***
Осознание того, что, возможно, они сегодня больше не увидятся, тяжёлой кувалдой ударило по затылку. Более того, нет никаких гарантий, что это случится завтра. В пятницу общее собрание, раньше Рюноске их ненавидел, но теперь, жаждал, чтобы оно скорее наступило. «Там он точно будет». В голове вспыхнула картина с одной из таких встреч, когда Накахара, внимательно слушая босса, плотно прижал ручку к губам. Должно быть, никто не заметил, но прежде чем сказать тогда первое слово, он слегка коснулся кончиком языка колпачка, немного поддевая его. В то время парень еще не знал, на что способен этот язык и просто зачарованно задержал взгляд чуть дольше положенного. Сейчас же от одного воспоминания, всё нутро заныло от необходимости быть рядом с ним. Листы бумаги задержались в руках, но написанного было не разобрать. Перед глазами стояла пелена: те самые губы, но уже не на работе, а дома, немного окрасившиеся от выпитого вина, скользили по его члену. Тело затрясло и, накрыв лицо документами, Акутагава откинулся на спинку стула. Он позволил себе лишь одно непристойное воспоминание, но за ним обрушилась лавина из остальных. Огненные волосы, прилипающие к мокрому лбу, слёзы, проступившие на глазах, безумный и затягивающий жар его тела. Резко вскочив с рабочего места, юноша выбежал из кабинета, задевая шкаф. Ледяная вода сильным напором заливала подставленное под струю лицо, брызги рассыпались на одежду и волосы. Минута. Две. Немного лучше. Вот только кожа стала мокрая, как тогда, когда он облизал ее несколько часов назад. И внутри опять взрывается безудержное вожделение. «Это невыносимо», — выключив воду, Рюноске, всё-таки закрылся в кабинке туалета. Дрожащая спина прижалась к наспех запертой двери. Пару раз ударившись затылком о хлипкое дерево, в надежде выбить дурные мысли, он сдался. Рука бесконтрольно заползла в брюки и плотно сжала давно разрывающийся от напряжения член. «Что я делаю?» — но вопросу не было суждено задержаться надолго в голове. Глаза закрылись, и он позволил себе вспомнить всё, разобрать каждый момент на мельчайшие составляющие. Кулак, начинающий с быстрых движений, невольно замедлился, вспоминая темп вчерашнего дня. С губ срывались тихие постанывания. Ритмичные толчки в ладонь отдавались ударами в дверь, и чтобы не создавать лишнего шума, парень сменил точку опоры. Упершись левой рукой в стену, он почти моментально вцепился в рукав зубами, прошлым днём его уже прикусывали за это место. «Блядство», — отдалось эхом в сознании, и картина открывающейся для поцелуя шеи, пока мужчина запрокидывал голову и стонал, стала финальной. Сопровождаемая тяжелым выдохом, сперма выстрелила, пачкая стену и кулак. Купаясь в ненависти к себе, Акутагава уничтожал следы преступления. Покинув кабинку, он столкнулся со своим отражением в зеркале. Красный и растрепанный, весь какой-то помятый и небрежный. «Такому только и место, что дрочить в туалете», — сердито пытались расправить мокрую рубашку еще дрожащие пальцы. Разглядывая себя, он всё больше впадал в отчаяние. Кожа какая-то зеленая... глаза, даже не понятно, какого именно они цвета, ясно только, что потухшего… тонкие губы… зрачки уже отчаянно метались по стеклу, пытаясь увидеть хоть что-то пристойное. Боль свела грудную клетку. Он так ничего и не нашёл. Ни одна его частичка недостойна даже просто находиться рядом с таким мужчиной. Опустившиеся плечи медленно направились назад к рабочему месту. Боль не уходила.***
