Наше тихое начало и обещанный конец

Отдых. Несколько дней мнимого спокойствия, а потом опять съемки. Но это не сейчас, сейчас — Рома позвал их бухать в бар. Ну как бухать… Вообще, отпраздновать начало съемок, то что все прекрасно сдружились и в целом все шло лучше некуда. К назначенному времени у Димы приехать не выходит — были некоторые планы, которые он отложить не мог, но приехать приехал, хоть и с задержкой в несколько часов, предварительно написав Сереже, что задержится. С Горошко они стали переписывать слишком часто. Нет, Диме нравилось узнавать о Сереже больше, но такое стремительное развитие дружбы было непривычно. С Сашей они дружили давно, а новых близких друзей как-то и не хотелось заводить. Сережу же хотелось впустить в свою жизнь, рассказать о многом и выслушать самого. Они переписывались в свободное от съемок время буквально обо всем. Пару раз даже созванивались, правда, в основном, когда Сережа был подвыпивший и смешно сопел в трубку, когда зависал. Собирались все около восьми, Чеботарев же смог приехать только в десять вечера. В баре уже были все кто должен был прийти и даже Янковский, которого Тиша таскал с собой всегда и везде. Расположились за столиком в углу — там не так шумно и людно, отлично слышно всех, но музыка все равно фоном играет. Рома на стуле, попивая пиво, о чем-то говоря с Жизневским и Габреляновым. Ваня сидел рядом с Тишей, однако с увлечением болтал с Сережей, который выглядел уже довольно нетрезвым. — О-о-о, какие люди! Здорова, — первым заметил его Артем, — Мы тебя уже заждались. — Дела, сами знаете, — протягивает руку поочередно всем присутствующим, здороваясь и садится рядом с Сережей на пустой стул, — Да еще и пробки — пока ехал думал, вообще к двенадцати доберусь. Первые пару часов болтают на всевозможные темы, которые только попадаются в голову — фильм, отснятые и будущие сцены, где их лучше снимать, что можно подкорректировать или даже добавить. После переходятся на обсуждение увлечений, рассказывают разные истории, делятся опытом в различных сферах деятельности. Тихон постоянно травит какие-то дедовские шутки и вспоминает случаи с Ваней. Они все очень забавные, одна удивительней другой. Дима рассказывает про детство в Хабаровске, про то как поругался с военачальником за неделю до поступления в военно-морской лицей, и ловит на себе взгляды Сережи, который смотрит на него с восхищением одурманенно-блестящими глазами. Пьяный Горошко еще более чудаковатый, чем обычно… Сам же Дима не пьет почти, ибо в мыслях висит то, что сейчас рабочая неделя, а посреди нее бухать не самая лучшая мысль. — Так вот, в приехал я в обратно в Питер… — чуть протягивая букву «р», продолжает свою историю Тихон, но прерывается на глоток пива. — Рязань, — ни с того, ни с сего смеется Сережа, и увидев непонимающие лица друзей, улыбается еще шире, — Новосибирск! — Аа.... Кострома! — в тон ему смеется уже начинающий понимать Котков. Похоже нетрезвый Горошко решил, что сыграть в города будет отличной идеей. Хотя в принципе, почему бы и нет. Особенно под градусом это становится еще веселее. — Абаза, — тут уже Дима подключается, приняв правила игры. — Опять на «а», — Сережа еще более вальяжно устраивается в кресле, головой наклоняясь к плечу Димы, — Хм… — Абакан, — опережает его Ваня, за что Сережа его под столом пихает ногой. Янковский смеется, пинаясь в ответ. Нашел себе друга — такой же, напился, и смеется со всякой фигни. Только если Горошко к Диме вечно лезет, то у Вани Тиша есть, они прям не разлей вода. — Нальчик, — подключается Артем. Сережа смеется с названия и чувствуется, что он хочется че-то спиздануть до ужаса неприличное, но все же молчит. — Керчь! — подхватывает Жизневский, — У меня там друг был заебенный… Потонул правда. Все