Keine Liebe ohne Leid

      Он злился, иногда так злился на Фридриха на то, что тот, пусть сам того не ведая, разрушил его мир до основания. Иногда ему хотелось разбить его идеальное лицо так, чтобы он надолго потерял свою красоту и не смущал больше его тело и разум, ушёл бы из сердца, а иногда — осыпать благоговейными поцелуями каждую его черту, словно выточенную талантливым скульптором. И было то, что наполняло его противоречивые чувства горечью и ядом, который, как он осознал, зовётся ревность. Впервые он узнал, что это такое и какую силу имеет это чувство. Раньше он никогда не испытывал ничего подобного.       Когда Хайнрих увидел одну из девушек, с которой он встречался, с другим, он не испытал ничего, кроме равнодушия и некоторого облегчения. Они столкнулись в театре, нарядная девушка шла под руку с офицером СС и вовсю щебетала, очевидно, стараясь произвести на мужчину впечатление, и тут вдруг увидела его — а он вместо гнева и разочарования испытал только облегчение, ведь он уже встретил Фридриха и тот стал его главной мечтой. Они встретились и познакомились ещё летом, до роковой встречи с этим юношей, а потом ещё некоторое время поддерживали отношения, она была так свежа и очаровательна. Хайнрих думал, что обожает её и даже влюбился, и именно она — та достойная партия, с которой можно разделить судьбу и жизнь. Как же он был неправ и как же ошибался!       — Хайнрих, я всё объясню, — испуганно побледнела девушка.       — Здесь нечего объяснять, Инга, — холодно и спокойно ответил офицер. — Мне всё предельно ясно. Не беспокойся, никаких сцен ревности устраивать я не стану. Скажу прямо — если ты встретила другого и считаешь, что с ним тебе будет лучше, мне остаётся только порадоваться за тебя.       — Ты всё время был так занят, и...       — Да, конечно, я объяснял тебе это. И просил не питать в отношении меня никаких иллюзий, которые вы, женщины, так любите.       — Хайнрих, у нас...       — Ничего бы не сложилось? Что же, это к лучшему. Но разве можно счесть серьёзными отношениями несколько ночей, несколько визитов в ресторан и прогулок за эти несколько месяцев? Кроме того, должен сказать тебе, что все мои мечты и мысли о другом человекe.       — Неужели? — девушка позволила себе расслабиться и улыбнулась, кокетливо взмахнула накрашенными ресницами. — Ах, Хайнрих, ты такой романтик! Надеюсь, она ответит тебе взаимностью.       — Благодарю, очень надеюсь на это. А теперь извини, мне пора. Будь счастлива и удачи тебе, Инга. И вам, — Хайнрих кивнул кавалеру бывшей, как он думал, возлюбленной, он даже не стал язвить и говорить этому высокопоставленному эсэсовцу, что легкомысленная прелестная ветреница может и его променять со временем на ещё более высокопоставленного офицера. Он искренне пожелал им обоим удачи, вышел из театра и долго ходил по берлинским улицам, охваченный одновременно радостью, воодушевлением и отчаянием. Вот и показала ему судьба ещё один знак, что он испытывает чувства, которые не должен, но которые день ото дня разгорались всё ярче.       И наконец он по-настоящему узнал, что такое ревность — чувство, словно сжимающее сердце в огненных тисках, заставляющее струиться по венам яд, терзающее его каждый раз, когда он представлял, что его мальчика может коснуться кто-то другой, поцеловать его, обнять и ласкать... И он осознал, что то, чего он так опасался, вполне могло случиться, если уже не случилось — сердцем Фридриха уже завладел тот, кто, как был уверен Хайнрих, был абсолютно недостоин его. Если бы Фридрих предпочёл, скажем, Кристофа Шнайдера или то же Питера Меллера, с которым они так несктати сцепились, Хайнрих мог бы понять, они оба были достойны его, у них обоих красивые лица, полные силы стройные тела. Но чем привлёк его этот замухрышка Альбрехт Штайн, даром что сын гауляйтера? Ни силы, ни красоты, разве что только ум, по иронии судьбы заключённый в этом тщедушном тельце — но этого недостаточно. В истинном арийце сила должна была гармонично сочетаться и с умом, и с красотой.       