Черти летят, тебя съедят!

      С экскурсией очень помогла Эллен. Антон не представлял, как бы без нее сначала упаковал скептически настроенных подростков в крошечный дребезжащий автобус, потом убедил их не разбегаться по деревне, в которой было целых три магазина, препроводил в огромную конюшню и уговорил не орать рядом с нервными и кусачими лошадьми, каждая из которых весила как треть отряда.       Лошади в итоге всем понравились. Особенно Женечка, которая обладала ангельским терпением и за морковку разрешала гладить себя по морде. На выходе Антон обнаружил, что мелированный Платон и коротко стриженная Вася сперли килограмма полтора моркови, и заставил вернуть половину, а вторую велел не забыть помыть.       Потом имела место тщательно продуманная — когда только успели? — операция по нейтрализации сопровождающих. И если Эллен им без труда удалось заманить в женский туалет под предлогом плохого самочувствия самой мелкой и самой ушлой девчонки в отряде, то с Антоном вышел прокол. Аня, которая отлеживалась в изоляторе, предупредила его, что ее подопечные обязательно попытаются купить алкоголь, и сообщила максимальную дозу спиртного на нос, которую можно им позволить. Полностью избежать вечерней тусовки все равно было нельзя, и с неофициального благословения Лидии каждая экскурсия для всех отрядов старше третьего включала в себя посещение крошечного киоска, где не смотрели в паспорт.       Антону следовало сделать вид, что он повелся, и обеспечить пацанам пять минут свободного времени, но тот не смог отказать себе в удовольствии понаблюдать за их лицами. А потом докинул своих триста рублей и купил для них бутылку коньяка и четыре литра колы вместо какого-то отвратительного баночного пойла. В такой концентрации алкоголь должен был вообще практически не ощущаться, но смысл все равно был не в этом, а в том, чтобы дать почувствовать себя взрослыми.       Это тоже было непедагогично — зарабатывать авторитет таким образом. Но Антон подумал, что если мелкие потравятся разведенным ароматизированным спиртом, на который нацелились изначально, то Арс уж точно не проведет эту ночь с ним. К тому же он здесь всего до завтра, а там Аня и Давид разберутся.       Перед ужином гримировались. Четыре плечистые Мэрилин Монро с бровями домиком, черными стрелками, губами, выходящими за контур родных на добрый сантиметр, и обязательной мушкой должны были бы выглядеть комично, но Антон, который присутствовал на примерке, признавал: четыре белых курчавых парика, которые выдала Лидия, позаимствованные у девчонок платья и ватные бюсты характерной формы не просто спасали ситуацию, а делали пацанов вполне обаятельными персонажами. До Рады-Сереги далеко, но отсутствие комплексов, в котором сложно было заподозрить серьезных юношей несколько ботанской наружности, очень подкупало.       Когда Антон объяснял Арсу по телефону, зачем ему нужна вата, тот, кажется, не поверил. И только когда собственной персоной навестил их третий этаж, где развернулась подготовка, его голубые глаза округлились заслуживающим того образом.       — Это была не моя идея, — на всякий случай сказал Антон, когда медик сдержанно передал в руки девчонок несколько больших упаковок ваты и отошел в сторону. — Я не фанат кроссдрессинга, бурлеска и всего такого. В смысле, не настолько фанат, чтобы склонять к этому детей и…       — Не продолжай, — взмолился Арс, пряча улыбку. — Как ты?       — Справляюсь, — хмыкнул Антон. — Как Аня?       — Спит. — Мужчина заметил, что к их разговору прислушиваются.       Видимо, робели спрашивать о самочувствии вожатой напрямую или продолжали пестовать свою обиду, но все равно переживали. Какие они все-таки еще дети.       — С ней все более-менее в порядке, — продолжил Арсений, сделав вид, что не видит косящихся на него глаз, — но я настоял, чтобы она осталась в изоляторе до ночи. Там тихо, пусть отдохнет. А к Давиду я как раз собирался зайти.       — Он выходил, когда мы вернулись с экскурсии, — подала голос девочка в косичках. — Чуть-чуть с нами посидел. Мы, наверное, его разбудили, хотя старались не орать.       — Так, старательные вы мои, — решительно хлопнул в ладоши Антон, — давайте заканчивайте, через пять минут собираемся внизу и двигаем на ужин.       Пионерия загудела, а Антон, повторив информацию про пять минут, вышел из пацанячьей спальни следом за Арсом, чтобы проводить его до вожатской.       — Серьезно, как ты? — тихо спросил мужчина, когда они зашли за угол, и Антон, пользуясь случаем, уткнулся лбом ему в плечо.       — Они прикольные, — заверил его тот, тронутый заботой в его голосе. — Отбитые, конечно, но я в их возрасте был еще хуже.       — Боюсь себе представить, — фыркнул Арс, украдкой прижал его к себе, поцеловал в висок и быстро отпустил. — Если что-то будет нужно — звони. В прошлый приезд, когда Лида не могла уложить первый отряд, она позвала меня читать лекцию про ЗППП. Потом хватало одного упоминания, чтобы все утихали.       Антон фыркнул.       — Возьму идею на вооружение. — Он сжал на прощание локоть мужчины. — Но думаю, этим вечером они будут как мыши.

***

      Из столовой в корпус возвращались почти бегом, чтобы успеть с последними приготовлениями, и Антон, вполне бесполезный сейчас, устроился на чьей-то тумбочке, чтобы его не сшибли с ног. От аморфных и насупленных подростков, с которыми он имел дело утром, не осталось и следа. Бесенятам удалось самоорганизоваться и сплотиться, а возможно, они изначально были такими, просто происшествия с вожатыми выбили их из колеи.       Давид, весь мокрый и заспанный, выбрался из вожатской и помог дважды прогнать номер, Аня в удаленном режиме договаривалась с диджеем о музыке, а Антон вертел в руках захваченный из админки фотоаппарат и думал о том, что срач до небес, устроенный в процессе подготовки, конечно, не для официального сайта, но в нем определенно есть очарование. Особенно для тех, кому этот срач потом не убирать.       Когда «Зомби» заняли свое место на краю площадки перед сценой, после того как отвыступали младшие отряды, Антон вдруг ощутил запоздалый мандраж. Он оглянулся на нервно поджавший губы квартет Мэрилин Монро, глядевших в никуда девчонок из подтанцовки и медленно выдохнул, спрятав руки в карманы. Надо же. Попытался найти глазами белый халат Арсения, но тот или расположился где-то за сценой, или его скрывала толпа.       — Мы приглашаем третий отряд с номером…       Они следующие. Антон еще раз посмотрел на своих. Он ведь переживает не за само выступление — это ничего не значащая условность, а что они расстроятся, если что-то пойдет не так. Эти невыносимые, капризные подростки, у которых гормоны, и бунт — который и священное право, и обязанность, — и драмы, и самоубийственные идеи, и взрослые разговоры, и уязвимость, и бездумная грубость, и наивность в сочетании с внезапной проницательностью.       «Отморозки, — нежно подумал Антон. — И как хорошо, что эти отморозки мои только до вечера».       «Отморозки» сделали этот вечер. Бог знает, как четырем угловатым юношам удалось так удивительно передать мягкую грацию актрисы старого американского кино, но это было достойно, а еще — совершенно мозговыносяще.       Антон снял короткое видео для Поза, заранее предвидя его возмущение, и присоединился к аплодисментам на легендарном «пупу-пиду-пу». Разумеется, едва ли десятая часть лагеря имела представление, кто такая Мэрилин Монро, но и само по себе зрелище переодетых парней, изящно отыгрывающих на сцене незатейливый сюжет под нежный джаз, забавляло. Ребята были молодцами. И Аня с Давидом, раз смогли придать тяге к эпатажу художественную ценность.       — Это было хорошо, — искренне заметил Антон, когда они вернулись на свое место, раскрасневшиеся и обмахивающиеся париками.       — Мы знаем, — хмыкнул самый смуглый из Мэрилин, неубедительно стараясь скрыть, насколько доволен похвалой.       И Антон расслабился, хоть и предполагал, что до, а возможно, и после отбоя еще натерпится от этих изобретательных раздолбаев.       Так и вышло. По дороге на второй ужин они соревновались, кто громче крикнет «хуй». Потом почти перевернули один из столов в столовой и разлили несколько стаканов сока (к счастью, драгоценные парики к тому времени уже вернулись к Лидии, и дело ограничилось выговором от поваров и спешным переодеванием пострадавших).       На дискотеке играли в «Правду или действие». К сожалению, за всю смену им так и не надоело. Впрочем, наблюдая, как один из Мэрилин, лишившийся блондинистой пышной укладки в пользу смоляных патл, торчащих в разные стороны, но не смывший макияж, сначала симулирует дурноту рядом с Арсом, а потом резко заваливается на его плечо, Антон давился от смеха. Заданием для Арика было незаметно оставить след от помады на белом халате, а его автором был сам Антон. Непедагогично? Весьма. Свинство? Оно самое. Но, во-первых, у Арса в шкафу висели еще четыре таких же халата, он сам видел, во-вторых, эту помаду при нем успешно отстирали с футболки обычным мылом в горячей воде, а в-третьих, Антон очень хотел посмотреть на его лицо. В конце концов, за чертей он так и не отомстил.       Дети без капли иронии танцевали под Modern Talking, соответствующих эпохе дня, и это было сюрреалистически и трогательно. Еще они пригласили на медляк астронома (Олеся), уговорили диджея посвятить песню физруку (Платон), подарили сорванную с ближайшего куста розу старшей вожатой (Паша), а потом орали «Забери меня с собой» и чуть ли не весь репертуар ВИА Гры, уже не на спор, а просто от души.       — Антон, твоя очередь, — напрыгнули на него сзади, когда заиграло что-то малоизвестное и отряд немного утих. — Правда или действие?       — Разве у вожатых не иммунитет?       — После того, как Арик выполнил твое задание, нет, — безжалостно отрезала девчонка в косичках.       Антон так и не смог запомнить ее имя. Что-то очень длинное, красивое и на «К».       — Действие, — сдался он, сурово поджав губы, чтобы не улыбнуться.       — Пригласи на медляк Светку, — тут же выпалила Вика, но Антон покачал головой.       — Мне не сложно, но приглашать девчонок на спор — неправильно. Она может обидеться, — серьезно объяснил он. — И еще мне прилетит от Лидии.       — Тогда Арсения Сергеевича, — ухмыльнулась Олеся. — Раз ему уже от тебя досталось сегодня. Он совершеннолетний.       Антон подавился воздухом, и его откровенное замешательство еще больше воодушевило маленьких чудовищ.       — Я приглашу, но он не согласится.       — Пригласи так, чтобы согласился, — настаивала девочка. — Саботировать легко, конечно. Можешь отойти подальше от Лидии, а мы его приведем. А еще я прослежу, чтобы никто не снимал.       Антон пристально посмотрел на нее, но она абсолютно точно не издевалась.       — Он согласится, — мягко добавила Олеся, и ее интонации напомнили голос взрослой женщины, а не взъерошенного и гиперактивного подростка. — Он же для нас даже вату принес из своих запасов. И беспокоился, чтобы мы тебя не сожрали.       Какая удивительная проницательность. Антон поднял руки, капитулируя.       — И где он? У меня отвратительное зрение.       Несколько рук указали ему в нужном направлении, и Антон шутливо цыкнул:       — Максимально беспалевно, спасибо большое. Медляк хоть когда?       — Сейчас организуем, — подобрался Паша. — Предпочтения?       Антон на секунду задумался.       — Из двадцатого века… Фиг знает. Вроде у «Скорпионс» что-то такое есть.       