— Где ты шляешься? — на его столе беспорядочно рылись черные перчатки. — Собирайся, наконец-то займёмся чем-то веселым. — Чем? — Тот договор, что ты нашёл по Чайнатауну, после пятой поставки они отказались от наших услуг и сказали, что у них не пошли продажи в Йокогаме, — злая улыбка, — только вот это ложь, они вышли напрямую на порт, исключив нас из цепи поставок. Думаю, надо их наказать, и у нас большая удача: их контейнеры прибудут через пару часов, так что… — голубые глаза наконец-то посмотрели на вошедшего парня и нахмурились. — Что с тобой? — Всё… — Скажешь, что всё в порядке, не возьму с собой на веселуху. «Опять веду себя как ребёнок, ненавижу». — Голова немного болит, простите. — Не хочешь ехать?! — Чуя искренне удивился. — Там больше двадцати контейнеров, можем начать их топить уже с минуты на минуту. — Думаю, вы лучше меня справитесь, я пока продолжу с бумагами. Громкий выдох и хруст пальцев: мужчина потянулся и указал на рабочее кресло. — Сядь, я вылечу тебя за две минуты и поедем уже. Удивлённый, но послушный ученик опустился на указанное место и вопросительно посмотрел в приближающееся лицо. — Почему у тебя мокрые волосы? — Умылся, чтобы голова не гудела. Не очень аккуратно вышло, простите. — Закрой глаза. Как только веки сомкнулись, Рюноске подумал: «Поцелует?», но шаги обошли его сбоку и остановились за спиной. — Ха, наверняка подумал, что целовать тебя буду, — ехидный смех раздался у самого уха, поднимая волну мурашек по телу. — Нет, — признался разочарованный голос. — Не грусти, тебе понравится, — перчатки опустились на бледную шею. И мир исчез. Большими пальцами Накахара прощупал и обвел каждый позвонок, бережно продавил линию плеч и запустил целиком ладони в чёрные волосы, поднимая пальцы от шеи к макушке. Мягкий бархат нащупал виски и осторожно помассировал их круговыми движениями. Нежность уничтожала. После долгих лет унижений и оскорблений, казалось, Акутагава всегда сможет спрятать все свои эмоции. Но под веками настойчиво собиралась влага. «Не смей, только не сейчас… не смей». Но когда руки вернулись к шее и теплые губы прижались к влажным прядям, предательские ручьи побежали по щекам. — Ладно, небольшой поцелуй ты тоже заслужил, — довольно промурлыкал Чуя в спутанную причёску. Перчатки схватились за спинку кресла и развернули к себе парня. Слёзы падали градом, но он не издавал ни звука. Только пристально следил за реакцией сквозь бесконечно поступающие капли. Мужчина ошарашено выдержал паузу. — Поче… Акутагава резко поднялся и взял чужое лицо в руки, поднял его голову на себя и уперся лбом в лоб. Он не вырывался, лишь продолжал напряженно наблюдать. — Вы такой красивый, — голос был тихим и абсолютно спокойным, как будто реки из его глаз были их общим миражом, — самый красивый… — тонкие губы мягко коснулись, будто спрашивая разрешения, и не встретив сопротивления впились полной силой, язык настойчиво протолкнулся внутрь и жадно оглаживал всё, что попадалось у него на пути. Слёзы высыхали. Чуя аккуратно отвечал, обхватив впившиеся в лицо руки своими ладонями. — Мне лучше, мы едем? Накахара рассеянно протёр рот большим пальцем перчатки. Возможно, впервые в жизни он не знал, как прокомментировать ситуацию. Обошёлся кивком. Молча спустились, молча покинули здание, молча сели в машину. Напряжение витало в воздухе, но было непонятно, как от него избавиться. Рюноске повернулся к окну и не выдержал первым. — Простите. Водитель взглянул, проверяя, закончил ли он, или стоит ждать более развернутой речи. — Да, ладно… ничего, главное херни не наговорил всякой… — Почему для вас это так важно? — тонкие брови опустились к переносице. — Вы же и так всё понимаете. — Не знаю, — пальцы забарабанили по рулю. — Забей, лучше подумай, какой кутёж мы сейчас устроим, — Чуя попробовал оскалиться, но прикушенная нижняя губа