прыскают от такого неожиданного поворота, хотя можно было уже и привыкнуть — истории Тихона это всегда что-то непредсказуемое. — Ч... ч... — себе под нос шепчет Сережа. Он уже почти лежит на подлокотнике, почти спиной к Диме, и из-за близости кресел, почти на его плече. Затылком вдруг чувствует чужую руку, застывает, а потом дергается вперед провозглашая — Чебоград! — Сереж, нету такого города, — смеется сзади него Чеботарев. — А ты откуда знаешь? — поворачивается на него Горошко, — Может уже есть! Дима с улыбкой качает головой, мол, что за ребенок. — Хороший город, скажите? — обращается Сережа ко всем, но смотрит почему-то на Ваню. Тот уже тоже пьяный, что-то Тише на ухо шепчет. — Ага, каждые выходные там бываю, — иронизирует Рома, — Бабка там моя живет. Сережа опять прыскает. Вспоминает про пиво, подносит к губам и… обливается, куда без этого! — Сереж! — восклицает Дима, от чего даже Тихон отвлекается от разговора с Ваней. — Может… закругляйся? Тот хихикает, ставит пиво на стол, пытаясь вытирается салфетками, но только сильнее растирая пятно на толстовке. Оно большим пятном расплывается на ткани, но пьяного Сережу даже это не волнует. Он немного устало зевает, чуть потягивается и продолжает нести какую-то белиберду. Чеботарев, сидящий рядом, лишь тихо смеется. Рома с Артемом цепляются за тему, что слетает с уст Горошко в шутку, и начинают обсуждать ее. А Тихон зовет Ваню с собой пройтись до бара и взять еще пивка. Сережа от негромких разговоров успокаивается, присползает с кресла, наверно, совсем запьянел, лишь иногда дополняет беседу друзей и прикладывается к почти пустому стакану. Они с Димой сидят опять достаточно близко и их ноги соприкасаются. Оба на это никак не реагирует. Подумаешь — касание, они и не так друг друга на съемках касались. Сережа опять зевает, сонно оглядывает вернувшихся Жизневского и Янковского взглядом, и кладет голову Диме на плечо рядом. Тот от неожиданности вздрагивает, но ничего не предпринимает. Думает, что раз Горошко уже разморило, то наверно, уже времени много. Смотрит на часы на руке. Светлыми цифрами на них высвечивается «2:07». Блять, что-то засиделись. Пожалуй, надо было ехать домой. И не только ему, но и Сереже, который уже сопит в плечо. — Все, ребят, думаю мне пора, а то засиделись что-то, — произносит Чеботарев громко, но Горошко, видимо, сейчас ничто не разбудит, он все равно в доску пьяный и мало что соображает, — Я, пожалуй, Серегу тоже с собой заберу, а то один он не уйдет явно. Ребята кивают немного разочаровано, но понимают, что через пару дней опять работа, и если сейчас не выспаться то, потом режим сна будет восстановить просто нереально. Дима встает, аккуратно придерживая за плечи Сережу, который уже успел проснуться, тянет его к выходу. Горошко ничего не понимает, что-то ворчит, но Чеботарев не слушает. Нужно домой. Сережа тяжелый, тащить его даже за плечи неудобно, но бросить его в таком состоянии не хочется. Да и вряд ли кто еще позаботиться о нем также, как Дима. Они все-таки друзья. На улице холодно. Ну как бы осень, что еще хотеть. Но все равно неприятно. Погода промозглая и противная, до костей пробирает. Сережа пьяно хихикает, головой крутит, что-то комментирует. Чеботарев пытается удержать его и одной рукой вытащить телефон, чтобы вызвать такси. Пальцы уже замерзли и плохо слушаются, еще и Сережа на нем виснет. — Ну и куда мне тебя девать?.. — размышляет Дима вслух, ибо точно не понимает сможет ли Серый без него до дома добраться или нет. — Да такси закажи и скинь туда, Ди-и-ма — тянет его имя. — Ага, конечно, — Чеботарев чувствует дрожь в чужом теле, которая переходит и на его собственное. Так дело не пойдет, — Так, диктуй свой адрес, вместе поедем. — Да брось, что я сам не доеду… — Диктуй. — с