Парнишка показал большой палец и скрылся в толпе, а Антон почувствовал старых знакомых, дурацких бабочек в животе. Идиотская затея, чистой воды хулиганство. С другой стороны, когда им еще станцевать медляк в этой стране?       К тому же Антон в глубине души разделял мнение Олеси. Если он что-то и понимал про Арса, так это то, что по какой-то причине тот ему доверяет. Поэтому просто приблизился к мужчине, стоящему поодаль и расслабленно глядящему сквозь танцующих.       — Я договорился, — сказал он, когда Арс заметил его и улыбнулся.       — О чем?       — Мои присмотрят, чтобы никому не пришло в голову нас снимать. Но ты все равно держи себя в руках. — И он, чувствуя легкое смущение, протянул ему руку под первые ноты Maybe I, Maybe You.       — С ума сошел? — мягко изумился Арс.       — Именно. Так что?       Мужчина всмотрелся в глаза Антона, легко улыбнулся и без дальнейших расспросов принял приглашение.       Танцем это можно было назвать очень условно — Арс положил ладони на его локти вместо талии, а Антон обхватил партнера за плечи, удерживая на расстоянии полусогнутой руки. Это был крайне неловкий танец, потому что с медляками у Антона были еще более напряженные отношения, чем с флешмобами. Этот танец был коротким, потому что на середине композиции, во время проигрыша, им показалось уместным отстраниться, предварительно коротко, почти дружески обнявшись.       И еще этот танец был самым лучшим в жизни Антона. Потому что то, как в этот момент выглядел Арс… От этого зрелища переворачивалось все внутри и перехватывало горло. Он был идеален, но не в силу возвышенной красоты, обезоруживающего обаяния или, может быть, темного шарма, бешеной сексуальной энергии, тотальной безупречности и прочих карикатурных определений, придуманных на случай, когда за ними не получается или не хочется разглядеть человека. Все было иначе. Арсений был настоящим. Живой и теплый, со своим этим забавным кончиком носа, спокойной уверенностью и бесенятами в глазах, шрамами, спрятанными под белым халатом, и естественными сомнениями, которые он разрешает методично и с иронией. За несколько недель он придал жизни Антона дополнительный смысл, и контраст со всем, что было «до», был так разителен, что мысль о том, что их пути вскоре могут разойтись, причиняла почти физическую боль.       Это было бы, конечно, вполне закономерно по целому ряду причин, но Антон, который привык считать расставание естественным и неизбежным итогом отношений, теперь гнал от себя любые мысли на эту тему. Зато с затаенным, опасливым восторгом задавался вопросом: как это вообще произошло с ними? Почему Арс оказался в нем заинтересован? Антон не искал подвоха, нет. Он слишком хорошо разбирался в людях и сам по себе не был склонен ни к ревности, ни к подозрениям. Это был вопрос не на уровне человеческих, прости Господи, интриг, а к самой Вселенной, ни много ни мало. Потому что нижестоящим инстанциям явно было не по силам устроить так, чтобы этот человек просто взял и захотел быть с ним.       Но произошло то, что произошло, и Антон пообещал Вселенной постараться ничего не просрать.       Олеся из-за спины медика показала ему большой палец и удалилась к своим, которые переключились на изобретение следующего задания для кого-то из участников игры.       — «Скорпионс»? — тихо переспросил Арс, поправляя халат и уходя с траектории спринтерского забега какого-то ребенка. — Сам выбирал?       — Первое, что пришло в голову. Там с текстом что-то не так?       — Нет, все отлично, — улыбнулся он. — Только над твоей грацией неплохо бы поработать.       — Поработай, — предложил Антон с вызовом, давя улыбку и все равно наверняка имея вид счастливого идиота.       — Пожалуй, придется. Люблю нетривиальные задачи. — Мужчина кивнул в сторону шушукающегося второго отряда. — Это ведь было на спор?       — Скорее спор был прикрытием.       — Знаешь, обычно действуют в обратном порядке. Сначала танцы, а потом… — Его бровь чуть заметно дернулась.       — Поскольку темп задаешь ты, это я должен выдвигать претензии. — Антон поднял ладони, снимая с себя ответственность, и с удовольствием пронаблюдал досадливо возведенные к небу глаза.       Он просто дразнился. После вчерашнего вечера стало ясно, что Арсу не нужны его деликатность и предупредительность, уж точно не в той степени, в которой Антон их с перепугу проявлял. Ну не спал Арс до него с мужиками, и что? А он сам до Арса, кажется, никого по-настоящему не любил. И кому из них больше нужна деликатность, спрашивается? Ответ был очевиден.       — А у тебя они есть?       — Кто? — не понял Антон, всерьез загрузившийся из-за своего озарения.       Интересно, для Арса его растерянность тоже очевидна?       — Претензии. У тебя есть претензии к тому, как все происходит? — Его тон был шутливым, но брови чуть нахмурены, и еще Арс явно ждал ответа.       — Не-а. — Антон помотал головой, ничуть не кривя душой.       — Отлично. Тогда я продолжу тенденцию реверсивного соблазнения и приглашу тебя на ужин. Напиши минут за двадцать до прихода. У меня в холодильнике для препаратов с приезда лежит пачка пельменей. А смена уже почти закончилась.       Антон тихо фыркнул, легко коснулся его локтя — кажется, постепенно перенимал привычку заменять слова прикосновениями, — помолчал, наблюдая за лучами лазерного проектора, бегающими по площадке.       — Не верится, — наконец проговорил он. — Как будто всю жизнь здесь провел. Сложно представить, что когда-то было по-другому. И будет. — Он собрался с духом и спросил: — Ты это серьезно говорил про… бессрочное приглашение?       Арс повернул к нему голову.       — Я не хочу оставлять это здесь, — просто признался он. — Я понимаю, что этого не было в твоих планах…       — Да какие планы… Диплом можно писать где угодно. Но…       — Но? — подбодрил Арс.       Что Антон мог ему сказать? Как он мог загадывать наперед? Шла бы еще речь о ком-то нормальном, среднестатистическом, тогда возможно, но у Арса была совершенно уникальная манера жить эту жизнь. Он мог стопорить в совершенно неважных моментах, временами бывал излишне строг к себе, но когда дело касалось реальных проблем, решал их изящно, оригинально и без истерик. Кто знает, как все изменится для Антона, если они решат быть вместе?       — Черт его знает, — признался тот наконец. — Мне бы хотелось попробовать. Но если тебе что-то…       — То мы это обсудим, — согласился Арс и тепло добавил: — И тебе даже не обязательно напоминать об этом ежедневно и иногда по два раза.       Антон закатил глаза. Все же некоторых неприятных вещей Арсу не понять, и он сделает все, чтобы все так и оставалось. Он хотел сказать что-то еще про свой диплом, но заметил, что ряды его отряда явно поредели, и, коснувшись плеча Арса, торопливо двинулся в их сторону. Он начинал уставать.       Когда он подошел ближе, несколько человек смотрели на него как-то странно. Антон решил, что дело в Арсе, но вездесущая Олеся сообщила ему вполголоса:       — Они отошли, тут рядом. Свету успокаивают.       — Что с ней? — напрягся Антон, двигаясь в указанном направлении.       Девочка молчала, что, насколько он успел узнать за день, было для нее нехарактерно.       — Лучше она сама расскажет. Если захочет, — наконец ответила она.       Девчонки заняли скамейку на гномьей аллее. Посередине сидела Света, опустив голову так, что длинные волосы почти касались земли, а рядом, сбоку и впереди, на корточках сидело еще четыре человека. Заметив Антона, они пришли в странное возбуждение и с тихими шепотками растворились в сумерках, оставляя девочку одну. Олеся тоже приотстала, и они остались вдвоем — тихо шмыгающая носом юная барышня и он, совершенно не умеющий утешать. Антон молча сел рядом, не представляя, который из множества банальных вопросов стоит задать. Едва ли причина для слез была объективной на взгляд взрослого — иначе ему бы доложили, но это не делало ее менее серьезной.       — Ты мне сегодня очень помогла, — тихо сказал Антон, не глядя на Свету. — Представить не могу, как бы иначе справился. Из меня никакой вожатый.       — Нормальный, — возразила она несчастным голосом и вытерла нос.       — Правда?       — Ну да.       — И что нормальные вожатые делают, когда застают ребенка в слезах? — без иронии спросил совета Антон.       — Я не ребенок. Мне четырнадцать.       — Договорились.       — А тебе сколько?       — Двадцать три.       — Не такая уж большая разница, — мрачно резюмировала она.       — Да. Взрослых вообще не существует.       Света расстроенно сопела.       — Ты сейчас обязательно будешь искать подвох, — вздохнул Антон, продолжая рассматривать зеленые заросли напротив. — В смысле, вожатые все время пытаются вас переиграть, чтобы заставить делать то, что нужно, без скандалов и давления. Но я в этом полный ноль, поэтому давай начистоту: если я могу чем-то помочь — скажи. Потому что мне бы этого хотелось, но я не угадаю, надо ли просто тебя выслушать, что-то посоветовать или сходить набить чье-то лицо. Особенно пока ты молчишь.       Света оглядела его с оправданным недоверием и слабо улыбнулась:       — А ты когда-нибудь дрался из-за девушки?       Антон задумался. Он считал, что значительную часть такого рода дуэлей провоцируют сами девчонки, и всегда выбирал тех, которым это было на фиг не надо. Но сейчас объяснять это было не время.       — Я вообще-то довольно мирный, — признал он вместо этого.       — Мирный, как атом, и нежный, как зверь, — автоматически пробормотала Света. — У меня отчим так говорит.       — Проблема в нем? — предположил Антон.       — Да нет, все хорошо. Мы уже несколько лет друг друга игнорируем, и всем нормально.       Антон бросил короткий взгляд в сторону танцпола. Его немного тревожило, что «Зомби» остались без присмотра. Он повернулся обратно к Свете, собираясь предложить поговорить после отбоя, но наткнулся на горячий и отчаянный взгляд. А в следующую секунду она резко подалась вперед, нацелившись на его губы.       За почти три недели в лагере Антон выработал привычку не дергаться от резких звуков и неожиданных движений. Когда ты нескладный двухметровый парень, окруженный мелюзгой, это неизбежно. Только потом можно начинать учиться экономными движениями подхватывать падающие предметы и детей, не рискуя навредить еще больше. И какое счастье, что Антон как раз перешел к этому этапу.       Он остановил девчонку за плечо сантиметрах в десяти от своего лица и тут же отодвинулся к краю скамейки, неотрывно глядя на нее расширившимися от шока глазами.       Ну это же совсем пиздец какой-то, мелькнуло в голове. И еще с безжалостной ясностью сложилась картина: то желание про медляк со Светой, от которого он отказался, ее слезы…       Мама дорогая.       И что он, черт возьми, должен делать в ситуации, когда к нему лезет с поцелуями четырнадцатилетка?       — Свет, — растерянно начал он, мечтая о том, чтобы это оказалось очередным дурацким «действием», но мгновенно наполнившиеся слезами девичьи глаза оставляли на это крайне мало шансов.       Света, всхлипнув, прикрыв рот рукой, подорвалась с места и унеслась в темноту прежде, чем Антон успел попытаться ее остановить. Может, и к лучшему. Он все равно не представлял, что собирается говорить.       Потерев лицо руками, он рывком поднялся со скамейки и направился в сторону дискотеки. До отбоя оставалось совсем немного времени, и нужно было попробовать собрать подопечных в кучу.