выдавала нервозность. — Не переживайте, я уже решил, когда признаюсь. — Да, хватит уже, чёрт побери! Напряженность его спутника немного радовала Акутагаву, так чувствовалось, что он тоже имеет хоть какую-то каплю влияния на него. — А мы точно справимся со всеми? — юноша прекрасно знал ответ, любой из них мог бы в одиночку разобраться со всей Йокогамой, если бы того потребовала ситуация. Но захотелось ещё повлиять на него: обрадовать, отвлечь. Сработало. — Ха! Да я тебя взял, чтобы ты просто посмотрел, как работают настоящие профессионалы. — Не думаете, что, нарушив договор с мафией, они подумают о дополнительной безопасности? В этот раз коварную улыбку уже ничего не сдержало. — Не думаю? Да я надеюсь на это, — утробный смех прокатился по автомобилю, — иначе будет слишком быстро и не особенно весело. Разговор задал нужный лад. Изящная нога сильнее вдавила педаль газа, голубые глаза игриво засияли. — Ты видел меня в деле хоть раз? — Вживую нет, но я много слышал и читал. — Я хорош, — мимолётное подмигивание. «Всю жизнь смотрел бы на это». В ответ аккуратный кивок. Через несколько минут из небрежно припаркованной машины вышел пылающий ожиданием драки Чуя и обеспокоенный Рюноске. «Показать, что я могу? Не мешать ему развлекаться? А вдруг тогда подумает, что я трус? Может, спросить?.. Почему всё так сложно…» — Особо не болтай, — серьёзно произнёс мужчина. — Начинаем.***
Ворота портового склада, охваченные красным сиянием, быстро слетели с петель и с тяжелым грохотом упали на землю. Накахара медленно двигался сквозь стеллажи к пирсу. — Накахара-сан, добрый день, чем обязаны? Все деньги перевели в этом месяце, без задержек, могу показать вам бумаги, если нужно, — огромный мужчина быстро организовался после грохочущего оповещения о прибытии. Чуя остановился и перевёл ледяные глаза на обильно потеющего сотрудника склада. — Где выгружаются американцы сегодня? — Левый мол, но, пожалуйста… — Твоя удача, что я пришёл только за грузом сегодня. Завтра я могу вернуться за тем, кто заключает сделки за нашей спиной. Рекомендую сообщить твоему начальству об этом. И ещё о том, что Огай Мори ожидает перевод за сегодняшний день в полном объёме. Гигантские ладони сложились у груди. Небольшой поклон. — Я всё сделаю, но, пожалуйста, позвольте увести моих людей. У них семьи, дети, они не… — У тебя есть минуты четыре, пока я не дойду до корабля, — раздался выстрел, гравитационное поле остановило пулю у груди. — Прости, я ошибся, у тебя их нет. В поднявшейся панике все сотрудники самостоятельно ломанулись к выходам, Чуя с досадой начал оглядывать толпу, пытаясь найти стрелка. Среди дальних стеллажей истекал кровью проткнутый четырьмя чёрными шипами мужчина. Взгляд поскользил по этим тёмным линиям, пока не упёрся в напуганное лицо их хозяина. — Простите, нельзя было? — Акутагава быстро спрятал Расёмон и виновато опустил голову. — Не хотел, чтобы он ушёл. Стрелок обмяк безжизненным мешком. — Эй, вообще-то это я тут должен красоваться! — Чуя надул губы. — Выпендрёжник. Идём. С первым шагом на пирс стали виднеться люди, которые не старались покинуть порт несмотря на поднятые крики. Автоматы нацелились на приближающихся эсперов, кто-то доставал ножи. Неспокойное море разбивалось брызгами об ограждения пристани, вода сама просилась в бой и отказывать ей не было нужды. Огромный пласт воды поднялся над кучей вооруженной охраны и обрушился, смыв с собой левую половину противников. — Мальчики, я вас предупреждаю, тем, кто сейчас плавает, повезло. Остальным будет больнее, — грузный мужчина поднялся в воздух и с глухим ударом врезался в верхнюю палубу корабля, пачкая ее своей