напором повторяет он. Сережа сдается и все же говорит. Машина подъезжает минут через пятнадцать. К этому моменту они уже оба стоят и трясутся. В автомобиль залазят, там тепло и сухо, сидят греются. Сережа просит печку посильнее включить, и привычным жестом кладет Диме голову на плечо. Дышит куда-то в шею и мужчину почему-то резко пробивает дрожь. Дыхание у Сережи горячее, глубокое. От него несет алкоголем, и несмотря на то, что и сам Чеботарев тоже чутка пьян и от него, наверное, тоже прет. Но от Горошко этот запах чувствуется в разы сильнее и как-то… еще сильнее опьяняет. Водитель негромко включает какую-то музыку восьмидесятых, и это лишь убаюкивает. Дима старается сам не заснуть, потому что атмосфера успокаивающая, и если он сейчас заснет это будет немного неловко. Все-таки кто-то должен оставаться в сознании. Сережа уже провалился, может и не в глубокий, но сон. Не осознавая своих действий, закинул руку на Диму, обнимая поперек туловища. Чеботарев вздыхает, и поудобнее подкладывает свою руку под бок, И, не задумываясь зачем, гладит рыжие волосы. Ну вот кто вообще позволил ему напиваться до такого состояния? Он же абсолютно… птенчик. Какой ему спиртное? Едут без приключений. Минут тридцать. Дима следит за дорогой, изредка кидая взгляд на спящего Сережу. Придерживает его одной рукой за талию, тот сопит под ухом, иногда во сне что-то шепчет, Дима не разбирает, лишь чувствует потоки воздуха около ключицы. Когда они подъезжает к нужному дому, приходится разбудить Горошко. Во-первых, у него ключи, а во-вторых Дима понятия не имел на какой этаж им нужно. Сережа открывает сначала один глаз, потом второй, отлипает от Димы, непонимающе смотрит, но потом все же вытаскивает брелок из заднего кармана. Дима оплачивает поездку и они выбираются из машины на улицу. Сережа на ногах уже стоит сам. Сонными глазами смотрит на Диму, пытающегося открыть подъезд, который видимо заклинил. — Сереж, этаж какой? — спрашивает, а дверь наконец поддается и они заходят внутрь. Сережа называет этаж. Квартира у него теплая, после холодной улицы кажется даже немного душной. В ней царит порядок, от чего Дима удивляется — такой обычно хаотичный в поведении Сережа держит свое жилище в уюте, так мило. — Ты это... можешь остаться, — говорит Горошко, уже сняв верхнюю одежду и наклоняясь чтобы разуться, — Куда тебе сейчас ехать в такую темень? — Да… Пожалуй, лучше останусь, — даже не противится Дима и снимает пальто. Смысла ехать домой сейчас особо нет, а поспать хоть сколько-то нужно. — Я тебе на диване постелю, он в гостиной, — отчего-то улыбается Сережа, проходя вглубь квартиры. Дима следует за ним. — Сереж, скажи где белье, я сам, — подходит со спины, руку на плечо кладет. Горошко полуприкрытыми глазами смотрит на шкаф, видимо пытаясь вспомнить где спальный комплект, — Тебе надо проспаться. — Ди-им, — опять тянет его имя. — Никаких Дим не знаю, — предвидит его недовольство Чеботарев. Сережа недовольно фыркает, но белье достает и кладет на диван. — Ты если что, зови, я помогу. — Иди уже давай. Сережа благодарно кивает и все-таки идет в спальню. Чеботарев начинает процесс подготовки спального места. Справляется быстро, на удивление. В съемной квартире едва хватает на это времени. Раздевается до трусов и футболки, и наконец ложится. Сережа, наверно, уже спит, думает он, но внезапно слышится «спокойной ночи, Дим» из соседней комнаты. — Спокойной, Сереж, спокойной, — отвечает, но все же чуть удивляется, почему тот еще не заснул. Уже почти проваливаясь в сон Дима думает, что Сережа и его эта квартира такие уютные и будто знакомые уже несколько лет, что даже не хочется отсюда уходить. Хочется возвращаться сюда снова и снова. Сережа хороший, иногда странный, но хороший. С ним тепло.