Новый год сулит нам перемены

Отточенными движениями натянув презерватив на вновь образовавшийся каменный стояк, я ловко подмял Катю под себя. Я неспешно провел рукой по ее горячей щеке, залитой ярким румянцем, и наклонился к влажным губам, чуть приоткрытым в молящем предвкушении новых поцелуев. Лаская их своим языком нежно, легко, почти невесомо, я давал возможность нам обоим восстановить напрочь сбитое дыхание и усмирить безумные толчки выскакивающих из грудных клеток сердец. Пока я продолжал трепетно касаться губами мягких, немного припухших губ Кати, мои ладони, ненасытно блуждающие по всему ее телу, уверенно поднеслись к вздымающейся груди, накрыли полностью упругие полушария и алчно сдавили затверделые соски до шумного стона, вылетевшего из горла Катерины. С огромным трудом оторвавшись от столь сладких уст, я приподнялся на локтях и впился прожигательным взглядом в лежащую подо мной Катю. Из ее забавных косичек местами выбились пучки волос, и теперь прическа смотрелась еще более чудаковато, чем раньше, но при этом мое лицо невольно засияло блаженной усмешкой от надвинувшегося чувства растроганности. На лбу Кати выступили мелкие капли пота; дышала она до сих пор тяжело, неровно, сердцебиение было ускоренным (я отчетливо ощущал каждый удар руками, так и не покинувшими ее шикарную грудь). Внимательно посмотрев в миндальные глаза Катерины, я обнаружил в них явные нотки утомленности, но вместе с тем — поволоку вожделения, словно колдовскими, темными вкрапинами отражавшуюся на карих радужках. Хотелось больше никуда не торопиться, медленно обласкивать ее потрясающее тело, получать дикий восторг от прикосновений к гладкой, бледной коже; просто наслаждаться долгожданной близостью, наконец наступившей после каторжных недель воздержания и хронической бессонницы в душных объятиях другой женщины. Но болезненно изнывающий член, громко шлепнувшийся о влажное бедро Катерины, быстро затуманил остатки здравого смысла, не оставив места для розового флера. Ее вмиг широко распахнувшиеся глаза посмотрели на меня с вызовом. Она больше не была перепуганной и застенчивой девчонкой, краснеющей от любого касания, я видел перед собой настоящую женщину, которая желала меня всецело. Желала, потому что любит. Пробежав десницей по плоскому животу Кати, я остановился у пупка и указательным пальцем обвел по кругу крохотную ложбинку. Чем ниже я опускался, тем сильнее чувствовал ладонями, как накаляется ее и без того пламенная кожа. Когда пальцы дерзко прошлись по влажным складкам, а затем с легкостью проникли в нее, с губ Кати вновь вырвался гулкий стон, как доказательство правильности моих действий. Внезапно я поморщился от жгучей боли, пронзившей позвоночник: острые коготки намертво воткнулись в кожу. Я, как завороженный, наблюдал за Катиным смелым взглядом, провокационно закушенной нижней губой, в то время, как ее внутренние мышцы крепко сжимали мои пальцы, а ногти по-кошачьи царапали спину. До этого момента я фактически был уверен в том, что Катя находится полностью в моей власти, но, как выяснилось, необыкновенно ошибался. Моя власть — лишь жалкая видимость, на самом деле я уже давно находился в плену у этой девочки. Мысленно чертыхаясь и проклиная поныне странные, загадочные чувства к Катерине, я заскользил в ней быстрее, даже жестче. Мне нравилось дразнить ее, распалять до предела искрометную страсть. Только жалобный скулеж от доставленной боли и ласковая ладошка на запястье скоро сменили мою краткую грубость на теплоту и нежность. — Катюш, прости, я не хотел... — я поспешно извинялся, бесцеремонно вторгаясь языком в ее открытые губы. Я понял, что эта милая девочка точно сведет меня с ума, когда ее верткая ручонка схапала мой разгоряченный пульсирующий член и направила его в себя. Я моментально вошел в Катерину и начал двигаться с безудержной скоростью, иногда переходя на нещадный, озверелый темп. Я чувствовал металлический привкус во рту из-за сухости, неприятно саднящей горло и, казалось, обдирающей его до крови. С моего лба градом катился пот; в глазах помутнело; я жадно глотал кислород, будто бы каждый вздох мог стать для меня последним. Но при этом по всему телу распространялся истинный кайф. Гребаный диван скрипел под аккомпанемент громких стенаний Катерины, звонких шлепков скользких от влаги тел и взаимной тахикардии. Выжимками разума я вдруг осмыслил, что если и существует рай на Земле, то, видимо, сегодня я побывал в нем, несколько раз подряд.