Первая любовь

(День седьмой) – Ну, здорово! – сказал Глист, протягивая вялую и мерзкую, как остывшие макароны, ладонь. – Здорово? – возмутился Саня. – Ты что здесь делаешь? – У меня встречный вопрос, – криво усмехнулся Глист. – А что здесь делаешь ты? Это, вообще-то, моя стрелка. – Это? Твоя стрелка? – От возмущения у жирного перехватило голос, и тот сорвался на писк, хотя должен был звенеть рычанием. – Это-это. Как ты сюда попал? – Нет, это ты, блядь, как сюда попал? Жирный не знал, откуда взялась злость. Она вдруг – раз, и откуда-то появилась. Стукнула в башку – хуяк, такая. Саня больше не видел в Глисте единственного своего друга. Он видел мерзкого, склизкого гада, который хочет выиграть их спор заведомо нечестным способом. – Полегче, слышь? – храбрился Глист. – Зоя моей бабой будет. Она мне сама сказала. – Да что ж ты, гнида, пиздишь! – Мы с ней виртом занимались, прикинь, перед вебкой. Пиздатейшая телка… Глист пиздел, как всегда тошнотворно и нагло. Притом, вранье его касалось реального человека, девчонки, которая стояла буквально в нескольких метрах, и которую жирный видел своей потенциальной любовью. В голове взорвалась багровая вспышка. И жирный втащил Глисту. Примерно как батя ему самому вчера. Сначала правой – по зубам. Потом в корпус догнал. Глист отшатнулся. – Ты охуел? – трусливо завыл он. В это трудно поверить, но Саня прыгнул на Глиста. Он летел, и время будто замедлилось. Жирный видел перепуганные лица, кто-то что-то орал, кто-то несся к нему наперерез. А жирный в сполохах ослепляющей ярости, рухнул на Глиста. И начал его убивать, гвоздил кулаком по гнусной прыщавой роже, долбил коленом по яйцам. Кто-то бросился на Саню сзади. Его оттаскивали. Держали за волосы. Но жирный все равно страшно орал. Он хотел отгрызть, оторвать зубами нахуй нос Глиста. Но сейчас его держали, и он беспомощно клацал зубами над перетрусившей мразью, поливая гниду длинными слюнями. Правую руку Сане тоже перехватили, но жирный умудрялся, вдавив для опоры колено в яйца Глиста, левой рукой отвешивать ему оплеухи. – Ты что делаешь? Ты ебанулся, мальчик? – заорали на жирного какие-то люди в очках, когда им все-таки удалось его оттащить. – Ты сколько съел пирожков? При чем тут пирожки? Эти люди что – смеются над ним? – Подождите! – послышался властный голос Зои. Она встала перед жирным и требовательно, как настоящая училка, посмотрела ему в глаза. – Саша, что с тобой? – Голос ее оказался вдруг очень ласков. – Ты расстроился? Ты шел на свидание, да? Так я буду с тобой. Ты хороший, Саша. Мы после митинга с тобой погуляем, хорошо? От этих слов жирный стал очень счастлив. Счастье оказалось розовым и глупым, как в сказке про трех поросят. – Хорошо! – тихо сказал он. – Ну, вот и славно! – Зоя погладила Саню по щеке. Тут к ней кто-то подошел, и голос Зои вновь стал властным и чужим: – Кирилл, ну, что у вас случилось? – У нас с ЛГБТ проблемы, – сказал Кирилл, человек с панковским ирокезом и трагическим выражением лица. – Собираем резервы. Разнарядка – по одному от группы на усиление. – Так там же были люди. – Одни девки. А у ЛГБТ – боевая задача. – Вот бери бойца. Уже хорошо себя проявил. – Я к пидорам не пойду! – сказал Саня, сам удивившись своей храбрости. – Там на самом деле пидоров нет. Там только два придурка и лесбиянки. Никто там на тебя не полезет, – объяснял Кирилл. – Да ну, нет! – сказал Саня. – Ты что, гомофоб? – нервно спросил Кирилл. – Ты не продвинутый. Зоя, как этот ватник вообще сюда попал? – Чо? – Саня напрягся. Кто-то дернул жирного за рукав футболки. Зоя. – Наклонись ко мне, что скажу! – произнесла она. Жирный наклонился, и Зоя совершенно неожиданно его поцеловала. Ее мягкий, извивающийся язык плел кружева у жирного во рту. Губы двигались вверх-вниз по Саниным, все еще в пирожочном жирке, зубам. Жирный словно перенесся в рай. «Я целуюсь! – ошалело думал он. – Ни хуя себе!» – А сосу я еще лучше! – прошептала Зоя Сане. – Но после митинга. У жирного встал хуй. А телка не могла этого не чувствовать. Но вида не подавала. Саня влюбился. Все, что было раньше, теперь показалось ему пустой мелочью. Бирюльками. Во всем прежнем не было любви. А теперь она в Сане проснулась. Любовь наливала его мышцы силами, наполняла его достоинством. И жирный больше не был трусливым толстяком. Он сделался исполином, готовым уебашить любого противника. Саня разыскал взглядом Глиста. Отметил, что тот видел, не мог не видеть, как Саня целуется. Сане хотелось заорать на весь мир: «У меня сегодня отсосут!» И это было счастье. Поэтому Саня даже не стал показывать Глисту средний палец, а лишь надменно усмехнулся. – Все, давай, иди к ЛГБТ, – сказала