кровью. — Например, так. Раздалась очередь выстрелов. Рой пуль замер перед лицом Накахары. — Глупое решение, — все они полетели обратно в руки, держащие оружие. Причал утонул во всхлипывающих криках. — Ну? — взгляд устремился на дрожащего наёмника с ножом. — Твоего выступления я жду с особым интересом. Трясущиеся руки поднялись над головой, холодная сталь звонко упала на пирс. — Неплохо, прыгнешь тоже сам? — П-пожалу-пожалуйста, я не умею п-плавать, — плачущие глаза поднялись на угрожающего. — Ничего страшного, можешь утопиться на суше, — подняв ещё немного моря, он запер голову противника в толще воды. Тот начал пытаться выйти из сформированного шара, но он преследовал его. В панике он остановился и посмотрел на Чую умоляющим взглядом. — Проверь, может, ты уже научился плавать? Ещё один выстрел. Пуля проскальзывает мимо. Из-под пристани торчала рука с автоматом, проколотая чёрным шипом. — Я только держу его, — опередил вопрос Акутагава, — делайте, что считаете нужным. Заточенный в морской сфере с громким плеском прыгнул в море. Голубые глаза с любопытством проследили за бултыхающимся парнем. — Ногами, ногами тоже работай, а то утонешь, — крикнул усмехнувшийся мужчина и вернулся взглядом к торчащей кровоточащей руке. Красное сияние подняло из укрытия раненого. — Убери, — рыкнул Чуя, и Расёмон снова растворился. — Фу, сколько кровищи. — Что? Боишься испачкаться, рыжуля? — ядовито оскалился висящий в воздухе. Гравитационное поле мгновенно исчезло, и наёмник с треском упал на спину, но тут же поднялся на локтях и сплюнул кровь. — И всё? Конфетка, я тебя могу посильнее отделать. Присаживайся сверх… Чёрное щупальце с силой сдавило горло, не позволяя не то что говорить, а даже дышать. Накахара присел на корточки возле удушаемого и тихо сказал: — Прости, милый, но, кажется, у меня очень ревнивый молодой человек. Мужчина поднялся, чтобы крикнуть Рюноске разрешение закончить самостоятельно, но спина уперлась в его грудь. — Я всё слышал, — прошептали в ухо тонкие губы. — Ой, бля… просто прозвучало круто…доделывай сам, — Чуя перешагнул через синеющего и отправился к выгруженным контейнерам. В голове бесконечно крутилось «зря я это сказал». Акутагава же наоборот, растроганный неожиданно полученным званием, даже воспылал симпатией к умирающему. Без него он, возможно, никогда, не услышал бы таких слов. Впрочем, он все ещё хамил его любви. Черная петля вокруг горла резко дёрнулась, сломав шею. Подумав о том, что Накахару может расстроить труп, тень скинула мертвеца в воду. Количество контейнеров сокращалось на глазах. — Вы не хотите посмотреть, что там? — Я не грабитель, — быстрый ответ, и ещё один улетел вдаль. — Хочешь на спор, кто дальше забросит? — А на что спор? Мужчина оглянулся. — Ну явно не на деньги, их тебе лучше потратить на подходящий бальзам для волос. Ты взял такой же, как у меня, но ты не рыжий. Концы немного окрасились. Бледное лицо залилось красным цветом. — Не думал, что вы заметите, простите. — Так что? Будешь спорить? На желание. — Согласен. Хитрая улыбка поползла по лицу: — Храбрый котёночек… готовься проиграть, — очередной контейнер взмыл в воздух и унесся прочь. — Твой черёд. Огромная чёрная змея окутала тару и с сильным размахом закинула как можно дальше. Тень почти сразу рассеялась и блеснула за отправленным снарядом. Он улетел значительно дальше. — Сука, два из трёх! — Чуя яростно поднял следующий груз и швырнул со всей силой. Снова недостаточно далеко. — Я брошу дальше вас. Могу объяснить, почему. Рыжая бровь недовольно выгнулась: — Ну? — Я могу создавать черные дыры. Поэтому я оказываю на контейнер две силы. И толкаю, и тяну. А вы