Черти летят, тебя съедят!

      Он отписал Арсу, что скоро будет, заскочил к себе, потом сбегал в душ. Горячая вода немного помогла прояснить мысли, хотя их лейтмотивом все равно оставалось определение «пиздец». Антон так и сказал Арсу, когда поднялся на второй этаж медпункта и оказался в долгожданных объятиях.       — И в чем заключается пиздец? — спокойно уточнил тот, хотя взгляд светлых глаз разом посерьезнел.       И Антон стал рассказывать. Рассказывал, пока уверенные руки прижимали его к крепкой груди, и потом, пока они вдвоем расправлялись с бессовестно поздним ужином — третьим по счету, но все равно очень своевременным.       Фокус заключался в том, что Антон не умел жаловаться, даже самым близким или понимающим, поэтому его пересказ сегодняшних событий больше напоминал стендап. По ходу которого он почти убедил самого себя, что это было не страшно, а скорее забавно. И даже история со Светой перестала казаться ему и вполовину такой драматичной, как было еще час назад.       — Неприятно, — резюмировал Арс, когда Антон выдохся и молча дожевывал пельмешки. — Осторожнее, ладно? Очень скользкая тема.       — Думаешь, я не понимаю? — вздохнул тот. — У меня просто волосы дыбом. Это… мерзко.       Арс вдруг фыркнул.       — У нас с тобой разница всего на год меньше.       — Это совершенно разные вещи, — возмутился Антон, глядя в смеющиеся глаза, страшно благодарный за то, что Арс его подкалывает. — Я мало того что совершеннолетний, так еще и, пока ты прилежно учился быть доктором, вел довольно насыщенную жизнь.       — Кто сказал, что я учился прилежно? — закатил глаза Арс. — Глупость какая. Чай?       — Спать. — Антон отчаянно зевнул, прикрыв рот ладонью. — И не делай вид, что твой план был не в этом.       — Какой план? — Арс приподнял брови.       — Накормить меня после безумного дня, чтобы я не мог пошевелиться и не приставал, а ты мог бы спокойно выспаться.       — Зря я начал разговор о возрасте. — Он покачал головой. — Я не настолько дед.       — Если и дед, то самый горячий на свете, — возразил Антон. — А я сегодня тот, который засыпает на полуслове. Прости.       — Договорились, — улыбнулся Арсений, поднимаясь с места. — Ложись, а я отнесу тарелки вниз.       От того, насколько буднично и уютно это было сказано, заныло сердце.       — Арс, — ворчливо протянул Антон, а когда тот повернул к нему голову, нахохлился и уставился на него исподлобья.       — Что такое?       Антон молча протянул к нему обе руки и, когда Арс приблизился, ухватил его сначала за предплечья, потом подтянул к себе, сцепил руки на поясе и уткнулся носом в живот.       — Ты хороший человек, — провозгласил он глухо, умирая от внезапной и необъяснимой нежности, которую не умел выразить.       Сверху раздалось изумленное хмыканье, и чужие руки осторожно взъерошили его волосы.       — Это комплимент или будет какое-то «но»? — Ласковые пальцы коснулись его покрасневшего уха, провели по затылку и легли на шею.       — Никаких «но». — Антон поднял на него глаза, продолжая прижиматься щекой. — Я просто не могу сам себе поверить.       — Надо было раньше тебя накормить, — шутливо покачал головой Арс, но по его глазам было видно, что он все понимает. — Ложись, а я скоро вернусь. Не хочу оставлять срач до утра. Сегодня внизу никаких чертей?       — Повторяться в дебильных шутках — дурной тон. — Антон нехотя отпустил его и откинулся на скрипучем стуле.       — Звучит угрожающе. — Арс сложил посуду, забрал ее со стола и не наклоняясь сунул ноги в мягкие кроссовки, которые заменяли ему домашние тапочки.       — У тебя очень красивые щиколотки, — сообщил Антон ему вслед, выслушал ответное фырканье и поднялся со стула, стягивая футболку.       Арс вернулся быстро, видимо, просто бросил тарелки в раковину в пустующем изоляторе. Разделся, аккуратно складывая одежду на стул, выключил настольную лампу и на мгновение замер в заполнившей маленькую комнату темноте. Из чуть приоткрытого окна доносились стрекотание сверчков и шум ветра. Здесь вообще практически не утихал ветер, и Антон находил это восхитительным. Он поерзал в кровати, сдвигаясь к стене, и предложил:       — Включить фонарик?       — Нет. — Арс сделал пару шагов, поймал протянутую руку и сел на кровать.       Антон, помедлив, неловко обнял его за талию одной рукой. Почему-то этим вечером ему остро не хватало прикосновений, хотя они только и делали, что обнимались. Зато впереди было часов пять, или даже пять с половиной, в течение которых Арс будет рядом.       