А они... его сердце каждый раз болезненно сжимались, когда он видел, как они ходят и сидят на уроках всегда вместе, как смотрят друг на друга, как между ними словно пробегают электрические искры. Хайнрих пытался убедить себя, что это всего лишь дружба, но и трезвый разум, и охваченное бурей сердце твердили ему иное — взгляни, взгляни, взгляни, пусть другие не видят, не замечают или не хотят, но посмотри на них внимательно и признай, что это те же чувства, что испытываешь ты.       На своих уроках Хайнриху приходилось призывать на помощь всю свою выдержку, чтобы сохранить самообладание и внешнюю невозмутимость при виде их, иногда он намеренно отворачивался к доске и начинал что-то писать, чтобы отвлечься, но даже спиной, казалось, чувствовал их притяжение — и сжимал зубы и зажмуривался до алых бликов под веками. Может, раньше то, что между ними, и было «только дружбой», но теперь нет. Когда они уехали на выходные в дом гауляйтера, Хайнрих чуть с ума не сошёл, представляя, что может быть между ними. Распалённое воображение рисовало ему одну за другой картины их близости, и он метался по своей кровати с неистово бьющимся сердцем и возбуждённой плотью, лаская себя и представляя, как Фридрих лежит рядом с НИМ и ласкaет ЕГО.       Когда они вернулись, всё только усугубилось. Однажды во время тренировки Хайнрих ненадолго отлучился, а когда вернулся в спортзал, на входе столкнулся с этим замухрышкой Штайном, налетевшим на него в дверях — он, очевидно, торопился как можно скорее покинуть спортзал.       — Осторожней, Штайн. Смотри, куда летишь! — Хайнрих не смог сдержать негодования, вызванного очередным приступом ревности. Офицер быстро оправил одежду — даже случайное прикосновение этого тщедушного мальчишки было неприятно.       — Простите, — пролепетал тот. Чёрт возьми, он даже разговаривать не может как полагается юноше, как же Хайнриха раздражал его противный писклявый голосок.       — У Фридриха тренировка, и тебе нечего здесь крутиться, Штайн, — отрезал мужчина, переведя быстрый острый взгляд с одного юноши на другого. От его внимательного взора не укрылось, что Штайн быстрым движением поправил немного растрепавшиеся волосы, а губы выглядят слишком ярко на бледном личике, да и губы его мальчика выглядят ярче и полнее обычного. Хайнрих украдкой сжал кулаки. Да, он почти застал их, и должен непременно сделать это в следующий раз и получить несомненное доказательство...       — Уходи, — жёстко сказал офицер. — Если нечем заняться, иди в свой редакционный кабинет и делай то, что у тебя получается лучше всего, а нам не мешай, — он ещё сильнее сжал кулаки и зубы, увидев на лице своего мальчика разочарование, которое тот не смог скрыть.       — Подожди, — добавил мужчина, увидев, что Штайн повернулся, чтобы уйти. — Зайдёшь в преподавательскую, там на столе у окна лежит с правой стороны стопка тетрадей младших курсантов. Возьми их все в свой кабинет, проверишь проследние сочинения и исправишь ошибки, а то я занят тренировкой. Что стоишь? Иди и выполняй. Действительно, пусть будет хоть какая-то маленькая польза от этого Штайна, а то крутится здесь под ногами, а его терпение и так уже на грани.       А недавно все сомнения Хайнриха развеялись, потому что он видел, видел их своими глазами, как они... Довольно его мальчик испытывал его терпение. Пришло время наконец открыться ему и сделать его своим. Уже сегодня, если его расчёт окажется верным, а это так и будет, он это знал и ему подсказывала это безошибочная интуиция, уже сегодня он будет сжимать своего мальчика в объятиях и покажет ему, что такое настоящая страсть, и осуществит все свои самые потаённые мечты. У него, очевидно, натура чувственного человека, и он завоюет его своими ласками. А этого тщедушного мальчишку, посмевшего позариться на его возлюбленного и завладеть его чувствами, он уберёт со своего пути, как и любого другого. Время летит, и, как написал Фридрих Ницше, жизнь не ждёт. Frag Dich was du vermisst. Tauch tief in Dich hinein, Аls wärs Dein letzter Tag. Die Zeit läuft uns davon, Warum verstehst Du nicht, Dein Leben wartet nicht auf Dich! Das Leben wartet nicht auf Dich, Das Leben wartet nicht auf Dich. Wenn Du gewinnen willst dann lauf Gib Deine Träume niemals auf. Das Leben wartet nicht auf Dich, Es wartet nicht auf Dich.*       — Хайнрих, ответьте мне, — разрушил его грёзы голос Фридриха. — Должны ли мы убивать ровесников только потому, что они на другой стороне?