительная… щепетильность, — процитировал Антон, намереваясь вложить в эту фразу иронию.              Вместо этого хриплый голос в полной мере отражал, насколько раздавлен и потрясен его обладатель. Он с силой потер рукой лицо, медленно выдохнул и посмотрел на мужчину из-под ресниц.              — Не хочу менять постельное, — с мягкой улыбкой объяснил тот, бросил салфетку на пол и поднялся на ноги. — Душ или к черту? В изоляторе есть теплая вода.              — По внешней лестнице?              — Да, придется одеться, — рассмеялся Арс.              Антон несколько секунд лениво размышлял, потом решил:              — Хорошо, но ты первый. Меня пока ноги не держат.              — Серьезно?              — А ты как думаешь? — Антон поднял ноги на кровать, повернулся на бок и уставился на мужчину, который натягивал белье.              Арс пожал плечами и потянулся за штанами.              — Думаю, что в твоей компании непросто облажаться. — Он со второй попытки попал ногой в штанину, во вторую, застегнул пуговицу и поднял голову. — Спасибо.              — Дурак, — улыбаясь до ушей, констатировал Антон, потом вспомнил мысль, мелькнувшую несколько минут назад, и с подозрением уставился на мужчину. — Подожди. Если тебя так удивило то, что я не противник пассивной роли, то как ты планировал… На что ты рассчитывал, когда звал меня сюда?              Арс остановился с измятой футболкой в руках и задумался.              — Сложно сказать, на что. Но я понял твой вопрос. Я, наверное, был готов попробовать, и готов, что мне не понравится. Но теперь мне кажется, что с тобой мне зайдет вообще все. Ты очень… внимательный.               Ошарашив Антона этим заявлением, он натянул футболку, достал из шкафа гель для душа, еще какие-то мелочи и потянул за ручку двери на лестницу. В комнату тут же ворвался свежий, тревожный ночной воздух, а Антон, не поверив своим глазам, возмутился:              — Она что, все это время была не на замке?              — Ты же заходил последним, — хмыкнул Арс, позабавленный его реакцией, и вышел наружу.              Что за беспечный идиот? Антон откинулся на спину, сладко потянулся, задев пальцами ног холодную спинку кровати, бездумно посмотрел в неровный потолок, на котором размытым кругом выделялась тень от настольной лампы. Что за потрясающий, великолепный, горячий, беспечный идиот?              Он прижал к себе подушку, широко улыбаясь, сжал наволочку в пальцах — и резко сел, разобрав внизу грохот и сдавленные ругательства. Осознание накатило жаркой волной, он подскочил, запутался ногой в сбившейся простыне, едва не упал, схватил со стула белый халат и, с трудом попав в рукава, натянул его на себя по пути к двери. Как он мог забыть?!              По лестнице он спускался с громким топотом и едва не налетел на Арса, который застыл на нижней ступеньке. Значит, не упал, просто что-то зацепил, дернувшись.              — Прости, у меня совсем вылетело из головы… — начал Антон, касаясь его плеча.              Он чувствовал себя кретином. Еще час назад шутка казалась феерически уморительной, очевидно потому, что Антон был на нервах. Теперь же более неуместное завершение вечера сложно было вообразить. Арс обернулся к нему в абсолютном замешательстве, обвел глазами с ног до головы — медицинский халат застегнут на две пуговицы, длинные босые ноги, ошалелый взгляд — и снова повернулся в сторону тропинки, где темнела пугающая двухметровая фигура в развевающемся на ветру балахоне. Под просторным капюшоном угадывалась красная рожа с черными провалами глаз и темная прорезь широкого зубастого рта.              — Слушай, мне даже спрашивать неловко, — вполголоса проговорил мужчина. — Твоих рук, что ли, дело?              — Прости, — покаялся Антон, досадливо потерев затылок. — Я не думал, что мы так быстро перейдем… Из окна должно выглядеть не так убого.              — Да это и вблизи вполне себе. — Арс, кажется, всерьез не собирался выпускать из поля зрения конструкцию из раскрашенного маркером шарика и пледов, намотанных на крест из досок. — Особенно в лунном свете. Это должна была быть еще одна страшилка?              — Вроде того, — пробормотал Антон. — Ответка за следы копыт. Ты же старался, оставлял, потом меня водил показывать…              — Антон. — Арс повернул к нему лицо, на которое упал тусклый свет из открытой двери, и серьезно проговорил: — Я ничего не знаю о том, как они появились.              