Новый год сулит нам перемены

Я не был на сто процентов уверенным, возникнет ли у меня эрекция, когда увижу Катю полностью обнаженной. Хоть один щелчок по выключателю и создал в комнате интимный полумрак, я прекрасно смог разглядеть даже то, как щурились без очков ее глаза, хлопая тонкими нитями ресниц. Наверное, действительно, следовало зашторить вид из номера, как советовал Малиновский, чтобы даже немногочисленные падающие лучи морозной Луны не смогли блеклым сиянием очертить силуэты наших тел. Но было уже поздно что-то предпринимать. Пуговицы на ее кофте почти без особых усилий со стороны моих ловких пальцев освободились из плена ворсистых отверстий. Ладони, нагло вторгнувшиеся под блузку, мгновенно опалились теплом, исходящим от бархатной кожи. Удивительно, насколько мягкой, нежной и гладкой оказалась ее кожа на ощупь, словно в руках я держал лепестки свежего, только что сорванного цветка. Блять! Я начинаю превращаться в какого-то сентиментального долбоеба! Я ласково прошелся ладонями по оголившимся бокам и плоскому животу. Блузка ужасно мешала, и я незамедлительно покончил с этим вопиющим безобразием, немного приподняв Катю за поясницу, облегчая освобождение от ненужного сейчас предмета гардероба. Она все так же нерешительно водила пальчиками по воротнику моей рубашки, не осмеливаясь опуститься вниз и расстегнуть хотя бы несколько верхних пуговиц. Неужели она не чувствовала, как после касаний ее ручек, на моей шее толстыми змеями вздувались вены? Я решил долго не тянуть: приподнялся, быстро, чуть ли не разрывая, стянул с себя белую коттоновую ткань и смятым клубком швырнул на пол. Вернулся к ней. Теперь ее руки лежали по швам. Она была такой беззащитной, хрупкой, готовой без каких-либо колебаний и сопротивлений отдаться, доверить свое тело мне. За спиной я нащупал застежки бюстгальтера, несколько незатейливых махинаций — и лямки уже медленно сползли с ее аккуратных, округлых (а не остроугольных, как я себе надумал, или такими их делали жакеты и кофты на несколько размеров больше) плечиков. Чашечки лифчика почти что упали, осталось всего одно движение, чтобы наконец-то увидеть ее грудь. В моем рту пересохло. На лице нервно затряслись скулы, с такой силой, что, казалось, даже кадык сейчас начнет подпрыгивать вверх, залезет мне в горло, перекроет доступ кислорода и я сдохну в один момент. В паху начало зарождаться знакомое ощущение. Одним рывком я откинул бюстгальтер в сторону и моему взору открылась шикарная, полная, правильной красивой формы, с небольшими сосками, торчащими на самом верху, грудь, по моему опытному взгляду — точно третьего размера. Мои ладони накрыли два упругих полушария, пальцами я слегка покрутил по часовой стрелке маленькие ягодки, но, видимо, немного перестарался: Катя пискнула, содрогнулась подо мной, пальчиками вонзилась мне в спину. Она выдохнула куда-то в область ямки на моей шее, совсем тихо простонала и невесомо прижалась губами к пульсирующей вене. Мне снесло крышу окончательно. Я слегка отстранился, но только для того, чтобы поудобнее разместить ее податливое тело на кровати. На меня Катя не смотрела: ее голова плавно легла на подушку, выгнулась вверх, образовав красивый и сексуальный изгиб тонкой шеи. Я опустился лицом на ее грудь. Мой рот дерзко, бесцеремонно затянул в себя твердую горошину. Я ощутил скопление слюны, как будто в пасти у голодного волка. Языком я облизывал соски по контуру, вел ниже, высасывал каждый уголок кожи на сладкой груди. Мои ладони нежно сжимали Катины бока, иногда перемещаясь на живот, который напрягался, как только я пальцами пытался проникнуть под юбку. «Какого черта она до сих пор в юбке?» — в голове стрельнула мысль. Мой хуй вырывался из тесных трусов, больно упираясь в железяку на ремне. Я начал стягивать юбку, но под ней была еще одна преграда: зимние, теплые колготки. Двумя руками я потянул за пояс вниз. Ощутив обнаженную кожу лобка, я понял, что вместе с колготками тяну и трусики. Тем лучше и быстрее! За считанные секунды нижняя одежда Кати уже валялась по полу. Мне пришлось встать с кровати, чтобы снять свои штаны и трусы, в которых уже давно не умещался и рвался наружу каменный стояк. Удивительно, как этой девочке удалось возбудить мое тело настолько, что в голове сумасшедшим, неугомонным вороньем циркулировала кровь, стуча по вискам, затуманивая сознание, а в груди с дьявольской скоростью играли барабаны? Я не испытывал ничего, кроме накатившего цунами из бешеной страсти и дикого, почти что животного желания почувствовать эту девочку. Я хотел ее до одури, до отключки мозга, до потери пульса и сознания. Катя лежала на кровати, тесно скрестив стройные ножки между собой, ладонями она прикрыла полную грудь, но сквозь тонкие пальчики виднелись маленькие соски, обласканные и зацелованные мной до тянущей, приятной боли. Она снова зажалась, ее испуг и неуверенность так и витали в воздухе, она боялась и с этим нужно было что-то делать. Я присел на краешек постели, аккуратно оторвал ее ладони от упругих бугорков, и провел ими по своей груди, опускаясь вниз по торсу. Я наклонился к ее губам и шепнул: — Катюш, не надо бояться, все будет хорошо, доверься мне, — я покрыл ее лицо несколькими поцелуями. Ее ладони, уже без помощи моих, осторожно водили по моему животу, не осмеливаясь прикоснуться к вздыбленному члену. — Смелее, трогай меня, целуй, я очень этого хочу, — последние слова я сказал ей на ушко, затем облизал мочку, чуть-чуть прикусил зубами, дразня, соблазняя, маня к себе. Ведь Катя тоже желала меня, я знал это железобетонно. Я свободно откинулся на спину и рукой указал Кате на себя, призывая к действиям. Она начала осыпать мою грудь нежными, трепетными поцелуями. Когда дошла до сосков — проделала те же манипуляции, что и я ранее: лизнула, неглубоко втянула в рот, ласкала влажным язычком. Она нерешительно опустилась ниже и на какое-то мгновение замерла, видимо, обдумывая, что делать дальше. Я наслаждался всем происходящим. Мне было безумно интересно, насколько этой девочке хватит смелости и как далеко она сможет зайти. Перешагнет ли ту грань, которая была запретной и неприемлемой для нее — маленькой и невинной? Я с силой ухватился за покрывало, когда все-таки ее пальчики пробежалась по стволу члена. Катя прикоснулась губами к горячей уздечке. Она аккуратно держала в ладони мой возбужденный орган, целуя и лаская выступившие, вибрирующие кровью бугорки, изнывающую головку. Я так крепко зажимал руки в кулаках, втягивая в них ткань, что казалось, будто бы сейчас переломаются все кости. Я едва сдерживался, чтобы не податься тазом вперед и не засунуть хуй, который бы эгоистично начал исследовать полость Катиного рта и упираться ей в щеку. Она отпрянула от меня, снова скрутилась в дрожащий комок. Я понял, что несколько капель предсеменной жидкости попали ей на губы. Глупенькая! Ну чего так испугалась? Я быстро прижал ее к себе, успокаивающе погладил по немного растрепанным волосам, втянул пухлые губы в свои. Я опустил руку на теплую промежность. Продолговатая плоть клитора окутала внутреннюю сторону ладони густыми, обильными выделениями смазки. Я понимал: пора!