Новый год сулит нам перемены

Слизистая ее влагалища секретировала огромное количество естественного лубриканта. Я понимал, что Катя готова впустить меня в себя в любой момент. Блять! Но я чуть не забыл о защите. В сугробе из смятой одежды я едва смог нашарить брюки, которые были вывернутыми наизнанку, и в кармане найти пачку презервативов. Я разорвал квадратик из фольги, и латекс обволок мой вставший хуй по всей длине. Катя лежала неподвижно. Она опять свела ноги вместе. Я слегка надавил коленной чашечкой на ее бедро, затем руками максимально широко развел Катины ноги, чтобы сделать проникновение менее болезненным. Оставался последний шаг: членом рассечь девственную плеву. Я знал, что Кате будет больно, возможно, пойдет кровь. Но, как бы я ни хотел причинять ей дискомфорт, уже давно подошла пора войти в нее глубоко, режущим толчком, который сделает из этой перепуганной девочки настоящую женщину. Еще раз проверил: провел указательным пальцем по клитору, опустился ниже — к самому входу; она влажная, сочащаяся — готова! Я лег на Катю всем своим тяжелым телом, ступни ее раздвинутых ног коснулись моего таза, обвивая его. Я начал входить в нее: плавно, постепенно. Мой пенис уже наполовину оказался зажатым в тугих, узких путях, но препятствия так и не почувствовал. Я толкнулся сильнее, вошел на полную глубину, головкой члена ощущая мягкую текстуру шейки матки. «Катя не девственница! Она уже была с мужчиной и, может, даже не один раз!» — я прозрел, когда понял это. Но, блять, какая мне разница! Так даже лучше, я не доставил ей физической боли, все хорошо. Да и, возможно, у нее просто физиология такая, достаточно эластичная плева, поэтому не было разрыва и я ничего не почувствовал. Я вспоминал все, что знал об анатомии женского тела, но навязчивая мысль о другом мужике упрямо не покидала мою гудящую голову. Да что со мной происходит-то? Почему мне тяжело и невыносимо думать о том, что какой-то мудак уже прикасался к Кате? Нет! Этого не может быть, она вела и ведет себя слишком скованно, как невинная девочка, хотя... Да нет! Не было у нее никого, она могла мастурбировать и пальцами повредить... Блять! Какая чушь лезет в мозг! Но ведь это все же лучше, чем другой мужчина. Надо обязательно спросить... потом, как-нибудь аккуратно или как уж получится. Я застыл внутри Кати, не замечая, как сильно мои руки сжали ее талию. — Андрей... — тихим полустоном я услышал собственное имя. Катина нежная ладошка дотронулась до моих губ, опустилась на небритый подбородок; ее вторая рука легкими движениями гладила мою спину вдоль позвоночника. Я поцеловал ее и начал медленно двигаться. Она ответила на мой поцелуй не так, как раньше — трепетно и несмело, а жарко, страстно, маленьким язычком касаясь моего языка, играя и переплетая их вместе. Мой член заскользил внутри быстрее. Катя с трудом дышала, двигаясь бедрами в такт фрикций. — Не нужно сдерживать себя, когда хорошо, — прошептал ей на ухо, — не стесняйся быть громкой, я хочу слышать твой голос. Я прикусил мочку (уже знал, что у Кати это одна из эрогенных зон); ладонями накрыл затвердевшую грудь, которая покачивалась вверх-вниз, и с повышенной амплитудой, когда член входил резче, быстрее и до упора. Она послушно выполнила мою просьбу (или совет): стоны зазвучали на несколько децибел громче. Я удовлетворенно коснулся губами ее мокрого от пота лба. Мои нахальные руки, насытившись пышной грудью, опустились на округлые, упругие ягодицы. Пальцы нащупали маленькое, тугое кольцо анального отверстия. Я уже сто раз успел пожалеть о том, что потушил свет в комнате. Сейчас бы мог развернуть Катю спиной к себе и посмотреть, как дырочка ануса сжимается и разжимается от прикосновений моих пальцев. Мне захотелось войти в этот, несомненно, узкий проход, натянуть аппетитную попу на свой возбужденный член. Но понимал, что этого делать нельзя. Во-первых, Катя испугается, еще подумает, что я какой-то патологический извращенец. Во-вторых, без подготовки заниматься анальным сексом — такой себе вариант. Я бы мог, конечно, нагнуть Катьку, два раза плюнуть в ее очко и войти хуем по самые яйца. Я делал так с некоторыми любовницами. Нечасто. В основном, когда был пьяным в дровину и мало что мог соображать. Это было довольно-таки жестко с моей стороны, ведь в совокупности с болью они получали еще и микротрещины ануса. Казалось, что после такого девушки должны были ненавидеть меня лютым гневом, но стоило мне заикнуться о перспективах в модельной карьере и о лице для новой коллекции Милко, сразу: мир, дружба и «вакуумный» отсос! Издержки «профессии», милая! Ничего страшного, потом сходишь в больничку и добрый дядя доктор тебя подлечит. Раз уж, блять, у тебя нет ни чести, ни достоинства, что ты готова лечь подстилкой под каждого встречного, если у него звенит в кармане! Какого хуя я должен тебя жалеть?! Но с этой девочкой я, естественно, не мог так поступить. Возможно, когда-нибудь мы сделаем это, только, если она сама не будет против. Пока мои пальцы изучали область ануса, член нарастил темп внутри Кати. Теперь я буквально вколачивал ее в постель: трахал с яростью, ревностно, не щадя размякшее влагалище. Пускай знает, какой истинный кайф я могу ей доставить. Не кто-то другой! Только я! Катина голова заметалась по кровати, качаясь из стороны в сторону. Шнурки на косичках расплелись, а заколка-бабочка упала на пол, брякнув пластмасской. Я почувствовал, что Катя уже кончила подо мной. Вскоре меня накрыло долгожданное облегчение в паховой зоне; презерватив наполнился эякулятом. Я наконец-то вышел из Кати. Я устало опустился на кровать, на влажную простыню, пропитанную выделениями из наших тел. Прежде чем меня вырубил сон, я подумал о том, какая все-таки грязная работенка у горничных: трогать мокрое постельное белье после того, как какая-то парочка поддалась на нем своим животным инстинктам, находить под кроватью использованные гондоны... Мерзость! Но мне ли не похрен на тяжелую судьбу других! Главное, что самому сейчас так хорошо, классно и во всем теле ощущается приятная расслабленность. Я заснул после того, как мое лицо расцеловала Катя. Или мне это приснилось?

***

В ванной комнате шумела вода. Я раздуплил заспанные глаза, повернул голову к окну и увидел пролетающий снег. Меня проморозило, голому телу под накидкой из тонкого атласа вдруг стало очень холодно. Как Катька умудрилась незаметно и бесшумно выбраться из моих цепких рук? Ведь, кажется, мы засыпали в объятиях друг друга и нам было так тепло... Я вспомнил о судьбоносной монете. Она лежала на полу, рядом с моей рубашкой, решкой вверх. Решкой! Сталь, плакированная мельхиором (в детстве я увлекался нумизматикой и научился разбираться в металлах и сплавах). На той стороне, которая была «орлом», вычеканен Георгий Победоносец, верхом на коне, поражающий копьем змея. Символично? Только я сейчас чувствую себя коварным змеем, искусившим непорочную девочку. Но ведь девочка сама хотела! И действительно ли такая непорочная? В любом случае уже поздно пить «Боржоми». Я выебал Катю Пушкареву! И, наверное, моя жизнь больше никогда не будет такой как прежде!