только толкаете. Физика… — Бесишь. — Простите, — виноватая улыбка растеклась по лицу. — Ты заранее это знал. — Догадывался. — Мошенник. — Вы должны мне желание. Накахара фыркнул и развернулся: — Вот и выкидывай всё сам, раз такой умный, пойду погуляю пока. Акутагава провожал его взглядом, слепо забрасывая остатки прибывшей партии в море. Мужчина спустился к берегу и помог выбраться зацепившемуся за пристань наёмнику. «Это тот, что прыгнул сам». Они о чём-то говорили. Чуя смеялся, изображал руками гребки. Хочется его обнять. Хочется его. Последний контейнер с плеском пошёл на дно, и юноша ускоренно направился назад к складу. Напарник помахал ему рукой с берега. «Я люблю тебя». — Знакомься, это наш новый информатор. Кодовое имя: рыбка, — звонкий смех. Он смеялся один, но это ни капельки его не смущало. — Если не будешь полезен, пущу на уху. Едва выживший парень усиленно закивал. — Поехали, — голубые глаза немного устало посмотрели на Рюноске. — Можно я поведу? — Это твоё желание? — Нет. — Бесишь. — Я ещё не придумал. — Ещё больше бесишь, — ключи от машины полетели прямо в бледный нос, но были вовремя перехвачены.***
Чуя привычно развалился сзади. — А что бы вы пожелали в случае выигрыша? — взглянул водитель в зеркало заднего вида. Глаза встретились. — Не скажу, — громкое чихание. — Будьте здоровы. — Ага, спасибо. — Вы не убивали сегодня людей. Во всяком случае, с точной вероятностью это нельзя сказать ни про одного из них. Почему? — Не люблю убивать не особо виноватых, — шмыгнул носом. — Думаешь, я слабак? — Думаю, что вы очень добрый, а ещё, что вы простыли. — Бля, мне нельзя болеть. Мори вчера клялся запереть меня на реабилитации, если я буду прогуливать. — Подождите здесь, — машина остановилась, и Акутагава скрылся в зданиях. Чуя вытер нос салфеткой и нервно скомкал её в руке. Рюноске пугал его. Он воспринимал всё слишком близко и излишне серьёзно. Его поступки смущали, а от слов лицо заливалось краской. Искренность подкупала, сдержанность и воспитанность провоцировали. Хочется сорвать ему крышу, разбудить в нём животное. Только вот не угодить бы в капкан самому. Он не знает, но, когда утром бледная ладонь коснулась перчатки, мурашки покрыли всё тело до самой макушки. Отвратительно. Поведение как у школьника. Да и мысли такие же... — Держите, — с водительского сиденья тянулись пакеты. — Что это? — Суп и лекарства. Я не только ревнивый, но и заботливый. Сердитые голубые глаза злобно уставились на него через зеркало. — Понял, простите, просто мне очень понравилось, — виноватая улыбка уже становилась фирменным выражением лица. — Спасибо, — сопливый нос зарылся в пакетах, перчатки достали ароматный суп. — Бульон не прозрачный! Боже, чем вообще кормят людей… — Он вкусный, попробуйте, пожалуйста. — Ну, фу, там кусок кожи на курице, — Чуя драматично промокнул нос. — И всего одна ложка, — тонкие губы скривились в сдержанной усмешке. — Не умничай, — больной презрительно помешал содержимое тарелки. — Если я отравлюсь, ты виноват. — Вы никогда не едите нигде, кроме ресторанов? — Ну я готовлю иногда, — ложка супа отправилась в рот, но удивленный взгляд в ответ заставил скорректировать информацию. — Редко… Последний раз год назад или около того… — Что вы готовите? — Вообще у меня три коронных блюда, — и еще одна ложка съедена. Акутагава радовался, что отвлёк его разговорами как ребёнка, и заставил поесть. — Луковый суп, рататуй и кролик в белом вине. Во Франции научили, когда там работал. — Приготовьте это для меня когда-нибудь, пожалуйста. Это моё желание. Отказавшись от ложки, Чуя чуть подавился, выпитым прямо из миски супом: — Я думал, ты потрахаться