Судьбоносные встречи

— И сколько ты хочешь? — Десять. — Десять чего? — Десять пирожков с капустой. И ещё пару с брусникой, вот что. — Зачем тебе столько?! — Не скажу. На самом деле зачем мне столько пирожков с капустой не было никакой тайной, если хорошо подумать. Это была своеобразная «взятка», которая гарантировала хорошее ко мне отношение всего отдела. Ведь не только к мужскому сердцу лежит путь через желудок. А капусту, как я выяснила, предпочитали почему-то большинство дам, работающих в моем отделе. Интересно, почему? Но в общем, дело обстояло так: под конец пятого месяца пребывания в крайне недружелюбном и суровом климате Снежной, а заодно в сообществе суровых суровых неулыбчивых злодеев с потенциалом захватить мировое господство, те, наконец, немного «оттаяли» и пригласили меня на своеобразный такой «тимбилдинг», по-простому - пьянку. Правда, название у неё было более заковыристое, что-то вроде «Плановое совещание младшего боевого и небоевого состава третьего подразделения…» Видимо, уловив, как от таких глубоких заворотов юридического языка медленно стекленеют мои глаза, Виктор сдался и сказал по-простому: — Не парься, просто приходи. Историй интересных послушаешь, сама расскажешь как жизнь у тебя идёт… Приходи, в общем. Данную подачу я приняла с благодарностью. Кто бы ни надоумил Виктора пригласить меня на «совещание», или будь даже это его собственная инициатива, это открыло мне пространство для манёвра. По сближению в коллективом, естественно. Это была ещё одна возможность, ещё один маленький шаг к тому, чтобы стать «своей», и я не могла — не должна была — его упустить. — Когда? — нетерпеливо и невежливо перебила я мямлящего коллегу. Тот ещё немного помялся, но все же ответил: — Послезавтра, в шесть. И вот так, собственно, я и оказалась на пьянке, на которой завязался это нелепый до безобразия спор. Ввязалась я в него совершенно осознанно, и куче разных причин. Во-первых, пьяный человек — честный человек, и после этого дня, как я надеялась, причин подозревать меня в чем-то нелицеприятном в общем и целом станет еще на одну меньше. Пусть в основании этой теории и лежали лишь мои догадки и смутные ощущения, но лучше перебдеть, чем недобдеть. Как говорится, семь раз подстрахуйся, один раз прыгни, и так далее, и тому подобное. Второй причиной была моя частичная социальная изолированность в целом и напряженные отношения с некоторыми лицами в частном. С этой стороны я рассчитывала заиметь с несколькими людьми если не дружеские, то хоть товарищеские отношения. Большинство моих коллег держались по отношению ко мне отстранённо-дружелюбно, что на самом деле было скорее «нейтрально-отрицательно», чем «нейтрально-положительно». Так что второй моей целью было завести больше социальных связей и улучшить репутацию. Третьей, наиболее честной и банальной, было просто расслабиться, потому что никаких других способов кроме рыдания в подушку или стёсывания кулаков о стену я придумать не могла. А так, и способ появился, и повод. Где-то внутри зрела уверенность, что алкоголь мне сильно не вредит и язык не развязывает, так что подалась я на вечеринку с легким сердцем, и, к сожалению, пустыми руками. Деньги мне, может, и выдавали, но тратить их прямо сейчас было негде и не на что: место, где я жила, было очень похоже на интернат, с уточнением что я не училась, а работала. Форму и несколько комплектов белья мне выдали тут же, даже без вычета из будущей зарплаты. Комнаты-казармы, в которых меня поселили, располагались на той же огороженной территории, что и мое рабочее место, хоть между ними и было несколько корпусов. Для того, чтобы дойти до ближайшего магазина, мне нужно было выйти за территорию и прошкандыбать до города сколько-то десятков минут. Официальной причиной, по которой я никогда не выходила за ворота, был жуткий холод и вечно плохая погода, при моей общей мерзлявости. А неофициальной — уже набивший оскомину страх обвинений в чем-нибудь… Да в чем угодно. Уж лучше воздержаться первое время от походов и сования носа в интересные места, чем потом оправдываться в том, что я случайно сделала что-то не так. Да и погода на самом деле была отвратительной, так