Зоя. Глист беззвучно заржал, кривил свое недоразбитое ебало, показывал пальцем, держался за живот. Саня пообещал себе, что убьет Глиста. Саня знает, где его найти. Сане хотелось, чтобы Зоя романтично посмотрела ему вслед. Но та на него даже не оглядывалась, словно вообще забыла о его существовании. Но жирный ее все равно любил. И даже еще сильнее, чем до того. *** Терзаемый любовью и яростью одновременно, жирный пришел к колонне ЛГБТ. В ней, действительно, стояли в основном девочки. Было два дрыща с крашеными волосами, очках и узких брючках. Жирный был на них совершенно не похож. Зато одна из лесбиянок оказалась просто вылитый Саня – примерно такой же величины и ширины, только сверху на брюхо еще и свисали сиськи. Наверное, родись жирный женщиной, он выглядел бы именно так. «Но она с кем-то ебется, – горько подумал Саня. – А я еще нет». Ебалась жирная лесбиянка, судя по всему, с черной костлявой теткой, которая была скорее похожа на бабку. От нехуй делать жирный стал представлять, как эти две бабы между собой ебутся. Вот бабка сосет у жирной сиську, а вот костлявыми пальцами перебирает пласты жирной плоти в поиске пизды. А вот в эту пизду ныряет, а пизда такая чавкает, старуху обсасывая и обчмокивая. Жирный поймал себя на том, что видит все это воочию. Картинки из его разума вдруг обрели плоть и даже объем 3D. И Саня видел все это так отчетливо, что у него снова встал хуй. Что хуже всего, на него смотрели перекрашенные дрыщи и хихикали между собой в ладони. Саня тут же напустил на себя суровый вид. Нет. Он-то – не из этих петушар. Туда-сюда сновал Кирилл с ирокезом, приводил парней. Те косились на жирного и старались держаться от него подальше. «Э, алё, что за хуйня? – подумал Саня. – Это они что сейчас про меня думают? Я-то – не из этих!» Впрочем, те, которые приходили дальше, начинали настороженно коситься на жирного и на тех, кто пришел раньше. А те, кто приходил еще потом, косились на тех, кто косился на тех, кто косился на Саню. Жирный быстро заебался отщелкивать эту ситуацию. И решил тупо не обращать на нее внимания. Появился Кирилл с ворохом плакатов на палках: – Так, берем, не стоим! Он стал всовывать их кому ни попадя. Жирному достался плакат с надписью «Я хочу любить так, как хочу!» В принципе, эти слова не шли вразрез с его жизненной позицией. Вообще, здесь было нервно и нудно. Жирный стал скучать, хотя при этом его прямо на части разрывало от злости. От нехуй делать, он залез в «контакт» на телефоне. Никто жирному, по счастью, не написал. И Саня залез в аккаунт Зои Смирновой. У нее с жирным, действительно, был один общий друг – Глист. «Вот же падла! – клокотал мыслями Саня. – Наверное, он чекал тех, кто ко мне добавлялся, а потом к ним подкатывал». Другого объяснения, действительно, не было. Чтобы проверить, жирный осмелел настолько, что зашел на страничку Аделаиды Кулешовой. Нет, у нее в друзьях Глиста не было. Ну, наверное, подкатывал все равно, просто Аделаида не стала этого чмошника френдить. Это ж, блять, себе дороже с говном таким связываться! Время тянулось. Ничего не кончалось и даже еще не начиналось. И Саня решил, пока тут ничего не происходит, вернуться к жопе Пушкина и дать новых пиздюлей Глисту. Вот прямо сейчас. Он успеет. Но вдруг что-то началось. Перед колонной появился лысоватый дядька с бородой. В руках он держал большой матюгальник, который усиливал звуки. – Привет, друзья! – рявкнул он. – Хо-хо! – откликнулись ЛГБТ и примкнувшие. – Скоро мы пойдем! У всех настроение хорошее? – У всех! – крикнул кто-то. – Отлично! Сейчас мы попрыгаем немножко. Для разминки. Появилась девчонка в гимнастическом трико. Она стояла, вытянув руки вдоль тела, мягко и немного лукаво улыбаясь. Она была хорошенькая. Жирный в нее, может, и влюбился бы, но его сердце уже было занято Зоей. – И мы начинаем! – провозгласил бородач. Загрохотало что-то громкое и энергичное, типа «Продиджи». А бородач стал орать в матюгальник: – Ва-те пиздю-лей! Ва-те пиздю-лей! Ва-те пиздю-лей! Гимнастка подпрыгивала, хлопала в ладоши над головой. Бородач шевелил руками: мол, давайте, давайте! Прыгайте! Вскоре прыгала вся колонна ЛГБТ. Запрыгал и жирный. – Отлично! – рявкнул бородач. – Теперь еще одна речевка. И!!! Пу-тин, еба-нись! Пу-тин, еба-нись! А чо, было весело. Прыгать жирному понравилось. Вся суета вокруг внезапно стерлась, растворилась и размылась, как акварель. Сейчас жирный Саня был центром мира! Он прыгал, и ему открывалась истина. Открывался внутренний взгляд, и то, что он видел, Сане нравилось. – Отлично! – возопил бородатый. – А теперь мы – начинаем движение! Ура! И вся колонна двинулась в сторону Кремля.