Его воодушевление при мысли о грядущей ночи было удивительным, потому что вообще-то Антон не очень любил спать с кем-то вдвоем. Ему нужно было пространство или, по крайней мере, второе одеяло, а никак не полуторная кровать, которая даже для него одного была коротка. Но тут он совершенно не придавал значения этим неудобствам и, пусть и не высыпался ввиду кошмарного графика, уж точно не променял бы свое место на двуспальный ортопедический матрас, но без Арсения.       — Это предпоследняя ночь, — вдруг озвучил тот мысль, которая несколько раз за сегодня всплывала в голове Антона. — Завтра будет не до сна, потом дорога… Дом.       За окном несколько раз ухнула сова.       — И твои удивительные соседи, — после продолжительной паузы лениво хмыкнул Антон, зарываясь лицом в подушку.       — Ты про Варвару? — встряхнулся мужчина, прерывая какие-то свои размышления. — Да, она своеобразная. Вдова профессора философии. Мне всегда хотелось жить в дореволюционном здании, вроде бывшего доходного дома, а в комплекте с такими квартирами часто идут колоритные соседи.       — Мне кажется, в Питере вообще все такие.       — Не совсем. Бывают намного хуже, — заверил Арсений.       — Одного я знаю.       — Не говори, что тебе не нравится.       — Нравится, — согласился Антон. — Настолько, что я готов подружиться с Варварой и еще со столькими профессорскими вдовами, сколько будет нужно.       Арс рассмеялся и наконец лег, осторожно устраиваясь на узкой кровати.       — Если ты, конечно, не против, — добавил Антон, ненавидя себя за то, что снова заговаривает об этом, но почему-то не в силах молчать. — Знаешь, тебе не обязательно приглашать меня к себе. Можно придумать что-то менее… радикальное. В смысле, я не отказываюсь, абсолютно точно нет, но это тебя ни к чему не обязывает, и вообще…       — Антон, — мягко прервал его поток сознания Арсений, поворачивая к нему голову.       — А?       — Я очень ценю чуткость и заботу, которую ты ко мне проявляешь.       Что-то в его тоне заставило напрячься и прикусить губу.       — Но?       — Не воспринимай мои слова как упрек, я правда хочу понять, — проговорил Арсений, не делая попытки прикоснуться. — Мне тридцать один год, я полностью дееспособный, вполне уравновешенный, относительно здоровый, профессионально состоявшийся мужчина. Что заставляет тебя думать, будто я могу быть с тобой вопреки своему желанию? — Антон прикусил губу сильнее, до острой боли. — Я несколько раз проговорил, что ты мне нравишься. И более того, не будь я суеверным дураком и не думай, что такие вещи боятся слов, я бы выразился более сентиментально. — Арсений прерывисто вздохнул, но продолжил все тем же ровным тоном: — Я не шарахаюсь от близости с тобой, а вполне себе наоборот, хотя и опасаюсь выставить себя идиотом из-за своей неопытности. Собственно, и выставляю, но это не важно и даже по-своему забавно. Или все дело в этом?       — Что? — опешил Антон. — Нет, Арс, конечно, нет.       — Тогда… — медленно вздохнул тот, подбирая слова, — как все видишь ты, раз считаешь необходимым постоянно напоминать о моей свободе воли? Я не давлю, просто, если тебе есть что сказать, мне бы это очень помогло. Потому что вообще-то я растерян.       От его слов под ребрами что-то сжалось. Антон, получается, все-таки перегнул палку, правда, в противоположном от предполагаемого направлении. Тоже ничего хорошего.       — Я, наверное, просто не знаю, как быть, — спустя время наконец ответил он, досадуя на себя. — Все отношения, которые случались со мной до сих пор, шли по известным сценариям, и я все контролировал. А это… не похоже ни на что.       — Могу тебя понять, — тепло хмыкнул Арсений, подумал и предположил: — То есть твоя предупредительность — это попытка передать право принятия решений кому-то, кто, возможно, лучше ориентируется в ситуации?       Горло перехватило от того, как точно Арс его понял и как безжалостно сформулировал. Довольно болезненно для самолюбия.       — Получается, что да.       — Хорошо, — удовлетворенно выдохнул Арсений и ничего больше не сказал.       Как будто тревоживший его вопрос был решен.       — Что хорошего? — кисло пробормотал Антон. — Как мы дальше жить-то будем?       — Думаю, что постепенно. Зная тебя, уже скоро ты будешь безжалостно стебать себя сегодняшнего за свои переживания.       — Скорее всего, — слабо фыркнул он.       — А пока ты работаешь в этом направлении, можешь и правда полностью на меня рассчитывать, — добавил Арсений, — к чему бы все ни пришло. Я присмотрю, чтобы мир устоял.       