что нос за ворота я не совала в равной степени по обеим причинам. Что привело к тому, что я торговалась с Виктором за размер будущего приза в намечающейся игре с участием алкоголя. В общем, делала то, что чаще всего советуют не делать: делила шкуру неубитого медведя. Ну или торговалась за размер этой самой шкуры. Пока Виктор крепко задумался, что бы такого загадать на случай победы, я мысленно перебирала варианты соревнований. Определялись они довольно просто и одновременно беспристрастно: нужно было вытянуть бумажку с названием состязания из чьей-то здоровенной мохнатой шапки, и, хорошенько перед этим накидавшись, приступить к выполнению. Вторую часть можно было и пропустить, но народ, частично собиравшийся именно ради неё, по большей части добросовестно следовал правилам, иногда даже слишком усердствуя. Я уже успела с полчаса посидеть в тут и там в разных кружках, послушав историю про похищенную хиличурлами капусту (из-за которой каждый стал вспоминать похожие истории про этот овощ, одна другой смешнее), про то, как кто-то нырял голышом в прорубь и ловил рыбу руками (и даже клялся что поймал), и про удивительные и странные фишки их собственного начальства. Последним кости перемывали осторожно и шепотом, ибо никогда не знаешь, что может дойти до командиров и в каком виде. Некоторые и вовсе почитали их за какого-либо рода нечистую силу и старались не упоминать лишний раз по имени, опасаясь накликать беду. В итоге ставкой на победу Виктора в этом состязании стал «оздоровительный забег». Так ласково называли эту короткую пытку любители экстремальной закалки, к которым я не относилась. В случае моего проигрыша мне предстояло, раздевшись почти догола (а исподнее, то есть рубаха и штаны, которые разрешалось оставить, уж точно не защищали от холода), пробежать кружок вокруг немаленького корпуса, в котором мы все сейчас находились. Я с сомнением покосилась в окно, на завывающую за окном метель, в которой смутно угадывались светлые силуэты нескольких неудачников и темные пятна раскиданных тут и там групп поддержки. Кто-то смотрел с сочувствием, кто-то — с весельем, некоторые просто улюлюкали им свистели. Как я уже поняла, Виктор был не самым оригинальным в своём «наказании». Чтобы все было по-честному, шляпу с бумажками встряхивали несколько раз и протягивали первому попавшемуся человеку. На этот раз определить испытание выпала честь Иванне, ещё одной новенькой с непривычным на слух именем. Театральным жестом выдернув бумажку из шапки, она эффектным жестом развернула ее и громко объявила: — «Состязание на ловкость: бревно»! Бревно? А! Фух, ну и слава богу. Или как тут говорят… Слава Царице? В общем, данное испытание, можно сказать, было мне на руку, так что я почти не беспокоилась. Взяла с подноса одну из двух ловко протянутых стопок, резко опрокинула и выдохнула. Ух, жжётся! Ну ничего, зрение ещё четкое и координация на уровне. Главное, чтобы потом не разнесло. Первым пошёл Виктор. Он неуклюже взгромоздился на принесенное специально для этого кем-то широкое бревно на низких подпорках, встал, подпираемый чужими руками со всех сторон, и двинулся к другому концу. Не прошёл и трети: то ли чей-то неловкий толчок, то ли ногу криво поставил, но кульбит был красивый. Благо подстраховка не дремала: Виктора поймали прямо в полёте, качнули на руках и аккуратно опустили на пол. Я качнула стопку в руках и усмехнулась: с координацией у меня явно было получше, чем у уже слегка поплывшего Виктора, да и выпила я на самом деле не так уж много. Даже голова не кружится. Опираясь на чужие руки, аккуратно залезла на то же самое бревно. Так вот как видят мир высокие люди… Со стороны чужая поддержка казалась полезнее, чем была на самом деле. Чужие руки сначала даже немного мешали, но потом я привыкла и приноровилась к ритму, слегка покачиваясь в такт шагам и прикосновениям, и дело пошло на лад. В конце чуть было не зазевалась и не полетела ласточкой, но обошлось. Дошла до конца и задумалась: а как слезать-то? Хотя… Чуть присела и приготовилась спрыгнуть, но не пришлось: кто-то мягко толкнул в спину, и под крики «Лови, лови!» я свалилась прямо в руки появившемуся