выберешь. Такая откровенность убила. Покрасневший с головы до пят Рюноске несколько секунд молчал, затем развернулся и глядя в глаза спросил: — А нужно выбирать? Накахара резко ощутил подъём температуры в теле. Ох, уж эта простуда. — Что-то ты больно дерзкий, — бархатная перчатка, оттолкнула лицо обратно. — Смотри на дорогу. Последний глоток супа помог проглотить таблетку. — Что ты там улыбаешься? — недовольно раздалось с заднего сидения. — Вы не сказали «да». — Ты извращенец, только об одном и думаешь! — Простите. Сытый мужчина прижался лбом к стеклу, широко улыбнулся и крепко уснул, не заметив, как машина припарковалась возле его дома. «Разбудить? Подождать, пока сам проснется? Оставить спать в машине? Чёрт, ну почему всегда так много вариантов». Бледные пальцы нежно коснулись лба. Горячий. Его одежда все ещё влажная после причала. Юноша пересел на заднее сидение и попробовал чуть потрясти плечо. Ноль реакции. Оставался только голос. Убрав за ухо мягкие волосы, он аккуратно приблизился и задумался. «Просыпайтесь? Пора вставать? Мы приехали?» Но губы опережали мысли и тихо прошептали: — Я люблю тебя. Замершее сердце снова пошло, когда стало понятно, что и это не сработало. «А жаль». Акутагава снял свой плащ и накрыл спящего, сам же достал телефон и взялся печатать отчёт о нападении на груз в порту. Потребовалось около часа, чтобы собственное чихание смогло разбудить Чую. — Что ты делаешь? — выглянули покрасневшие глаза, разглядывающие накрывающий плащ. — Работаю, — бледная ладонь махнула сжатым телефоном. — А чего не разбудил? — Простите. Вышедший из машины Накахара выглядел крайне растрепанным и замученным. Впрочем, Рюноске отметил, что он невероятно очарователен. — До свидания, выздоравливайте, — но ноги отказывались двигаться. Хотелось ещё немного постоять. — Хорошие котята спят с хозяином, когда тот болен, — пробубнил мужчина, шмыгнув носом, — и греют его. — Вы бесконечно милый. — Останешься? «Какой глупый вопрос. Интересно, он сам-то понимает это? Может, у него горячечный бред?» — Останусь. — Если боишься заразиться, можешь не оставаться. Парень не сдержал смешка: — Здесь ветренно, пойдёмте внутрь.***
Чуя попросил заварить чай с ромашкой и спрятался в душе. «Предложить помыть ему голову? Нет, тогда некому делать чай». Все простые вещи, которые раньше делались на автомате, теперь вызывали ступор. «Как приготовить чай, который ему понравится? Вряд ли залить кипятком пакетик». Пальцы пробежались по полкам в поисках чайника. Ничего. «Неужели просто насыпать в чашку?» Акутагава чуть приоткрыл дверь в ванную: — Накахара-сан? Печальная голова высунулась из-за шторы. — Помой мне голову, пожалуйста. Руки торопливо стали расстегивать пуговицы на рубашке: — Я не закончил с чаем, простите. — переползли на пряжку ремня. — Не был уверен, как правильно заварить, чтобы вам понравилось. — Неважно, всё равно не хочу чай. Юноша зашёл под душ и сразу же обхватил грустное лицо руками: — Вы очень грустный, меня это убивает, что я могу сделать? — Ну точно не чай, — рассмеялся Чуя. — Видишь, не такой уж я и грустный. Ладонь потянулась за шампунем, но мокрая перчатка быстро вернула её назад на щёку, которая тут же втёрлась мягким движением. — Давай ещё так постоим. — Ты такой нежный, когда болеешь, мне очень нравится, — губы поползли скользящими поцелуями по лицу. — Если хочешь, можем перейти на «ты», — протянул тихий голос, глаза пьяно прищурились, а чёрный бархат опустился на тазобедренные кости. — Какие планы на ночь? — Хочу на «ты» только в такие моменты, — ладони бережно отодвинули бархат, от опасной зоны. — А планы вылечить вас, не хочу, чтобы вас закрыли