Пару мгновений было слышно, только как шумят ветви деревьев. А потом Арс тихо заржал, уткнувшись в ладони.              — Ты бы… — задыхаясь от смеха, выдавил он, — ты бы только видел свое лицо. И вообще себя. — Он рвано вдохнул, хихикнул и положил руку на плечо Антона. — Но это один — один.              Тот недоверчиво нахмурился.              — То есть ты действительно лазил возле сарая и оставлял следы?              — Ага, — довольно признался Арс. — У Лиды есть специальное приспособление. Для тропы страха или королевской ночи, как получится.              — Придурок, — фыркнул Антон.              — А сам-то. — Арс потянулся и, касаясь покрытой мурашками кожи, застегнул несколько пуговиц на халате. — Сначала засаду устроил, потом спасать прибежал… Нет бы держаться до конца.              — Мне показалось, что ты навернулся с лестницы, — поморщился Антон и обнял себя за плечи, из-за чего ткань халата опасно натянулась. — Это уже не подпадало под категорию комического.              — А про что хоть страшилка должна была быть? — примирительно поинтересовался мужчина.              — Собирался импровизировать. — Антон фыркнул. — Продумал только концовку. — Он кивнул наверх. — Пошли покажу, чего уж теперь.              Он взбежал по лестнице с присущей ему сомнительной грацией, скрылся в комнате, отыскал брошенную на пол бананку и, когда Арс вошел следом, уже включал запись.              — Черти летят, тебя съедят! — раздался громкий замогильный голос; и снова: — Черти летят, тебя съедят!              — За колонку пришлось пообещать посидеть с десятым отрядом, — объяснил Антон, уменьшая громкость диктофонной записи, обработанной до неузнаваемости.              Арс смотрел на него… сложно. Не сердито, не удивленно… Антон, поубавив дебильный энтузиазм, постарался взглянуть на ситуацию его глазами. Сейчас больше двух часов ночи, пятнадцать минут назад они трахались, и для Арса это был первый опыт с парнем. Потом он обнаружил на своей лужайке самодельного черта, на создание которого ушло немало времени, а теперь Антон, в его белом халате на голое тело, делится с ним подробностями не сработавшего злодейского плана. Возможно, это был перебор. В конце концов, Арсу за тридцать, далась ему эта клоунада.              — Глагольные рифмы? — наконец подал голос тот, подходя ближе к Антону. — У меня просто слов не хватает, — он заключил его в объятия и коротко коснулся губ своими, очевидно запомнив заморочки относительно чистки зубов, — чтобы описать, какое ты чудовище. Больше меня внизу ничего не ждет?              — Ничего, о чем бы я знал. — Антон с облегчением вернул поцелуй. — Прости за халат.              — Да, — хмыкнул Арс, — теперь вьетнамских флешбэков не избежать. Твою мать, Антош… — Он покачал головой.              — Но ты же с копытами начал… — возмутился тот, отлипая от мужчины. — Поэтому не жалуйся. И иди в душ. Скоро рассвет.              — Терпеть тебя не могу, — ласково резюмировал Арсений, последний раз чмокнул Антона в уголок губ и быстрым шагом вышел за дверь.       

***

             Когда Антон следом за Арсом ополоснулся в крошечной душевой изолятора и даже почистил зубы новой щеткой с логотипом благотворительного фонда, которую Арс достал для него из целого ящика таких же, небо действительно начало светлеть. В футболке и боксерах, облепивших влажное тело, Антон прошмыгнул на второй этаж медпункта, все равно успев немного озябнуть. Свет в комнате был выключен, и в синих утренних сумерках он с трудом различал очертания мебели.              — Арс? — шепотом позвал он, закрывая дверь и поворачивая замок.              — Я здесь, — раздался тихий сонный голос со стороны кровати. — Ложись.              Почти на ощупь пробравшись мимо стола, Антон наступил на пятки кроссовок, разуваясь, задвинул обувь под стол и осторожно сел рядом с Арсом, который тут же откинул тонкое одеяло и подвинулся к стене. Узкая кровать не была рассчитана на двоих, но, чуть поерзав, им удалось найти удобное положение. Впрочем, Антон был согласен и на половинку коробки от холодильника в каком-нибудь подвале, лишь бы Арс так же обнимал его со спины, перекинув через него расслабленную руку и удобно расположив свою голень между его ногами.              — Спокойной ночи. — Теплый шепот коснулся его шеи.              Антон переплел их пальцы и растворился в успокаивающем ритме чужого дыхания.              — Спокойной ночи.