И ведь присмотрит, вот что самое страшное!       — Эти мне восторженные неофиты, — вздохнул Антон, прижимая мужчину к себе, и в его голосе восхищения было гораздо больше, чем скепсиса. — И ничего им не страшно, и все интересно, и в себя они верят. Арс, даже если договориться с нашими… окей, моими тараканами, напомню, мы живем в не самой толерантной стране. К тому же ты работаешь с военными…       — Пациентов не касается моя личная жизнь. А с теми, кого касается, все будет в порядке, — убежденно возразил Арсений, и от его непрошибаемой безмятежности стало тепло и уютно.       Какой интересный педагогический эффект, подумал Антон, утыкаясь носом в его плечо. Арс не злился, что он ведет себя как инфантильный кретин, а просто переживал, что это угрожает их отношениям. А все прояснив, дал свое согласие практически бессрочно выносить это и оставаться рядом. И теперь Антону совсем не хотелось продолжать в том же духе. Как Арсу раз за разом удается находить правильные слова? И почему слова в принципе срабатывают с тем, кто всегда относился к любым обещаниям настороженно и с недоверием? Как же он все-таки влип с этим кошмарным типом!       — Но самое страшное не это, — продолжил Антон уже исключительно из хулиганских соображений. — Поз меня убьет.       — Он знает? — заинтересовался мужчина.       — Про нас? Нет.       — Но знает про тебя, — понял Арсений. — И не одобряет?       — Думаю, он не одобряет концепцию встреч без обязательств, к которой я иногда прибегал, — честно ответил Антон.       Вопреки его тревоге, Арс рассмеялся:       — Очень на него похоже. Все Позовы такие, для них семья — первоочередная ценность. У них даже есть чат почти на десять человек. Как будто не заканчивающееся семейное застолье.       — Знаю. — Антон задумчиво поцеловал мужчину в плечо. — На первых курсах это казалось ужасно криповым. Но если им это подходит — это очень здорово. Кстати, пока тебя нет, Поз, кажется, нашел себе жену. Будущую.       — Серьезно? Мне он скидывал только видеосообщения с чистой раковиной и комнат без следов пожара. Со своим лицом и свежими заголовками «Медузы».       — Да ты тиран! — восхитился Антон.       — При чем тут я? Он сам это придумал. Ему нравится иронизировать над ситуацией, что он в двадцать три вынужден жить со мной, чтобы его матушка в Канаде не извелась от беспокойства.       — Ему двадцать, — поправил Антон. — Ты не знал?       — В смысле? — Арс даже голову от подушки оторвал. — Он же закончил магистратуру. Я думал, вы ровесники.       — Он не любит об этом говорить, но универ закончил экстерном. И в школе десятый и одиннадцатый в один год, — объяснил Антон, отчасти неосознанно копируя тон матери Поза, которая тихо и горячо гордилась сыном.       — Ты сейчас серьезно?       — Конечно. А через месяц у него вступительные, он хочет на вторую вышку по какому-то гранту. Загадал, что если не поступит — уедет к своим в Канаду. Но он поступит, готовился весь последний год. Не говори ему только, что я рассказал, он не любит делиться планами.       — Не ожидал, — признал Арсений с искренним одобрением. — Но теперь можно понять, почему его мать так переживает.       — Да, если оставить Поза совсем без общества, его может занести, — фыркнул Антон. — Но я знаю его маму, в некоторых моментах она больше иронизирует, чем действительно гиперопекает, только так тонко, что не все понимают. Иначе Поз мечтал бы не создать собственную семью, а ушел бы в отрыв еще подростком.       — То есть такой темп жизни — это еще не отрыв?       — Нет, это просто его комфортный темп. — Антон улыбнулся, вспоминая, сколько они прошли с другом с тех пор, как встретились на паре английского. — Поз отличный, на самом деле. И когда я говорю, что он меня убьет… Это не про отвращение. Скорее наорет, что это переходит всякие границы и соблазнять его дядю — бессовестное свинство с моей стороны. А потом укутает тебя одеялом и попытается мягко объяснить, что я — плохая компания.       Арс затрясся от смеха.       — Я буду ждать с нетерпением. Но пока Дима в неведении и не может нас раскритиковать — давай спать. Поверь, завтра будет очень длинный день.       Антон согласно промычал и обнял его поудобнее, перекинув ногу через бедро. Некоторое время в темной комнате было слышно только размеренное дыхание двоих, а потом Арс, тщетно пытаясь казаться суровым, поинтересовался:       — А кто говорил мне об усталости и бессилии, а также сулил выспаться?