в больнице. — А может что-нибудь повеселее? — перчатки снова вернулись к паху. Рюноске нахмурился и отошёл, взял уже знакомый шампунь и вспенил вишневый запах в рыжих локонах. — Мы ничего не будем делать сегодня, вы болеете. Пожалуйста, не дразните меня. — Отличный план, а с этим что делать будем? — мужчина вопросительно указал двумя руками на собственный стояк, голос превратился в трепетный шепот. — Я хочу тебя, котёночек, ты же не бросишь меня таким? Сердце предательски стучало в горле. Низ живота уже почти болезненно тянуло. Хотелось невыносимо. — Сделаю всё, что вы скажете, только пообещайте, — пальцы убрали мокрую медь, открывая доступ к глазам, внимательный взгляд. — Пообещайте, что рассмотрите меня, как серьёзный вариант. Нельзя было не увидеть моментально проскользнувшее напряжение: — Рассмотреть обещаю. — Вы дали слово, смотрите внимательно, — парень опустился на колени. Вода делала тело скользким, губы с легкостью ползали по прессу и ногам, руки широкими и сильными движениями оглаживали бёдра и сжимали крепкие мышцы. Накахара прижался спиной к стене, левая рука массировала собственные шею и грудь. Правая же опустилась на тёмный затылок в просьбе прекратить издевательства: аккуратно, прося, но не требуя, она направила горячее дыхание ближе к члену. Язык широко полоснул по всей длине ствола, и рассыпался у основания десятком мелких поцелуев, возвращающихся к головке. Нежное посасывание, прикусывания губами, поддевание языком — весь процесс сравним с французским поцелуем. В клубах пара и шуме воды теряются просящие стоны. Акутагава берёт полностью на всю глубину, ритмично движется вверх и вниз по стволу, левая рука с восторгом обнаруживает мурашки, проступившие на ноге мужчины. Чуя чуть наклонился и взял гель для душа: — Дай мне руку. Удивленный юноша снялся с члена и, восстанавливая дыхание, спросил: — Зачем? — Блядь, ну давай обсудим, самое время, — не дожидаясь ответного движения, полил свой живот гелем для душа, розовые капли стекали по телу вниз. — Продолжай и растягивай меня, — перчатка нежно, но нетерпеливо снова направила голову. Слово «растягивай» отдалось вибрацией в каждой клетке тела. Хочется облизать его всего, искусать и проглотить целиком. Сверху раздалось выводящее из себя чихание, и мужчина предостерегающе посмотрел в разгневаные в глаза. — Даже, бля, не вздумай говорить мне: «Будь здоров!». Он раздражает. Провоцирует, не принимает заботу и вежливость, потому что весь охвачен похотью. Бедра подталкиваются на встречу рассерженным губам. Это нетерпение сводит с ума. Мазнув рукой по дрожащему животу, Рюноске оценил скольжение и невольно дернулся, представляя, как будет проникать внутрь. — Сука, ты довёл меня, — яростный взгляд, брошенный вниз, и зубы стягивают перчатку с левой руки. Ненужной тряпкой она падает вниз, а освобожденная ладонь, прячется между ягодиц и сразу два пальца проникают внутрь. К сумасшедшей одержимости в голубых глазах примешивается паника, и юноша встаёт с колен и поднимает перчатку. — Я всё понял, прости. Я всё сделаю, дай руку, — быстро натягивает перчатку на протянутую дрожащую ладонь, — повернись ко мне спиной. — Блядский цирк, — черты лица злобно оповестили, что дают последний шанс. — Чуя, пожалуйста. Мужчина раздраженно разворачивается, упираясь руками в стену. — Не нужно, дай, пожалуйста, мне попробовать, как я хочу. Просто стой, — правая рука убрала одним движением рыжие волосы в сторону, открывая себе ухо и шею, после чего сразу же спустилась вниз приобняла трясущегося партнёра и обхватила его член. Левая собрала остатки геля душа с живота и, проведя широким движением по ягодицам, вставила