будто из ниоткуда широкоплечему амбалу. Тот, привычный видимо к таким выкрутасам товарищей, аккуратно качнул ношу на руках, соблюдая правила амортизации, и, слегка подбросив, поставил на пол. Вот теперь голова закружилась. — Борис. Голос у него оказался низкий и грубый, но тон был совершенно не злой. — А я — Саша. Спасибо что поймал. — Я неловко кивнула, удивляясь такой перемене в самочувствии. Вот и познакомились. Сразу после этого меня отвлёк громкий голос Виктора, с упорством, достойном лучшего применения, требующего реванш. Я, окрылённая победой, ничтоже сумняшеся согласилась. И совершенно зря. Задание на этот раз тянул из шапки хмурый мужик, с седыми прядками в волосах и шрамом через щеку и краешек губы. Взгляд у него был абсолютно трезвый и немного насмешливый, и пока я раздумывала о причинах такой трезвости на мероприятии определённой направленности, он запустил руку в шапку тут же выдернул лист, смотря при этом в мою сторону. Перевёл взгляд на бумажку, хмыкнул и передал ту в руки стоящему рядом Виктору. И растворился в толпе. Я уже начала было что-то подозревать, но — поздно. Виктор торжествующе взмахнул рукой, и во все горло объявил мне приговор: — «Состязание на ловкость: метание ножей»! Раньше я и так не особенно верила в свою удачу, а сейчас и вовсе разочаровалась. К счастью, в этот раз Виктор решил сжалиться надо мной, и загадал мне исполнить роль соучастника в розыгрыше кого-нибудь из присутствующих на этом мероприятии. Я выдохнула с облегчением и попросила, слегка пожадничав, большую банку малинового варенья. То, что эту банку мне не видать как своих ушей я смирилась заранее, что не мешало мне пытаться ее заполучить. Получилось, надо признать, гораздо лучше, чем при моих первых попытках, но до Виктора я все равно не дотянула. Тот неожиданно четко положил ножи в мишень, один за другим, и лишь последний бросок смазал так, что нож вошёл в самый край и тут же выпал. Мой результат был гораздо скромнее: я ограничилась тем, что два раза из пяти попала в мишень, и была этим очень горда. Был ещё и третий раз, однако мне отказались его засчитывать, потому что «Вот этот вот край — вообще не мишень!» Ну и ладно. Все равно я была собой довольна. А потом Виктор, высматривая будущую жертву розыгрыша, с восторгом на лице ткнул пальцем в поредевшую толпу, и я поспешила взять свои слова про милосердие назад. Через толпу, неведомо какими ветрами сюда занесённый, походкой аристократа среди плебеев шествовал один из предвестников. Шестой. Вот черт. — Не-а. Нет. Ни за что. Виктор злорадно рассмеялся. — Поздно. А потом, подумав, добавил: — Но я сегодня добрый, так что тебе не придется делать ничего сложного. Просто отвлеки его и все, остальное мы сделаем сами. Ничего сложного, блин… «Просто отвлеки», ага, конечно. Чтобы вам всем провалиться! Но карточный долг — священный долг, и долги любых других азартных игр тоже. Так что оставалось надеяться что своих не бьют, или меня хотя бы пожалеют потому что я девушка. И нет, не стыдно, если это даёт мне больше шансов на спасение. Впрочем, со Сказителем и на это не приходилось надеяться: по слухам, гулявшим тут и там, он одинаково безжалостно относился к подчиненным обоих полов, и не брезговал даже отпинать их (физически или морально, как получится), так что лучшее что я могла сделать — надеяться на удачу. (А так же на то, что однажды Виктор поскользнётся на очень, очень скользких ступеньках и сломает себе что-нибудь. Желательно, челюсть. Но можно и руку.) Вздохнув, оглядела людей, подтянувшихся к нам как стая почуявших кровь акул, и, мягко подталкиваемая в спину, с траурным видом поплелась к цели, на ходу раздумывая, кому молиться, чтобы все обошлось. Выходило, что Царице, но я не гордая, помолюсь всем, кому знаю: и Мораксу, и Барбатосу, лишь бы помогло. Затормозила я ровно за пять шагов, споткнувшись о тяжелый мрачный взгляд из-под ресниц. Сказитель фыркнул, насмешливо взирая на меня сверху вниз, несмотря на то что я была, возможно, чуть-чуть его повыше. — Чего надо? Собравшись с духом, улыбнулась как идиотка, и сказала первое, что пришло в голову: — Здравствуйте, господин Шестой! Хотите я вам погадаю?