два пальца внутрь. Наконец-то Накахара перестал суетливо метаться, одинаковый ритм рук спереди и сзади заставил его замереть и стонать. — Вот так, — поцелуи покрывали шею, прерываясь шепотом и покусыванием ушка, — Ты такой невыносимый… такой горячий… издеваешься надо мной… провоцируешь… мучаешь… — третий палец также проскальзывает внутрь, — сводишь меня с ума. Рыжая голова откинулась на подставленное сзади плечо, и сквозь кричащий стон вымолила: — Войди. — Я не одет. — Да ёб т… — парень резко отпустил его член и рукой повернул гневное лицо к себе. — Поцелуй. — Я понял, не злись. Пальцы с громким хлюпом покинули пылающее жаром отверстие и ладонь с небольшим давлением опустилась на поясницу. Не прекращая выцеловывать плечи, Акутагава прижался к входу и его тело пробило электричеством. Пальцы сжались на бедрах и потянули на себя пылающего мужчину. В два толчка он полностью проник внутрь. Одна рука продолжала держать бедра, вторая приподняла Накахару на себя и обхватила его шею. Медленные покачивания бедер были издевательством для обеих сторон. И через минуту Рюноске прижал мужчину к стене. Рука отпустила бедро и взяла ладонь в перчатке. Переплела пальцы и также уперлась в стену. Движения ускорялись, хлюпающие звуки почти терялись в рычании мужчины. Откинув голову назад, он закрыл глаза и издавал утробные звуки, периодически срываясь на крик. Темп ещё выше. — Чуя? Чуя, ты слышишь меня? Отвечай мне, — максимальная скорость. — Даааа… — Я люблю тебя. — Сууука… — тело импульсивно сжимается и содрогается, растягивая ругательство, мужчина обмякает в руках любовника. Акутагава закончил рукой спустя минуту.***
Накахара моментально вылетел из душа, юноша заметил, что он забыл нанести бальзам, но решил не напоминать об этом. Целиком ополоснувшись и немного прибравшись в ванной, Рюноске вышел в комнату, захватив пакет с лекарствами. Мужчина лежал с головой накрытый одеялом. — Выпейте ещё одну таблетку перед сном. Кокон на кровати начал гневное движение, пока одним широким движением из черного одеяла не появился растрепанный Чуя. — Я не поэтому кончил. — Накахара-сан, простите, но мне абсолютно неважно, что вы будете говорить о той ситуации. В момент, когда это произошло, я решил: буду до конца жизни считать, что эти вещи безоговорочно связаны. Потому что это делает меня счастливым. Я принесу вам воды. — Бесишь. — Это, кстати, не первый раз, когда я сказал. Ещё я пытался разбудить вас так в машине. Но вы не проснулись. Когда Акутагава вернулся с водой, мужчина снова вернулся в кокон. Оставив стакан около кровати, он взял телефон, и обнял кучу одеяла, которая тут же опять начала ворочаться. В этот раз вылезли только злые глаза. — Сними брюки, возьми футболку, твоя верхняя. Потом ложись нормально под одеяло, — приказной тон сменился на более спокойный. — И тоже выпей лекарство на всякий случай. Через несколько минут всё было выполнено. Юноша обнял, казалось, спящего возлюбленного, и продолжил печатать отчёт. Спустя полчаса, рыжая голова снова недовольно повернулась: — Ты не написал, что кодовое имя у информатора — рыбка. И это ты называешь отчёт? Будь моя воля, я бы тебя за такое уволил. — Как вы себя чувствуете? — тонкие губы прижались ко лбу, вообще-то только для удовольствия, измерять так температуру парень не умел. — Униженно и сопливо. — Утром будет лучше, в этот раз будильник поставлю я. Спокойной ночи. — Спокойной. В повисшей тишине очень захотелось сказать ещё раз. — Я люблю тебя. — Потом тоже бросишь меня одного. «т-о-ж-е», поразительно, как всего одно слово смогло испортить лучший день в жизни. — Я не Дазай. — Я знаю. Акутагава не спал этой ночью.